Белое и чёрное

— Сколько великих мыслей, сколько бесценных крупиц истины пропало в те годы... Новоявленные фанатики преследовали философов — за то, что они измышляют странное, заставляя людей задуматься о смысле жизни. Изгоняли историков — за то, что заставляют помнить. И заставляют вести себя так, чтобы предкам было не стыдно за своих детей. Убивали священников — за то, что их боги требовали отделять в делах и мыслях добро от зла. И, значит, ограничивали свободу человека, — Альвар снова ненадолго умолк. А когда заговорил опять, горечь и боль в его словах, казалось, можно было потрогать руками.

— Волшебное слово "свобода", за которое мы сражались и умирали... На него купились многие... Потом стало поздно, люди забыли себя. А служители Великой Матери, которые должны были остановить это безумие, теперь спасают не души, а деньги. Едва успели выгнать конкурентов, как сразу же стали навязывать мысли о том, что главное в жизни — это набить брюхо. И подчинятся тем, кто выше тебя не по заслугам, а по крови, по богатству. Их богиня теперь любит успешных, и не важно — какой ценой ты добьешься этого. Свобода стала свободой брать, а не свободой отдавать...

Домой Герман уходил в смятении — его мир, ещё утром такой простой и понятный, рассыпался. А через неделю его ждало новое потрясение. Он уже привык к тому, что Старший Мастер его откровенно недолюбливает, и старается показать это при каждом удобном случае. Но когда в конце третьего цикла объявляли, кто из мастеров берет к себе учеником того или молодого воина до конца обучения — Ведущим отрока Джэбэ стал сам Мастер Тархан.

[1] Далее идёт переделанная "КАСЫДА О ВЗЯТИИ КАБИРА" персидского поэта Абу-т-Тайиба Аль-Мутанабби(915-965).

Глава 10

"Единство, — возвестил оракул наших дней, -

Быть может спаяно железом лишь и кровью..."

Но мы попробуем спаять его любовью, -

А там увидим, что прочней...

Учёбу Джэбэ закончил в первой сотне выпускников, хотя и не в первом десятке. Его самого такой результат устраивал — это было очень неплохим началом карьеры, из первой сотни с удовольствием брали даже в подразделения гвардии. Да и прощальные слова Тархана тоже грели душу. По традиции, после церемонии выпуска мастера давали небольшое напутствие каждому из своих воспитанников. И ему учитель тогда сказал:

— Джебэ, ты стал моим лучшим учеником за последнее десятилетие. Пусть ты не стал самым первым в Академии — зато в тебе есть кое-что иное. Ты умеешь смотреть издалека, а потом не останавливаясь идти к цели. И пусть пока ты не всегда можешь видеть малое, это придёт с годами. А вот умение видеть большое ты должен сохранить на всю жизнь. И тогда, через годы, я с гордостью буду говорить, что ты — именно мой ученик.

Из столицы выпускники разъезжались по всей стране, не стал исключением и Джэбэ. Сначала служба на границе, а через несколько лет согласно традиции время от времени переводить молодых офицеров с места на место и в разные подразделения, стал гонцом. Орки часто не доверяли важные и официальные сообщения только ненадёжной магической связи, поэтому по всей степи были устроены почтовые станции. И выносливый вестник с важным сообщением мог проскакать от восточной до западной границы всего за десять дней. С почтой Джэбэ, как ему показалось, объехал всю страну — ведь гонца куда только не посылают! Когда же ему исполнилось двадцать пять, его вызвали в столицу — готовился набег на восточных соседей, и кто-то из тех, кто определяет жизнь молодых военных, решил, что Джэбэ пора попробовать себя командиром полусотни.

