Великий поход

— Да какой, к черту, ужин, — отмахнулся генерал, и Хаецкий прищурился — такая вспышка плохо вписывалась в то, что он успел узнать о Лундстреме. — Мне-то тем более новые приказы нужны, причем куда больше чем вам...

Тощий сержант-связист помрачнел — у его службы наступали нервные времена, отдал честь и поспешил убраться.

Капитан Алексей Крылатый считал, что жаловаться ему не на что. Гвардеец, летчик-снайпер, помощник командира эскадрильи (а через год получит майорские погоны и командование), счастлив в семейной жизни, хорош собой — хоть сейчас на плакат. Идеальный летчик, даже фамилия — и та не подкачала. Казалось бы, о чем еще мечтать?..

Но только сейчас, увидев нового командира их дивизии, капитан понял, что кое-чего ему все же не хватало.

Командира. Такого, как этот молодой — немногим старше его самого — полковник с тремя Звездами Героя на кителе. Легендарный ас. И вот этот человек отныне станет его командиром...

А новый комдив тем временем шел вдоль строя, обмениваясь с каждым летчиком рукопожатием и парой слов, и наконец очередь дошла и до Алексея.

- Товарищ Кожедуб! — заявил он. — Я давно мечтал служить под вашим командованием...

- Постараюсь вас не разочаровать, товарищ капитан, - кивнул Кожедуб. — Но и вы соответствуйте — дивизия-то гвардейская...

А всего через два часа они уже были в воздухе, прикрывая американские штурмовики. Следом шел второй полк их дивизии, прикрывавший уже родные Ил-10, которым предстояло охотиться на пехоту, пережившую налет "Скайрейдеров" и поддержки наступления — тут их мощные пушки и броня были очень к месту.

До Упсалы было чуть больше получаса лета, и Алексей, позволив рукам самостоятельно управлять машиной, сосредоточился на предстоящем бое. На сей раз, если разведка не ошиблась, их ждали реактивные истребители, причем почти наверняка улучшенные по сравнению с тем, что было три года назад. Хотя... Если тогда их комдив сбил такой на обычном винтовом истребителе, то сейчас это тоже не будет большой проблемой. Правда, и недооценивать противника было очень глупо, но этой ошибки Алексей не допускал никогда — потому и все еще был жив и надеялся когда-нибудь достичь уровня своего комдива...

Турбина на максимальных оборотах, и вражеские истребители словно прыгнули навстречу. Узкий фюзеляж, отведенные назад крылья, два двигателя в гондолах, черные свастики — Ме-262, ничего нового... Хотя и летали они получше, чем в хронике, которую видел Алексей — но "МиГам" все равно уступали.

Фатально уступали.

Алексей раскрыл тормозные щитки, любезно пропуская немца вперед, и почти в упор выпустил в него короткую очередь из всех трех пушек. Самолет буквально рассыпался в воздухе, а Алексей поспешно набрал высоту высматривая новую жертву. Долго искать не пришлось — еще один истребитель пристроился за несущимся над полем боя "Скайрейдером", постепенно догоняя его. Крутое пике, торможение, залп — левый двигатель плюнул огнем и "Мессершмитт" свалился в штопор. "Скайрейдер" рванул прочь, а на Алексея спикировал новый противник.

Грохот пушек, пронзительный взвизг за спиной — достал-таки... Алексей увел машину в скольжение, проскочил в считанных метрах от земли и свечой взмыл почти к облакам. Рули работают, двигатель не пострадал, утечки топлива нет — значит, снова в бой!

Он остановился только тогда, когда штурмовики отвернули на восток — и только тогда осознал, что прошли считанные минуты. Да, бой реактивных машин был поистине молниеносным... И исключительно затратным — судя по топливомеру, садиться в Турку придется на "окурке". Впрочем, для Алексея это было делом привычным — в первом вылете он недооценил прожорливость реактивного двигателя, да и потом приходилось пару раз садиться с почти пустыми баками... Что, возможно, даже и лучше — все-таки в него попали, и хотя ничего важного вроде бы не пострадало, всегда оставался шанс, что датчик поврежден и выдает неверные данные...

