Нф-2017: Демон

— Я похожа на нечистого?

— Ты? Нет, конечно. А при чем тут ты?

— А при том, что это я ему помогала! — В сердцах воскликнула я. — От начала и до конца. Я была с ним в этой его лаборатиории, пробирки мыла, записи вести помогала! Не было там никакого колдовства. НЕ БЫЛО! — Я сорвалась в истерику.

С тех пор, как я пришла в себя, оправившись от того странного сонливого состояния, которое охватило меня после ареста лекаря, я ни разу себе не позволяла сорваться и заплакать. Но сейчас сдерживаться просто не было сил.

— Жу, ну тихо, тихо, — Лусия прижала мою голову к своей груди, успокаивая. — Ну прости. Я не знала, что ты настолько к нему привязалась. Давай уйдем поскорее, а? Не стоит тебе смотреть, как сеньора Витора казнят, — она потянула меня, вынуждая спрыгнуть на землю. С чего бы вдруг такая поспешность?

Толпа на противоположном конце площади заволновалась, зароптала. Послышались гневные выкрики. Стражники теснили толпу, освобождая коридор. Я кинулась поближе к месту событий, активно расталкивая зевак локтями. К помосту приближалась открытая повозка. На повозке, прикованный за руки к толстым столбам по ее бокам, стоял на коленях лекарь. Грубые полотняные штаны и распахнутая на груди рубаха, глаза завязаны — не пристало колдуну видеть лица своих палачей. А палачом готова была выступить вся толпа, собравшаяся на площади. Спасенные от чумы горожане рвались разорвать своего спасителя на куски из-за смехотворного обвинения в колдовстве. Стражники толпу сдерживали, не подпуская близко к повозке. Толпа бесновалась.

Полетел первый камень. Бросок оказался на удивление точным: камень врезался в спину приговоренного возле левой лопатки. Лекарь вздрогнул, но не издал ни звука. Второй камень попал ему в лоб, рассекая кожу. И на этот раз никакой реакции на удар не последовало. По лбу лекаря потекла струйка крови.

— НЕТ! — Я не понимала, что на меня нашло. Однако, при виде этой быстро стекающей алой струйки, я просто обезумела. Ощущение было такое, будто этот камень попал в меня. Я кинулась к повозке. Лусия, которая сумела-таки добраться до меня в толпе, вцепилась в мою руку, тщетно пытаясь остановить. Мне было все равно. Я попросту тащила подругу за собой, как на буксире, прорываясь к повозке.

— Уберите кто-то эту бесноватую! — Раздался голос инквизитора, сопровождавшего повозку.

— Нет! Пустите меня! Не смейте трогать лекаря! — Я царапалась и кусалась, извиваясь ужом в руках схватившего меня стражника.

Вот застежка плаща не выдержала, отрываясь с громким треском, и я выскользнула из удерживающих меня рук, оставив плащ стражнику. Повозка тем временем добралась до помоста, и братья-инквизиторы снимали цепи со столбов, чтобы перевести приговоренного на помост к месту казни. Колдуна надлежало казнить через отрубание головы, а тело после сжечь. Палач уже точил свой топор у дальнего края помоста. По центру помоста, все так же неподвижно, ни на что не реагируя, застыл ангел.

— Одумайтесь! — Я вскочила на помост. — Вы хотите убить человека, спасшего ваши жизни! Это ли по христиански? Где ваза благодарность? Где милосердие, в конце концов?

— Да уберите вы девчонку с помоста! — Рявкнул инквизитор.

Стражники полезли ко мне, палач, отставив в сторону топор, двинулся ко мне с противоположной стороны, расставив широченные мослатые руки. Я испуганно начала отступать, пятясь вглубь помоста.

— Жоана, девочка... нет... уходи... — еле слышно прошептал лекарь. Слова с трудом вырывались из его пересохшего горла.

Я споткнулась о доски неровно сколоченного помоста, пролетела пару шагов, впечатавшись спиной прямо в ангела. Тот даже не дрогнул, будто в каменную стену врезалась.

