Портрет Ингиса Морна получился шикарный, а дорисовав, Таша поняла, что не такой уж невинный у неё интерес. Только вот беда — сама она слизеринского старосту не интересовала вовсе. После того случая в душе, он ни разу осмысленно не взглянул в её сторону даже мельком, случайно. Да и зачем ему замечать щуплую мелкую девчонку, у которой даже грудь не выросла, а короткая стрижка делала и вовсе похожей на мальчишку.

Долго страдать Таша не умела и, затолкав непрошеные чувства куда подальше, с головой углубилась в учёбу, забросив даже рисунки.

Последний курс, на котором больше не было Ингиса, показался совсем неинтересным. Но усиленная учёба спасала, а вести из дома занимали весь ум. Аурелия стала иногда забывать простые вещи. Да и то, не молодела же она. Таша очень беспокоилась за неё, и то, что такие моменты с провалами памяти случались редко, утешало мало.

Поэтому она почти без волнений сдала ТРИТОНы, и вернулась домой, подав документы в целительскую академию. Аурелии стало лучше только от Ташиного присутствия. И девушку радовало, что в академии жить было не обязательно. Поступив туда без проблем, Таша мчалась после занятий домой, каждый раз боясь, что не застанет старушку. Мало ли, где она потеряет вдруг память. И как тогда её искать?

Постепенно выяснилось, что такие мимолётные приступы случаются только поздней осенью и ранней весной. Помогали зелья, которые Таша варила собственноручно. И уговоры посидеть дома и не работать хотя бы в эти сложные периоды. Мисс Смолл послушно пила зелья, соглашалась со всеми доводами, но наловчилась посещать своих несчастненьких по утрам и днём, пока Таша была на занятиях. И ничего тут было не поделать, не привязывать же её к стулу, в самом деле.

Стало сложнее с началом стажировки в Мунго, где приходилось работать сутками. И когда год спустя ректор академии пригласил её на преподавательское место, Таша тут же ухватилась за эту возможность. Пусть работает по пять дней в неделю, но ночует дома.

Курсы тщательно подобранных зелий Аурелии помогали, она стала выглядеть лучше, но бдительности Таша не теряла. Учить студентов ей нравилось, а ещё писать научные статьи в журналы, и иногда подменять кого-то в Мунго, чтобы не терять навыки.

С деньгами стало полегче, удавалось даже откладывать, но о личной жизни она как-то не помышляла, оставляя всё на потом. Да и не встречалось на её пути больше Ингисов Морнов, практически вымирающего вида мужчин. На свидания её приглашали время от времени те же коллеги, но она быстро начинала скучать и сбегала. У этих людей всё было написано на лице, и эта дурацкая предсказуемость вгоняла в тоску. Или ей просто попадались такие неудачные экземпляры. А со студентами разговор был короткий — она запретила себе воспринимать их как мужчин.

Неожиданное приглашение в канун Нового года от Уайнскотта стало приятным сюрпризом в её не такой уж счастливой жизни. Привет из прошлого показался настолько завлекательным, что она согласилась пойти на встречу. Аурелия уже несколько дней не работала, так как прихватило спину, и Таша, сделав массаж и в очередной раз намазав её разными мазями, напоила зельями и уложила в постель, оставив на попечение уже старенького Рассела, не раз выручавшего её за прошедшие годы.

— Если что случится, ищи меня, — наказала она, зная, что он понимает. Рассел неизменно находил Ташу, просто всем видом показывая, что надо бежать домой.

Из-за процедур с мисс Смолл, она немного опоздала на встречу. Уайнскотт уже ждал. Таша с радостью поприветствовала его, радуясь, что целитель нисколько не изменился. Настроение повысилось, когда он положил перед ней подарок в виде нового анатомического атласа. Рисунки были шикарными, некоторые и она бы лучше не изобразила; ей сразу захотелось узнать, кто художник, и, быть может, предложить ему посмотреть её работы.

