Случай из практики. Караванная тропа

— Куда ушел? Его ждали в Адмаре, — напомнила Фергия.

— Погодите, не перебивайте его, — попросил я. — Он сильно напуган.

— Ага, я вижу. И обоняю.

— Фергия!

— Что такое? Расстройство желудка приключается и от страха, не только от забродивших или недозрелых фруктов, к которым он за три недели худо-бедно привык, так что виноваты вы.

— Почему я?!

— А кто из нас дракон? — резонно спросила она. — Я, конечно, далеко не прекрасна, как заявил этот несчастный, но вряд ли способна напугать человека так, как это сделали вы. Ну, пока он не познакомится со мной и моими методами поближе.

— Вы исключительно самокритичны, — сказал я сквозь зубы.

— Это семейное, — вздохнула Фергия. — Папа считает, что ошибки необходимо признавать... прежде чем делать новые. Я отчасти разделяю его взгляды.

Ургуш смотрел на нас во все глаза и явно подумывал о том, чтобы обратиться в позорное бегство.

— Послушай, — обратился я к нему, — мы не причиним тебе вреда. Меня ты знаешь, а это — Фергия-шади, волшебница с севера. Она помогает мне искать караван Оталя и, главное, Ориша.

— Во-во-волшебница? — выговорил Ургуш. — Так это она прилетала вчера?

— Нет, — сказала Фергия прежде, чем я успел помешать. — Я не умею превращаться в огромное крылатое чудовище. Это был Вейриш.

— Фергия!

— Что вы кричите? Я же правду говорю!

— Да, но...

— О Вейрише-шодане болтают всякое, — сглотнул Ургуш. — И кто-то вроде бы даже видел, как он... ну...

— Да, это я прилетал, — терпение мое иссякло. — Надеюсь, ты понимаешь, что болтать об этом не следует?

Ургуш сперва закивал, потом помотал головой. Сложно было сказать, что он имеет в виду, но я надеялся, что рассказы его никто не воспримет всерьез. В том случае, если он вернется в Адмар, конечно.

— Значит, вчера ты увидел Вейриша, то есть чудовище, и так хорошо спрятался, что он тебя не заметил, правильно? — спросила Фергия.

Ургуш снова кивнул.

— Спорим, я догадаюсь, где ты укрылся? — усмехнулась она. — В отхожем месте, верно?

— Именно, шади, — вздохнул он. — Я подумал, что чудовище не учует моего запаха в этакой вони, и угадал. Однажды я уже спасся вот так...

— Должно быть, это связано с исчезновением каравана? Продолжай! Вернее, начни с начала: мы знаем, что Ориш выпустил птицу с запиской с половины дороги, как было условлено, и в тот момент всё шло, как подобает. Однако почему-то караван не пришел в Адмар в положенное время, хотя и побывал в этом вот оазисе... Что тут произошло?

Ургуш утер мокрый лоб грязной рукой и сказал:

— Нас всех обманули. Спасся только я один, потому что... потому что слаб животом и не стал пить зелье, которым угощал нас Ориш-шодан!

— Какое еще зелье? — удивился я. — Давай-ка, правда, расскажи с самого начала...

— Все было, как говорит шади, — завел он, с опаской поглядывая на Фергию. У той в ладони горел синий огонек, вполне различимый при свете дня, и это нервировало Ургуша, однако и подстегивало его желание говорить. — Ориш-шодан отпустил птицу с запиской для своего многоуважаемого дяди. Она улетела, а он сказал: мы прошли уже половину пути, нужно отметить это. Но старшие караванщики ответили: никто не празднует рождение ребенка, когда он еще не появился на свет. Ориш-шодан замолчал и молчал долго, но когда мы пришли сюда, а до Адмара осталась неделя пути, снова повторил свои слова.

— И на этот раз старшие согласились? — спросила Фергия.

