Вернувшись в общий зал, я застыла в недоумении — дивана не было. Мне вдруг стало нехорошо — это ещё что за морок, куда делась мебель? Украсть не могли — древесы спокойно дремлют у входа едва шевеля листвой. Между стелажами раздалось вкрадчивое поцокивание дерева о дерево. Мысленно проклиная собственную дурость, я упрямо пошла на звук — ничего, между стелажами темно и пусто. Цоканье возобновилось, стоило сделать еще пару шагов. Я решительно двинулась вперед и вдруг застыла, в озарении — цоканье слышалось не передо мной, а позади. Я обернулась. Посреди прохода стоял диван, и переминался с ножки на ножку. Именно они и цокали по полу. Не зная, что делать, я напряженно отступала, пока не уперлась в стену. Диван потоптался на месте, пофыркал и, набирая скорость, рванул вперед, встал на дыбки, распахнул на торце широкую пасть, полную недюжинных зубов и... радостно облизал мое лицо розовым шершавым языком. Я даже заорать толком не смогла. Диван опустился на все четыре ножки и, ловко подбив мне ноги, заставил плюхнуться на подушки, а после гордо понес к тому месту, на которое его поставили несколько часов назад. Я осторожно погладила обитую бархатом спинку. Диван мурлыкнул. Аккуратно поскребла ногтями за одной из подушек — довольно запыхтел. Похоже, он не собирается меня есть. Пришлось улечься поудобнее, и почесывать мебель. Диван удовлетворенно мурчал, нагоняя дремоту. Что же ты такое, дружочек? И не забыть бы завтра спросить у Румпеля, кто тебя ему так удачно спихнул...
Глава 7 в которой в деле появляются новые подозреваемые
Из записок Бальтазара Вилька мага-припоя Ночной стражи
Переодевшись, благо всегда держал в кабинете запасной костюм, я разузнал, куда ехать, и посадил Марека на место возницы. Грех не воспользоваться, если разрешили взять повозку. Невозмутимые лошади Ночной стражи зацокали по мостовой, а я пытался не упустить вырисовывающуюся разгадку. Кто бы ни натравливал тварь, он хочет запугать весь городской совет. Но зачем? Рвётся к власти? Пытается оторвать жирный кусок? Мстит? Слишком много версий, и никакой ясности. Подозревать можно любого из городского совета, хоть Рекара Пшкевича, хоть Редзяна Мнишека. Они не принадлежат к враждающим гильдиям, поэтому получить поддержку будет не так легко. И купцы и алхимики крепко держатся друг за друга, не особо пуская в свой круг чужих. Да и Алана как-то замешана — это факт.
Мы уже выскочили к Гостиному двору, и беспорядочный поток мыслей иссяк сам собой. Стражники перегородили тупик, ведущий к черному ходу в Купеческую гильдию, выделяющуюся высокой башней из длинных приземистых торговых рядов.
Пробравшись через толпу зевак, мы подошли к ступеням, и я недоуменно завертел головой:
— Где тело?
Скучающий лекарь вздрогнул:
— Пан градоначальник забрал, — и добавил тише, чтобы эхо не разносило слова по гулкому тупику. — Его сыну, мол негоже, как забулдыге в подворотне валяться на потеху черни.
Я заскрипел зубами. Пять дней на поиски пан Вильк, а мы поможем, затопчем следы и перевернём кверху дном место преступления. А вы работайте, только не надорвитесь от потуг.
— Капитан и пан Пшкевич поначалу были, уехали, а следовательница Бряк все задокументировала, меня вам в помощь оставила и стражников, и отбыла в управление, — раздосадовано заметил лекарь. — Могу чем-нибудь...
Я нетерпеливо замахал рукой:
— Можете быть свободны. Вам не с чем помогать, а мне... придётся облазить тут каждую пядь, — пробормотал я и рапорядился. — Марек, опроси свидетелей, если хоть кто-то что-то видел, тащи ко мне.
— Там уж до вас всех... с пристрастием, — проворчал лекарь, пятясь вдоль стены.