А потом случилась безумная встреча. Оказалось вдруг, что Уайнскотт ждал вовсе не Ташу, или не только её. Ей показалось, что все волоски встали на голове дыбом, когда она увидела возле столика этот незабываемый профиль. Ингис Морн, мантикора-всех-прожуй-и-выплюнь! Подумать только! Он лишь на мгновение задержал на ней взгляд, тут же отвернувшись, а у неё сердце подскочило под горло, а потом упало куда-то вниз.

Невероятным усилием воли Таше удалось побороть внезапную дрожь, прислушаться к разговору, заметить мальчика — его сын? Как вдруг Морн уселся на её скамейку, придвинулся к ней вплотную, чтоб посадить мальчика и уверенным тоном заявил:

— Прошу прощения, мисс Лукас. Мы не займём надолго вашего кавалера. Зелье родства, целитель! Приступайте. Парень ваш, ручаюсь, но, если откажетесь, забираю его в ковен. Никаких обид.

До неё только в этот момент дошло, что невероятный человек, Ингис Морн, вот так вот просто привёл целителю его собственного сына, о существовании которого, Мёрфиус, похоже, не догадывался.

Когда Ингис спросил её, видит ли она сходство между отцом и сыном, как художник, она очень удивилась — откуда знает. Но очевидное сходство подтвердила спокойно. И даже помогла протереть ладошку ребёнка перед нанесением раны для определения родства. Ей было немного стыдно, что необычное поведение Морна её волнует куда больше, чем чувства целителя, который только что обрёл сына. Мальчишка вызывал горячее сочувствие, а Ингис, оказавшийся братом пацана, недоумение. Был груб, улыбался нагло, флиртовал нахально и демонстративно, но, с другой стороны, спас мальчика от никудышной матери, вернул отцу. Хотя мог забрать к себе в ковен, брат же. И еду заказал для всех.

Либо Морн сильно изменился за эти годы, что, вообще-то, неудивительно. Как минимум стал мужчиной, утратив более мягкие юношеские черты. Либо она выстроила в душе идеализированный образ. Либо вся ситуация с братом вывела его из себя куда сильнее, чем могло показаться.

К счастью, Уайнскотт отбыл, забрав сына, и она воспряла духом, надеясь во всём разобраться. Если только Морн не сбежит сразу, чего можно было вполне ожидать.

Не сбежал, только пересел на место Уайнскотта, уставившись в её глаза, и она почти с облегчением увидела его покер-фейс, который никуда не делся.

— Ну так что, Таша? — спросил он небрежно. — Моё предложение в силе. Эй, ещё кофе и пирожных для леди!

Ей стало неприятно, что он продолжил ломать эту комедию.

— Мистер Морн, они уже ушли, вам не обязательно оставаться грубым и нахальным.

— Прошу прощения? — посмотрел удивлённо. Дождался, пока отойдёт официант, принёсший заказ. И холодно осведомился: — Я вас чем-то оскорбил?

— Мы не виделись с вами почти десять лет, — мягко ответила она, запрещая себе думать, как волнует её даже такая его близость. — Я была лишней на этой встрече. Но мне ничуть не обидно, не думайте. Неужели, весь этот флирт был всерьёз? Простите за прямоту.

— Я не флиртовал, — посмотрел Морн без улыбки. — Ешьте пирожное.

— Что же вы делали?

— Отбил вас у целителя, — уверенно ответил Ингис. — Или нет? Это было свидание?

— Это не смешно, целитель не стал бы ухаживать за мной, он старше на полвека... Он просто пригласил по-дружески посидеть, подарил атлас по анатомии.

— А вы по-прежнему верите в чудеса и читаете сказки? — он откинулся на спинку скамьи и теперь глядел из-под полуопущенных век.

— И рисую единорогов, — кивнула она, отвечая ему в тон. — Хорошо, я допускаю романтический интерес целителя.

— Раньше вы рисовали всякие страсти и... меня, — самодовольства в нём не было, лишь констатация факта. И словно увидев её смятение, пояснил. — В Больничном крыле было совершенно нечего делать. Я пошёл ночью поискать целителя, чтобы хоть заснуть с какой-нибудь отравой. Ваш альбом был открыт. Я видел раньше, как вы следите за мной, видел, как что-то рисуете то в Большом зале, то в библиотеке, то в Больничном крыле. Но что рисовали меня — это было неожиданно. Очень.

