— Рецепт давно известен, и считалось, что ее дневники имеют чисто историческую ценность? — прищурилась я.
— Именно. Никто и не заметил, как их подменили фальшивкой. Сейчас ищут вора. Подозревают Дедалуса Дингла.
— А это опять-таки Дамблдор, — сказала я, накрывая его руку своей.
— Да, — меня прижали сильнее, — давай-ка спать.
Я поцеловала его в лоб и задремала. Мне было спокойно и хорошо. С ним рядом. Но вот одной мне было плохо и тоскливо. Миссис Кофти замечательно выполняла свои обязанности, она знала довольно много занятных историй. Но это было не то. Так что надолго моего спокойствия не хватило.
Я позвала Дилли и велела ей подпевать. Не удивлюсь, если моя сиделка тихонько наложила на свое кресло заглушку. Потому что это было по-настоящему страшно. Интересно, какие тут у нас чары, и слышат ли мои мужчины, что твориться в спальне? Вот пусть и слушают. Выбрала я романс "Очи черные", который и исполняла со всем надрывом и подвываниями, характерными для псевдоцыганщины. Рядом тоненько выла Дилли, иногда попадая в такт.
Так и есть, раздался громкий топот, двери распахнулись, и в комнату ввалились все трое.
— Вы сгубили меня, очи черные! — провыла я. — Унесли на век мое счастие!
— У-у-у-у-у! — вторила мне Дилли.
— Что случилось?! — в ужасе спросил дед.
— Мы поем, — ответила я, — Дилли, давай еще. Как грустно, туманно вокруг... Тосклив, безотраден мой путь...
— Мерлин! — простонал дед. — Я уж думал, тебя тут убивают!
— Скорее кое-кто нас добьет, — пробормотал Барти, — Гермиона, может быть, не надо, а?
— Тебе не нравится, как я пою? — "обиделась я".
Все тактично промолчали. Изверги!
— Ну, как хотите, — пробормотала я, натягивая одеяло на голову.
Мои мужчины еще немного потоптались на пороге и удалились. Сволочи...
Вечером, после того как я выпила все зелья, Северус долго смотрел на меня.
— Можно будет попробовать завтра выбраться в оранжерею, — предложил он, — я сам тебя отнесу. Думаю, что в кресле ты вполне сможешь посидеть.
— Спасибо! — вздохнула я. — Только ты меня понимаешь.
Он осторожно положил мне руку на живот.
— Надеюсь, ты не злишься из-за всего этого на детей?
— Конечно, нет, — сказала я, — это было бы глупо. Просто так все совпало. Они родятся, и все будет хорошо. Если бы было можно ускорить время...
— К сожалению, это не в нашей власти, — ответил он.
Еще не хватало, чтобы кто-то думал, что я буду злиться на детей. Я ведь отлично знала, на что шла. Если уж на кого и злиться, то на гадов, которые меня похитили. Если бы не они, то мне максимум запретили бы варить некоторые зелья, летать на метле и отрабатывать боевые заклинания. Гуляла бы в парке, сидела в библиотеке. И не испытывала желания делать гадости окружающим.
— У меня нет чувства умиления и всепоглощающей любви, — тихо сказала я, — я их вообще никак не ощущаю, ведь еще так рано. Но злиться на детей я не буду. И на тебя тоже. И на деда с Барти. Я злюсь на саму ситуацию.
Северус кивнул.
— Я не чувствую себя использованной, — продолжала я, — в смысле, не чувствую, что являюсь только телом для вынашивания наследников. Я понимаю, что вы все переживаете за меня. И я очень хочу, чтобы все прошло хорошо. Ну, будут некоторые проблемы, но ведь у волшебников больше возможностей справиться с последствиями.
— Надеюсь, что ты себя не уговариваешь, — сказал Северус.
Я пожала плечами. Нет, это были не уговоры. Он устроился в кровати, я тесно прижалась к нему.
— Я очень рада, что эти малыши от тебя, — тихо сказала я, — ты будешь замечательным отцом. А дед — сумасшедшим прадедушкой. Барти, наверное, растеряется, но потом справится. И не придумывай всякую ерунду.