— Приветствую вас, чада Господни! — Раздался прекрасный равнодушный голос.

Толпа замерла, по площади понеслись восхищенные шепотки. Медленно повернувшись, я застыла, любуясь на прекрасное сияние, охватившее фигуру ангела.

3

Проповедь ангела была прекрасна. Толпа слушала его, затаив дыхание. Горожане выстояли во время чумы, проявив лучшие христианские качества: взаимопомощь и милосердие. И Господь благословил этот город и его жителей, с честью выдержавших ниспосланное им испытание. Однако, с прискорбием ангел вынужден наблюдать, как горожане готовы разрушить все достигнутое, казнив по надуманному обвинению своего спасителя. Человека, проявившего недюжинный ум и сумевшего отыскать лекарство, вырвав жителей Амаранта из лап чумы. И какова была благодарность горожан своему спасителю? Плаха?

Один за другим, люди падали ниц, склоняясь перед ликом посланника Господня, сгорая от стыда за собственную неблагодарность. Я воспряла духом. Если за лекаря вступился сам ангел, значит, все будет хорошо.

Однако, решимости инквизиторов заступничество божественного посланца не поколебало. Дождавшись, когда ангел закончит говорить, старший из братьев, сделал знак ловившим меня стражникам продолжать, а палачу — вернуться на рабочее место. Лекаря, вздернув на ноги, повели к плахе.

— Люди! Братья! — Начал инквизитор. — Ангел Господен преподнес нам нынче урок милосердия. Господь готов простить чернокнижника, осквернившего себя связью с врагом рода человеческого, за то доброе дело, которое этот колдун совершил. Да будут отпущены ему грехи, и да встретит его Петр у Врат Рая, как встретил бы праведника. Аминь!

Я даже от стражников уворачиваться забыла, обомлев от изумления. Несмотря на речь ангела, призывавшую проявить милосердие к человеку, спасшему город, его все одно собирались казнить! Ну уж нет! Сейчас я готова была ради лекаря горы свернуть. Один раз я уже наблюдала молча, как рушится его жизнь. Так же покорно наблюдать за его смертью я была не намерена.

— Милосердие? О каком милосердии говорит брат-инквизитор? Так он предлагает нам усвоить урок? Просто казнив нашего спасителя, как и собирались, и уповая на то, что уж Господь-до его простит? Если так, то казните и меня тоже! А почему бы и нет? Я ведь тоже помогала людей лечить! А заодно и сестер-урсулинок. Ведь, если бы не их титанический труд в госпитале, думаете, выжили бы те заболевшие, которым лекарство досталось немного позже? — Стражники наконец-то отмерли и схватили меня, стаскивая с помоста. Но я продолжала кричать, отчаянно упираясь ногами. — Давайте! Всех нас Господь простит и будет к нам милосерден. Только вот вы, оставшиеся, что вы будете делать, когда новая болячка начнет косить ваши ряды? Покорно готовиться в смерти, ибо никто не решится прийти вам на помощь, зная, какова награда?

С помоста меня стащили, руки скрутили за спиной, однако, уводить не спешили. Стражникам тоже было любопытно, чем все закорчится.

— Не слушайте девчонку! — Рявкнул инквизитор. — Не хотели мы смущать умы ваши, но... — он подошел к лекарю, которого уже подвели к плахе, и сдернул повязку с его глаз.

Толпа испуганно ахнула, многие начали креститься, детей уводили с площади. Все боялись проклятия колдуна. Я же повернулась к нему с надеждой. Встречу ли я желтый взгляд моего демона?

Нет. Обычные карие глаза, слезящиеся от яркого света. Привычно покрасневшие веки. И все-таки, тогда, в доме, то был бред моего поддавшегося болезни организма. Лекарь смотрел на меня, шепча что-то одними губами С такого расстояния расслышать я не могла. Постаралась взять себя в руки, чтобы не выдать разочарования, поселившегося где-то в дальнем уголке сознания. И пусть он не мой демон. Но все равно, от этого он мне не менее дорог. Лекарь-человек стал мне почти родным за то время, что я провела в его доме.

