Так громче музыка играй победу!

Но это хоть и радостно, однако касается нас в меньшей степени, чем вторая новость.

Так вот, Павел Иванович, у турок уже не три броненосца, а два: английской субмариной в Дарданеллах атакован и потоплен 'Мессудие'. Так что нам становится воевать ещё хоть чуточку, но легче.

— Да не чуточку, Константин Антонович, — прервал начальника штаба Покровский. — Большое спасибо за столь приятное известие. Этот утюг хоть и послабее двух оставшихся, но самый скоростной из них. Был.

— Да уж, — подал голос Путятин. — Такое впечатление, что сам Аллах проклял Джемаля-пашу. К нашей радости...

— Это, — продолжил Плансон, — лишний раз подтверждает, что к подводным лодкам необходимо относиться со всей серьёзностью.

Уже создаётся оружие против них. Надеюсь, что испытания его пройдут в самое ближайшее время...

Андрею без особого труда удалось организовать производство глубинных бомб: торпедный удар из-под воды буквально вогнал в состояние шока флоты всего мира, когда в самом начале войны англичане и немцы сначала 'обменялись любезностями', утопив подводными лодками по одному лёгкому крейсеру друг у друга. Особого значения данному факту не придали.

Но вот когда Отто Веддигену посчастливилось за один раз пустить ко дну сразу три британских броненосных крейсера: 'Абукир', 'Хог' и 'Кресси', а чуть позже утопить ещё один — 'Хок'... В довесок на Балтике был торпедирован и погиб со всем экипажем 'Паллада'.

Маленькие, и, как казалось многим маститым флотоводцам, 'несерьёзные' кораблики, на весь мир заявили о своих претензиях на господство в морях и океанах. И флоты всего мира судорожно стали искать эффективное 'противоядие' от практически неуязвимой смерти из глубин...

— Идея проста как блин, Виктор Николаевич, — командующий флотом решил 'нагрузить' своего флагманского минёра. — Обычная жестяная бочка набитая взрывчаткой. Тонет. С каждым метром погружения вода всё сильнее давит на мембрану, и, в конце концов, активирует взрыватель.

— Думаете, что всё так просто, Андрей Августович? — недоверчиво посмотрел на адмирала кавторанг Борсук. — Просто отрегулировать мембрану по глубине и всё?..

— Ни в коем случае! Но работать в этом направлении необходимо. И даже не столько для нас самих, хотя подводная угроза возникнет вскорости и на Чёрном море, сколько для наших друзей-балтийцев. И для наших союзников — англичан.

— Нам ли заботиться об англичанах? — слегка скривился флагмин.

— Нам, Виктор Николаевич, нам! Я прекрасно помню обо всех тех пакостях, что подданные короля Эдуарда нам устраивали, очень хорошо понимаю, что никаких симпатий со стороны туманного Альбиона ждать не приходится.

Но сейчас мы с ними 'в одной лодке'. Если станет чуть легче воевать англичанам, то и нам от этого немалая польза — враг у нас один.

— Понимаю. Но ведь... Неблагодарный они народ, эти британцы... кавторанг слегка замялся, подыскивая нужные для продолжения мысли слова.

— Полностью с вами согласен. Но данные работы необходимы в первую очередь для нас самих. В случае успеха, просто передадим союзникам чертежи — от нас не убудет. Разве не так?

Но главное — постараться создать ситуацию для прибывших на Чёрное море германских подлодок, (а появятся они обязательно), чтобы их командиры боялись даже перископ из воды выставить, заслышав шумы винтов наших кораблей.

— Приложу все старания, Андрей Августович, можете не сомневаться.

— И не сомневаюсь, — улыбнулся адмирал. — Желаю удачи! Держите меня в курсе хода работ. Можете идти.

— Честь имею! — минёр поднялся из кресла, обозначил кивок командующему флотом, развернулся и вышел. Каблуками не щелкал — не принято это у моряков, шпор они никогда не носили...

