Через некоторое время Басти от них сбежал, и Питт, как честный жених, целовал Андромеду целых двадцать минут. Нет, на время он не смотрел, это Басти сообщил, позвавший их на ужин.
Этот день был самым лучшим у Питта за последние полгода, даже то, что жутко довольные чем-то Бель и Руди увели Меду сразу после ужина, не расстроило. У них ещё все каникулы впереди.
* * *
Рудольфус остался ночевать у Рабастана, слишком уж ему понравился отдых на пляже, и очень легко было переступить тонкую грань и пойти с Бель до конца. И он, верно, струсил, решив держаться от неё подальше этой ночью. А то неровен час, не дождётся алтарь Лестрейнджей их первой брачной ночи.
Басти не возражал, сам скучал по совместным ночёвкам.
— Как раньше, — с довольной физиономией сказал он и сам трансфигурировал в своей спальне вторую кровать из кресла. — Запасную пижаму дам, а вот с бельём... Фентера позови.
— Не хочу, пледа достаточно, подушку дай только, у тебя их вон, четыре.
Руди растянулся на мягкой кровати в одних штанах. Плед у Басти был мягкий и пах чем-то хорошим, еловыми ветками, что ли. Свет давно погасили, и Руди даже начал уплывать в какой-то приятный сон, когда Басти внезапно завозился, зажёг люмос, а потом и вовсе лампу у кровати.
— Ты чего? — лениво спросил Рудольфус, поворачиваясь на бок и приподнимаясь на локте. Басти удивлёнными глазами таращился в тот самый блокнот, если Руди не изменяло зрение. — Блокнот нашёлся?
— Бабуля вернула, — Рабастан приманил перо, покусал его, явно пряча довольную улыбку. И что-то быстро застрочил.
— Не спит она, да? Что пишет?
— Да так... — Басти снова застрочил, искоса посмотрел на брата и фыркнул: — Про маму спросила. Просто болтаем.
— Про маму? — оживился Рудольфус, даже дремота отступила. — А поточнее, братишка?
— Ну это личное, — начал было Басти, что-то написал и пожал плечом, озадаченно поглядев на Руди. — Ну так, сначала просто написала "миссис Лестрейндж". Я даже не понял.
— Выяснил? — развеселился Рудольфус. — Один раз написала или два?
— Один... Я чего и проснулся, сигналку поставил сегодня, как бабуля отдала блокнот. Я его в мастерской у неё забыл. О, погоди...
И он снова застрочил, улыбнувшись так нежно, что Руди лишь головой покачал, падая на подушку. Похоже было, что это надолго.
— Про Блэков, она им сказки показывала, — Басти сосредоточенно нахмурился. — Омут подарили, прикинь... Мерлин, не верится, что уже послезавтра она будет у Робертсов!
— Поверь, будет, — вздохнул Руди.
— К ребёнку ревновать можно? — спросил братец рассеянно.
— Разрешаю, — махнул рукой Рудольфус и зевнул. Спать всё же хотелось. — Что за ребёнок?
— Северус Снейп. Жениться на Санни хочет.
— Это серьёзно. Если он пошёл в папочку... Попрощались?
Басти зашвырнул блокнот под кровать, погасил лампу и упал на подушки, заложив руки за голову.
— Да!
— А теперь подумай, — коварно начал Руди. — Санни уверена, что ты блокнот потерял...
— Я уже сказал ей, как нашёлся.
— Погоди. Санни уверена, что ты потерял блокнот, но она-то свой не теряла, так?
— Ну и...
— Девушка берёт первое, что попалось под руку и пишет фамилию — миссис Лестрейндж. Заметь, не "привет", не "привет, дорогой Рабастан, вдруг ты нашёл блокнот", не "доброй ночи". Значит, это не предназначалось для твоих глаз, умник.
— А? — Басти сел на кровати и зажёг лампу. — Ты хочешь сказать...
— Вспомни ту карточку Эмили с дракончиком. Она была вся исписана...
— Миссис Вуд, — Басти озарился глупейшей, по мнению Руди, улыбкой, и рухнул обратно на подушки. — Заавадь меня, Руди! Я такой осёл!
— Очень счастливый осёл, судя по всему, — проворчал Руди. — Спать собираешься?