— Да, шади, согласились. В безопасности оазиса, да еще так близко к цели, можно позволить себе немного выпить. В Адмаре будет уже не до того... — он перевел дыхание и пояснил: — Ориш-шодан впервые ходил так далеко, и все понимали, что он хочет казаться взрослым, как остальные. Только он еще не знал, что дело не в вине и не в чем-то еще: пустыня или примет тебя, или убьет... И не думал: то, что он до сих пор жив, вовсе не его заслуга, а тех людей, что присматривали за ним по просьбе Оталя-шодана.

— Я забыла уточнить, сколько лет этому Оришу, — взглянула на меня Фергия. — То есть я понимаю, что он юн, но мне бы поконкретнее.

— Около пятнадцати, если мне не изменяет память, — ответил я. — Уже взрослый по здешним меркам, может вести дела от своего имени... и несет ответственность за эти деяния.

— Вот оно что... Продолжай, любезный Ургуш, — кивнула она караванщику. — Вы, значит, пришли сюда, расположились, а что потом?

— Мы не должны были сворачивать в этот оазис, — сказал он, — быстрее было бы пойти напрямик. У нас хватало воды и припасов, так зачем тратить время понапрасну? Но старшие, наверно, вспомнили, как сами были молодыми, а может, их заранее попросил Оталь-шодан... Они привели нас сюда. И Ориш-шодан сказал: я стал взрослым, я пересек Рассветную пустыню, а значит, все-таки нужно устроить праздник! Только для тех, кто был с ним в пути, и непременно сейчас, потому что разве Оталь-шодан позволит пригласить простых караванщиков, когда затеет торжества в честь племянника?

— Так, пока всё понятно, — сказала Фергия. — И чем же угощал вас этот юноша?

— Он сказал: вот бочонок, я вез его весь путь туда и обратно...

— Вино скиснет по такой жаре, разве нет? Вейриш, что скажете?

— Смотря какое вино, какой бочонок, — развел я руками. — Ты-то сам пробовал его, Ургуш?

— Да, шодан! Как я мог отказаться? Но после первого же глотка кишки мои будто джаннай узлом завязал, и... — Ургуш поник. — Я не мог оставаться с остальными. Я слышал, как они веселятся и кричат здравницы в честь молодого Ориша-шодана, а сам не отходил от ямы до самого рассвета... Когда же сумел и пошел обратно, то удивился: караван уже собирался отправиться в путь, только не в сторону Адмара! Я хотел закричать и побежать следом, но что-то меня остановило...

Фергия выразительно хмыкнула.

— Нет, не моя постыдная болезнь, шади, — услышал Ургуш. — Я увидел, что во главе становится Ориш-шодан, а не наш вожатый. А потом увидел на земле кровь.

— А тела? — тут же спросила она. — Тела ты обнаружил? По идее, их должны были сбросить в ту же отхожую яму, там поди отыщи... Но если ты заседал там всю ночь, то никак не мог этого проглядеть, верно?

— Да, шади. При мне никого туда не скидывали. Приходили наши, смеялись надо мной, и только.

— Так тебя даже не хватились? — уточнил я.

— Они кричали, звали меня, но я так напугался, что... — Ургуш побагровел. — Не смог подойти. Они искали меня, искали, но я... я спрятался.

— Мы уже поняли, что отхожее место стало твоим укрытием, — ухмыльнулась Фергия.

— Так, шади. Я подумал, они не станут там искать. Так и вышло, скоро караван ушел, а я с тех пор жду и жду путников, но больше никто не приходил. Но я знал, что рядом с водой можно долго прожить даже без еды, а рано или поздно кто-нибудь появится!

— Чего же ты так испугался? Почему спрятался от своих товарищей?

— Это были не мои товарищи, — уверенно сказал Ургуш. — То есть тела принадлежали им, но они двигались, словно неживые. И в глазах было пусто. Они кричали: "Ургуш! Ургуш!.." Но ни один не обругал меня, как это всегда случалось, когда я задерживал остальных. И когда Ориш-шодан велел им уходить, они пошли, не оборачиваясь. Тогда я понял, что правильно сделал. Это, наверно, были уже не люди. Их ночью сожрал злой дух, оставил только оболочки...

