14. Кофе для эстетов

Эллис, надо отдать ему должное, не стал насмехаться надо мною или кричать "Абсурд!", как делали сыщики из романов Игнасиуса Монро. Он нехорошо сощурился и пообещал подумать. А когда прощался, попросил напоследок:

— К мисс Ишервуд присмотритесь. Я ей намекнул, что-де лишь ваше заступничество и свидетельство спасло её лично и других циркачей от обвинений в убийстве. В какой-то степени это так: вы ведь добились, чтоб маркиз Рокпорт обратил на дело самое пристальное внимание, а расследование и вовсе препоручил мне. Так что не удивлюсь, если Фея Ночи наведается к вам, дабы лично выразить благодарность. И...

Он многозначительно умолк. Я подождала немного, наблюдая за тем, как детектив кутается в потрёпанный пиджак и наматывает на шею подаренный Мадлен шарф, а затем не выдержала.

— Что значит "и"?

— А вот что хотите, то и значит. Импровизируйте. Вам я доверяю, — сообщил он — и сбежал по ступеням.

Я же, сопоставив это с тем, что Эллис сказал раньше, почувствовала, что щёки у меня вспыхнули. Ведь выходило, что из всех-всех он доверял только Лайзо, которого воспитал, как младшего брата... и мне.

Домой я возвращалась в самом пасмурном состоянии духа. Были виной тому воспоминания о Душителе или дурные предчувствия — сложно сказать, но моё состояние не укрылось от Лайзо. И когда он спросил, что со мною, я — не иначе, от растерянности — эхом откликнулась:

— А с тобой?

К счастью, прозвучало это не как поддразнивание, а искренне, беспомощно и беспокойно. И более того, случайный вопрос попал в цель. Лайзо помрачнел, и руки у него напряглись; машина поехала медленнее.

— Ругаю себя, — признался он. — Нужен был мне этот грог, я и не замёрз-то... Да и с Салливаном мы не такие уж приятели. А тут словно дёрнуло что-то. Уже потом, когда Эллис подбежал с вопросами, я подумал, не новый ли повар сунул свой длинный нос в разговор, который его не касается. И знаете, что, Виржиния? — Его интонации в этот момент до странного, щемящего чувства в груди напомнили детектива. — Я попытался взглянуть на гостя, ну, по-своему. И ничего не увидел.

Я представила Рене Мирея в ряду особых людей — людей ли? Сэран, Валх, Алвен, святой Кир Эйвонский, Абени, леди Милдред из снов, Зельда с её пророческим трансом, наконец, сам Лайзо... И среди них — вздорный рыжий повар из Марсовии?

Быть того не может. Просто не верю.

— Наверное, шпионил кто-то другой, — вслух ответила я.

— Скорее всего, — протянул Лайзо задумчиво. — Не бойся. Дважды меня врасплох не застанут.

И хотелось бы верить ему, однако врождённая осторожность возобладала над доводами влюблённого сердца. Всюду мерещились опасности и враги, даже под крышей собственного дома. Мистер Чемберс, сонный и бледный, встретил меня на пороге и забрал пальто. Время стояло позднее, и почти все обитатели особняка уже спали. Повсюду царила тишина, нарушаемая лишь заполошным тиканьем часов в голубой гостиной; свет почти нигде не горел. Я замешкалась на лестнице, привыкая к полумраку — и едва не закричала, увидев у дверей, ведущих в комнаты для прислуги, Джула. А ведь сложно не заметить на фоне голой стены долговязого красно-рыжего мужчину в белой рубашке...

— Доброй ночи, — поздоровался он первым, как всегда, не называя меня по имени и не используя иных обезличенных обращений, вроде "мэм" или "миледи". Говорил он тихо, но низкий тембр вызывал щекочущую лёгкость в голове, как при взгляде с большой высоты. — Я вас напугал. Прошу прощения. Клэр где-то забыл книгу, я ищу её.

