Случай из практики. Караванная тропа

— Народ песков не принимает подобного, — неожиданно раздался ответ, будто ветер вздохнул среди барханов, — но я благодарна за приглашение.

— Тогда, может, отведаешь фруктов? — Фергия потянулась за своей корзиной, в которой оставалось еще больше половины. — Вот, погляди, какие сливы! Правда, тут нет тех самых... Их больше нигде нет.

— И не будет, — прошелестела джанная и действительно взяла красную сливу.

В ее огромных пальцах та казалась не больше гранатового зернышка, но — я глазам своим не поверил! — вдруг начала расти, расти, пока не стала достаточно большой, чтобы джанная могла ее попробовать.

— Как твое имя? — повторила Фергия.

— Его больше нет, — был ответ.

— Могу я тогда называть тебя дочерью песков?

Джанная медленно кивнула и взяла желтую сливу. В глазах ее отражались звезды, и мне вдруг почудилось... Нет, ерунда! Не могла же она сдерживать слезы!

"А почему нет?" — подумалось мне.

— Что ты здесь делаешь, дочь песков? — тут же спросила Фергия и уселась, поудобнее скрестив ноги.

— А ты, женщина с севера, и этот крылатый?

Значит, джанная меня опознала. Неудивительно, ведь такие духи существовали задолго до появления драконов, а какой магией они владеют, остается только догадываться! Признаюсь, я не рискнул взглянуть, какое пламя горит в джаннае... если оно у нее вообще есть. Просто побоялся.

— Мы сидим у огня и рассказываем истории. Я вот говорила о родителях, а Вейриш собирался поведать, как сложилась жизнь у него, — дружелюбно пояснила Фергия. — Моя мать, видишь ли, когда-то спасла его, а это...

— Большой долг, — глухо согласилась джанная, перекатывая в пальцах желтую сливу.

— О котором мне будут напоминать до скончания века, — не выдержал я.

— Мы не доживем, Вейриш, я так уж точно, — заверила Фергия. — И вообще, вы рассчитались сполна, о чем можно говорить? Просто я знаю эту историю лишь в пересказе родителей, а они склонны... не договаривать.

— Хочется сличить показания?

— Ну да. Иногда всплывают любопытные детали, — улыбнулась она и снова повернулась к джаннае. — Если ты хочешь послушать, то оставайся с нами. Или, быть может, ты расскажешь свою историю? Времени до рассвета не так уж много, а задержать его никто из нас не в состоянии, мы всё-таки не в сказке.

— Зачем тебе знать? — спросила та.

— Затем, что разгадывать тайны — дело моей жизни, — прямо сказала Фергия. — Неразгаданная загадка может мучить годами, а сейчас она на расстоянии вытянутой руки! Я знаю почти всё, мне не хватает лишь кусочка этой головоломки... А впрочем, — перебила она сама себя, — давай поступим иначе. Думаю, ты столько лет не говорила с людьми, что тебе тяжело будет рассказывать. Я сделаю это за тебя, а ты дополнишь и исправишь, если я ошибусь. Договорились?

"Нельзя говорить этого джаннаям!" — чуть было не вскричал я, но не успел, потому что мне снова прилетело локтем в бок. Надеюсь, Фергия знает, что делает, потому что договор без условия с этим существом... Неизвестно, во что это может вылиться!

— Да будет так, — после долгой паузы произнесла джанная. — Говори.

Фергия не подбрасывала ветки в костер, но он вспыхнул ярче, хорошо осветив всех нас. Не скрою, я таращился на джаннаю, потому что... когда еще такое увидишь? Если бы еще влечение не было таким сильным, я бы наслаждался ситуацией, невзирая на страх, но...

— Слабый мужчина, — пророкотала вдруг джанная, в упор посмотрев на меня.

— Они все такие, — махнула рукой Фергия, прищурилась и добавила: — Признаюсь, даже я при взгляде на тебя, дочь песков, ощущаю прилив желания, хотя предпочитаю мужчин. Неужели твоя красота действует на всех смертных?