Датчики не пострадали — но левый стабилизатор был пробит в четырех местах, при этом один снаряд прошел буквально в миллиметре от проводки руля высоты, а на правом крыле не хватало нескольких сантиметров гребня. Другим повезло кому больше — их машины вообще не пострадали, а кому и меньше — пробитые баки, порванная проводка и даже выбитые снарядом лопатки турбины имелись далеко не в единственном числе. Два самолета даже были сбиты — к счастью, пилоты катапультировались и теперь отлеживались в одной из больниц Упсалы...

Замечательное лекарство от излишне самоуверенности.

- Ну что, товарищи летчики, - Кожедуб снова прошелся перед не слишком ровной шеренгой. — Приступаем к разбору полетов. Да, товарищи, всей дивизией, поэтому прошу всех в актовый зал.

Сам разбор отличался от привычного лишь масштабами — Алексей не мог припомнить ни одного случая, когда для этого собиралось больше эскадрильи. Ну и шло дело неожиданно быстро для таких масштабов — правда, в основном потому, что разбирать особенно было и нечего. Дивизия отработала очень хорошо, хоть и не без ошибок — две потерянных машины все-таки — но и их можно было списать на неизбежные случайности. С другой же стороны...

- Вот так, товарищи летчики, - подвел итог Кожедуб, - отработали вы на четверку с плюсом, но все-таки не на пятерку. И в чем ваша ошибка? Вот вы, товарищ капитан, что скажете?

- В недооценке противника, товарищ полковник! — тут же вскочил Алексей. — Не была в достаточной мере учтена ни возможность модернизации самолетов, ни подготовка летчиков, проходившая в мирное время, но под руководством асов, и ситуация сорок пятого года была механически перенесена на сегодняшний день

- Именно так, товарищ капитан, - кивнул Кожедуб. — Вы, кстати, этой ошибки не допустили, а вот некоторые — и, что характерно, ветераны — позволили себе несколько расслабиться... И вот что имеем в результате. Так что, товарищи, подготовку — и летную, и тактическую — надо усилить. Наш враг все так же коварен и безжалостен, и все эти три года он не стоял на месте, так что мы можем в самом скором времени ожидать появления гораздо более совершенных машин, не уступающих нашим. Все свободны, спасибо за внимание.

Негромко переговариваясь, летчики потянулись на улицу, и только Алексей все так же сидел на месте, прикрыв глаза, и прокручивал в памяти бой. Что-то не давало ему покоя, что-то мелькнувшее всего на миг, но все равно неправильное... Но что - никак не получалось вспомнить. Он настолько ушел в себя, что даже не заметил, что остался один... почти один.

- Вам нездоровится, товарищ Крылатый? — поинтересовался комдив, неслышно подошедший к нему.

- Никак нет, товарищ полковник, - Алексей встал. — Вспоминаю. Видел что-то не то в бою, но что и где — никак в голову не идет. Мелькнуло на секунду что-то такое... А теперь его из памяти не вытащишь.

- Что-то такое, говорите... - Кожедуб хмыкнул. - Посмотрите пленку фотопулемета. Если там ничего нет, посмотрим остальные пленки — возможно, кто-нибудь да поймал это ваше "не то" в кадр.

- Товарищ полковник, я даже не уверен, не показалось ли мне...

- А вот я уверен, - возразил Кожедуб. — Потому что там действительно было что-то неладное...

Глава 11

Первая терранская дивизия прибыла на фронт через три дня после провалившегося немецкого наступления — и сразу же оказалась брошена в бой под Нидаросом. Неудача на востоке не расхолодила немцев, они попытались взять реванш на западе — и снова обломали зубы. Больше того, свежие и отлично экипированные войска отбросили их километров на двадцать пять от древней столицы, а "Советский Союз", по меткому выражению генерала Юхана Биркеланна, искоренил их береговую оборону.