Инквизитор что-то пробормотал изумленно себе под нос, я только разобрала слова про 'козни дьявола'. Резко схватив сеньора Витора за плечо, развернул его спиной к толпе. Протянул руку, явно намереваясь сорвать с приговоренного одежду. Однако, в этот момент терпение ангела иссякло. Его прекрасный лик снова окутало сияние. Ангел перенесся к лекарю, никто даже глазом моргнуть не успел. Только что ангел стоял в нескольких шагах от приговоренного, а спустя миг, во вспышке света появился почти вплотную к нему.

— Сын Божий! — Мягко обратился ангел к инквизитору. — Откуда в тебе столько сомнений? Господь милосерден к людям не только после смерти, но и в жизни.

— Но ведь этот колдун...

— Создание Божье, также как и ты.

— Но...

— Не стоит подвергать сомнению свою веру, человек. И дабы укрепить ее и развеять пепел твоих сомнений, а также, чтобы избавить тут собравшихся от ненужного греха, взятого на душу, я забираю этого раба Божьего прямо сейчас.

Ангел поднял руку в благословляющем жесте, другую кладя на плечо лекаря. Белоснежные крылья простерлись, обещая защиту. Две фигуры, стоящие рядом — человеческую и ангельскую — окутало сияние, и через мгновение обе они исчезли.

— Братья и сестры! Только что мы видели явление милосердия Господа нашего! Так воздадим же ему молитву! — Воззвал к толпе инквизитор. — Эту увести, я с ней позже разберусь, — дал он знак стражникам, державшим меня.

4

Про меня забыли. Отвели меня почему-то не к инквизиторам, а в тюрьму, находившуюся в ведении городской стражи. Помещение было до боли знакомым, однако, никого из знакомых стражников я не видела. Я сидела в камере уже много часов, солнце за узким окошком-бойницей уже красило камни мостовой в оранжевые закатные тона. Было холодно: мой плащ так и остался в руках стражника, и сырость полуподвального помещения беспрепятственно проникала под тонкую шерсть платья.

В двери камеры зазвенели ключи.

— Ты, что ли, буйная защитница справедливости? — На пороге стоял незнакомый мне толстый стражник.

— Я, наверное, — неуверенно согласилась я.

— Молодец, девочка, — внезапно улыбнулся мне стражник. — Церковники эти совсем рехнулись, лютуют, что твои звери. А колдун этот, почитай, никому злого не сделал. Если бы не он, баба моя сейчас в могилке тихо лежала, а не меня пилила, почем зря, — судя по выражению лица стражника, сварливый характер его жены — это было лучшее, что случалось с ним в жизни.

— Спасибо на добром слове, — я попыталась улыбнуться в ответ, но у меня зуб на зуб не попадал.

— Ты можешь идти, — стражник посторонился, уступая мне проход.

— Куда? — Не поняла я. Как-то слабо верилось, что меня просто так отпускают.

— Домой, у тебя же есть дом? — Спросил стражник.

— Да, но... А почему меня отпускают?

— За тебя заплатили штраф.

— Но брат-инквизитор...

— Деточка, — посмотрел на меня в упор стражник. — Ты хочешь в лапы инквизиции попасть?

Я содрогнулась, вспомнив свой прошлый опыт общения с братьями.

— Вижу, что не хочешь, — кивнул толстяк. — Так вот: по бумагам ты как 'нарушитель спокойствия горожан' проходишь. За такое штраф полагается, можно без разбирательства. Штраф уплачен, значит, ты можешь идти. Не пристало девице одной по темноте гулять, но я бы не советовал тут на ночь оставаться. Да и уезжала бы ты из города завтра, если есть куда. Инквизиторам пока не до тебя, у них из-за ангельских явлений переполох, но завтра спохватятся, как пить дать.

— Явления?

— Да, вроде как в обители ихней тоже ангела видели.

— А кто за меня штраф заплатил? — Спохватилась я. — Нужно бы деньги вернуть...

— Какая тебе разница, деточка? — Отвел глаза стражник. — Сумма небольшая, чай не обеднеет. Беги, радуйся свободе.