— Бли-и-ин... Мордредова плешь! В голове никак не укладывается! Акцио блокнот!
— Понятно, не будем. Нахрена я здесь остался?
— Так, вот оно. Да-а-а... — осёл по имени Рабастан громко расхохотался. Странно, что не пустился в пляс. Потом, правда, затих и даже лампу опять погасил. — Руди?
— Чего тебе?
— Она... это значит, что она...
— Ничего это не значит, уймись уже.
— Но ты же сам сказал!
— Я? Басти, порадуй меня, засни уже!
— Гад ты! Ладно, спи, послезавтра спрошу у неё лично, глядя в глаза.
— Ну и дурак. Хочешь заставить её выкручиваться? — Руди даже на постели сел. — Братишка! Уникума по имени Санни нельзя загонять в угол. Ты почти у цели, дождись ответного шага. Всё! Я в ванную, чтобы спал, когда я вернусь!
— Слушаюсь, мой господин, повелитель и брат! — обиженно отозвался Басти, но в свете, падающем из ванной комнаты, было видно, как паршивец улыбается, хитро щурясь и явно витая в облаках.
Руди захлопнул дверь в ванную, отсекая от себя эту глупейшую картину, задаваясь вопросом, выглядел ли он таким идиотом, когда Бель согласилась стать его женой? Наверное, да, и сегодня, возможно, тоже.
Когда он вернулся, Басти уже спал, так и не перестав улыбаться. Рудольфус поправил сползшее с него одеяло, поглядел немного, удержавшись от порыва то ли погладить по голове, то ли влепить подзатыльник. И вернулся на свою кровать. Теперь ведь не уснёт. Дракклов счастливый Басти!
А Северус Снейп — это проблема, да. Малец Руди понравился, почему бы не продолжить знакомство? Но это не завтра. Хорошо бы на днях пригласить пацана с другом на весь день... Ну хоть по Косой погулять. Бель поддержит и поможет, можно и Цисси прихватить. Дети довольны, Рабастан спокойно повстречается с Солнышком, все счастливы.
* * *
— Домашний арест! — рявкнул Долохов, едва они вернулись с бала. — Никаких прогулок, никаких магазинов, никаких друзей!
Агнешка, которая с ним не разговаривала, молча вздёрнула подбородок и гордо потопала к себе наверх. Наверное, разрушать свою комнату.
Антонин скрипнул зубами, велел Ерофеичу подать самогон и устроился на кухне. Каркаровы его покинули, лишив заодно Агнешку компаньонки, которой срочно приспичило выскочить замуж за грубого солдафона. Рокси могла найти и получше, тому же Нотту понравилась — сколько бы проблем сразу решилось. Так нет же!
Самогон Ерофеича пробрал до костей. Антонин блаженно зажмурился, закусил солёным огурчиком, хрустящим, с пупырышками. И почти ощутил, как уходит нервное напряжение. Сразу пришло и решение проблем. Простое, как кнат, и красивое, как обнажённая вдовушка в разобранной постели. Он даже вскочил, спешно освежив дыхание, бросился наверх и бодро стукнул в дверь комнаты названной сестры.
— Собирайся! — велел с ходу, как только дверь распахнулась. — Ты едешь на свадьбу Рокси, и возражения не принимаются.
Глаза Агнешки расширились.
— Почему это? — надо же, заговорила!
— Потому! Компаньонки у тебя нет, и оставаться в этом доме дальше неприлично. Я всё сказал. Через пятнадцать минут чтобы была внизу! Ладно, полчаса!
— Здесь Ерофеич есть! — крикнула Агнешка, когда он уже спускался.
— Не считается! — помахал он рукой, очень довольный собой.
Второй кубок самогона он опорожнил куда медленнее, отсалютовав скептически настроенному домовому. Составить компанию хозяину Ерофеич согласился неохотно. И теперь потягивал из глиняного кубка свою любимую медовуху. Огурчики пошли на ура. Долохова даже не слишком смущала подозрительная тишина наверху.
— Сова улетела, — произнёс домовой, который всегда чувствовал весь дом.
— Пускай, — отмахнулся Антонин, смакуя следующий кубок. Похрустев очередным огурчиком, он лениво поинтересовался: — С каких пор тебя волнуют ночные полёты совы?