Джул моргнул, отводя взгляд в сторону, и это словно разбило заклятие страха. Я вспомнила, как много раз столь же внезапно сталкивалась с дядиным камердинером, как он подобным образом оправдывался, иногда оговариваясь и называя Клэра по имени... Видимо, сегодня и правда выдался слишком суетный, тревожный день.

— Ступайте, — кивнула я благосклонно. Джул сдвинулся с места. — Хотя нет, погодите... — Он замер. — Вечером в кофейню, уже после закрытия, наведался посторонний. Ничего плохого не произошло, и дядю, разумеется, беспокоить не стоит...

Я не договорила, не зная, о чём, собственно, собираюсь попросить или предупредить. Джул же, словно так и надо, отвесил короткий поклон:

— Сюда чужие не входили. И не войдут.

— Не сомневаюсь, — улыбнулась я. — К тому же мистер Чемберс запер двери на моих глазах. Доброй ночи.

Так закончился этот странный диалог. Впрочем, и Лайзо, и дядин камердинер оказались правы: ни тогда, ни на следующий день никакие незваные гости не пробирались ни в "Старое гнездо", ни в особняк на Спэрроу-плейс.

Всё было спокойно.

Первый сигнальный огонь грядущего хаоса вспыхнул в самом начале апреля. Георг, случайно или умышленно, сболтнул лишнего, и достопамятное "яблоко позора" с необъяснимой скоростью покорило умы посетителей кофейни. Мирей, услышав это название, сначала лишь передёрнул плечами с мнимым безразличием, но с каждым новым упоминанием становился всё мрачнее, пока наконец дрожащими руками не расколотил две тарелки и блюдце: заядлые шутники, как правило, обладают весьма тонкой нервной организацией и обострённым чувством собственного достоинства. Редко кто способен посмеяться над собою, а уж бестрепетно вынести, когда его шалость оборачивается против него же...

— Полно так на меня коситься, — снисходительно посоветовал Георг, не отвлекаясь от таинства приготовления "закалённого кофе": для этого напитка несколько зёрен положено прожарить в турке перед тем, как добавить молотого кофе и воды. Чуть зазеваешься — и вместо благородного вкуса и аромата получишь мерзкий горелый душок. — В конце концов, не я додумался так обозвать ваше "яблоко позора", мистер Мирей.

Повар от очередного надругательства над своим шедевром побледнел и пошатнулся, и, готова поклясться, притом нисколько не разыгрывая нас.

— А кто же? — слабым голосом спросил он.

Я попыталась взять вину на себя и предотвратить катастрофу, но слишком резко вдохнула пряный воздух и раскашлялась, Георг, явно веселясь, ответил:

— Мистер Норманн. Вы его наверняка знаете по газетам как детектива Эллиса, — подмигнул он. — Если Небеса будут милостивы — скоро познакомитесь лично.

Вероятно, ему показалась смешной мысль свести двух своих врагов, два источника вечного беспокойства, но меня она ужаснула.

— Спаси нас и убереги, святой Кир Эйвонский, — прошептала я с жаром, выходя в коридор. — Чтоб они никогда не встретились и не зацепились друг за друга...

Тщетно.

Либо я выбрала неправильные слова, либо Эллис успел в детстве преизрядно досадить святому покровителю собственного приюта, однако Кир Эйвонский моим скупым молитвам не внял.

Детектив заявился тем же вечером, да причём раньше обычного.

Надо заметить, что дурные предчувствия овладели мною ещё днём. Уж слишком странно повёл себя повар! Сперва он принялся дотошно, не проявляя ни проблеска враждебности, расспрашивать Георга и Мадлен о том, каков из себя детектив, что любит и не любит, чем увлекается в свободное время... Потом ушёл в глубокие раздумья, добавив соли вместо сахара в подливку для карамельного пирожного — к счастью, даже в ошибках Мирей был гениален, и десерт получился изумительный.

— Как назовём? — спросила я, внутренне сжимаясь и ожидая бунта, но Мирей лишь отмахнулся:

— Пусть будут "Слёзы инфанты". Если написать это в меню на марсо, снобы в обморок попадают от восхищения. Многие, видите ли, считают, что даже гренки приобретают божественный вкус, если к ним приложил руку повар из-за границы.