Полные губы растянулись в улыбке, показались нечеловечески острые белоснежные зубы. Я видел такие только в одном племени: там считается особым шиком подпиливать резцы под острым углом. Но у джаннаи, полагаю, такая акулья пасть была от природы.

— На всех, — величаво кивнула она. — Не каждый способен перебороть желание.

— А нельзя как-нибудь... м-м-м... приглушить этот зов плоти? Иначе придется выгнать Вейриша в пустыню, чтобы не мешал разговаривать: он, того и гляди, накинется на тебя, а ты оторвешь ему голову!

— Будь по-твоему, — после паузы ответила джанная, и я с удивлением почувствовал, как охвативший меня жар исчезает, а мучительное напряжение постепенно спадает. Она же пояснила: — Он крылатый, огнекрылый, как говорили раньше. Родня по крови. Чувствует сильнее, чем люди. И иначе.

"Час от часу не легче, — подумал я, утерев взмокший лоб. Он был ледяным. — Мы родня? Нет, если рассудить, то это логично. Узнать бы еще, каким образом мы появились? Неужели какой-нибудь гигантский древний ящер из тех, чьи окаменелые останки находят время от времени, не устоял перед джаннаем? А потом..."

Я оборвал мысль, решив подумать об этом в другой раз. Не хотелось упустить чего-либо важного в беседе.

— Вот и славно, — потерла руки Фергия. — Вейриш больше не напоминает охваченного животной страстью дикаря, а значит, можно приступать. Итак... Не меньше тридцати лет назад, а вернее того, сорок или даже пятьдесят, человек, которого в этих краях звали под именем Маддариш, где-то каким-то образом повстречал тебя, дочь песков. И здесь у меня огромный провал, потому что я не знаю истории вашего знакомства. Могу лишь строить предположения, если ты не возражаешь... и не желаешь сказать сама.

Джанная сделала неопределенный жест, который Фергия истолковала как разрешение.

— Очевидно, Маддариш чем-то тебя заинтересовал. А может, ухитрился пленить? В прямом и переносном смысле слова? Был он обычным человеком или магом? Одни вопросы без ответов! Ясно лишь одно: почти сорок лет назад он перебрался в эти края. Здесь его никто не знал, но он быстро прославился среди торговцев: только его караваны привозили редкостные ткани и дивные самоцветы из неведомых краев, редкое дерево и резную кость, изумительной красоты птичьи перья и шкуры диковинных зверей... Он никогда не брал много помощников, а из тех, что всегда оставались при нем, один был нем, другой не знал местного языка, а третий вообще не слишком походил на человека. Маддариш говорил, что спас его от страшной смерти во время одного из путешествий, и тот странный слуга с тех пор оставался с ним денно и нощно. И тоже не разговаривал.

Фергия перевела дыхание, хлебнула воды из кувшина и продолжила:

— Дела Маддариш вел сам, не полагался на посредников и прочую братию. Был нелюдим, жить устроился на отшибе, выстроил дом. Ему говорили, что он разорится, покупая воду, а он твердил, что она непременно найдется на этом самом месте. И угадал — колодец пришлось рыть глубокий, зато он не иссякает. И родник забил сам собой.

Джанная опустила голову.

— Поговаривали, Маддаришу кто-то помогает. Многие так и прямо заявляли — он заключил сделку с джаннаем, либо же сам умеет колдовать, потому что иначе такой сад на голых камнях не вырастишь. Однако вел он себя безупречно, и, хоть его сторонились, но вести с ним дела не отказывались. А то, что он часто менял шуудэ... — Фергия пожала плечами. — Мог себе позволить! Да и зачем содержать столько бездельниц, если его по несколько месяцев не бывало дома? Вернулся из путешествия, набрал новых, отдохнул, а перед отъездом избавился от них, только и всего. Пока складно выходит?

Я зачем-то кивнул. Джанная молчала.

— И всё везение Маддариша закончилось в один день, — сказала Фергия. — В день его свадьбы. Почему он вдруг решил взять в жены именно эту девушку? Очень красивую, как говорят, да по ней и теперь видно, что в юности она была несказанно хороша... Приданое невелико, но это его точно не волновало, с его-то доходами. Неужели влюбился?