— Ну и фантазия у тебя! — покачала головой Фергия. — Однако, выходит, ты единственный свидетель случившегося. Пока история выглядит очень просто: Ориш угостил всех вином, в которое что-то было подмешано. После этого люди стали слушаться его, правильно?

— Выходит, так, шади...

— Жаль, образца этого вина не осталось, — с досадой сказала она. — Тогда можно было бы понять, задействована магия или нет!

— Вряд ли, — заметил я. — Скорее всего, это какое-то зелье, подавляющее волю и разум, и у него ограниченный срок действия. За это время нужно было увести караван как можно дальше. Если бы Ориш не торопился, то нашел бы Ургуша, но, видимо, он опасался не справиться с караванщиками: стоило им очнуться раньше задуманного, что бы тогда он сказал? Почему они оказались совсем не там, где должны были? Да ему намяли бы бока, не посмотрев, чей он племянник!

— А это означает, что караван встречали, и Оришу нужно было успеть в нужное место точно в срок, — задумчиво произнесла Фергия. — Кстати, а что они везли?

— Специи, шади, а еще перья белых цапель для украшений, шкуры пятнистых котов и синюю шерсть, — тут же ответил Ургуш.

Я присвистнул.

— Дорогой товар!

— А что особенного в синей шерсти? — удивилась Фергия. — Про цапель-то я знаю, а это...

— Потом расскажу, — отмахнулся я. — Просто имейте в виду, что она ценится дороже шелка. Хотя и одних специй с перьями хватит, они же стоят бешеных денег!

— Тогда, по идее, история получается банальная, — сказала она. — Молодой человек решил начать собственное дело, ради чего угнал караван дяди. Очевидно, кто-то ему помогал за существенную долю добычи, иначе откуда бы Оришу взять этот таинственный напиток? И как бы он сбыл всё это добро?

— Боюсь, кости Ориша уже занесло песком, — пробормотал я. — А следов каравана не найти... Куда он ушел, Ургуш?

— На полдень, шодан, — ответил тот. — Но я не знаю, что было дальше. Может, они повернули?

— Всё возможно... — Фергия погасила огонек и почесала в затылке. — Н-да. В городе всегда можно найти свидетелей, даже в самый глухой час и на самой безлюдной окраине. Непременно кто-нибудь мается бессонницей, пробирается на свидание или на грабеж... А здесь расспросить-то некого!

— Я слышал, ваша матушка даже пауков допрашивала, — напомнил я.

— У нее к этому талант, — развела она руками. — У меня вряд ли получится. Вернее, попытаться можно, но ловить этих мохнатых тварей будете вы, я повадок здешних восьмилапых не знаю.

— А птицы? Они ведь тут кормятся, могли что-то увидеть.

— Да, а могли и не увидеть. Как прикажете искать ту единственную, которая что-то заприметила? Перебирать всех, что тут вьются, — недели не хватит, про улетевших вовсе молчу...

Я сделал вывод: Фергия ленью своей способна превзойти мать. Впрочем, уверен, она сказала бы, что просто действует разумно.

Она снова посмотрела на Ургуша. В животе у того нещадно бурлило, и я опасался, что скоро он вновь покинет нас и вернется к своему убежищу.

— Послушай-ка, а гонец Оталя-шодана тут появлялся? Он отправился на поиски, когда караван не вернулся в срок, и, по идее, должен был добраться сюда несколько дней назад. А может, и раньше: он ехал налегке.

— Тут... тут проезжал кто-то, — сглотнул Ургуш. — Но я спрятался... Он не задержался надолго, только напоил своего махри, отдохнул и отправился прочь...

— Махри — это кто?

— Так называется порода беговых верблюдов, — пояснил я. — Они заметно меньше вашего старика, но намного быстрее. Лошадь еще быстрее, но она не сможет неделю идти по пустыне почти без остановок, без пищи и воды.

— Значит, махри — идеальное верховое животное для таких вот гонцов, правильно? Неутомим, неприхотлив, достаточно быстр...

— Именно.

— Буду знать... Ургуш, так в какую сторону отправился этот человек?

— На закат, шади, — отозвался тот и вдруг скривился. — Дозволь отойти, чтобы не осквернить твой взор?..