— С тех пор, как они научились относить послания, — фыркнул Ерофеич. — Сова понесла предмет тяжелее обычного пергамента. Уж не портключ ли, судя по магическому отпечатку.
Долохов прокрутил в голове забавное слово "портключ", попытался припомнить, есть ли они у Агнешки, а припомнив, вскочил, пошатнулся и в обалдении уставился на появившуюся возле камина девушку с множеством соломенного цвета косичек в причёске. Видение капитана "Холихедских Гарпий" у себя дома не то, что было его голубой мечтой, но входило в разряд происшествий под кодовым названием "несбыточная фантазия".
— Та-ак, — произнёс он как можно серьёзнее. — Рад приветствовать, и всё такое. Вы тут как?
— Нормально, — усмехнулась мисс Маршалл. — Если что, я согласна.
— На что это? — поразился Антонин, спешно прогоняя фривольные картинки с капитаном в главной роли. Последний раз женщины сами вешались ему на шею на седьмом курсе Хогвартса. Собраться с мыслями после трёх кубков фирменного самогона Ерофеича оказалось непросто.
— Стать компаньоном вашей подопечной на время каникул, конечно! — отрапортовала девушка и задорно улыбнулась. — Вы закусывайте, сэр. Я не стану мешать. Только скажите, где мне найти мисс Мнишек.
— Вверх по лестнице и направо, милая леди, — вмешался Ерофеич. — Я немедленно приготовлю вам покои!
— Спасибо, уважаемый, — улыбнулась домовому девушка, насмешливо глянула на хозяина и упорхнула на лестницу.
Антонин рухнул на стул и потряс головой.
— Что... это... было? — спросил он Ерофеича.
— Лучший сорт самогона. Как ты ещё встал, удивляюсь, — покачал головой домовой. — По идее, должен был свалиться после второго кубка. Девушка права, закусывай, твоя милость! А я пойду, комнату приготовлю.
Долохов удивлённо поглядел на мутный напиток в прозрачном кувшине, пожал плечами и, прицелившись, нацедил себе ещё один кубок. Компаньонка, значит, нашлась. Дальше мысль не шла, буксовала. Нашлась... Пришлось выпить, чтобы прочистить мозги.
Сразу стало хорошо, очень хорошо. Долохов блаженно улыбнулся, уронил голову на руки и решил немножко отдохнуть. В его доме всё спокойно, а он так устал! Стар он уже на балах отплясывать...
Пробуждение вышло не таким славным. Антонин застонал, пытаясь сфокусировать взгляд. Но сразу зажмурился.
— Живой? — послышался заинтересованный голос Ерофеича.
— Какого хрена, — еле ворочал языком Долохов, отказываясь открывать глаза снова, — ты ставишь на мне эксперименты, старый? И как давно?
— Всю жизнь, и не только на тебе, — хохотнул домовой. — Не прибедняйся, твоя милость, выпей вот рассольчику.
Антонин горько вздохнул, покорно ухватил жбан с рассолом и присосался к нему, пока не осушил до дна. Осоловело взглянул на верного домового и уже нормальным голосом поинтересовался:
— Новый состав? Одобряю! Как там эти... в юбках, которые.
— Обе надели нынче мужские штаны и чувствуют себя сносно, играя в карты на желание.
— Не понял.
— Нормально всё, никто вены не режет и долю проклятую не клянёт. Ждут, пока твоя милость проспится.
— А я-то им зачем?
— Ваша названная сестра готова к переговорам. Я парламентёр, только белого флага не заготовил. Жалко простыни рвать.
— Починил бы, — проворчал Антонин, потягиваясь. — Какие разговоры в такую рань? Темпус. Мать моя, пять утра! Они вообще спали?
— Не смогли. Пили на брудершафт укрепляющее. Теперь уснут только к вечеру.
— Я хренею. Ладно, пусть спускается. Что она там ещё напридумывала?
Агнешка была действительно в брюках и толстом свитере, прикрывающем попу — наверняка, связал Ерофеич, экспериментатор хренов. Она скромно хлопала ресницами и походила на пай-девочку. Только вот Антонин не верил в такое смирение ни на кнат, и внутренне подобрался.
— Доброе утро, Антонин, — вежливо улыбнулась Агнешка, покосившись на Ерофеича. Тот неторопливо накрывал на столе завтрак. Правда, никто не спешил схватить по румяному пирожку или пригубить горячий какао.