Охохоюшки! — Андрей встал и начал расхаживать по салону — думалось ему всегда лучше на ногах, чем сидя или лёжа...

Идея с мембранами, конечно, перспективная... Но от самой идеи до её практического воплощения ой как далеко. Наверняка возникнет столько технических и прочих проблем, что раньше чем через полгода ожидать приемлемых результатов не стоит. А то и позже, делая скидку на всевременной российский бардак...

Это в тетрадке легко написать уравнение реакции синтеза, например, аммиака, а вот осуществить данный синтез на практике... Габеру не просто так Нобелевскую премию за это присудили, чтоб он сдох, гад этот...*

Так что ожидать в ближайшее время рождение эффективной глубинной бомбы не приходится. К гадалке не ходи — скоро возникнут проблемы, причём, зачастую, 'на ровном месте'...

* Фриц Габер, кроме того, что был выдающимся учёным, являлся ещё и 'отцом химического оружия'. Он лично руководил первой химической атакой на Ипре, а впоследствии разрабатывал рецептуру новых боевых отравляющих веществ..

А с англичанами 'делиться', разумеется, придётся. Будем надеяться, что не в одностороннем порядке. Хотя за это пусть голова у морского министра болит, но Григорович человек ухватистый и хозяйственный, сумеет отжать у союзников что-нибудь соответствующее взамен...

Этот разговор произошёл ещё в сентябре, а сейчас эсминцы шестого дивизиона уже вовсю экспериментировали на предмет практического применения глубинных бомб.

Результаты были обнадёживающими: хоть 'Свирепого' и здорово 'контузило' от разрывов одной из них, но это только свидетельствовало о мощности удара 'гидравлического молота' по достаточно хрупкой конструкции кораблей не очень серьёзного водоизмещения.

В случае чего, идти на таран и гарантированно корёжить свой корпус, эсминцам теперь было не обязательно — достаточно пройти рядом с перископом и сбросить парочку бочек с пироксилином или тротилом метрах в десяти от вражеской субмарины...

Глава 15.

— Да — да, Войдите!

— Ваше высокопревосходительство, — зашёл вестовой Лысухин, — его высокоблагородие, командир броненосца, просют вас на мостик подняться...

— Иду.

Андрей специально поднял свой флаг на 'Пантелеймоне' (бывшем 'Князе Потёмкине-Таврическом'), чтобы не стеснять контр-адмирала Новицкого — начальника дивизии линкоров, который остался на 'Иоанне Златоусте', возглавлявшем кильватер.

А операцией можно руководить с любого корабля — была бы связь налажена. С этим как раз дела обстояли вполне пристойно, но командир 'Пантелеймона', капитан первого ранга Каськов, здорово нервничал по поводу наличия командующего на борту, и регулярно спрашивал у адмирала советов по вопросам, решить которые было вполне в компетенции 'первого после Бога'.

Однако, на этот раз, вызов на мостик оказался совершенно по делу.

— Что случилось, Митрофан Иванович? — голос Эбергарда прозвучал весьма неласково, совершенно недвусмысленно давая понять, что если его опять подняли, дав поспать менее часа из-за того, что радио с отряда заградителей приходят с искажениями, как произошло два часа назад, то каперанг рискует услышать немало нелестных слов в свой адрес.

— С 'Кагула', ваше высокопревосходительство, передали, что наблюдают на норде три дыма курсом на ост. Просят инструкций.

'Вот-те нате — хрен в томате!' — с Андрея моментально слетели остатки сна: Три дыма, это почти наверняка боевой отряд. Неужели турки настолько обнаглели, что послали 'Бреслау' и ещё кого-то выполнять некую операцию в Чёрном море при полном господстве русского флота в его акватории?

Или наоборот: отправили конвой из транспортов не под самым берегом Анатолии, а через середину... Надеясь, что морские просторы укроют их 'шапкой-невидимкой'...

В любом случае, реагировать нужно было немедленно.

