— Вижу, — закивал Врочек, не в силах оторваться от трактата. — Вы уверены, что больше не хотите быть припоем, с вашей-то профессией?
— Франц, вы спрашивали уже тысячу раз, и мой ответ ни разу не изменился. Больше всего на свете я хочу избавиться от этого куцьего дара! С работой я прекрасно справлялся и до его появления. Порою даже лучше, чем сейчас. Возьмётесь исправить рисунки?
Врочек пытливо воззрился на меня из-под очков. Да возьмется он, никуда не денется. Для него милее книг могут быть только древние книги, которых он ещё не касался.
— Нет, — ответил мастер-живописец, и я остолбенел от неожиданности.
Чтобы Врочек взял и отказался поработать с уникальным материалом?! Видать скальный дракон, живущий в кряже над заливом, упокоился с миром! Или я чего-то не понимаю? Захотелось заглянуть в его мысли и разгадать неожиданную тайну. Припой способен видеть и настоящее, достаточно развести кровь предполагаемой жертвы в магическом растворе — припое, и получишь его мысли, чувства и желания на блюдечке. Увидишь то, что он видит, различишь запахи и ощутишь прикосновения... Меня передёрнуло. За это нас боятся и ненавидят.
— Нет, пан Вильк, за эту работу я не возьмусь, — в голосе старика звучало искреннее сожаление. — Мои глаза уже не те, что год назад. Старость, она, знаете ли, не радость. А здесь нужна филигранная точность. Малейший промах, чуть толще линия — и рисунок будет загублен окончательно. Это же работа самого Мартина Горица. Он проник за грань реальности. Так глубоко, как никто другой. Поэтому опасность колоссальная.
Он протянул книгу, но я не спешил её забирать. Могу его понять. Лучше никак, чем плохо. Но Врочек лучший мастер-живописец в городе! Где искать другого? Мои хрустальные замки рушились. Так не честно, я больше не выдержу.
— Франц, — севшим голосом прошептал я. — Прошу... умоляю! Я заплачу вдвое, втрое... любую сумму, какую назовете!
Врочек лишь покачал головой.
— Деньги не вернут мне остроту зрения, — печально выговорил он.
На секунду в его глазах мелькнула какая-то идея, но старик поспешил отогнать её прочь. А я был готов уцепиться за любую, пусть даже самую несбыточную надежду. К дидьку сомнения! Даже привстал, наклонившись над столом.
— Пан Врочек, я согласен на любое ваше предложение, — с видом приговоренного к смерти произнес я.
— Алана, моя помощница, может восстановить иллюстрации, — решился-таки озвучить свои мысли Франц.
— 'Кто?' — чуть не вскрикнул я.
Я видел на её столе дешёвую мазню. Но это же совсем не значит, что белобрысое недоразумение может... Даже мысленно не хотелось произносить, да тем более представлять, что она прикоснётся к трактату от которого зависит моя жизнь. Магические гравюры — это не мускулистые слюнтяи и грудастые девки из халтурных книжонок.
— Франц, трактат — не эльфячьи сопли! — взвыл я, уже на полном серьёзе собираясь, пусть даже насильно, взять его крови и залезть в голову.
Старик видимо не только посадил зрение, но и выжил из ума.
— Зря вы так, пан Вильк, — обиделся книгопродавец, — посмотрите-ка лучше... — он вынул из ящика несколько листов и протянул мне.
Я брезгливо дотронулся до узоров.
— Это иллюстрации к 'Теории порталов и врат' Гюстава Шарата. Копии, правда, оригиналы Алана прячет... А вы говорите, эльфячьи сопли... — с укоризной закончил старик.
Я нехотя вгляделся в плавные линии и присвистнул от неожиданности. Да-а... Считалось, что 'Теория' Шарата иллюстрированию не подлежит. И сделано-то как! Не Врочек, конечно, у белобрысой своя манера. Но так Врочек за Шарата и не взялся. Даже в лучшие годы. Я прикусил губу. Кидаться в омут или подождать на берегу удачного случая? Вот только когда он представится? Я едва сдержал мучительный вздох. Придётся рисковать. Не в первый раз, тут уж, как говорится либо пан, либо пропал.
— Хорошо, — согласился я, опускаясь обратно в кресло, — но присмотрите за ней. Вы же знаете, что для меня значит этот трактат.