Джэбэ прибыл в столицу в начале мая и въезжая в город, рассчитывал, что пробудет здесь недолго — но уже на следующий день выяснилось, что выступление войска откладывается. Этот набег был довольно необычен: в него уходили только часть войска Хана Востока, да несколько отрядов рядовых степняков-набежников. А само нападение должно было только продемонстрировать силу как часть переговоров с одним из чосонских княжеств, которые цепью больших и малых государств отделяли восточную границу Великой Степи от безбрежного океана. Потому-то серьёзных сражений не предвиделось и вместе с армией Старшего Хана Сордона должны были отправиться и с полсотни молодых нукеров. Из тех, что уже заработали медную пайцзу[1] или одну-две конских косицы на шапку. Но незадолго до того, как Джэбэ приехал к месту сбора, в переговорах наметился успех, и решение о набеге приостановили.

Джэбэ такой задержке обрадовался — появилась возможность обойти учителей и старых знакомых, которых не видел с самого отъезда из столицы: Тархана и Альвара, друзей-варягов и многих других. И первым, конечно Очирбата. Друга он нашёл там же, где и много лет назад, и опять тот возился с очередным щенком. Но, увидев Джэбэ, тут же поручил дело какому-то мальчишке, а сам обрадовано потащил товарища за собой. Оказалось, что Очирбат стал младшим мастером-воспитателем варгов, и рядом с городом ему теперь принадлежит целый дом.

Засев в одной из комнат, друзья — словно и не утекло стольких лет — сели за шахматы. Неторопливая игра, за которой мужчины делились событиями прошедших годов и вспоминали друзей, шла весь оставшийся вечер. И первыми они вспомнили близнецов. Очирбат рассказал, что Глоди всё-таки осуществил свою мечту и поступил учиться на алхимика. Оказалось, что даже начав военную службу, неугомонный парень не оставил своих занятий наукой. И сумел придумать что-то настолько необычное, что когда об этом снадобье узнали в Круге Знаний, то сразу же "насели" на ярла, чтобы тот разрешил сыну поступать в университет. Мол, использовать такой талант в качестве простого полусотника — это как рубить клинком из баруна дрова. Так что упёртый варяг всё же вынужден был уступить. Джэбе же рассказал про Альвхильд — полгода назад он встретил подругу далеко на севере. Упрямая девчонка добилась, чтобы её отправили учиться в "Ледяную обитель" — самую дальнюю из школ магов. В тех краях часто встречались чудовища и нападали шайки отступников — так что даже целители, закончившие эту суровую школу, спокойно могли победить в поединке иного боевого мага или воина.

Хвалились друзья и своими успехами. Джэбэ рассказал о Пограничье и службе гонца и прихвастнул новенькой косицей полусотника, а Очирбат поведал, что ещё во время учёбы у него заметили талант воспитывать молодых варгов, и поэтому его сразу после выпуска хотели оставить при конюшнях. Но упрямый парень добился, чтобы сначала ему дали послужить где-нибудь на границе — что это за мужчина, который ни разу не кропил свою саблю в крови врага! Там он поучаствовал в нескольких успешных набегах, а уже потом вернулся в столицу. И, мол, если бы не отошёл в Лету обычай украшать коня трофеями с убитых — с его седла свисал бы неплохой ковёр из отрубленных ушей и бород. А Джэбе слушал рассказы о том, как лихо жгли гномьи шахты и как разбегались в ужасе жители сонных эльфийскихе посёлков, не без гордости — ведь в успехе лихих налётов была и его заслуга. Ведь именно благодаря таким как он завязалась дружба степняков и жителей Пограничья. Которые теперь показывали тайные тропы да предупреждали орков о засадах и подкреплениях эльфов...

Тогда распределение, последовавшее за выпускным торжеством, принесло ему много неожиданного. Молодого нукера из лучших выпускников не направили ни в столицу какого-то из крупных сомонов, ни в какой-то из отрядов Старших Ханов: на следующее же утро Джэбэ, вместе с ещё тремя выпускниками (один из которых тоже был из первой сотни), получил предписание ехать на западную границу.

