— Пень безмозглый! — почти выкрикнул парень, но назад все-таки отступил. — Придурок!
— Сам... — в том же тоне откликнулся солдат, завернув конструкцию, от которой фон Вегерхоф нервно дернул бровью и едва заметно поморщился¸ а парень растерянно замялся, явно не найдясь с достойным ответом. — Пшол прочь! — присовокупил страж границы Предела и рывком развернулся, наставив арбалет на вновь явившихся.
— Инквизиция, — коротко бросил Курт, приподняв за цепочку висящий на груди Знак, и солдат, помедлив, отвел оружие в сторону. — Мы помешали? У вас тут, я смотрю, любопытная и весьма оживленная дискуссия.
— Ходок еще один, — раздраженно отозвался тот. — Еле перехватил, самоубийца хренов...
— Да не хотел я туда! — чуть сбавив тон, но по-прежнему зло выпалил паломник. — Сто раз сказал же, ты, идиота кусок!
— А я думал, что эти ребята блюдут учтивость и благолепие, — заметил Курт подчеркнуто спокойно, и солдат желчно выговорил:
— Ага, как же! А этот еще и врет, не краснея: я его прямо за метками за шкирку схватил.
— Хворост я собирал, ясно, хворост! Там сушняк лежал! Всего три шага туда сделал!
Курт обернулся к границе предела, и впрямь увидев выроненную в траву охапку хвороста, и лишь сейчас понял, что отличало эту часть леса от той, за границами Предела. Здесь, по эту сторону, весь сушняк был выбран подчистую, а там, где зарубки и матерчатые метки обозначали начало запретной зоны, в траве и низком кустарнике без труда было можно увидеть никем не тронутые за последние несколько месяцев сухие ветки.
— За дровами полез в ловушки! — с патетической укоризной объявил солдат, словно призывая господ инквизиторов вместе с ним ужаснуться человеческой беспечности. — Ему лишний час по лесу проходить — страшней, чем сдохнуть!
— А ведь он прав, — заметил Курт, неспешно подойдя ближе, и паломник попятился, отозвавшись все так же ожесточенно, но уже менее уверенно:
— Три шага всего!
— Они могли стать последними в твоей жизни. Тебе действительно настолько лень, что лучше рисковать шеей ради пары сухих сучков?
— Нет там ничего, — буркнул парень, явно растеряв уже весь запал, и, покосившись на молчаливого фон Вегерхофа, настороженно уточнил: — Можно я хоть собранное заберу? Оно ж по эту сторону.
— Вон пошел! — прикрикнул солдат, и Курт вскинул руку, оборвав:
— Спокойно. Забирай, — кивнул он, и паломник кинулся к брошенной охапке, обойдя охранителя границы по широкой дуге. — Звать как?
— Харт, Грегор.
— А, знаменитый ходок по Пределу?
— Ах вот оно что... — с усталой неприязнью протянул солдат. — Знакомое имечко, предупреждали нас о тебе. Вот, наконец, господа следователи и разберутся, дурак ты или с тобой что-то нечисто.
Парень распрямился, прижимая к себе хворост, крепко, точно малое дитя, которое грозится вот-вот выхватить из рук лютый враг, и изобразил лицом нестерпимую муку.
— Да что же это! — провозгласил он, нарочито страдальчески возведя глаза к небу. — Я же тысячу раз повторял: случайность это! Каюсь, похвастался однажды, был грех, хотел покрасоваться. Похваляться дурно, знаю, но что ж теперь, вечно меня за это карать?
— Сам сказал, — пожал плечами Курт, — хвастовство — грех, вот и расхлебывай теперь... Идем-ка. Хвороста ты, как я вижу, насобирал уже довольно, так пока будешь нести его до места, ответишь на пару вопросов.
— Я не знаю, как ходить в Пределе, — не двигаясь с места, произнес Грегор с расстановкой. — Я не умею находить там дорогу. Я не знаю, что надо делать, чтобы не угодить в ловушки. Я ничего особенного внутри не видел, никаких волшебных предметов не находил и вообще я только с дюжину шагов прошел. Ну, не было ничего, понимаете? Не о чем спрашивать!