— Доброе, — настороженно ответил Долохов. — Давай уже к делу.
— Обещай, что выслушаешь, и не будешь орать.
— Отклонено! Выкладывай!
— Дело в том, — опустила ресницы Агнешка, — что я всё осознала и чувствую себя виноватой. Прости, пожалуйста.
— М-м, что? — опешил Антонин, нервно поглядев на домового. — Поясни мне, дураку, за что я должен тебя простить.
— За поцелуй, конечно! — не сдержалась Агнешка, нахмурясь. — Я не знала, что ты за нами следишь!
— Как мило! А если б не следил?
— Мне уже восемнадцать!
— А я твой опекун до двадцати одного! Договорчик показать?
— Ты невыносим!
— Да неужели?!
Агнешка замолчала, с вызовом глядя ему в глаза, а потом произошла удивительная вещь. Снова перед ним пай-девочка с милой улыбкой. Антонин передёрнулся. Орать и правда не стоило, но как тут удержишься!?
— Пожалуйста, послушай.
— Хватит уже ходить вокруг да около. Говори!
— Дело в том, что мисс Маршалл не может задержаться здесь надолго. Но у неё чудесная квартира, и она пригласила меня к себе немного погостить. Так как я тебе мешаю... Я понимаю, что у тебя своя жизнь...
— Стоп! Когда я говорил, что ты мне мешаешь? Что за фигня?
— Ты сам хотел меня отослать!
— Но не к сомнительной подруге! — взял себя в руки Долохов. — Что за бунт, ребёнок? Ты, правда, не хочешь побывать на свадьбе Роксаны? Там же Люси, твоя почти сестра.
— А здесь Джейми!
— Ещё раз услышу его имя...
— Прекрати! Как ты можешь?! Я люблю его! Неужели ты никогда сам не любил? Неужели не можешь понять?
Кто бы ни научил её, как вести переговоры, его маленькая Агнешка не справилась. Вот уже и слёзы, а он себя ощущает последней скотиной.
— Котёночек, тише-тише, я всё понимаю, только... Ты же видела его пару раз в жизни!
— Три раза, — шмыгнула носом Агнешка. — И это неважно. Мы оба влюбились с первого взгляда!
— Подробнее про третий раз! — гаркнул Антонин, сразу всё испортив.
— Это допрос? — разозлилась Агнешка. — Да, был третий раз, и мы целовались, сколько хотели, понял?! И я не жалею, нам было хорошо!
— Говоришь, хорошо было? — тихо спросил Антонин. — Вы... только целовались?
— Он сказал, остальное после свадьбы, — слабо улыбнулась Агнешка, глядя на него с надеждой.
— Я убью его, — спокойно сообщил Долохов. — Медленно разрежу на куски и скормлю собакам.
— У тебя нет собак, — дрожащим голосом ответила Агнешка. — Ты ведь пошутил, да?
— Ради такого — заведу! — холодно сказал он. — Никакой мисс Маршалл, никакой свадьбы, и никаких сов! Если надо, прикую тебя цепями к кровати и в таком виде отправлю в Дурмстранг.
И тогда его девочка расплакалась так горько и безнадёжно, что пришлось вскакивать, роняя стул, хватать на руки, как в её детстве, гладить по головке и уговаривать, что всё будет хорошо, он пошутил и, вообще, просто её очень любит и никому не даст в обиду.
Рыдания продолжались так долго, что он начал всерьёз беспокоиться.
— Обещай не убивать, — всхлипывая, попросила она, возя носом по его мокрой рубахе и цепляясь за шею тонкими ручками.
— Мы что-нибудь придумаем, — ответил он, ощущая, как нагрелась серьга. Вызов Тома. Проклятье! Как же не вовремя! — Котёнок, давай так. Я сейчас по делам, а ты выпьешь зелье сна и просто поспишь. Я попрошу мисс Маршалл с тобой побыть. Вернусь, и мы всё спокойно обсудим. Хорошо?
— Ладно, — шмыгнула носом его красавица и поцеловала в щёку. — Ты самый лучший!
Глубоко вздохнув, Антонин аппарировал в её комнату и положил Агнешку на кровать. Зелье она безропотно выпила и закрыла заплаканные глазки.