Они мучились догадками всю дорогу, и с опасением размышляли, какой будет их жизнь на новом месте. Обычно новички всегда выполняли задачи попроще, под присмотром опытных воинов: как бы хорошо ты ни учился, школа — это одно, а служба — совершенно иное. К тому же, на новичков всегда "скидывали" самые нудные заботы — вроде караулов и ночных дежурств. Но чем они будут заниматься на заставах? Парадных караулов там нет, а на дежурство "зелёный молодняк" тем более не пустят — граница!

Когда парни наконец-то прибыли к месту назначения, их встретил сам Дарга Западных Границ Нугай. Он же и разъяснил, почему их направили в самое пограничье. Неожиданно Джэбэ получил ответ и на вопрос, больше четырёх лет назад заданный Бяслагу — зачем Великий Хан рисковал, заполняя амбары сверх обычной меры.

Купец Харитон оказался прав — год мятежа оказался для Древлянья тяжелым. Когда стало ясно, что поставить необходимое количество зерна княжество не в состоянии, гномы начали собирать штрафы всем, чем могли. А чтобы княжьи люди их не обманывали, навязывали в каждый из отрядов сборщиков податей своих проверяющих или заставляли брать в качестве "охраны" отряды гномов. Отказаться же от договора силой оружия княжество не смогло — мятеж истощил силы. И страна жила так, словно была оккупирована безжалостным врагом.

Если до этого жадных карлов недолюбливали, то теперь стали яростно ненавидеть. Хотя стража строго следила за проявлениями "межрасовой ненависти", одинокий гном рисковал быть убитым в первом же подходящем углу. Впрочем, самих гномов это волновало мало — ведь доходы превзошли самые смелые ожидания. Рифейские кланы просто убрали из городов все лавки, да перестали появляться среди людей без охраны и оружия.

Следующий год стал намного страшнее. К тягостным поборам добавился неурожай — и перед страной встала угроза голода. И если на западе страны, несмотря на официальный запрет нового полесского князя, контрабандные караваны с продуктами шли — то на востоке людям часто оставалось просто умирать от голода. Конечно, происходящее вызвало яростное негодование со стороны соседних народов, и простые люди, и знать прекращали покупки любых изделий, которых касались гномы, а правители начали вводить на товары Рифеи грабительские пошлины. Доходы гномьих кланов стали сокращаться, да и Светлый совет наконец-то соизволил заметить творящееся безобразие и потребовал от жадных карликов прекратить грабёж. Договор был отменён, но для тысяч людей было уже поздно...

Субудей предвидел такое развитие событий ещё в ту ночь, когда услышал рассказ Бьёрга — и сегодня орки стали спасителями для Приграничья. Раньше местные жители относились к степнякам с недоверием и опаской, хотя конечно, не считали чудовищами-людоедами, как рассказывали про орков далеко на западе. Но и доверять "созданиям тьмы" отнюдь не спешили. Теперь же, когда пришельцы с востока делились "последним", на них смотрели как на посланцев самой Светлой Матери Жизни! Степняки же взамен ничего не требовали — мол, какие могут быть счёты, когда сосед в беде? Разве что узнать от приграничных жителей, каким маршрутом пойдёт очередной патруль, да какое прибыло пополнение на ту или иную заставу. Люди соглашались легко — ведь эта информация могла спрятать от бдительных сторожей очередную телегу с зерном. Сейчас, почти пять лет спустя, хотя настороженные взгляды и встречались, отношение к степнякам заметно потеплело. И приграничные земли постепенно склонялись к седлу Великого Хана без единого взмаха сабли.

Старейшины с самого начала рассудили, что общаться с чистокровными орками приграничным жителям после стольких лет вражды будет тяжело, потому-то на границу и собирали всех подходящих полукровок и чистокровных людей. Джэбэ, как и остальных приехавших, сразу же назначили в охрану переговорщиков, которые ездили по приграничным посёлкам и хуторам, договариваясь об обмене добытого в лесу на степные товары.