— Не волнуйтесь, пан Вильк, — усмехнулся старик, — выполним в лучшем виде.
Мне оставалось только поклониться и отбыть. Выбор я сделал, и теперь моё будущее зависело от белобрысого недоразумения. Кто бы мог подумать.
Внизу царила задумчивая тишина, какая бывает только в библиотеках и залах суда. Девица забралась куда-то вглубь лавки, и про её присутствие напоминала только приглушенная мышиная возня, будто голодный грызун от безнадёги решил подкрепиться книжными корешками.
Я бросил тоскливый взгляд на ряды стеллажей и остановился. На столе, прикнопленная к рабочей доске, распласталась иллюстрация к очередной эльфийской мути. Я вздохнул. Кому я доверил свою судьбу? Как могла эта бумагомарательница справиться с Шаратом? Я пригляделся. Из-под скорлупы 'бесстыдной пошлости' пробивались настоящие чувства. Сразу не скажешь, но белобрысое недоразумение — настоящий виртуоз. Если стереть бульварный налёт, то начинают хлестать такие страсти, что даже суккубы стыдливо отводят глаза.
Сдержаться я не смог. Пожалуй, стоит взять эту работу и, глядя на неё напоминать себе, что моя судьба в руках профессионала, а не обычного холстомарателя с Ремесленной улицы. Мой поступок попахивал глупым озорством, недостойным магистра Ночной стражи, но я снял иллюстрацию с доски и, аккуратно свернув, сунул за пазуху. Воровато оглянулся и выскользнул на улицу.
Из рассказа Аланы де Керси, младшего книгопродавца книжной лавки 'У Моста'
Услышав, как хлопает дверь в кабинет Врочека, я поспешно ретировалась вглубь лавки и притаилась за стеллажами, изобразив бурное вытирание полок и перестановку книг. Даже планшет с иллюстрацией со стола не убрала. Да куць с ним, с рисунком! Хватит с меня на сегодня Бальтазара Вилька. Второго его пришествия я не переживу. Ася, решив, что оставлять меня одну в таком состоянии нельзя, чинно уплыла следом. Я отчетливо слышала, как пан Бальтазар прошел через лавку, зачем-то задержался у стола... и вышел прочь. Стоило облегченно вздохнуть и высунуть нос из-за стеллажа, как меня тут же поймал хозяин.
— Вот и попалась, — ехидно ухмыльнулся Врочек. — Идем, разговор есть.
Мне ничего не оставалось, как уныло поплестись вслед за ним в кабинет. Ася решительно двинулась за нами, но старина Франц, о верх галантности, произнес:
— А в зале кто будет? А ну кыш, покойница!
Анисия презрительно фыркнула и перелетела к стремянке. За моей спиной с грохотом гробовой доски захлопнулись двери. Врочек чинно уселся в потертое кожаное кресло, бывшее его ровесником, и хитро воззрился на меня из-под седых бровей. Такой взгляд был мне печально знаком, и я осталась стоять, мало ли, а вдруг все-таки пронесет.
— У пана Бальтазара есть для тебя работа, — без обиняков заявил Франц.
...Не пронесло... кажется, я пошла пятнами и закатила глаза, потому как старик поспешил налить мне воды и усадить в кресло напротив.
— Вот, посмотри!
Залпом осушив стакан и прокашлявшись, я нервно перевернула несколько шершавых покоробившихся страниц. Да, посмотреть было на что.
— Нужно восстановить несколько рисунков, — как ни в чем не бывало, произнес достойнейший пан Франц.
— Что?! — я поперхнулась остатками воды и снова закашлялась. — Вы пообещали Вильку, что я это сделаю? Зачем?! Нет, я не смогу! Франц, как вы могли меня так подставить?! — сдавленно пролепетала я.
— Сможешь! — безапелляционно оборвал меня старый книгопродавец. — Не все же тебе перси да стержни нефритовые рисовать, пора серьезными вещами заняться. И не прибедняйся! — на корню прервал он мои невнятные возражения. — Я видел твои рисунки по Шарату.
— Вы что, рылись в моем столе?! Да как вы посмели! — негодование выплеснулось через край.
— Я рылся в своем столе, — назидательно поправил меня Врочек, — за которым ты работаешь.
Оценив кислое выражение моей курносой физиономии старый книгопродавец решил немного подсластить пилюлю.