За день до этого командование перебросило Этне и Хаецкого в Нидарос, так что они наблюдали за всем этим из первых рядов — с командного пункта.

Отсюда отчетливо была видна разница между местными войсками, немцами и красноармейцами — в пользу последних, естественно. Технический прогресс в этом мире шел чуть медленнее, и реактивные самолеты, к примеру, пока еще были экзотикой...

У немцев, напротив, не было недостатка в разнообразных перспективных идеях, но наладить производство в только что собранной из кусков Германии было сложно, а промышленная база была слабой, так что приходилось изрядно ограничивать аппетиты... Благо, против местных хватало. Против гостей — уже нет.

Вместе с дивизией появилась и информация о параллельном мире и гостях из него — и очень вовремя, потому что уже к вечеру того же дня немецкая пресса разразилась "грандиозным разоблачением". Пришельцы из параллельного мира представлялись кровожадными монстрами — вроде всяческих красных жукоглазых марсиан из дешевых американских романчиков. В общем-то, признавал Хаецкий, это могло сработать...

Если бы появилось хотя бы на сутки раньше.

Но сейчас, когда те самые "кровожадные монстры", прямо с эшелона бросившиеся в бой, остановили немецкое наступление и выиграли так необходимые для перегруппировки часы, когда шестнадцатидюймовые "чемоданы" линкора пришельцев буквально стерли в порошок береговую оборону и позволили без единого выстрела высадить войска... Когда все утренние газеты опубликовали заявление европейских лидеров о союзниках из параллельного мира и о кукловодах новой Германии...

На сей раз Геббельс безнадежно опоздал.

Появление соотечественников стало для Хаецкого не самым приятным явлением — ибо количество ненавистных отчетов и докладов резко выросло почти на порядок, начиная мешать работе. Хорошо еще, что изрядную часть бумажной работы Этне милосердно взяла на себя — у нее это получалось гораздо лучше...

К задаче наблюдать за взаимодействием терранских частей с аборигенами прибавилась еще одна — отслеживать реакцию врага. Реакция, судя по докладам, была нервной... насколько мог судить Хаецкий, гитлеровцы знали о гостях из родного мира, но о масштабах их участия даже не догадывались — и появлением полноценных дивизий на суше и эскадр на море были неприятно удивлены. Пропагандистская кампания же умерла, так толком и не начавшись — после того, как линия фронта откатилась на полсотни километров на юг, все желающие получили возможность полюбоваться на эсэсовские художества вживую.

Размышления над черновиком доклада прервало появление Этне, вернувшейся от связистов.

— Думаю, мы получили приказ о переводе, — сообщила она. — Для всего остального оно слишком короткое, да.

Это оказался действительно приказ о переводе "исследовательской группы", и не куда-нибудь, а в Париж. А уже оттуда — на фронт, причем предполагалось, что решать, куда именно, да и есть ли в этом смысл, они должны сами.

— Ну надо же, какое доверие, — хмыкнул Хаецкий, наблюдая за догорающей в пепельнице страницей шифрблокнота. — До сих пор мне такой свободы действий не предоставляли...

— Думаю, у командования хватает более важных проблем, — пожала плечами Этне. — Мне тут попалась позавчерашняя "Балтимор Геральд" — там была весьма любопытная статья... Если кратко — то у Соединенных Штатов намечаются неприятности с Союзом Племен. Дело обычное, но на сей раз есть риск, что неприятности пойдут дальше поливания друг друга грязью в газетах. И нельзя исключить, что в Балтиморе задумаются о поиске союзников за океаном...

— И разумеется, это будет не Ирландия, — закончил мысль Хаецкий. — Вот примерно так польско-германская война и стала Второй Мировой. Самолет готов?