Джанная медленно кивнула — зазвенели золотые украшения в ее волосах.

— Я так и думала, — удовлетворенно произнесла Фергия. — А молодая жена принялась наводить свои порядки. Избавилась от шуудэ — это, думаю, было несложно. Да и зачем они ему, если есть супруга, и огонь любви еще не остыл?

Тут она покосилась на меня, а я мрачно сказал:

— Нечего так на меня смотреть. Страсть дракона не всякий человек выдержит. Тем более...

— Я знаю, что вы берегли Аю, пока она не повзрослела, — перебила Фергия. — А потом... Просто привычка, да?

— Ну да. И мне, и ей это не в диковинку: у нее на родине мужчина без жен и наложниц считается... вроде как недоделанным каким-то. Если только он не дал зарок богам, что не познает женской ласки, пока не совершит подвиг, к примеру.

— Ясно... Но мы отвлеклись, — спохватилась Фергия. — У меня есть несколько версий того, что случилось в роковую ночь... а началось задолго до нее. Скорее всего, молодая супруга, угодив в настоящую сказку, поначалу не замечала странностей Маддариша. А потом, обжившись в доме, призадумалась: откуда у него такое богатство? Почему ему так везет? Кто, наконец, ухаживает за великолепным садом, если слуг в доме — раз, два и обчелся? И садовников среди нет, разве что сторожа присматривают, чтобы дети не ломали ветки...

— Думаете, она со свойственным многим женщинам въедливостью решила вызнать тайну супруга? — спросил я. — То-то он сделался мрачным, как Ариш говорил!

— Конечно. Я думаю, она и не сомневалась: у Маддариша есть волшебный помощник, и помощник этот не покидает его уже много лет. Значит, у мужа имеется какая-то власть над чудесным созданием... В легендах же говорится, что нужно завладеть кольцом или еще каким-то предметом, чтобы иметь возможностью в любую минуту потребовать помощи. Неужели она решила найти эту вещь и присвоить ее?

Джанная снова покачала головой.

— Она знала про договор, — негромко произнесла она.

— Ага! — воскликнула Фергия и вскочила на ноги. — То есть в сказки о предметах, в которых заключена суть волшебных существ, и в то, что эти существа обязаны слушаться владельца какой-то побрякушки, она не верила. Замечательно... Наверно, она так извела Маддариша, что тот вынужден был сознаться: да, дух-помощник имеется, но действует он исключительно в рамках договора. А вот его условия — тайна. Так было дело?

Джанная кивнула.

— Но, очевидно, на этом любопытная женщина не остановилась... Должно быть, хотела увидеть мужнина помощника. А может, даже избавиться от него... Постой-ка! — Фергия уже знакомым жестом уперлась пальцем в переносицу. — Если она узнала, что Маддаришу помогаешь ты, дочь песков, то наверняка приревновала! Она была красива, но что останется от той красоты через десять, двадцать лет? А ты вечно прекрасна и желанна для любого мужчины... Тогда уж точно — ей хотелось тебя прогнать!

— Нет, — сказала джанная и подняла голову.

— Что же тогда?

— Она хотела владеть мной.

8.

Молчание царило недолго.

— Расскажи, — попросила Фергия. — Мы не знаем ни начала, ни финала твоей истории, а это никуда не годится, согласись.

Я невольно взглянул на небо. Время близилось к полуночи, Дракон уже развернул одно сверкающее крыло, пробуя силы и готовясь отправиться в полет.

Джанная вздохнула, и ее украшения вновь отозвались долгим печальным перезвоном. Мне почудилось, будто она сделалась меньше ростом.

— Ты почти всё угадала, женщина с севера, — произнесла она наконец. — Остального тебе неоткуда было узнать. Мадри — прежде его звали так — спас мне жизнь.

— Так он был магом? — не выдержал я.