— Конфетку хочешь?
Я лишь вяло отмахнулась.
— Хм... да я бы и не дал, — как-то озадачено огрызнулся пан Франц. — Закончились, в смысле, — поспешил пояснить он, видя, как у меня начинает подергиваться верхняя губа. — Странно, а вчера ещё полпакета было... — окончательно растерялся Врочек . — А ты иди работай, деточка. Иллюстрации для пана Вилька сами не нарисуются.
Мне осталось лишь безвольно рухнуть обратно в кресло и потребовать яду. Если Франц видел мои иллюстрации к Гюставу Шарату, то мне уже не отвертеться. Но Бальтазар Вильк... Богини милосердные, за что?! Меня приперли к стенке, загнали в угол — мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. Уууу... Но Вильк ещё поплатится, если я не упаду в обморок при его приближении.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -
1. Куцька водзянека — шкодная нечистая сила обитающая в зарослях тростника и камыша на воде, проще говоря — водяные черти, в чьи обязанности входит пугать рыбаков, обчищать и путать сети, и совращать девиц ('Нечистая сила Растии' книга из личной библиотеки Бальтазара Вилька ) назад
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -
2. Шапра — крепкий алкогольный напиток, настоянный на пряностях назад
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
Глава 2 в которой остается только хвататься за голову
Из рассказа Аланы де Керси, младшего книгопродавца книжной лавки 'У Моста'
— Да, и книгу с собой не таскай! — надтреснуто полетело мне в спину. — Здесь работай!
Я вышла из кабинета Врочека, пошатываясь, словно пришибленная. И тихонько поскуливала, разрываясь между желанием кого-нибудь убить и побиться головой о полку. Добрела до стола и, испустив горестный воль, в изнеможении упала в кресло.
— В чем дело, душа моя? Что ты кричишь, как скальный дракон в брачный период? — всполошилась Ася и подлетела ко мне.
— Рисунок... — простонала я, — рисунок...
— Да что рисунок? Что с ним такое?!
— Он пропал! — стонала я, вцепившись пальцами в волосы и намертво запутавшись в своих мелких кудряшках старинным перстнем, подарком родителей на шестнадцатилетие.
Перстень смахивал на мужской — широкий серебряный ободок с чернённым узором и массивной пластиной дымчатого агата. Плотно сидел только на большом пальце, но я бы ни за что не согласилась сменить его на тонкое девичье кольцо. А главное, к нему легко привязывалось любое живописное плетение, хоть на временной, хоть на постоянной основе, что делало его поистине бесценным. В школе я частенько цепляла на перстень шпаргалки по начертательной магии и простенькие 'заплетки' на удачу. Это с его помощью я хотела шесть лет назад исправить случившееся с Вильком...
— О нет! — озарение пронзило меня с силой турнирного рыцарского копья, так же бессмысленно и беспощадно.
Ненавистный маг останавливался возле стола, а кроме него в лавке никого не было...
— Бальтазар Вильк унес мой рисунок! — моя рука обреченно скользнула за шоколадом, но и здесь ждало разочарование.
Коробка светила темным пустым нутром. И тут уж некого винить кроме себя самой. Ася выудила из ниоткуда изящную трубку с длинным, причудливо изогнутым, тонким мундштуком. По мановению её руки в призрачной чаше затеплился огонек. Призрак затянулась. Вот уж воистину, человек раб своих привычек, раз некоторые не покидают его даже после смерти...
— Раз её унес Вильк, то нужно пойти к нему и вернуть, — произнесла она, выпуская призрачный дым в потолок.
Белые струйки собирались в кольца, нанизывались друг на друга, и превращались в блёклые, полупрозрачные облака, такие настоящие, что казалось мой нос чует терпкий едкий запах. Я непроизвольно расчихалась и замахала рукой, пытаясь разогнать иллюзорный дым. Призрачное курение, тоже вредит здоровью. Уж будьте уверены!
— Ну да, — оптимизма в моем голосе не было даже на фальшивый медяк, — чтобы скончаться от страха на месте. Тогда у Врочека будет на одного призрака больше и на книгопродавца меньше.
— У тебя есть другие идеи? — саркастически осведомилась Анисия.
— Нарисовать новый, — энтузиазма в голосе оказалось ещё меньше чем оптимизма.