— А это уж позволь мне решать, — подчеркнуто любезно улыбнулся Курт, выразительно указав рукой в сторону лагеря: — Давай, ходок, топай. Мы ждем.
Паломник, помявшись, бросил напряженный взгляд на хмурого солдата, на по-прежнему молчащего фон Вегерхофа и, обреченно вздохнув, зашагал вперед, не оглянувшись, чтобы убедиться, следует ли за ним майстер инквизитор.
— Так рассказывай, — подбодрил его Курт после пары минут молчаливой ходьбы. — Как было дело?
— Я вашему сослужителю уже все рассказал, — буркнул Грегор, перехватив хворост поудобнее. — И как было дело, и что было потом.
— Расскажи еще раз.
— Зачем?
— А ты сам подумай, — предложил фон Вегерхоф многозначительно. — Ты понимаешь, что из всех, шагнувших за границу Предела, ты единственный, возвратившийся оттуда живым? Не имеет значения, по какой причине — посчастливилось тебе или сам Господь Бог провел тебя невредимым, или существующие в Пределе ловушки почему-то не сработали, или... Неважно. Важно то, что ты у нас единственный свидетель такого рода.
— Никакой я не свидетель, — начал Грегор и, встретившись с Куртом взглядом, вздохнул. — Ладно. В общем, я туда вошел...
— Зачем?
— Низачем, случайно.
— Это твоя личная традиция — случайно входить в Предел?
— Нет, — с заметным раздражением отозвался паломник и, снова показательно вздохнув, продолжил с расстановкой, всем своим видом показывая, что повторяет сказанное уже не один раз: — Я собирал хворост. Так сложилось, что это взвалили на меня почти с самого начала, как я тут. Готовить я не умею, вообще ничего 'полезного для общины' делать не умею. Пытались посылать в город покупать провизию, но не сложилось, еду выбирать я тоже не умею, мне подсовывали всё не то, или некачественное, или прокисшее, или просто не то, а я...
— Тебе сколько лет? — спросил фон Вегерхоф, и паломник насупился:
— Ну восемнадцать. У меня четыре сестры, три из них старшие, мать еще живая, откуда мне было все это постичь? Своих дел по горло... Вот мне и поручили бродить по лесу и собирать топливо. Вокруг лагеря все давно выгребли, даже сухостой весь снесли, дальше в лес тоже редко чего попадается, приходится уходить дальше и дальше. Ну, и вот... Собирал, собирал и вдруг понял, что я за метками.
— Метки кто-то поставил еще до появления здесь наших сослужителей?
— Да, несколько. В тех местах, где замечали, как пропадают животные или люди, там еще графские люди всякого тряпья навязали или сделали зарубки, а потом уже конгрегатские продолжили, ну и этот ваш expertus обозначил еще плотней и подробней всю линию.
— Наш expertus?
— Ну, который священник.
— С чего ты взял, что он expertus?
— Да что ж я, совсем дурак? — с заметной обидой фыркнул Грегор. — Если я не умею сварить кашу, это ж не значит, что я скорбен умом... Ходил тут, смотрел вокруг. По лесу ходил — останавливался, закрывал глаза, отступал в сторону, чуть ли не воздух нюхал, потом веревочки завязывал на стволах или насечки на коре делал... Expertus, кто же еще? Пришел обозначить границы, ясно же.
— С кем-то это обсуждал?
— Я? — уточнил паломник. — Вот еще... Оно мне надо? И так все на ушах стоят, что инквизиция приехала, а еще и про expertus'а узнают — вообще рехнутся...
— А ты как-то не очень благодушно настроен к своим собратьям.
— Они мне не собратья, — отрезал Грегор и, поняв, что слова его прозвучали излишне резко, неохотно пояснил: — Я тут сам по себе. Но самому по себе тяжело, поэтому вот... Ну, не ставить же себе шалаш отдельно, глупо как-то.
— И сестер с мамой рядом нет, опять же, — подсказал фон Вегерхоф; паломник бросил на него короткий взгляд исподлобья, но промолчал. — Так ты не ищешь откровения в Пределе?