— Нет, — ответила джанная. — Но и мы не всегда пребываем в подобном облике. Однажды я сошлась в битве с сородичем: он желал завладеть моими землями и мною самой. Мы сражались несколько дней и ночей кряду, песок и даже камни кругом оплавились, земля дрожала и извергала огонь, так сильна и неукротима была наша ярость и жажда победы...

— Вулканический песок, — вставила Фергия, — бывает черным. Вот откуда он взялся!

Я кивнул, припомнив свое предположение.

— Он сокрушил меня, — проговорила джанная, — но сам оказался настолько истощен схваткой, что сумел лишь выбросить меня в пустыню, изувеченную и лишенную сил, а сам уполз зализывать раны в самые глубины огненных гор... Не представляю, сколько прошло времени. Трудно считать дни, когда умираешь и никак не можешь умереть...

— Мадри нашел тебя? — спросила Фергия.

— Да. Он подумал: кто-то бросил меня в пустыне в наказание. Такое случается. Удивился, потому что кругом не было следов. Если караван и прошел, то не вчера, а человек умрет под солнцем за один день.

— Хочешь сказать, он заподозрил, что ты вовсе не обычная женщина?

Джанная кивнула.

— Несложно понять это. Ни один человек не бросит другого в пустыне, не сняв с него золото.

— И правда... — пробормотала Фергия, от нетерпения перебирая кончик косы. — Но он все равно помог тебе?

— Помог. Я была совсем слаба и не понимала даже, где нахожусь. И, на счастье Мадри, не очнулась до самого оазиса.

— А иначе вы ты его убила? — спросил я.

— Если бы приняла за врага — несомненно, — ответила джанная. — Но враг не понес бы меня к воде. Не стал бы обмывать мои раны. Не накормил бы, словно несмышленого ребенка, — я и шевельнуться не могла. Я не тронула Мадри, а он лечил меня, как если бы я была человеком. Не слушал своих караванщиков. Не передумал, даже когда они ушли, хотя еще мог их догнать.

— То есть... они его бросили?! — поразилась Фергия.

— Да. Сказали: выбирай, с кем быть. Он выбрал меня. Они оставили немного припасов, его вещи, и ушли. Так мы остались вдвоем.

"Тогда, должно быть, Мадри был не слишком-то богат и влиятелен, и верных людей при нем не имелось, — подумал я. — А случайно нанятые караванщики вполне могут бросить хозяина в беде. Вот только если он все-таки уцелеет и доберется до людей, им несдобровать!"

— Он написал, что они не виноваты, что он сам решил остаться, и дал им с собой это письмо, — сказала джанная, словно прочитав мои мысли. — Так было нужно, чтобы их не наказали. Он понимал — они боятся. Он тоже боялся, но у него было большое сердце.

— Вот как...

— В оазисе я скоро сделалась прежней, — продолжила она. — Это враг мой — потомок рода подземного пламени, никогда не осквернявшего себя связью с иными семьями, а среди моих предков были разные духи. Я слабее чистокровного джанная, зато умею черпать силу не только из огня, а еще из воды и даже воздуха.

— Почему же ты не могла сделать этого в пустыне? — тут же спросила Фергия.

— Ты сумеешь излечиться, если выпустить из тебя всю кровь, раздробить кости, содрать кожу, вспороть живот и бросить в костер? — вопросом на вопрос ответила джанная. — Или будешь умирать долго-долго?

— Гм... боюсь, я скончаюсь уже на первом пункте. Но спасибо за разъяснение, я поняла аналогию. А дальше?

— Я предложила отблагодарить Мадри за то, что спас мне жизнь. Я могла дать ему сокровища, горы золота и драгоценных камней, могла пригнать стадо лучших верблюдов и табун прекрасных коней, но он не пожелал ничего.

— Так не бывает, — не выдержал я. — Людям всегда что-нибудь нужно!

— Верно, крылатый, — кивнула джанная. — Я сказала ему, что не уйду, потому что долг жизни не позволит мне покинуть его. А Мадри ответил: жизнь бесценна, и мне никогда не придумать такой платы, которую он счел бы подходящей. И даже если придумаю, он всё равно ее не возьмет, потому что поступил так не ради награды.