Мэдди это язвительное замечание развеселило неимоверно.

— А разве не так?

Мирей залихватски сдвинул колпак набок и склонился к ней, понижая голос и смешно коверкая слова:

— Истина в том, о прекраснейшая, что в большом доме повар обычно не опускается до гренков. Их делает кухарка или поварёнок. Надеюсь, вас это не фраппирует, мадемуазель?

— Фра... что? — рассмеялась она.

Я вернулась в зал, несколько успокоенная, но когда вновь зашла на кухню, то заметила, что Мирей снова о чём-то шушукается с Мэдди.

— Хороший день, чудесный день, ничто его не омрачит, — мурлыкал себе под нос Георг, чего не случалось уже лет десять.

Над городом тучи сбивались в стаи и ярились всё сильнее. Сперва — свысока огрызались на прохожих первым апрельским громом, затем принялись ветром трепать дам за подолы, сбивать шляпы, и, наконец, уже на закате разразились безобразным ливнем, который длился почти два часа, постепенно затихая. Эллис появился около девяти вечера в форменной "гусиной" шинели, насквозь промокший и продрогший до костей.

— Д-дайте мне чего-нибудь г-г-г... горячего, — попросил он, стуча зубами. — Новости п-потом...

Так как в общем зале из-за плохой погоды уже давно никого не было, я отвела детектива прямо туда; Мэдди повесила мокрую шинель на стул около горячей печи и, напевая, побежала наверх, за одеялом.

— Два куска пирога с телятиной и перцем, ломтик орехового кекса, цукаты в шоколаде... что там ещё оставалось? — спросила я, входя в кухню, и едва не столкнулась лоб в лоб с Миреем.

Глаза у него горели, словно у влюблённого на первом свидании.

— Может, я приготовлю что-то на скорую руку? — чарующе улыбнулся он. — Острый бульон, взбитый суп с вином?

— О, не стоит утруждаться, — поспешила я ответить. — И кофе я сейчас сделаю сама.

Видимо, выражение лица у меня было говорящее, потому что Мирей оскорбился:

— Вы же не думаете, что я опущусь до отравления? Во-первых, меня поймают, во-вторых, это есть дурной вкус... И, ма шери, это же та-ак скучно! — вырвалось у него.

— У меня и в мыслях не было обвинять вас чём-то неподобающем, — поспешила я возразить. — Просто не хочу утруждать вас. Детектив Эллис — мой гость.

— ...и этот гость скоро умрёт от голода, — посулил детектив, входя в кухню.

Худший вариант развития событий!

Во-первых, от печи до стола простирались законные владения Мирея, а в своей вотчине люди наглеют и храбреют неимоверно. Любая прачка, выплёскивающая из окон дома грязную воду на тротуар, бесстрашно обложит пострадавшего... ну, положим, извозчика отборной бранью, будь он хоть даже дюжим мужчиной самой разбойной наружности. Однако столкнись она в подворотне с ним же — склонит голову и отступит.

Повар, конечно же, сразу сообразил, кто перед ним. Застыл на мгновение, а потом прижал пальцы к губам в притворном ужасе, как впечатлительная дебютантка на первом балу:

— И это он? Какой жалкий!

Эллис в долгу не остался:

— О, Виржиния, поздравляю вас с новым марсовийским приобретением! — весело обратился он ко мне, словно бы не замечая, что предмет обсуждения стоит рядом с ним, готовясь броситься в атаку. — Как я посмотрю, оно уже по рукам походило изрядно и приобрело несколько потрёпанный вид, но если содержание вас устраивает — отчего нет?

Мирей немедленно закипел:

— Я работал в лучших аксонских...

— ...репутации не заработал, но зато в кофейне сразу опозорился... то есть прославился, — подмигнул детектив.

Вид у него был настолько хулиганский и лукавый, что рассердиться по-настоящему я не смогла. Но собралась с душевными силами — и укоризненно погрозила веером:

— Эллис, прекратите это немедленно.

— А я что? Он первый начал...

