14. Кофе для эстетов

Пожалуй, силы четверых мужчин может и не хватить, чтоб сдвинуть её.

— Счастье, что решётка на сиденьях держится, а то бы им несдобровать, — пробормотала циркачка с лёгким марсовийским акцентом. А потом, словно услышав что-то, обернулась резко к кулисам: — Да сколько можно ждать! Наконец-то! Салих, Арчи — а ну-ка, подсобите джентльменам.

К нам бежали двое, седой альрав и, кажется, аксонец, ещё совсем мальчишка, но долговязый и широкоплечий. Пока они примерялись к решётке, мы с Мадлен пробрались через ряды, чтобы помочь леди в розовом платье. Похоже, при падении она ударилась головой и сейчас была совсем плоха — не понимала, где находится, и плакала всё время. У меня сердце сжималось.

"Какая катастрофа, какая катастрофа", — вертелось в голове постоянно; было нечто ужасное, чудовищное в том, что произошло.

Мэдди предложила пострадавшей своё плечо для опоры, я же осторожно взяла девицу под руку. Мы передвигались медленно, крошечными шажочками. Мужчины успели оттащить решётку с тушей животного в сторону; доктор Брэдфорд, склонился над Хэмпшайром, закатывая рукава:

— Боюсь, здесь новости дурные... — и вдруг осёкся, делая рукой знак замолчать.

Замерли Салих и Арчи, которых больше, чем пострадавшие, вероятно, интересовала судьба медведя. Сбилась с шага и Мадлен, и нам пришлось остановиться. И в наступившей тишине отчётливо прозвучал хриплый, булькающий голос герцога:

— Проклятие... возмездие... Он дотянулся, клянусь, я видел его, кха-кха, — и Хэмпшайр закашлялся натужно, слабея, кажется, с каждым звуком. — Конец Аксонии, будь проклято оно всё...

Он попытался встать, но доктор Брэдфорд ему не позволил. Леди, которую мы вели, разглядела пристреленного зверя — и начала обмякать; Мэдди залопотала, точно над младенцем, заставляя её отвернуться, и, как ни странно, это помогло. У выхода из зала нам навстречу бросилась причитающая женщина, следом за которой спешил, заламывая руки, её супруг — родители несчастной девицы в розовом. Они так рассыпались в благодарностях, что стало неловко: ведь мы всего лишь увели её подальше от арены, а по-настоящему спасла всех циркачка с ружьём, Фея Ночи. Я повторила это дважды, причём умышленно — наверняка после трагедии разойдутся сплетни, так пусть хоть часть их будет правдивой.

Всё это заняло около четверти часа. Тем не менее, обстановка в зале разительно изменилась: наконец появился тот самый Барнелл, как выяснилось — цирковой медик, а с ним роскошно одетый чжанец неопределённого возраста и женщина необычайно мощного сложения с двумя огромными веерами, притороченными к поясу. Двое из пяти жертв, придавленных рухнувшей решёткой, уже пришли в себя — мужчины, военные, судя по выправке; доктор Брэдфорд хлопотал над герцогиней Хэмпшайр. Ещё одна женщина в тёмно-синем наряде сидела на бортике арены и плакала, уткнувшись в собственные ладони.

— Поглазеть вернулись? — неласково встретила нас Фея Ночи. — Или вы записались в сёстры милосердия?

— Не обязательно быть сестрой милосердия, чтобы всего лишь помочь кому-то выбраться отсюда, — откликнулась я и тут разглядела наконец особу у бортика, узнав в ней одну из посетительниц "Старого Гнезда": — Леди Чиртон!

Услышав знакомый голос, она подняла голову:

— Ах, леди Виржиния! Какое горе, какое горе... Где же мой супруг?

— Если лорда Чиртона здесь нет, то наверняка он уже снаружи, — поспешила я уверить её и протянула руку, помогая встать. — Пойдёмте со мною, вот так.

Она оступилась и едва не повалилась на нас с Мадлен. Циркачка грубовато хохотнула, и мне стоило немалых усилий удержать в узде фамильный валтеровский нрав.