— Откуда ты знаешь, что я придумываю? — тихо спросил он.
— Я чувствую.
Меня прижали к себе еще теснее. И кто тут у нас нервный беременный? Да уж...
На следующий день меня бережно, как хрустальную вазу, снесли вниз и устроили в кресле. Сзади семенила Дилли с пледами и подушками. И миссис Крофти. Мерлин, как же хорошо выбраться из комнаты! И плевать на пуховые подушки, скамеечку под ногами и пледы.
Наша оранжерея превратилась в окультуренные джунгли.
Чары, наложенные специалистами, держались изумительно. Деревья оплетали лианы, с которых свисали яркие цветы. Прекрасные орхидеи слегка светились в полумраке. А вот мраморный бассейн был ярко освещен. В нем резвились разноцветные рыбки.
— Как тут хорошо! — восхитилась миссис Крофти. — Что значит, дом на Источнике стоит. У меня муж садоводством увлекается, он хорошо знает. Я такие цветы только на картинках видела.
Северус устроил меня с максимальным комфортом и ушел в лабораторию.
— Будете переводами заниматься? — спросила миссис Крофти. — Хотите, я для ваших малышей кофточки свяжу? Я специальные чары знаю, чтобы одежка одну температуру поддерживала. Это важно для маленьких. А навредить я не могу, не волнуйтесь, мы особую клятву даем. И вам отдельно могу поклясться.
— Наверное, надо и мне что-то связать, — задумалась я, — или сшить. Хотя я не умею.
— Научиться этому можно довольно быстро, — сказала миссис Крофти, — а вязание хорошо нервы успокаивает. Но если вы сомневаетесь, то я для вас сделаю, а потом помогу вашему мужу зачаровать. От вас только капелька крови понадобится.
Пинетки для младенцев — это более почтенно, чем шапочки для эльфов. И тут важно не количество, а качество. Петли набирать я, вроде, умела. Почему бы не попробовать? Вдруг действительно перестану на людей бросаться? Хотя бы ненадолго?
— А вы меня научите? — спросила я.
Миссис Кофти расплылась от удовольствия и тут же достала из своей корзиночки запасные спицы.
Дед, заглянувший на огонек, вышел на цыпочках. Не удивлюсь, если уже к вечеру моя спальня будет завалена мотками шерсти, спицами, крючками и схемами вязания.
Набрать петли мне помогла миссис Крофти. И я приступила. Получалось очень медленно. Петли выходили разной величины, но я спускала их и начала снова. Ведь это было для малышей.
Дед действительно сделал большой заказ в лавке, торгующей приспособлениями для рукоделия. Причем, явно сказал там, что вязаные вещи предназначены новорожденным. Шерсть была мягчайшей, цвета и оттенки нежнейшими. Никогда такого не видела. Их даже просто трогать было приятно. А спицы и крючки были (я обалдела!) гоблинской работы. Миссис Крофти расплылась от удовольствия.
— Из магазинчика Перкинсов, — сказала она, — там хозяйка знает толк в такой магии. Видите этот серебристый отсвет? В пряжу добавлен волос единорога. А вот этими нитками стоит вышить на готовых вещах защитные руны. Спицы и крючки из заговоренного серебра, это тоже дает готовой вещи защиту.
Надо же! Впрочем, это было логично. У магглов тоже много примет и предрассудков, связанных с беременностью, родами, защитой новорожденных. Уж очень уязвимы в этот момент и мать, и ребенок. Маги же в этом смысле были настоящими параноиками.
Пинетки я с помощью миссис Крофти связала за два дня (это с учетом всех исправлений и частых распусканий). Вышло неплохо. В качестве завязочек использовались шнурки из единорожьего волоса.
— Очень красивые, — улыбалась миссис Крофти, — и ценны тем, что мамой сделаны. Еще парочку связать надо. А потом покажу, как кофточки и пальтишки вязать. И шапочки. Всяко пригодится. А понравится, так потом и для себя и родственников чего свяжите. Шарфик там, перчатки. И вещь полезная, и ценно, что руками хозяйки дома сделано. Для мужа лучше своими руками сделать, чтобы всегда помнил.
