Ха! Так и есть, дверь в одну из комнат приоткрыта. Похоже, это рабочий кабинет пана Яся. А книг тут, копать не перекопать... Моя озадаченность росла, а воспоминания о Вильке кололи распоясавшуюся совесть, и стоять бы мне соляным столпом ещё долго, если бы я мельком не глянула в окно. От калитки по дорожке к дому плелся Бальтазар Вильк, таща под руку бесчувственного Марека. Убил он его что ли за моё бегство? Я заметалась перепуганной вороной. А-а-а, куць бы всех побрал!! Я распахнула окно, впуская внутрь холодный воздух, и, подобрав юбки, сиганула через подоконник, рискуя, если не переломать, так вывихнуть ноги. Богини пресветлые! Я с треском приземлилась между самшитовых кустов на хризантемы с георгинами, и высоко задирая ноги, поскакала к задней калитке, утопавшей в облетевших кустах сирени, чтобы мгновенно получить в лицо порцию жгучего порошка и с воплем отшатнувшись, рухнуть на мостовую.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -
9. Травень — название третьего весеннего месяца в Растии назад
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -
Из личных записок Бальтазара Вилька, мага-припоя ночной стражи
— Чтоб тебя! — в сердцах рявкнул я, глядя вслед удаляющейся повозке.
Следящие чары зацепились как миленькие, но теперь неблагодарную девицу придётся догонять.
— Хотите глинтвейна?
Я резко обернулся, уставившись на Марека, как на полоумного. В его руках исходили ароматным паром две глиняные чашки, и если бы я не был припоем, то еще понял его неуместную остроту. Но прошляпить 'задержанную', а после этого еще и издеваться над моим 'недугом' — это уже чересчур.
— Люсинду будешь поить! — едва сдержав слова покрепче, буркнул я. — По возвращении получишь взыскание.
Он обиженно покачал головой, и залпом опрокинул чашку. Я зарычал сквозь зубы и выбил у него вторую. Окутанный паром глинтвейн расплескался по мостовой.
— А за распитие в рабочее время, ещё одно, — ядовито процедил я, запрыгивая в свободную двуколку.
Рыжий помощник что-то проворчал под нос, но во избежание третьего взыскания, совсем не громко.
— Мчи вперёд! Дорогу покажу! — приказал я, потирая пальцы.
Следящие чары разматывались слишком быстро и уже тянули меня вперёд, грозя стащить с сиденья и волочить по мостовой вслед за неблагодарной девицей.
— Не уйдёт! — пообещал Марек, беззаботно развалившись рядом со мной.
Да откуда в нерадивом остолопе взялась такая вальяжность и уверенность? Я с тревогой взглянул на помощника, не забывая подсказывать возничему дорогу. И без того ясные глаза под рыжими бровями сияли, а рот исказила идиотская улыбка. Я пригляделся внимательнее. Красные пятна на скулах. Уши розовые, как у новорождённого поросенка, несмотря на собачий холод. А главное, излишняя, даже для него заторможенность.
— Тебе панна Алана что-нибудь давала?
Марек медленно повернул голову, и задумчиво почесал затылок.
— Нет! — глубокомысленно сообщил он.
— А Люсинда? — прищурился я.
— Да! — довольно засиял помощник. — Чайком угощала. Вкусный такой. Люсюсенька такая милааааая...
Он зачмокал губами и запрокинулся на сиденье. Через мгновение двуколка тряслась от его храпа.
— Этого еще не хватало, — вздохнул я.
У полутроллей, как у троллей, свои причуды. Люсинда давно положила на рыжего глаз, а уж коль он сам припёрся в расставленные силки, то и раздумывать не стала — напоила 'особенным чайком'. Все признаки передозировки приворотным зельем на лицо. Да еще глинтвейн усугубил реакцию. Женская страсть поистине беспредельна!
— Направо! — приказал я.
Следящие чары ослабили хватку и почти перестали тянуть, значит, карета в которой сбежала неблагодарная девица, остановилась. Хочется верить, что она приехала не на рынок и не отправилась дальше пешком, иначе я её потеряю, тем более на мне теперь мёртвым грузом лежит Марек. Хорошо, что он маленький и тощий, Казимира я бы не дотащил. Я прикусил губу:
— Прости, Казик, что помянул твоё доброе имя без достойной причины, — пробормотал я.
Мимо неслись старинные дома с витыми перилами низких балконов. Пролетали украшенные изразцами стены кряжистых особняков. Проскакивали нарядные двери с праздничными венками из цветов. Брели хмурые, в предчувствии скорой зимы, идущей за нами по пятам, прохожие.
— Тише! Тише! — потребовал я.
Возница натянул поводья, и двуколка затормозила посреди мостовой. Коляска Аланы стояла за перекрёстком, её было видно из-за низкого забора дома номер десять. Через садик крался какой-то подозрительный тип. Высокий воротник поднят, а широкополая шляпа надвинута чуть ли не до подбородка.