— Побойтесь Небес, — сказала я только. — Как можно было допустить, чтоб вырвался такой опасный зверь? Вся эта кровь — в том числе на ваших руках, мисс Фея, и одного выстрела не хватит, чтоб исправить содеянное.

Она дёрнулась было, но чжанец перехватил её за руку и качнул головой.

— Дороти должна спокойная, думать такая женщина нас спасать будет, — произнёс он с отчётливым, но довольно приятным акцентом и умиротворяюще погладил Фею Ночи по ладони, улыбаясь. А затем обратился ко мне: — Простить Дороти, хорошо? Она волнительная совсем, очень плохо.

— Да прям уж, — неожиданно смутилась она. — Спасибо тебе, Ченг, ты поди помоги ребятам, а? Прошу прощения, э-э, леди Виржиния? — с трудом припомнила она моё имя, упомянутое леди Чиртон. — Я погорячилась, но и вы не правы. У нас тут у каждого своё дело. Со зверями только Бобо дело и имел, а я только и смогла, что дуплетом нашей девочке в башку пальнуть. Хотя... — задумалась циркачка. — А Бобо-то где, кстати?

— Я не видал, — ответил альрав, Салих, кажется.

Фея Ночи выругалась под нос, как сварливая лавочница, и побежала к кулисам. У нас тоже было дело — вывести на свет несчастную леди Чиртон, которая, вероятно, зареклась отныне посещать увеселительные зрелища.

Сейчас, впрочем, мне такой выбор виделся чрезвычайно разумным.

Когда случается беда, то сперва никого не дозовёшься, а затем людей вокруг становится даже слишком много. Я хорошо это запомнила по случаю с безумным парикмахером, Халински: служаки из Городского управления спокойствия вместе с Эллисом денно и нощно приглядывали за мной, но так и не уберегли. Самое страшное пришлось пережить в одиночку, а уж потом, когда больше всего хотелось скрыться от других людей, было не вздохнуть без жадных взглядов зевак и сочувственного внимания "гусей". С каким трудом дались тогда эти несколько шагов до электромобиля — босиком, по сырой и холодной мостовой!..

Так и здесь.

"Гуси" долго не показывались, словно ожидали подмоги — или приказа свыше, а потом их вдруг стало много, едва ли не больше, чем оглушённых потрясением зрителей. Прибыл даже Хоупсон, глава Управления; его машину я узнала сразу, ибо именно на ней меня отвозили после развязки истории с парикмахером. Зачем-то явились пожарные, слетелись журналисты на запах крови — и откуда только прознали! "Благодетельные леди" разбредающейся шеренгой маршировали по краю площади, размахивая плакатами, но на них никто внимания не обращал.

— Полагаю, доктора Брэдфорда ждать не стоит, — произнесла я, когда чета Чиртонов наконец воссоединилась и отбыла.

— Затопчут, — мрачно согласилась Мэдди, окидывая взглядом толпу. И вздохнула: — Бедные мальчики. Вот и развеялись...

"Может, хоть на время теперь притихнут", — подумала я и ощутила укол совести. Не только потому, что мысль была гадкой — Небеса с нею, что только не проскакивает в голове, главное ходу этому не давать; но и оттого, что проявилась некая тяжесть, разлитая в воздухе, словно говорившая: "Ещё не конец, нет, не конец, не видать вам ни тишины, ни мира".

Автомобиль по-прежнему стоял у скульптуры Неизвестного — к лучшему, полагаю, у входа в амфитеатр было сейчас не протолкнуться. Памятуя, в каком состоянии находились Кеннет с Чарльзом, когда покидали зал, я готовилась издали услышать плач. Но, святая Роберта Милостивая, они смеялись! И, кроме того, совершенно ясно прозвучал требовательный возглас Лиама:

— Ещё!

Мы с Мэдди переглянулись — и ускорили шаг.

Первым я заметила Клэра: он восседал на бортике, окружавшем мраморную композицию, и сосредоточенно грыз медовый леденец на палочке — такими торговали по всей площади до начала представления. Чуть поодаль Лиам вскидывал на плечо палку, вероятно, изображавшую ружьё, братья Андервуд-Черри на счёт три громко хлопали в ладоши — и Лайзо, который шёл на них, сгорбившись и рыча, подпрыгивал и падал на землю самым потешным образом, умудряясь в воздухе стукнуть каблуками.