— Ищу, — помявшись, ответил тот. — Но не такое, как они. Не Иисуса и не Грааль, и не... что там они все себе придумали...
— А что?
— Не знаю. Но тут же есть что-то, так? Что-то необычное. А если ваши до сих пор не согнали сюда армию экзорсистов и не начали все кругом кропить, святить и изгонять, значит, это не дьявольщина, так? Значит, что-то непонятное, даже вам непонятное, а значит — жутко интересное. Говорят, отсюда волшебные камни уносили и всякое такое...
— И ты хотел поискать в Пределе 'всякое такое'?
— Я ж сказал, что не дурак, майстер инквизитор. Мне еще жить не надоело. Я думал, что кто-то найдется, кто отсюда что-то вынес или просто ходил... Ну, кто видел, что там внутри, кто может рассказать. Такого же еще нигде и никогда не бывало, и я хочу узнать, что это.
— И что потом будешь делать с этим знанием?
— Понятия не имею, — легкомысленно пожал плечами паломник. — Может, tractatus напишу, а что?
— Ясно, — хмыкнул Курт. — Рассказывай дальше, философ-испытатель.
— А что дальше... В общем, я понял, что стою за метками, и ничего со мной не случилось. Сначала испугался и хотел рвануть обратно, но тут увидел рядом, шагах в трех, деревце; то ли грозой его, то ли ветер повалил когда-то... в общем, переломленное и высохшее. Я так прикинул — деревце довольно тонкое, всё сухое, а значит, легкое, и если волоком, то дотащу. По-любому получалось больше, чем я насобирал... Словом, я хворост бросил и пошел к этому деревцу. Дошел до него — со мной так ничего и не случилось. Я ухватил его за ствол, попытался тащить, а оно ветками там за кусты зацепилось и еще за ствол рядом. Чтобы высвободить — пришлось зайти еще на пару шагов внутрь Предела и подергать его как следует... Ну, и вот. Я его из кустов вытащил, выволок за метки и потом в лагерь. Я бы и не говорил никому, что смог войти, но...
— Но захотелось похвастаться.
— Ну... — явно смутившись, замялся Грегор, — вроде того... Оно случайно вышло. Матушка Урсула удивилась, что я так быстро вернулся, потому что, я уже говорил, тут поблизости всё выгребли...
— Что за матушка?
— Ее так тут называют, — отмахнулся паломник. — Она вроде как главная. В том смысле, что не предводительница какая-то, — торопливо поправился он, заметив, как переглянулись его слушатели, — а просто быстро соображает, как что организовать, кому что поручить, кто чем должен заниматься... Новеньких встречает. Сюда же когда-то валила толпа, и не все со своими средствами, иногда приходит такой оборванный-голодный и с пустой мошной, всё потративший, чтоб только сюда добраться... Матушка Урсула прикидывала, кому сколько надо дать, чтобы все сбросились, и никто не остался голым и голодным. А так как за что-то отвечать и кем-то руководить всем страшно или лень, а тут так хорошо — за тебя все проблемы кто-то другой разгребает, то все и согласились, что пусть она будет как бы главной — ну, как в монастыре мать экономка.
— На тебя, как я погляжу, сбрасываться не пришлось?
— Я к походу подготовился, — кивнул Грегор с плохо скрытым самодовольством. — Сумку собрал, одежду выбрал покрепче, денег взял...
— А твои четыре сестры и еще живая мать в курсе, где ты и на что 'денег взял'? — уточнил Курт. — И кстати, а отец-то жив и знает ли, куда ты направился и с какими целями?
— Деньги были мои, — оскорбленно отрезал паломник. — Собственные. Семью я не грабил.
— Да все равно это было б не моим делом, даже если б и ограбил, — отозвался Курт со вздохом. — Увещевать тебя только б мог, да и все... Ну, слава Богу, что не придется. Так что ваша матушка экономка?