— Какой адрес у того дома? — спросил я.
— Книжный квартал, Песочная улица, под десятым номером, — ответил возница.
Да что же тут творится? Почему неблагодарная девица приехала к Дарецкому? Она что, связана с моим делом? Неужели за милыми кудряшками скрывается кровожадный монстр? Я уже видел такое, но верить всё равно не хочется.
Отсчитав монеты, я вытащил Марека из двуколки, сунул трость подмышку и, наплевав на боль, потянул его к дому. Подозрительный тип растворился в садике, словно провалился под землю. Или...
Входная дверь была приоткрыта. Значит, Алана, скорее всего внутри, а тип мог направиться за ней. Надо торопиться. Оставлю рыжего у калитки и побегу на выручку. Куць её задери, от этой девицы сплошные проблемы.
Я не успел исполнить свой план до конца, стоило сбросить ненужную ношу к забору, как наверху заскрипело. Я задрал голову, щурясь от солнца. Алана забралась на подоконник и, придерживая платье, примерялась к прыжку. Совсем сдурела, что ли? Что она вообще вытворяет. Неужели всё-таки замешана...
Марек совсем невовремя начал заваливаться на бок. Да чтоб его! Они сегодня надо мной издеваются. Усадив помощника поудобнее, я ломанулся на звук. Неблагодарная девица приземлилась куда-то в самшитовые кусты, и неожиданно вскрикнула.
— Ногу сломала, — злорадно каркнул я, всё сильнее хромая сам.
Пропахав и без меня измятые хризантемы с георгинами, двинулся к задней калитке. Среди голых кустов сирени, с облачком какого-то порошка над головой, лежала моя пропажа, а над ней нависал давешний подозрительный тип. Он уже шарил по её сумке, и я, не раздумывая, бросил в него парализующее заклятье. Оно удивительным образом отскочило и врезалось в кусты, сбив с сирени остатки сухих листьев. Противник оказался не так прост, как я думал. Где-то под его пальто скрывался защитный амулет или еще какой-то противомагический оберег. Тип дёрнулся, выронил сумку и бросился наутёк.
— Стоять! — рявкнул я, отработанным движением спуская ловчее заклятие, но он уже выскочил за калитку, и чары ушли в пустоту.
Я обернулся. Марек снова сползал вдоль забора, а Алана дёргалась, непристойно задирая измятое платье. Я чуть не взвыл. Больше не собираюсь упускать преступников! После фатального провала на конюшне Ночвицких, я тщательно продумал, как действовать в подобных ситуациях. Ногой, правда придётся пожертвовать, но зато я знаю, что делать дальше.
Я не даром носил звание магистра. В моём арсенале хватало изощренных заклятий. По мановению руки оба бессознательных тела мгновенно потеряли вес и начали подниматься над землёй, ведь лежать на холодном ужасно вредно для здоровья. Пришлось еще набросить на них по иллюзорной петле, а другие концы накрутить на трость. Теперь надо мной, стукаясь друг об друга, парили два 'воздушных шара'. С такими обычно бегают дети на ярмарках, а не маги в полном расцвете сил и возможностей, но выбора не было, итак пожалею обо всех сотворённых чарах. Я заколдовал ногу и бросился за подозрительным типом.
Мне больше ничего не мешало нестись по мостовой. Я скакал как шесть лет назад, даже все шестнадцать. Во всю собранную за 'хромоногие' годы прыть. За спиной раскачивались невесомые тела Аланы и Марека, а впереди мелькало пальто с высоким воротником и широкополая шляпа. Прохожие ошарашено останавливались, и провожали меня выпученными глазами и раскрытыми ртами. Потом будут болтать, что сумасшедший чужак скакал, как чмопсель на выгоне, довёл до обморока пять благовоспитанных дам, одного героя-ветерана Растийской войны столетней давности и растоптал редкие виды хризантем с георгинами. Сами горожане связываться с безумным магом побоятся, но стражу точно вызовут. Надо догнать мерзавца раньше, чем сцапают меня.
Подозрительный тип бросил взгляд через плечо и начал вилять между прохожими, чтобы я не сбил его заклятьем. Это спасло его на некоторое время, но как бы он ни был ловок, я неумолимо приближался. Еще чуть-чуть, и схвачу его за шиворот.
— Посторонись! — рявкнул подмастерье в фартуке, выкатывая из таверны с пивной кружкой и кренделем на вывеске здоровенную бочку.
На мостовой его ждала снаряженная телега, и мне пришлось сделать петлю, чтобы не кувырнуться через него. Из-за резкой смены направления иллюзорные нити перекрутились и мои 'воздушные шары' стукнулись друг об друга. Получат по паре синяков — так им и надо. Впредь будут умнее! Главное чтобы не мешали.