Капрал кивнул и побежал к толпе, а мне ничего не оставалось, как встать на колени и испортить еще одни штаны. Солнце еще не село, но мрак уже собирался в густые тени. Пришлось напрячься, чтобы разглядеть сохранившиеся следы. На ступенях, ведущих к черному ходу, остались тёмные пятна крови. Судя по всему, несчастный еще не успел спуститься, а тварь уже бросилась на него со спины. Он упал, так что ноги и туловище остались на лестнице, а голова свесилась в сторону площади. Тут характерные капли. Я подцепил их пинцетом, стряхивая засохшие комки в длинную прозрачную колбу с зачарованной водой. Вряд ли от них будет толк, мой дар-наказание тут не поможет. Жертва, скорее всего, не видела нападавшего. Вот только почему смешливица напала исподтишка? Не в её это привычках. Да и откуда она тут взялась? Упала с неба? Я задумчиво оглядел гладкие стены без единого окна и даже выступа. Ерунда какая-то! Тварь, конечно, ловкая и шустрая, сам мог убедиться на конюшне Ночвицких, но летать она всё-таки не умеет. Значит, спряталась и ждала свою жертву. Я прошёл в самый тупик, рыская по тёмным углам. Где скрывалась убийца, дожидаясь несчастного парня? Не могла же она стоять у всех на виду, открыто? Заметили бы, обязательно заметили. В таком месте не ожидаешь увидить даму. Она бы сразу привлекла ненужное внимание. Я присел и прижался к стене. Если сгорбиться и накрыться черным плашём, можно сойти за гору мусора, вот только смешливица так не охотится, у неё свои приёмы. Я наклонился к самой земле. Среди старого сора возвышались две характерные горки пепла. Так наша смешливица еще и курит! Кто бы мог подумать, что тварь столь свободных нравов. Я покачал головой и достал из футляра новую колбу с зачарованной водой. Пепел когда-то был табаком. Его забивали в трубку, и он касался рук курильщика. И уж конечно, это не наша убийца. Скорее всего, кто-то воспользовался обмусоленной в газетах и подкрепленной слухами историей, чтобы расправиться с Кузькой. Это уже пошатнуло или ещё пошатнет власть гильдии купцов, поэтому сам собой напрашивается ответ, что виноваты алхимики.
— Пан Вильк? — закричал Марек, подталкивая какого-то мужчину к черному ходу.
Я вернулся к лестнице.
— Этот извозчик всё видел, — выкатив глаза, заявил Марек. — С самого начала и до конца.
Пожилой мужчина в коричневой свитке перепоясанной кушаком, мял в руках шапку и переступал с ноги на ногу. Я покрутил пальцем, предлагая начать.
— Клиента до Гостиного двора довёз. Дай, думаю, постою. Можа кто из купцов подсядет. Бачу, а тута тварь жуткая. Вот прямо, — он показал рукой за ступени, — здеся.
— Так! — поддержал я. — Продолжай!
Кучер воспрял духом и, проведя пятерней по рыжим бакенбардам, воодушевленно затараторил:
— Хлопец из двери вышел, а она на него как кинется. Когтищи расставила и по горлу, по горлу. Я тут как свистну! Она присела с испугу, повернулась и по стене закарабкалась. Только её и видели.
— Вот! — поддакнул Марек.
— Хорошо! — похвалил я. — До того, как хлопчик вышел, что тварь делала?
Кучер нахмурился, почесав макушку.
— Ничё.
— Не курила? — переспросил я и капрал подавился вопросом, вытаращившись на меня.
Свидетель удивлённо заморгал, скрутив шапку узлом.
— Чё? — еле выдавил он.
— Какая у неё была трубка? Чубук изогнутый или прямой? Длинная или короткая и толстая.
Кучер втянул воздух сквозь сжатые зубы.
— Дача ложных показаний сурово карается, и ты в этом скоро убедишься, — предупредил я.
Свидетель сжался, опустив глаза.
— Не губите, пан чародей, куць попутал, — пробормотал он.
— Что было на самом деле? — потребовал я.
— Я уж опосля приехал, — проговорил он, всё еще не глядя на меня. — Никого не бачил. Тип один подошёл, грит, хочешь десять растов заработать? А кто же не хочет? Тогда, грит, скажешь стражникам, что тварь видал с когтями. Я и согласился. У меня же семья, дети. Их кормить надо, — залепетал возница.
— Твои дети давно уж сами родители, — бросил я, глядя на его морщинистую рожу. — Так что не жалоби! Ответишь по закону. Ну-ка, вспоминай, как тип выглядел!
— Помилуйте, пан чародей, я ж глазами слаб. Память совсем плохая. Коли что увижу, потом уж и не вспомню. Вроде старый, постарше вас уж точно. Капюшон у него ниже глаз, да голос-то не скроешь. Воняло еще так, ну как от благородных, когда они от цирюльника выходят... деколоном от него воняло, вот... — он выпятил губу, а маленькие глазки совсем сощурились.
— Да что вы с ним церемонитесь? — разозлился Марек. — Сейчас отвезу в Ночную стражу, там ему быстро голову прочистят. Всех зевак на площади вспомнит.
Свидетель испуганно отпрянул, а я выждал 'томительную' паузу. Эту нехитрую схему мы с Мареком и покойным Казимиром придумали ещё в начале нашей совместной работы, раскалывая даже матёрых мерзавцев. Хорошо организованный допрос раскачает и крепкого, самоуверенного преступника, не то что кучера.
— Хочешь домой вернуться? — доверительно спросил я.
— Больше всего на свете, пан чародей!
— Тогда давай руку.