— Нет, конечно, — пожала плечами Этне. — В некоторых вопросах норвежское командование проявляет исключительную безалаберность. Я предупреждала их еще вчера, что наш самолет должен быть постоянно готов к вылету, но техники, разумеется, начали проверять двигатель и что-то сломали.

— Когда мы готовились к походу, — Хаецкий был рад возможности ненадолго отвлечься от бумаг, — пришлось мне пересекаться с одним американцем, авиационным инженером. Так вот, он очень любил говорить, что если существует несколько способов что-то сделать, и один из них приводит к аварии, техники выберут именно его.

— Это как с бутербродом, который обязательно упадет маслом вниз, — заметила Этне. — Ваш знакомый явно отличался богатым жизненным опытом... И раз уж нам придется задержаться, нужно будет разобраться с вашими летчиками. В последнем бою они увидели что-то необычное, а что — сами не понимают. Я попросила снимки фотопулеметов, принесут — посмотрим, может, и сумеем поймать это их "привидение"...

Снимки доставили через четверть часа. Принес их капитан — ровесник Хаецкого — с замечательной фамилией Крылатый. Он, как выяснилось, первым и заметил что-то странное, но поскольку пилоты так и не смогли сообразить, что именно им не понравилось, они решили воспользоваться чьим-нибудь свежим взглядом...

Свежий взгляд Хаецкого зацепился за один снимок, на котором вражеский самолет оказался на фоне земли — за соплами двигателей были отчетливо видны короткие языки пламени.

— Товарищ капитан, я не знаток авиации, поэтому скажите: вот эти огненные хвосты — это нормально?

Крылатый припал к бинокулярной лупе, секунд десять пристально разглядывал снимок, а затем резко выпрямился.

— Вот ведь!.. — сердито выдохнул он. — Спасибо, товарищ полковник. Двигатели у этих мерзавцев новые, с форсажными камерами. Вот, значит, в чем дело...

— И что это дает? — осведомилась Этне, изучая фотографии. Что уж она там искала...

— Увеличивает тягу двигателя, а значит, и скорость, правда, ненадолго. Плакало наше преимущество, не сейчас, так позже...

Капитан ушел, а спустя несколько минут в комнату заглянул солдат и на ломаном русском сообщил, что самолет, наконец, готов к вылету.

— Вот что мешало это сделать заранее? — раздраженно осведомилась Этне, вытаскивая из-под стола вещмешок.

Хаецкий предпочел не отвечать на очевидно риторический вопрос — злить напарницу в его планы точно не входило.

Полчаса спустя, уже в воздухе, Хаецкий изучал полученные перед вылетом материалы. Материалов было безобразно мало, но даже и они позволяли сделать некоторые выводы. Например, что Дюнкерка в этом мире, скорее всего, не будет. Немецкая педантичность столкнулась с окситанской безалаберностью — и пока что проигрывала. Нет, французам понравилась концепция блицкрига, и наступали они очень бодро, но совершенно непродуманно и не слишком заботясь о тылах. Фронт в результате трещал по швам, немцам приходилось тратить силы на помощь союзникам — и терять темп. Все это сильно напоминало Италию в родном мире Хаецкого, а местами так и вовсе Голубую дивизию, славную своей безобразной дисциплиной. Так что, даже если материковые территории Англии будут оставлены, повального бегства с брошенной техникой не будет... А пересечь Ла-Манш немцам и здесь не удастся — Европейский Флот Ирландии вместе с английским, уже покинувшим континентальные базы, вполне могли справиться со всем, что бы ни выпустили в море немцы, а при поддержке флота Республики и вовсе превращались в настоящий джаггернаут, сносящий все на своем пути. У Германии был только один шанс — захватив континент, напасть на Республику, при этом постоянно бомбя Британские острова — но тогда в дело вступали пришельцы.