— Передайте на 'Кагул', чтобы он 'сбегал' к дымам и выяснил, кто это так нахально разгуливает по театру военных действий. Передавайте открыто, без шифровки — время дорого.

— Есть! — вскинул руку к козырьку фуражки Каськов, на его лице нарисовалось совершенно явное облегчение — наконец-то ответственность с себя снята...

Каперанг быстро набросал на листке текст радиограммы, и отправил его с матросом к передатчику.

— Кофе не желаете, ваше...

— Давайте без чинов, Митрофан Иванович. Время дорого, чтобы сейчас его на эту трескотню с титулованием терять.

А кофе — с удовольствием. И, хорошо бы — покрепче.

В ожидании 'допинга' Андрей осмотрел с мостика эскадру. Вернее ту её часть, которая не была скрыта лёгким туманом.

'Иоанн Златоуст' вёл за собой 'Пантелеймона', который уверенно держался в кильватере переднего мателота. Лёгкий зюйд-ост относил в сторону дым из труб флагмана контр-адмирала Новицкого и поэтому следующий за ним броненосец не испытывал проблем с как удерживанием в струе головного, так и с наблюдением по всему горизонту...

Справа шли пароходы-брандеры, бесшабашные лейтенанты, стоящие на их мостиках, приняв командование над этими старыми калошами в первый и последний раз, вели свои суда к месту 'последней стоянки' (вернее — 'лежанки'). На дно морское. Но в нужном месте. И если эти лоханки затонут именно там, где им предписано планом операции или хотя бы где-то рядом, то это будет поважнее, чем уничтожить десяток турецких транспортов. Или даже броненосец утопить — заблокировать Зонгулдак, это, конечно, не выиграть войну на Кавказе, но очень серьёзный шаг к победе там.

Трюмы 'смертников' до самого последнего возможного предела загрузили булыжниками и обломками старых бетонных плит. Чтобы максимально затруднить работы по расчистке фарватера турецким (читай — 'немецким') водолазам. Для этой же цели в трюмах возле бортов на пароходах установлено по несколько подрывных зарядов, которые проделают серьёзные пробоины в корпусах брандеров...

Так что, просто заткнув мелкие отверстия и накачав затопленные суда воздухом, поднять их на поверхность у турок не получится...

Чуть поотстав от брандеров дымил 'Император Николай Первый' — гидроавиатранспорт, наспех введенный в состав флота. Он нёс на своём борту 'глаза' готовящейся операции — четыре летающие лодки. Авиация Черноморского флота впервые собиралась принять участие в боевых действиях.

Андрей прекрасно знал, что будущее войны на море, это удары с воздуха и из-под воды, но пока 'исполнители' данной стратегии являлись почти 'экспериментальными' образцами, и всерьёз надеяться на их решающее воздействие на противника не приходилось. Однако, в предстоящей операции, гидросамолёты с 'Николая' могли принести немалую пользу в качестве корректировщиков огня эскадры. Да и несколько десятков бомб, которые были на бортах аэропланов, никак не помешали бы атаке на ворота Зонгулдака. Пусть и не попадут куда хотелось бы, но помогут 'создать настроение' у турок.

Слева шли в кильватере 'Памяти Меркурия' 'новики'. Четыре штуки: 'Беспокойный', 'Дерзкий', 'Гневный' и 'Быстрый' — 'силы быстрого реагирования'. Эти 'ребята' вместе могли 'завалить' даже 'Бреслау' — последний козырь турецкого флота на этом море, если тот обнаглеет настолько, что посмеет испытывать судьбу в стычках с русскими эсминцами последнего поколения.

Надо сказать, что 'новики' являлись редким исключением из правила: 'Россия может сделать всё что угодно, лучшее в мире, но в единственном экземпляре...'

Никто не посмел бы спорить, что новые русские 'большие миноносцы' превосходят своих визави из любой страны мира по всем основным параметрам. ПО ВСЕМ!

Скорость, артиллерийское вооружение, Торпедное. Дальность плавания, живучесть...