Подозрительный тип юркнул в узкий проулок и прибавил ходу. Я, едва не припечатав Алану с Мареком об стену дома, свернул за ним. Мой помощник всё же влетел головой в одинокий цветочный горшок на чьём-то балкончике и теперь раскачивался, как парус во время бури. Заклятье не могло надолго избавить их от веса. Мои 'воздушные шары' потяжелели, потихоньку опускаясь к земле, и попутный ветер, погнал их вперед. Стоило поторопиться! Я прицелился в удаляющуюся спину, но подозрительный тип меня снова переиграл и ловко юркнул в заборную дыру между домов. Его проворство начинало раздражать.
Я заставил себя нестись так быстро, как только мог. Иллюзорные нити окончательно запутались и Алана с Мареком вертелись чуть позади и вверху надо мной, словно попали в вихрь: цеплялись друг за друга и за нависающие стены. Мой помощник так раскрутился, что чуть не потерял сапог. А когда я резко остановился, 'воздушные шары' еще сильнее бросило вперёд и они чуть не ударились об мостовую.
Чтобы втиснуться в дырку в заборе, пришлось сначала перекинуть через него трость с иллюзорными нитями, и только потом лезть самому. Стараясь лишний раз не гнуть больную ногу, я проскочил в подворотню, подхватил трость и, с силой дёрнув еще больше потяжелевшие 'воздушные шары', продолжил погоню. Успел отбежать всего несколько футов, когда за спиной предупредительно щёлкнуло, и надменный хриплый голос приказал:
— Не двигайся собака легавая, а то пристрелю!!
Подозрительный тип оказался шустрее, ему же не приходилось следить за двумя 'шариками'. А я пока оглядывался, прошляпил западню. Пришлось застыть посреди грязного, захламленного дворика. Звук снаряженного арбалета я узнал сразу. Даже почувствовал, как звенит натянутая тетива, а болт в нетерпении подрагивает в желобе, готовый выскочить и вонзить мне в спину железный клюв. Наши бандюги тоже носили такие, маленькие, карманные арбалеты. Их легко прятать под плащом.
— Головой не верти и ходилки не двигай! — предупредил подозрительный тип.
Я лишь скривился. Знал бы, где он стоит, достал бы заклятьем, а если бить в слепую, промахнусь, точно получу болт между лопаток.
Из рассказа Аланы де Керси, младшего книгопродавца книжной лавки 'У Моста'
Я пришла в себя в нескольких ярдах над мостовой, раскачиваясь, как мокрая простыня на веревке. От усыпляющего порошка еще кружилась голова, а язык отказывался повиноваться, опух и онемел, словно я хлебнула морозящего зелья у зубного лекаря. Только вот не припоминаю, чтобы от него начинали летать над землёй, сверкая панталонами и задравшейся юбкой. Тело налилось поразительной лёгкостью, а ещё его куда-то тащили, как собачонку на поводке. Внизу мелькали удивлённые лица горожан, лотки уличных торговцев и заплёванная семечками брусчатка. Подо мной бурлил стихийный рынок, а я, как беспечная птаха парила над местной суетой, не ведая куда лечу, и что, куць меня за ногу, вообще происходит!
Будь я внизу, давно бы плевалась от рыночной толчеи, а сверху всё казалось даже забавным. Замолотив руками по воздуху, я всё-таки перевернулась на живот, едва не столкнувшись со стеной, а после с рыжим помощником Вилька, так же беспомощно болтавшимся между небом и землёй. Та-ак... мои глаза недобро сузились. Кажется, я знаю, кому обязана своим нынешним состоянием. Внизу и чуть впереди мелькала смоляная макушка ненавистного пана чародея, будь он ближе, ещё бы и плюнула! Он нёсся, будто на пожар, расталкивая прохожих локтями, и сжимая неизменную трость, на которую были намотаны магические поводки, волочившие нас по воздуху.
— Па-астарани-ись! — гулко разнеслось внизу и на улицу, наперерез Вильку, из таверны покатилась тяжёлая пивная бочка.
— Мамочки, — попыталась взвизгнуть я, но вышел лишь сиплый писк.
Пан Бальтазар с грацией козла скакнул в сторону, уходя от столкновения, и меня швырнуло на рыжего капрала, перекувырнув в воздухе.
— Люси... — сонно пробормотал он, когда я вцепилась мертвой хваткой в его куртку, не давая приложиться об угол дома.
Воистину, блаженен неведающий! Интересно, был бы он так же умиротворен, увидев, где мы находимся?
Чародей перекинул трость в другую руку, резко свернул в какой-то проулок, и меня ощутимо тряхнуло, едва не припечатав о тяжёлую балконную вазу. Мареку повезло меньше, и теперь в растрёпанных рыжих волосах торчали остатки герани.
Эй, мне кажется, или мостовая стала ближе, а я тяжелее? Да куць же тебя задери! Я отпихнула от себя Марека и подгребла руками, планируя в сторону. Тело понемногу обретало истинный вес, и я панически задёргалась, понимая, что как только заклятие невесомости перестанет действовать, я расшибусь о брусчатку, и разбитым носом падение не ограничится.