Тоже магия, подумалось мне. Женское колдовство. Действительно, стоит научиться. Я в рукодельницу вряд ли превращусь, но кое-что пригодится.
— Прелесть! — оценил Северус мои потуги.
А мне стало интересно, есть ли у магов описанные в литературе крестильные рубашечки? Ну, наверное, они как-то по-другому называются. С одной стороны, логично, если вся ритуальная одежка делается для каждого индивидуально. Но есть и традиции. Но это я потом спрошу.
А вязание действительно успокаивает...
Приближалось Рождество...
Мэгги приехала на каникулы и тут же завалила меня ворохом новостей. Она писала письма всем нам, но они не передавали всех подробностей.
— Без тебя ужасно скучно, — сказала она, передав приветы и наилучшие пожелания, — девочки рекомендовали несколько магазинов. Лаванда сказала, что у миссис Маккавей можно заказать хорошее детское приданое. А если мы захотим все шить сами, то есть пара адресов, где можно купить тонкое полотно. Лен и хлопок. Можно и ткань из волос единорогов купить, мне тоже адресок дали. Я все мистеру Краучу передала, меня туда и близко не пустят.
Я кивала. Полотно придется покупать деду. Готовое приданое покупали магглорожденные и те, кто не соблюдал традиций. Для такой семьи как наша, имелись задние комнаты магазинчиков, где продавался другой товар. Глава Рода мог настоять, чтобы и ткань ткали в его присутствии. Это не было запрещенной магией, просто волшебники панически боялись сглаза. Мало ли, кто и что сделает, если увидит, как кто-то покупает пеленки или ткани для них. Поэтому мне ничего не присылали. Даже письма и открытки в руки не давали. И не навещали меня тоже поэтому. Теоретически можно было надуться, но в мире магии было слишком много возможностей причинить вред. Лучше перебдеть.
— А как вообще дела? Представление было? — спросила я.
— Филча выписали из Мунго, он сразу же театром занялся, — рассказывала Мэгги, — без него мало что получилось бы. Да, он же декорации нашел! Тот тип, что спрятал марионеток, их просто не смог забрать. Хранились в кладовке. Такая красота! Ребята и профессор Флитвик разыграли пьеску про основание Хогвартса. Я тебе в думосбросе покажу. Народ считает, что надо будет еще фигурки заказать, чтобы потом показывать и новые истории. Как Гарри и профессора всех спасали, а мы на катафалке летели. Интересно будет посмотреть.
— Ой, тогда уж и битву с дементорами надо будет показать. Это сколько же фигурок будет?
— Так не все сразу. Малфой сказал, что его отец проспонсирует. Но вообще ребята хотят организовать подписку и скинуться. Посмотрим. Нужно еще хорошего мастера найти, ведь все фигурки должны быть в одном стиле. А я так рада за мистера Филча. Знаешь, он сейчас такой довольный. И ребята к нему намного лучше относиться стали.
— Это хорошо, — улыбнулась я. — Я тоже за него очень рада.
— Он тебе тоже привет передавал. И большое спасибо за поддержку. И Миссис Норрис мурлыкала что-то хорошее в твой адрес.
Мне действительно было приятно.
Сам праздник мы отпраздновали по-домашнему. Все сидели вокруг моей кровати и старались говорить что-то бодрое и приятное. По идее, я могла настоять, чтобы меня отнесли в гостиную, но так действительно было удобнее.
А вот потом начались балы и приемы. Дед и Барти на них должны были присутствовать. Северус оставался дома. Мэгги чувствовала себя ужасно виноватой, но я ей прямо сказала, чтобы веселилась и не заморачивалась. Жизнь поместья и так крутилась вокруг меня. К тому же деду надо было держать руку на пульсе, а Барти снова завоевывать место в обществе. Вот если бы Северус бросал меня одну, а сам отправлялся в гости, мне было бы обидно, не скрою. Но он мирно сидел со мной, читая книгу или обсуждая мой очередной перевод. И я очень ценила эти часы. Особой жертвы с его стороны в этом не было, он не был светским человеком, но на этих мероприятиях была возможность завести полезные знакомства. Впрочем, от меня тоже была польза, мы так написали довольно большую статью про древние зелья.