— В школе все влюбляются, но это проходит, — она уверена была, что справилась с лицом.

— У вас прошло, Таша? Скажите мне, вы всегда любили резать правду в глаза, — Ингис подался вперёд, его глаза были совсем близко. Даже слабый аромат его тела ощутила.

Захотелось отшатнуться или придвинуться ещё ближе. Но она старалась не шевелиться.

— Вы за мной следили? — попыталась она его отвлечь.

— Ну вы же позволили себе это, я просто ответил тем же, — он даже голову наклонил, испытующе разглядывая, словно интересный экземпляр безобидной зверушки.

— Я ни разу этого не заметила, — позволила себе не поверить.

— И не должны были. Вы же не боевик из ковена, — и он усмехнулся, по-доброму, отчего в уголках глаз образовались морщинки. — Вернёмся к правдивому ответу.

— Что вам это даст, Ингис? — попыталась она его урезонить. — Вы когда-нибудь слышали такое, чтобы чувства оставались прежними десять лет безо всякого общения с объектом влюблённости и без надежды на взаимность?

— Полагал услышать сейчас. Вы струсили, Таша? — он вдруг взял её за запястье. — Ваш пульс учащён, целитель. Я вас по-прежнему волную? Вы нарисовали меня обнажённым в душе больнички, признайтесь.

— Хорошо, я признаюсь, — Таша сама понимала, что совершает глупость, но его голос завораживал, дразнил и обещал что-то хорошее. — Вы волнуете меня до сих пор. И чтобы всё было справедливо, признайтесь и вы. Честно! Зачем вы выпытываете?

— Хочу видеть вас своей женой! — он даже не улыбнулся. Всё всерьёз.

— Почему? Почему вы захотели на мне жениться, Ингис? — она потом повизжит от радости в своей комнате, поставив заглушки.

— Если вам от меня нужны сказочки про любовь, то зря, Таша. Я не верю в любовь, — отпустив её руку, он откинулся опять на спинку скамьи и скривился, как от зубной боли. — Честность — хреновая штука, да?

— А во что верите? — вот и не нужны будут заглушки.

— Что вам со мной будет хорошо. А мне с вами.

Пора было заканчивать этот разговор, Таша оглянулась, чтобы хоть немного избавиться от магнетического притяжения, а он сразу всё понял.

— Ингис...

— Мне жаль, что разочаровал вас, — сказал он устало, и закрыл лицо ладонями, тяжело вздохнув. Убрав ладони, посмотрел ясно и прямо: — Паршивый у меня был день, Таша. И я подумал, что вот вы... и всё вдруг изменится. Размечтался. Простите. У меня накоплено немного денег и другой фигни. Но своего дома нет, я сплю в одной казарме с восемнадцатью парнями. В моей жизни никакой романтики нет и не будет. Одна бытовуха, тренировки, охота. Лорд-дракон и ковен. И, может статься, мне прикажут жениться на той, кого укажет патрон. Забудьте меня, вы были правы. Даже сейчас мне нечего вам предложить.

Такого откровения она не ожидала, словно её пустили в святая святых, в самую душу, едва прикрытую горечью слов. А она думала, что её жизнь беспросветная.

— Я понимаю, Ингис, спасибо, что рассказали. И я тоже не смогла бы предложить вам многого. Одни проблемы. Вы знаете, я сирота, но мне повезло, меня воспитала очень добрая женщина. — Таша видела, что он слушает внимательно, и вдруг захотелось, чтоб хотя бы понял. — Мы не бедствуем, хотя так было не всегда, и у нас есть домик, старый, маленький, но свой. И филин Рассел. Я много работаю и мало сплю, а в свободное время ухаживаю за мисс Смолл, она уже старый больной человек, и у неё нет никого, кроме меня. И у меня никого, кроме неё. Ни ковена, ни крепкой мужской дружбы, ни лорда-дракона, могущего приказать выйти замуж. — Она перевела дыхание и подняла руку, потому что показалось, что он что-то скажет, а она ещё не закончила и не знала, сможет ли продолжить, если он перебьёт. — А ещё я давно перестала верить, что смогу вас встретить, что вы не женились давным-давно, что вы хотя бы узнаете и вспомните меня при встрече. Тем более не ждала, что захотите поговорить, и даже позовёте замуж, а потом попросите всё забыть. Молчите, это не упрёк, я вас поняла. Вам нечего мне предложить, хотя я ничего не просила.