Я снова достал футляр и вынул длинную иглу. Пока сведетель трясся, так что подпрыгивала ладонь, ловко проколол ему палец, и выдавил кровь в колбу с зачарованной водой.
— Завтра утром прибудешь в Ночную стражу и найдёшь капрала Бродски. Подтвердишь все показания, что я добуду.
Чтобы у кучера не возникло соблазна сбежать или спрятаться, к словам я прибавил заклятье, которое не даст ему покоя и будет зудеть всё утро хуже старой жены.
— Иначе, получишь по всей строгости, — посулил Марек.
Свидетель закивал и попятился.
Я повернулся к тупику. Теперь, думаю, пяти дней не понадобится. Какая хитрая дрянь решила обвести следствие вокруг пальца и прикончила Кузьку, мы узнаем уже сегодня. Если замарались алхимики, я им не завидую, градоначальник, при поддержке гильдии купцов, дойдёт до самого пресветлого князя, можно быть уверенным.
Пришлось задержаться и ещё раз опросить всех свидетелей, задержанных до нашего приезда. Их согнали в кучу на первом этаже купеческой гильдии и не разрешали выйти даже в туалет. Поэтому большинство готово было рассказать, что угодно, лищь бы поскорее вырваться из капкана. Правда, толку от их откровенности вышло мало. Никто ничего не видел и не слышал. Убийца действовал быстро, хладнокровно и бесшумно.
Мы вернулись в управление Ночной стражи в густой темноте. Марек остался в конюшне возиться с лошадьми, а я в нетерпении поднялся в кабинет.
— Вильк! — взвизгнула из другого конца коридора огромная барышня и бодро рванула ко мне, подобрав густо обшитый рюшами сиреневый подол.
'Люсюсенька!' — чуть не брякнул я, но вовремя прикусил язык.
Связываться с полутроллями, почти так же скверно как с троллями. Толку мало, а проблем не оберешься.
— Добрый вечер, следовательница Бряк! Как ваши дела...
— Одно из них вы отобрали, — Люсинда приближалась и через мгновение нависла надо мной буравя водянистыми серыми глазами. — И не пытайтесь оправдываться! — предупредила она.
Бурые волосы, стянутые на затылке в высокий улей и украшенные сиреневыми лентами в цвет платья, покачивались из стороны в сторону, как маятник часов. В грубоватых чертах лица, сильнее обычного выделялся горбатый нос.
— Я бы с радостью от него отказался, но меня никто не спрашивал, — всё равно попытался я.
Следовательница Бряк смерила меня тяжелым взглядом и как бы невзначай уточнила:
— Ваш подчиненный разве не с вами?
— Скоро подойдёт. Хотите нам помочь? Открылись некоторые обстоятельства...
— Какие? — хмыкнула Люсинда.
Я нажал на ручку и, протискиваясь в кабинет, проговорил:
— Сам еще не знаю. Дайте несколько минут покоя и тишины, и я с вами обязательно поделюсь. Чтобы ни приказывал капитан, это и ваше дело тоже. Пока не придёт Марек, пожалуйста, проследите, чтобы никто не входил. Особенно, — я на мгновение остановился, серьёзно взглянув на неё, — Рекар Пшкевич.
Люсинда кивнула, чуть не разметав прическу:
— Подожду капрала Бродски здесь, — согласилась она, будто не услышав ничего остального.
Вот только я-то прекрасно знал, как обманчива её напускная медлительность и непонятливость.
Прикрыв дверь, я повесил редингот на вешалку, сел и раскурил трубку. Как нетерпелось узнать, что же на самом деле случилось в том тупике, торопиться нельзя. Дар припоя слишком опасен, чтобы бросаться в омут с головой, не думая о последствиях. Сначала надо успокоиться и дождаться Марека, он знает, что делать, если мне станет совсем плохо. Люсинда, конечно, притащится вместе с ним, и пить настой при ней совсем не хочется, но и от неё может быть польза.
Я выдул кольцо дыма и передёрнул плечами. Начну с воспоминаний жертвы. Кузьма вряд ли что-нибудь видел, но пригодится даже не существенная на первый взгляд мелочь. Кучер говорил, что от подозреваемого странно пахло. Жертва тоже могла это почувствовать.
— Люсюсенька! — услышал я из коридора.
Несколько минут покоя и тишины закончились.
За дверью зашебуршали. Раздался нервный шопот и возня.
— Давайте начинать! — крикнул я.
— Пан Вильк зовёт, — полузадушено всхлипнул под дверями Марек, уже не чая уйти живым из объятий следовательницы Бряк.
— Подождёт...
— Мы...
— Время, господа следователи! — не выдержал я.
В перерывах между яростным сопением, задёргалась ручка, дверь открылась, и капрал почти ввалился в кабинет, на ходу одёргивая сбившуюся одежду, а вслед за ним шагнула порозовевшая Люсинда.
— Рад, что почтили меня своим вниманием, — недовольно бросил я.