По утрам меня начало подташнивать, настроение портилось, хотелось плакать.
— Иногда поплакать даже нужно, — говорила миссис Крофти, — ничего стыдного в этом нет.
Я примерно представляла все изменения, которые должны со мной произойти, но все равно прислушивалась к своему телу. Ощупывала появившийся пока очень маленький живот, налившуюся грудь. Миссис Крофти знала заклинание, которое позволяло услышать сердцебиение плода. Было даже жутковато слышать два крошечных сердечка. Кроме того, я много спала.
Зима шла на убыль. У меня пару раз были небольшие кровотечения. Дед тут же ставил на уши все Мунго, ничего серьезного не нашли, но мои посиделки в оранжерее прекратились. Я начинала ненавидеть спальню. Мне все больше хотелось плакать. На лице появились пятна.
— Тс-с-с-с, все хорошо, ты все равно красивая, — Северус силой отобрал у меня зеркало, — не зацикливайся на этом.
— Я страшная! — плакала я. — Меня никто не любит! На меня противно смотреть!
— Я тебя люблю, — буркнул он, — чудовище! Все тебя любят.
Стыдно было до ужаса. Но я ревела, уткнувшись в плечо мужа. Миссис Крофти деликатно вышла.
Запасы вязаных вещичек росли. Я постепенно совершенствовалась. Связала шарф для Северуса. Красивый и длинный, зеленого цвета с серебряными змейками. Миссис Крофти учила моего мужа зачаровывать детские вещи, ведь мне нельзя было колдовать. Своего времени ждали пеленки и теплые одеяльца. Дед и Барти оборудовали детскую. Из каких-то закромов появились колыбельки. Сколько же поколений Краучей пользовались ими? Даже жутко стало.
Детишки тем временем росли и развивались, и я начала чувствовать, как они толкаются. И если вначале это было что-то легкое и немного странное, вроде того, что внутри что-то плещется, то со временем они становились все более активными. И некоторые их движения даже доставляли дискомфорт.
— Хотела бы я знать, что они там делают, — пробормотала я после довольно ощутимого удара.
— Они устраиваются поудобнее, — сказала миссис Крофти.
— Но они же там не дерутся? — мне вдруг стало жутко. Вдруг им чего-то не хватает, и они уже сцепились за место под солнцем?
— Не дерутся, — успокаивала меня сиделка, — они играют.
— Интересно, во что? В футбол? Это уже кикбоксинг какой-то.
— Что, дорогая? Что такое кикбоксинг?
— Довольно жесткий вид спорта. Маггловского.
Мужчинам же все это нравилось. Ну да, живые и активные детишки. И пинают они маму, а не папу, дедушку и прадедушку.
— Они меня не любят, — жаловалась я, — они меня бьют. Им там не нравится!
— Все у них хорошо, — миссис Крофти была само терпение, — дети должны двигаться. А тут сразу двое.
— Но, может быть, им там тесно? Разве живот не должен быть больше?
Переводы пришлось отложить, у меня не хватало на них никакого терпения. И постоянно казалось, что я ничего не понимаю. Это было ужасное ощущение. Мне не давали газет, но теперь меня это не волновало. Расследование дело Дамблдора, Гриндевальд, Уизли — все это существовало где-то в другой Вселенной. Моя Вселенная сузилась до размеров спальни. Я сама себе ужасно не нравилась. Мерлин, я когда-то выдумывала для себя капризы, чтобы позлить родичей. Теперь ничего выдумывать было не надо. Любимая еда могла вызвать тошноту, меня могло вывернуть от любого запаха. Хотелось чего-то непонятного. Устрицы с малиновым вареньем уже не впечатляли. Все казалось пресным, даже шоколадные конфеты с горчицей.