— Неподобающее развлечение, совершенно неподобающее, — кисло вздохнул дядя и с хрустом раскусил леденец. — У этого вашего поддельного баронета Сайера нет никакого вкуса. У моих мальчиков, что прискорбно, тоже.

— Вы полагаете, это плохо?

— Сейчас — просто замечательно!

Я тихо рассмеялась, отвернувшись к плечу; Клэр убил меня взглядом дважды, но вслух ничего не сказал. Лайзо же, как ни в чём не бывало, поднялся, отряхнул штанины и приглашающе распахнул дверцу автомобиля.

— Поезжайте, дорогая племянница, — великодушно разрешил Клэр. И палочкой от леденца указал на улицу: — Кэбов хватает, пусть и дерут возницы втридорога, так что я с мальчиками направлюсь следом.

Так мы и поступили.

— Что за представление вы устроили, мистер Маноле? — полушутя-полувсерьёз попеняла ему я, когда "Железная Минни" тронулась с места.

Я думала, что он отшутится, но он ответил серьёзно:

— Иногда важно страх быстро обратить в смех. Когда мы жили... — он сбился на полуслове. — Гхм, когда мы поодаль от Бромли жили, люди раз пришли табор громить, многих в мясо избили. Может, за дело, может, и нет, но было это ночью, зимой, огонь до небес вспыхнул. Две лошади заживо сгорели, а вы представляете, как они перед смертью кричат? Я вот помню. А матушка нас всех обняла и говорит: "Сыны, дочки, давайте-ка сыграем?" — будто напали на нас не взаправду. Вот так, в игре, мы и бежали через лес, не успев тулуп на плечи накинуть, до соседней деревни. Мне тогда лет пять было, я потом долго болел... Ну да ладно, — улыбнулся он вдруг широко, точно хотел улыбкой стереть неприятное воспоминание. — Я к тому веду, что скверно всё это было, но когда мы бежали — то смеялись, и страх ушёл.

Мне хотелось сказать: "Сочувствую". Но Лайзо выглядел так, словно в жалости не нуждался, и потому я произнесла только:

— Хорошо, что всё позади.

— У меня-то? Да, — кивнул он и нахмурился. — А вот в цирке этом... Дурным от него веет. Не от людей, — добавил Лайзо, поразмыслив секунду. — Фокусница — прямая, как рельса, и строгая, такие вокруг себя гнили не терпят. Да и с Ченгом я б перекинулся словечком, мы с ним как будто из одной породы, разве что он мне по возрасту в отцы годится.

— А перекиньтесь — при случае, — попросила я неожиданно для самой себя, скосив взгляд на Мадлен. Она скучающе глядела в окно; кажется, происшествие в амфитеатре Эшли задело её куда меньше, чем то, что некий необязательный детектив не увидел её чудесного нового платья. — Эллис вам потом спасибо скажет.

Мадлен вздрогнула, и щёки у неё залились красным.

— Эллис? Да кто же его подпустит к целому герцогу? — с непередаваемой иронией, больше свойственной Клэру Черри, отозвался Лайзо.

Я улыбнулась в сторону.

— О, поверьте, допустят. Могу вам пообещать.

Всё оставшееся время, пока мы ехали к особняку, я мысленно поправляла своё деловое расписание, чтобы непременно выделить время на визит к дяде Рэйвену. Перед ним, хоть он ещё этого и не знал, стояла дилемма: герцоги были как раз по его части, но не опускаться же "осам" до цирка! И я, кажется, знала, как разрешить её к всеобщему удовольствию.

В том числе — к собственному.

Говорят, что упорным судьба идёт навстречу. Свидеться нам с дядей Рэйвеном удалось всего через три дня — не в особняке на Спэрроу-плейс, не в кофейне и даже не у него дома. И вышло это совершенно случайно.

Я договорилась с леди Вайтберри, с которой не виделась уже несколько недель, наведаться к одной модистке, якобы необычайно популярной, и заказать пару шляпок и перчаток к весне. Несмотря на деликатное положение, подруга не могла отказать себе в этой маленькой радости, но выбраться куда-то в одиночестве или со служанкой долго не отваживалась, так что моё предложение оказалось как нельзя кстати. Я же, кроме того что отчаянно соскучилась по милой Эмбер, надеялась разузнать, откуда взялись восковые цветы из сна: в кофейне, увы, никто не сумел мне ничего подсказать.