— Да уж, будь любезен, — буркнула она, и Ургуш скрылся в кустах.

12.

— Вам что-то не нравится, не так ли? — спросил я, понизив голос.

— Да. Мне непонятно, куда запропастился гонец Оталя. Зачем ему ехать на закат? Не найдя следов, он должен был вернуться к хозяину, правильно?

— Конечно. Правда, если он обнаружил какие-то приметы и смог понять, в какую сторону ушел караван, то мог двинуться следом за ним.

— Вы сами-то в это верите? — вздохнула она. — Не мог он узнать, куда понесло Ориша, если только...

— Что?

— Если только Ургуш не указал ему нужное направление. Или если гонец тоже участвовал в деле, а потому заранее знал, куда нужно двигаться. Но во второе мне верится слабо.

— И мне, — кивнул я. — Да и в первое тоже. Для начала, даже если бы он ухитрился нагнать караван где-то в Полуденной пустыне... при условии, что тот не свернул, конечно, что бы он стал делать? У Оталя служат опытные люди, и этот гонец не мог не понимать, что в одиночку не сладит с караванщиками, они ведь тоже не первый год в пути, им приходилось отбиваться от грабителей! А если их перебили, и караван захвачен, то у него тем более не было шансов. Не самоубийца же он!

— Вот-вот... Скорее, он поспешил бы назад, чтобы поскорее доложить Оталю, верно?

— Более того, Фергия, он наверняка выпустил бы птицу с запиской! — торжествующе произнес я. — Она всяко быстрее всадника, и Оталь получил бы известие до возвращения гонца!

— Но птица не прилетела?

— Уверен, Оталь упомянул бы об этом, когда просил меня поискать следы. Он крайне внимателен к мелочам, и настолько важную деталь упустить никак не мог. Что вы улыбаетесь?

— Да так...

Фергия покосилась на Ургуша: тот как раз вернулся к нам, постанывая и держась за живот. Вид у него был крайне жалкий, по смуглому лицу градом катился пот, и я подумал: если Ургуш не просто переел фруктов, а подхватил заразу, что вполне вероятно после нескольких нырков в отхожую яму, то жить ему осталось недолго. С другой стороны, он протянул больше трех недель, так что, может, всё обойдется. Такие хлипкие на первый взгляд люди частенько оказываются удивительно живучими.

— Куда труп-то дел? — ласково спросила Фергия, и Ургуш споткнулся.

— Ч-чей труп, шади?..

— Гонца, чей же еще. И его верблюда, подозреваю.

— Фергия, вы... — начал я, но она перебила:

— Вы же чувствуете, Вейриш, не так ли? Даже запах отхожего места не маскирует трупную вонь. Здесь разлагается что-то достаточно крупное, потому я и спрашиваю о верблюде. Человека спрятать проще.

— Но...

— Никаких "но". Он сам сказал, что видел следы крови на земле, но караванщики не оставили тел. Так откуда запах? Вывод только один, — развела она руками. — Вряд ли Ургуш скинул тело в колодец — где потом воду-то брать? — а вот его безотказное убежище пришлось как нельзя кстати, только на животное его не хватило... Правильно я говорю?

Ургуш осел наземь. Теперь лицо его сделалось пергаментным, он открывал рот, как выброшенная наземь рыба, пытался что-то сказать, но не мог выговорить ни слова.

— Зачем ты убил гонца? — ласково спросила Фергия. — Неужели из страха? Или ты видел и знаешь больше, чем рассказал нам?

Долгое время царила тишина, которую нарушало лишь хриплое дыхание Ургуша и шелест пальмовых крон.

— Они все были мертвые... — выговорил он наконец. — Все до единого...

— О чем ты? — не понял я.

— Караванщики... Я сказал, что Ориш-шодан опоил их. Всё так и было. Только это был не дурман, а яд. Они... я видел, как они умирали... — он поперхнулся и снова принялся хватать ртом воздух.

— А кровь на земле ты придумал? — спросила Фергия, присев на корточки напротив этого несчастного.