На планете не существовало эскадренного миноносца, который посмел бы попытаться сравниться с гордостью русского флота.

А вот по правому борту вспарывали своими форштевнями миноносцы, можно сказать, 'игрушечные'. Систершипы тех, кто воевал и погибал под Порт-Артуром. Созданные по образу и подобию 'Стерегущего' и 'Страшного', потопленных там, на Тихом океане...

Но здесь, на Чёрном море, даже эти, самые слабые миноносцы, сейчас могли опасаться только трёх кораблей турецкого флота: 'Бреслау' и двух эсминцев: 'Ядигар' и 'Нумуние'. Причём два последних превосходили 'соколов' только при бое один на один (или два на два).

Вся остальная турецко-германская шелупонь рвалась вдребезги и пополам, а от более мощных кораблей противника русские миноносцы уходили легко и непринуждённо...

— Радио с 'Кагула', Андрей Августович, — прервал мысли командующего командир броненосца.

— Что там?

— 'Бреслау' с миноносцами.

Значит всё-таки эти.. Какого дьявола им понадобилось сейчас в море? Что за пакость задумали? О готовящейся закупорке Зонгулдака чуть ли не на севастопольском рынке болтали и не знать о начале операции турки не могли. Зачем же так рискуют?..

-Погуляев начал преследование, — продолжил Каськов.

— Отставить! Радируйте на крейсер: 'Немедленно вернуться к эскадре!'.

Каперангу осталось только пожать плечами и исполнить приказ командующего.

— Я не понимаю, что происходит, Митрофан Иванович, — пояснил своё распоряжение Эбергард, — но вижу, что нас просто приглашают погоняться за своими кораблями. А значит, мы этого делать не будем.

Даже если османы окончательно сойдут с ума и поманят нас в сторону от Зонгулдака своими антикварными броненосцами, операция будет продолжена. Пока брандеры не лягут на дно перед воротами порта, на всё остальное — плевать.

Хотя кошки скребли в душе командующего флотом очень даже здорово. Андрей совершенно не понимал, зачем германо-турецкое командование подвергает такой опасности свои самые ценные корабли, которые хотя бы пока ещё могут представлять угрозу для некоторых отрядов Черноморского флота. Не станет 'Бреслау' и этих двух эсминцев (Эбергард совершенно не сомневался, что речь идёт именно о собратьях 'Гайрета' и 'Муавенета', погибших при атаке Одесского порта.)...

Ну вот что они могут сделать в данный момент? Все воинские перевозки временно прекращены... Набросать 'фрикаделек' в окрестностях какого-нибудь порта? Произвести артналёт на него?

Беспокойство зазубренным гвоздём засело в мозгу адмирала, но прекращать или даже просто корректировать план атаки подходов к главному турецкому порту на Чёрном море Эбергард не стал.

Хотя... Ливадия!

Турки наверняка в курсе, что скоро сам государь император посетит Крым, и, если первой же новостью для него будет известие о том, что его 'база отдыха', его 'Летний дворец' разгромлен вражеским флотом, то растяпа-адмирал, такое допустивший, слетает с должности запросто. Даже наверняка. Будь он хоть растрижды герой.

Андрей в 'прошлой' жизни немало читал о привычке Николая сегодня мило и корректно побеседовать с каким-нибудь высокопоставленным государственным лицом, а назавтра тому приходило письмо с уведомлением об отставке...

И если фрегаттен-капитан Кеттнер размолотит императорскую резиденцию в Крыму, то адмиралу Эбергарду мало не покажется. Даже если всего один снарядик во дворце разорвётся...

— Митрофан Иванович! — командующий даже не пытался скрывать волнения. — Немедленно радируйте в Севастополь: 'Георгию Победоносцу' и эсминцам четвёртого дивизиона весьма срочно выйти в район Ливадии. Ожидать атаки турецкого флота на императорский дворец'.

— Андрей Августович, — подал наконец голос всё это время находившийся на мостике Плансон, — а не проще ли вернуть в преследование 'Кагула'?