Погода выдалась премерзкая: небо низко-низко нависало над улицами, втискивая отяжелевшие облака прямо между крыш, дождь сыпал вперемешку с крупным, склизким подтаявшим снегом, тротуары покрывала, не побоюсь этого слова, слизь, точно город обернулся огромным порченым куском сыра. Покинуть относительно сухой салон автомобиля казалось немыслимым... Но когда мы выехали на Блум-лейн, то у пятиэтажного серого здания с химерическими львами по обе стороны крыльца я вдруг заметила знакомый силуэт и попросила:

— Останови!

Приземистый седоватый мужчина в униформе шофёра держал зонтик над своим хозяином, высоким и старомодно одетым, пока тот спускался по ступеням. Я с трудом дождалась, пока Лайзо откроет передо мной дверцу, и поспешила к крыльцу, всё ещё опасаясь, что ошиблась. Но напрасно, к счастью.

— Леди Виржиния, какая неожиданность — встретить вас здесь, — улыбнулся дядя Рэйвен, вовремя подхватывая меня под локоть — мостовая оказалась ещё более скользкой, чем выглядела. — Я получил вашу записку и намеревался нанести визит в ближайшее время.

— Ближе, чем прямо сейчас, вряд ли получится, — ответила я. И сделала Лайзо знак остановиться: — Нет, зонта не надо, благодарю... Вы не против не большой прогулки? — снова обратилась я к маркизу.

Готова спорить, он спешил, однако любезно подставил руку:

— Счастлив буду провести с вами хотя бы четверть часа, о большем и не прошу.

Иначе говоря, дольше маркиз задерживаться не может при всём желании; что ж, и то неплохо. Зеркально возвращая мне любезность, он оставил своего шофёра на крыльце, а зонт взял сам, наклоняя его так, чтобы лиц не было видно и никто не считал нашу беседу по губам. Мы отошли шагов на пятнадцать, прежде чем я заговорила — причём сразу о деле.

— Полагаю, о трагедии в амфитеатре Эшли вы наслышаны?

При всём своём самообладании маркиз едва не сбился с шага, и теперь уже мне пришлось проявить твёрдость и непоколебимость — воистину подвиг на скользких булыжниках.

— Только не говорите, что вы были там, прелестная невеста. Это бы означало, что мне нужно избавиться по меньшей мере от двух агентов. Утаивание сведений или ротозейство — даже и не знаю, что хуже, — мрачно пошутил он и прищурился задумчиво. — Так вот почему вы настаивали на встрече...

— Мальчики разыгрались в особняке, и мы решили их отвлечь от шалостей — хотя бы цирковым представлением, — подтвердила я. — Сэр Клэр Черри сумел достать семь билетов на балкон, два лишних места достались Мадлен и детективу Эллису.

— Вашей компаньонке и близкому другу или мистеру Норманну с мисс Рич?

— Второе ближе к истине, — качнула я головой, позабавленная. О, эти нюансы, исключительно важные лишь для тех, кто привык общаться на языке намёков и читать знаки! — Однако Мадлен, увы, ожидало разочарование: Эллис не пришёл из-за дел необычайной срочности и важности, а билеты послал вернуть своего друга, доктора Брэдфорда.

Маркиз непроизвольно ускорил шаг — вероятно, задумался и на мгновение забылся. Некоторое время мы шли в молчании, до угла улицы, а там остановились.

— Счастливое совпадение, на самом деле, — произнёс дядя Рэйвен несколько рассеянно, явно пребывая мыслями где-то далеко. — Благодаря ему герцогиня Хэмпшайрская осталась жива.

Пауза была слишком, слишком выразительной. Сердце у меня замерло. А ведь я надеялась, что всё завершилось благополучно!

— А герцог?..

— Увы. Скончался вчера. Полагаю, шило в мешке получится удерживать ещё не дольше двух-трёх дней, а затем газеты раструбят об этом на весь мир, и нам придётся нелегко.