— Глупо, — раздраженно передернула плечами Ася, и призрачная шаль едва не упала на пол. — Да и незачем.
Как ни прискорбно признавать, но призрак полностью права — глупее некуда. Тем более, что дважды так хорошо не получится. Получится совершенно по-другому, а то и вовсе ничего не выйдет. Нет, иллюстрацию нужно вернуть! Но одно только воспоминание о Бальтазаре Вильке заставило меня со стоном уронить голову на руки. Пустая коробка упала на пол, рассыпая шоколадные крошки... Рисунок, книга, Бальтазар Вильк... Потом, все потом. Сначала пойду и куплю себе шоколад!
Правду говорят, если свалились сразу две неприятности подряд, то и третья не за горами. В ближайшей к нам кондитерской шоколада не оказалось. В 'Медовой пышке' было все: печенье, булочки, пирожные, леденцы, цукаты и даже редкий в наших краях зефир, но только не шоколад! По закону подлости последнюю коробку забрали прямо передо мной. О чем мне радостно сообщила хозяйка кондитерской, сегодня сама стоявшая за прилавком.
— Не удивлюсь, если и здесь постарался Бальтазар Вильк, — уныло, но с долей злости пробормотала я.
— Ой, вы, наверное, ясновидящая, — заулыбалась продавщица. — Её действительно купил пан Вильк. Он наш постоянный клиент, как и вы.
Я так и села. Куць его за ногу! Этот гад ещё и постоянный покупатель в моей любимой 'Медовой пышке'. Да это же чудо, что я с ним ни разу здесь не столкнулась! С душераздирающим 'У-у-у.. — я развернулась и, продолжая голосить, — да когда же он перестанет отравлять мне жизнь?!' — выскочила на улицу.
Прекрасно начавшийся день испортился окончательно, а вернувшись в лавку, я ещё и схлопотала от Врочека за самовольную отлучку. Доведенная до точки кипения, я с остервенением накинулась на злосчастную витрину, которую собиралась помыть ещё утром. Полный таз воды пополам с уксусом, кусок ветоши, подвернутые рукава и подоткнутая юбка — под дурное настроение уборка шла великолепно. Я ожесточенно скребла толстое стекло, не то пытаясь протереть его до дыр, не то выдавить вон. Затем пришел черед обитых выгоревшим сукном полок.
— Пыль, пыль, пошла прочь! — злобно шипела ваша покорная слуга, скребя вишневое сукно одежной щеткой, но противная пыль разлеталась вокруг клубами, и витрину всё чаще сотрясал звонкий чих.
Вымыв окно, почистив полки и сменив товар, я начала спускаться из витринной ниши в лавку. Нога неуклюже скользнула по влажной деревянной ступеньке и заехала по тазу. Он с грохотом опрокинулся на пол, а я с размаху уселась в лужу грязной воды, пропахшей пылью и уксусом. Озираясь, я тоненько взвыла, словно раненная мышь, и разревелась. Стоило моим всхлипам с подвываниями огласить лавку, как рядом возникла Анисия.
— Душа моя?.. — встревожено вопросила призрак.
В ответ я пробулькала что-то нечленораздельное, пытаясь одновременно помянуть Врочека, Вилька и весь белый свет в придачу. Ася мигом кинулась в кабинет Франца, чтобы сей секунд выгнать его в общий зал.
Мои упоенные рыдания в грязной луже повергли хозяина в легкий шок.
— Алана? — полувопросительно осведомился он, дабы удостовериться, что в луже сидит именно его младший книгопродавец. — Резец мне в стило! Деточка, вставай немедленно, там же мокро!
Врочек кинулся меня поднимать. Я особо не сопротивлялась.
— Старый пень, — подколодной змеей шипела парящая рядом Анисия, — довёл девочку до истерики! У-у-у, злобный торговец!
— Книгопродавец!!!! — прорычал в ответ пан Франц. — Не пречисляй меня к купеческой гильдии. Там одни мошенники и ворюги.
Старик терпеть не мог, когда его называли торговцем.
— Ты хоть под руку не лезь! Кыш, покойница!
Врочек поднял меня на ноги и усадил в кресло. Немного приведя в порядок, и поняв, что на сегодня я уже не работник, хозяин вытолкал меня домой, заявив, что прекрасно закроет лавку и без моей помощи. Ну, хоть в чем-то мы сегодня оказались единодушны...