Снова было лето и Джэбэ, едва оказавшись под сводами ещё редкого на самой границе степи леса, вдруг почувствовал, что прошедших лет как будто и не было. Так же шуршат в подстилке из сухих иголок мыши, так же переговариваются вдалеке птицы, так же просвечивает сквозь кроны деревьев закатное солнце. Кажется, вот-вот сгустится сумрак и из темноты выйдет Бьёрг...

Едва их отряд вышел к небольшому посёлку из нескольких крытых лапником и сосновой дранкой изб — молодой воин понял, что изменилось всё же многое. В глаза сразу бросилась нужда, в которой жили люди. Почти вся одежда носила следы аккуратной штопки, а у женщин почти не было украшений, даже простеньких, выточенных из дерева — не говоря уж о металлических серьгах или колечках. Хотя пять лет назад, когда он путешествовал по стране, так не одевались даже самые бедные из крестьянок. И если люди до сих пор жили в такой нищете... страшно подумать, что творилось несколько лет назад! Ещё тяжелее было смотреть на лица. Куда в людях делся весёлый огонь, та легкость и приветливость, чувство тепла и доброты? Пять лет назад в сердцах горели любовь и радость — сегодня только ярость, боль и ненависть.

При взгляде на селян Джэбэ переполняли гнев и ненависть к Светлому Совету: как тот мог допустить, чтобы с людьми сотворили такое! Он вспомнил слова Альвара о том, что между орками и эльфами нет особых различий. Тогда Джэбэ так и не нашёлся, что ответить, но сейчас он готов был возразить со всем пылом — есть! Давным-давно какой-то мудрец сказал, что выпить чашу славы и не отравиться могут немногие. "Светлые народы" не смогли. Может, много лет назад, когда шла та страшная война, разницы и не было. Может, если взять отдельных эльфа и орка сегодня — тоже увидишь не многое. Но если взять Степь и земли Совета — они не сойдутся, как день не сойдётся с ночью. Когда-то, Светлый Совет действительно нёс людям идеи добра и счастья, не зря под его знамёна вставало столько честных и отважных — но сейчас он стал лишь удобной маской законности. И "светлые ценности", которые навязывал Совет, превратились в удобное прикрытие, чтобы одни могли безнаказанно грабить других.

Нет, Джэбэ давно не идеализировал орков как в первые месяцы жизни в Степи. Альвар в этом преуспел изрядно. Да и остальные, например, тот же Бяслаг, не стесняясь, рассказывали, что творится во время набегов. Но того, кто решил бы заработать несколько лишних сестуров на детской крови и слезах сегодняшние степняки оставили бы умирать с переломанным хребтом. Пусть в Степи творится много несправедливого — но там готовы принять и признать равным любого, если тот докажет, что достоин. А он в ответ скажет: "Мои родители родились на западе. Или на востоке. Но я сам — из Степи"!

Увидев потемневшее лицо молодого воина, Сиро, который возглавлял группу, только покачал головой. Старик понимал этого юношу слишком хорошо. Выходец из племени айнов, с далёких восточных островов, он попал в Пограничье больше трёх лет назад. И тогда его сердце также болело и страдало. Общаясь с людьми, принимая их беды и страдания как свои, он каждый свой выезд благодарил богиню Солнца, за то, что она дала мудрость Великому Хану — и позволила ему спасти... пусть не всех, но многих. Его вера говорила о воздаянии за бескорыстное милосердие, и сейчас он в каждую поездку видел подтверждение этой мудрости. Когда здешние люди всё чаще помогали народу, который дал новый дом бесприютному изгнаннику. Помогали, потому что в трудную минуту Степь протянула руку помощи, не считаясь с собственной нуждой.

Наверно, благодаря своему отношению к местным жителям, Сиро стал самым успешным переговорщиком. И Джэбэ, который объездил со стариком почти всё Приграничье, прошёл замечательную школу. А сам Сиро был доволен, что ему дали такого толкового помощника, и со следующей весны всё чаще привлекал молодого человека к самостоятельным заданиям, отправляя для переговоров или торговли по соседним с основной дорогой посёлкам.