Из тюрьмы меня буквально выгнали. Когда толстяк-стражник провожал меня по коридорам, у меня было такое ощущение, что я сбегаю. Он постоянно меня торопил, будто боялся, что нас засекут и остановят.

На улице уже стемнело. Отделение стражи находилось довольно далеко от дома лекаря, в котором я обитала: идти было около получаса, а то и больше. С заходом солнца резко похолодало, и без плаща было совсем не жарко. Монастырь урсулинок располагался гораздо ближе, всего в двух улицах, и можно было бы переночевать у сестер. Но, вспомнив слова стражника о том, что инквизиторы про меня могут вспомнить, я решила, что не стоит подвергать их риску.

Все еще не до конца оправившийся после эпидемии Амарант встретил меня почти безлюдными улочками. Эту часть города я знала не очень хорошо, посему, не было ничего удивительного, что вскоре я заплутала. Переулки становились все уже и кривее, а спросить дорогу, кроме как у облезлых бездомных кошек, было не у кого. Да и кошки не особо рвались общаться, с громким 'мявом' скрываясь в подворотнях при моем приближении.

Позади меня послышались шаги. Я оглянулась. Мужская фигура, закутанная в лохмотья. Вряд ли незнакомец спешит за мной, чтобы дорогу показать. Я ускорила шаг. Оборванец тоже ускорился. В том, что он преследует именно меня, сомнений уже практически не было. К спине прикоснулись липкие пальцы страха. Меня начала бить крупная дрожь — то ли от холода, то ли от страха, а скорее всего, виноваты были и тот, и другой.

— Беги-беги, крошка, — позади раздался пропитый голос. — Люблю, когда вы боитесь, хе-хе-хе.

От смеха, сопровождавшего слова оборванца, поджилки затряслись с удвоенной силой. Приподняв юбки, я припустила бегом. Каждый шаг давался с трудом, было чувство, что поставь я ногу немного неровно, и ставшие ватными коленки подвернутся, и я полечу носом на мостовую. Внезапно, в подворотне мелькнула крылатая тень. Преследователь за моей спиной как-то странно захрипел. У меня же открылось второе дыхание, и я припустила вперед со всех ног, не разбирая дороги и не оглядываясь.

К реке я вылетела внезапно, едва успев затормозить у низкого парапета, огораживающего мостовую набережной от воды. Здесь было более людно, да и преследователь мой отстал. Я смогла отдышаться и сориентироваться по мостам, в какой именно части города я нахожусь. До дому было не так уж и близко: плутая по переулкам, я заметно отклонилась от нужного мне направления. Однако, дорогу я уже знала, и никаких узких темных улочек на моем пути больше не предвиделось.

Когда я, добрела до дома на оледеневших от холода и с трудом гнущихся ногах, единственным моим желанием было согреться. Пожалуй, сейчас меня даже устроил бы костер инквизиции. У двери я замерла, не в силах сообразить, что делать дальше. Ключ остался в кармане плаща. А сам плащ — у неизвестного мне стражника. Я устало уперлась лбом в дверь, не зная, что делать дальше: то ли разрыдаться, то ли все-таки пойти к урсулинкам. Взгляд мой упал вниз, на порог. Из щели под дверью струился свет. В доме кто-то был.

5

Постучать? Или бежать отсюда без оглядки? Пожалуй второе. В этот час, да еще в отсутствие хозяев, в доме могли быть только воры или инквизиция с обыском. Воры не стали бы зажигать свет, значит — второе. Но вместо того, чтобы бежать, я продолжала стоять, упершись лбом в дверь. Куда бежать и что делать дальше, я понятия не имела. К урсулинкам — так меня (если это инквизиторы пришли за мной) там в два счета найдут. Нужно выбираться из города, но все деньги и теплая одежда в доме.

Внезапно за дверью раздались неровные шаги, и дверь распахнулась. Не успев среагировать я полетела вслед за открывающейся внутрь дверью, чтобы угодить в горячие и такие знакомые руки.