— Спросила, чего я так быстро, — все еще обиженно буркнул Грегор. — А я возьми и скажи — 'я это из Предела принес'... Она на меня так посмотрела, знаете, как смотрят на героя какого. Вроде как на паломника, который вернулся из Святой Земли, а там в плену побывал и собственной рукой уложил сарацинских воинов тыщу... И меня чего-то понесло. Сказал, что не случайно туда вошел, а решил войти в Предел сознательно, и что бродил там какое-то время, и что не с самого краешка, а глубже, а деревце, мол, прихватил, потому что оно мне просто под ноги попалось. Потом только сообразил, во что мне это выльется...
— И во что вылилось?
— Сначала на меня этот полоумный монах насел... Простите, майстер инквизитор, — осекся Грегор, запоздало сообразив, что конгрегатский служитель может оскорбиться столь нелестной характеристикой собрата во Христе. — Но он в самом деле был... не в себе слегка. Вы о нем спросите, и у своего сослужителя, который тут раньше был, тоже спросите, он вам скажет. Может, совсем безумным и не был, но не в полном уме точно... Повис на мне клещом и стал говорить, что меня Господь избрал для того, чтобы ввести их всех в Предел, и ни с кем ничего не случится. Надо было сразу сказать, что я наполовину всё придумал, но... Нет, я сказал. Но не сразу, сразу испугался: так все всполошились от моего рассказа, что я подумал, признаюсь — побьют вообще... А потом рассказал, потому что понял, хуже будет. Когда уже поползли слухи, что я в Пределе чуть ли не днями гуляю, я пошел к матушке Урсуле и ей сказал, как все было. Она-то поневоле общается со всеми, вот чтоб она всем и рассказала, что и как... Но теперь они думают, что я просто испугался, а потому вру. Но я в самом деле там случайно оказался, майстер инквизитор! И вашему сослужителю, который перед вами был, все это уже рассказывал.
— Все-таки личный разговор — он куда доходчивей, чем сухой отчет, — улыбнулся фон Вегерхоф. — В отчете и про маму с сестрами не было... Видно, в прошлый раз ты об этом умолчал.
— В прошлый раз к слову не пришлось, — огрызнулся Грегор. — И какая разница-то? Это вообще тут ни при чем...
— Ни при чем, — согласился стриг, не сдерживая усмешки. — Однако момент занятный.
— Я готовился в университет, — хмуро отозвался паломник. — Чуть время свободное — садился за учение, чтоб не прийти туда совсем дураком. Кашу варить — дело, конечно, хорошее, но в университете малополезное.
— Я так понимаю, на свое путешествие к объекту будущего tractatus'а ты спустил те средства, что тебе откладывали на этот самый университет? — вкрадчиво предположил Курт и, не услышав ответа, нарочито серьезно кивнул: — А что, неплохой вклад. Если б ты этот tractatus написал, в любом университете тебя б с руками оторвали, да... Жаль, что это так в мечтах и останется.
— С чего это вдруг? — настороженно спросил Грегор, и он пожал плечами:
— Предположить, что тебе второй раз так повезет, было б уж очень самонадеянно. Допустить, что тебе повезет еще больше, и ты в своих исследованиях... то есть, в периодических случайных пересечениях границы Предела зайдешь еще дальше, и с тобой по-прежнему ничего не случится — не просто самонадеянно, а глупо. Ну, а тех, в поисках кого ты сюда явился — id est, тех, кто вошел и вышел, что-то там увидев — здесь, как я понимаю, ты не нашел. Иными словами, проев в этом городишке не награбленные у семьи деньги, ты просто возвратишься домой, получишь втык от отца, пару нелестных слов от сестер и матери, а в университет, если сильно посчастливится, пойдешь, как все, с экзаменом и уплатой, на общих условиях. И без tractatus'а.
— Еще посмотрим, — пробормотал Грегор уязвленно, и Курт охотно согласился:
— Посмотрим, само собою... Ты вот уже немного посмотрел. Что увидел?
— В каком смысле?
— В прямом, — уже серьезно пояснил Курт. — Когда был внутри Предела — что видел? Что-то необычное, не такое, как в лесу кругом, странное что-то — заметил? Все равно, что, и все равно, точно заметил или просто показалось, что заметил.