— Вы всё не так поняли, Таша! — Ингис поспешно встал, увидев, что встаёт она. — Я же не отказываюсь...

— А я откажусь. Простите, Ингис, но я вдруг поняла, что сказочки про любовь мне не нужны, а вот любовь необходима.

— Если бы я сказал, что люблю вас, согласились бы? — он схватил её за руку.

— Вы ведь не любите, к чему этот вопрос? Вам ведь честность нужна? И мне тоже! Но я отвечу. Я могла бы выйти замуж по расчёту — как вы сказали — чтобы было хорошо. Но не за вас, Ингис Морн. Потому что вы были тем человеком, мысли о котором помогали мне жить все эти годы. Потому что именно от вас мне нужен был не расчёт — любовь, страсть, нежность и весь вы со всеми мыслями и чувствами. А теперь не знаю. Я вас придумала, Ингис... Мы могли бы стать друзьями, наверное, но боюсь, вы и в дружбу между мужчиной и женщиной не верите. А я ещё и дружить не умею. Отпустите. Мне нужно время, чтобы привыкнуть жить без мечты. Если научусь, обязательно вам напишу. Может, тогда у нас что-то получится. Не провожайте.

Она схватила свою шубку и, больше не взглянув на него, поспешила уйти из кафе. Она не рассчитывала, что он догонит, но в глубине души жила эта глупая детская мечта. И чтобы не дать ей воли, она аппарировала домой, даже не надев шубу.

День и правда получился паршивый, прав гордый боевик Ингис Морн, не верящий в любовь. Но жизнь не закончилась, и надо посмотреть, как там мисс Смолл. Напоить зельями, намазать ещё раз спину. Покормить Рассела. Что-нибудь приготовить на ужин. Потом можно почитать вслух для больной Аурелии. И всё-таки нужно поставить заглушки в комнате — вдруг удастся поплакать. Слёзы смоют весь этот кошмарный день, и он уйдёт без следа.

И давно пора бы убрать со стен спальни все эти рисунки со старшекурсником Ингисом Морном, в конце концов, он уже другой, не тот загадочно-романтичный мальчик из её воспоминаний. Правильно, хватит. Это просто ненормально в её возрасте — жить прошлым.

А ещё надо пораньше лечь спать, и завтра с утра — как клятвенно обещала своему приятелю Бену Сметвику — привести, наконец, мисс Смолл на обследование к его отцу.

Рассел влетел к ней в комнату так резко, что испугал. Филин замахал крыльями, клекоча почти истерично. И Таша бросилась вниз, едва не скатившись по ступеням. Дверь в комнату мисс Смолл была распахнута. И стало вдруг сразу понятно, что можно было так не спешить к своей Аурелии.

Она умерла спокойно и скромно, так же, как и жила, и впервые на её лице Таша увидела нормальную улыбку. Диагностические чары были беспощадно точны, и старое слабое сердце заводить Круциатусом было бесполезно. Таша выронила палочку из рук, без сил опустилась на колени, уткнулась лбом в уже остывающую морщинистую ладонь. И больше не стала сдерживать душивших её слёз.

Глава 54

На похороны Аурелии неожиданно пришло много народу. Таша не верила своим глазам, глядя на стариков и старушек — бывших подопечных мисс Смолл, продавцов с Косой Аллеи и даже из Лютного, мастеровых из гильдии строителей, а также молодого красивого мага, явно из аристократов. Были ещё две молодые волшебницы, суровый господин, род занятий которого определить она так и не смогла. Разумеется, Таша послала короткие записки последним подопечным Аурелии, а также подала в "Пророк" короткую заметку о смерти мисс Смолл, дате и месте похорон, но всерьёз рассчитывать, что придёт столько народу даже не могла.