— Леди Виржиния, не стоит беспокойства, — неожиданно заговорил повар с деланным безразличием. И добавил тем же тоном: — Я не жду, что подобный человек оценит моё искусство. Для этого нужно обладать тонким вкусом, а какой вкус у приютского оборванца?

— Мистер Мирей!

У меня в груди похолодело. Кто додумался выдать ему столь деликатную часть биографии Эллиса? Искренне надеюсь, что не Георг — он-то понимал, к чему идёт дело, в отличие от Мэдди, которая могла болтать о своём любимом детективе дни напролёт и совершенно искренне верить, что окружающие питают к нему столь же тёплые чувства.

— От приютского оборванца до лучшего сыщика в Бромли — неплохая карьера, — усмехнулся Эллис. — Мы с вами в чём-то схожи, месье — и вы, и я, можно сказать, художники, каждый в своей области. Разница в том, что мне позволяют творить свободно и импровизировать, а вас уже четырежды прогоняли... Прошу прощения, конечно же, вы уходили сами.

Пальцы у меня онемели от напряжения.

— Это уже не кажется мне забавным, господа.

— Конечно, — расплылся в улыбке Мирей, глядя только на Эллиса. — Сам ушёл. Так же, как вы во младенчестве с колыбелькой под мышкой...

Терпение у меня лопнуло.

Костяной веер — вещица изящная и лёгкая, но только не когда складываешь его и с размаху бьёшь по упрямому лбу. Детективу досталось сильнее, зато у повара лоб оказался звонче, а ругательства — смешнее. Я, правда, ровным счётом ничего не поняла, но зато прекрасно осознала другое: кроме меня, прекратить этот балаган некому.

— Замолчите оба, немедленно, — тихо сказала я. — Мистер Мирей — не слуга и не манекен для упражнения в остроумии, он мастер, чей талант я высоко ценю. Эллис же — мой друг и человек, которому я обязана жизнью. А эта кофейня — не место для склок и взаимных оскорблений.

— Виржиния...

— Леди Виржиния...

Видят святые Небеса, я не представляла, что они собираются сказать, но выслушивать их в любом случае не желала. И знала подспудно: если как можно более жёстко не пресечь свару сейчас, то потом мы все пожалеем об этом.

— Молчите, — повторила я, складывая и раскладывая веер. Две пары глаз следили за ним, как приворожённые; Георг стоял за порогом, не решаясь войти в кухню — и правильно. — Только попробуйте развязать войну. Пикируйтесь сколько угодно, однако границ не переходите. Иначе вы, Эллис, рискуете моим добрым расположением, а вы, мистер Мирей...

— Уволите? — кротко спросил он.

— Даже не надейтесь отделаться просто увольнением, — пообещала я. Ничего конкретного в виду не имела, но повар побледнел и сглотнул... Эллис отчего-то тоже. — А теперь пожмите друг другу руки, джентльмены, и пообещайте больше меня не расстраивать.

Они нехотя принесли взаимные извинения и скрепили их рукопожатием. Взгляд у Мирея бегал, однако, и весь вид выражал опасение.

— Вот и помирились, — промямлил повар наконец, не спеша выпускать ладонь Эллиса. — Честное слово, я не задумываю ничего дурного... Поэтому сразу предупреждаю: в ближайший выходной мы с мисс Рич договорились прогуляться по городу.

Сказал — и уставился на меня чистыми невинными глазами.

Я, право, не нашлась с ответом.

Эллис сбежал в зал.

Разумеется, после такого вступления разговор точно задеревенел; любая реплика звучала, как скрип несмазанной двери, что, как известно, раздаётся всегда не вовремя. Через четверть часа Мирей на цыпочках прокрался к двери с чёрного хода и, не прощаясь, удалился.

— Он не со зла, ручаюсь, — успокаивающе прикоснулась я к пальцам детектива, нервно отстукивающего по столешнице военный марш.

— Охотно верю. Но с его неистощимым любопытством, нетерпимостью к скуке и страстью рисковать он и без всякого злого умысла может такого натворить...

— Тогда верьте хотя бы Мадлен.