Случай из практики. Караванная тропа

"Сдается мне, этот Мадри был очень себе на уме", — подумал я, но оставил измышления при себе. Не хватало еще обозлить джаннаю!

— Но ты наверняка пыталась предлагать одно и другое, верно? — спросила Фергия.

— Да. Но всё было не то. Я даже не могла спасти Мадри жизнь в обмен на свою: в оазисе он не умер бы от жажды и голода, дождался бы следующего каравана, так зачем мне переносить его домой? И наконец он сказал, — джанная вздохнула, — чтобы я перестала стараться угодить, а просто осталась с ним.

— Но дух ведь не может долго оставаться в человеческом облике, разве нет?

— Неважно. Быть рядом я все равно могла. А когда спросила, зачем это нужно, Мадри сказал: вот ты прожила сотни лет, а что видела, кроме своей пустыни и гор? Мне пришлось сказать — очень мало. Когда я была юной, то хотела полететь в другие края, но это было опасно — тамошние духи могли убить меня или пленить и заставить служить им. А потом... — джанная развела руками, и драгоценные камни в перстнях сверкнули, — это желание остыло, как угли костра наутро.

Она умолкла. Мы тоже молчали, не желая сбить ее с мысли.

— Мадри сказал: хочу увидеть те края, где никто еще не был, о которых лишь ходят легенды, — продолжила она наконец. — Не за морем, здесь. Посмотреть, что там, за Полуденной пустыней. В древних книгах сказано, в тех краях течет река, огромная, как море. А еще дальше растут леса, в которых живут дикие люди. Там много опасных зверей, а в самой чаще прячутся давно потерянные города. Никто не знает, кто и когда их построил, а известно о них только от тех, кто наткнулся на развалины случайно и чудом уцелел... И я пошла с ним. Он говорил, куда. Сам выбирал людей, покупал припасы. Я помогала. Охраняла караван. Искала воду. Отгоняла зверей и злых духов. Те, лесные, боятся огня...

Джанная вновь замолчала, утомившись столь длинной речью. Фергия протянула ей кувшин с водой, и та напилась, а потом вновь заговорила.

— Мы нашли древние храмы и заброшенные города, а в них проклятые сокровища. Даже я не осмелилась потревожить их, чтобы не разбудить духов-хранителей.

Я заметил, как вспыхнули глаза Фергии при словах о проклятых сокровищах, и мне это не понравилось. Ее прадед, если я верно помню рассказы Флоссии, не гнушался прихватить какой-нибудь священный артефакт из заброшенного, а то и действующего храма, а Фергия явно удалась в него. Успокаивало лишь одно: в ближайшее время она вряд ли отправится в те края.

— Но и без того там хватало золота и самоцветов, — продолжала джанная. — Мы пересекли Полуденную пустыню и окунулись в воды Великой реки. Охотились на зверей в джунглях и саванне. Были даже на оконечности земли и смотрели, как волны бескрайнего океана разбиваются о каменные столпы, на которых держится наш мир...

Я взглянул на Фергию. Она слушала завороженно, приоткрыв рот, как ребенок, которому рассказывают волшебную сказку. Вот только у этой истории финал был явно не счастливым.

— Мы хотели отправиться за океан, — монотонно говорила джанная, покачиваясь из стороны в сторону. — На закат, чтобы самим увидеть, куда пропадает солнце по вечерам. Но Мадри сказал, что нужно подождать немного. Что он устал. Тогда мы прибыли сюда и построили дом, и я позвала воду и вырастила сад, чтобы Мадри мог отдыхать в его тени...

— Он, наверно, был уже стар? — осторожно спросила Фергия. — Столько странствий и испытаний с трудом умещаются в одну человеческую жизнь, пусть даже ты помогала ему!

— Да, Мадри был стар, но выглядел немногим старше этого крылатого.

— То есть своим волшебством ты поддерживала его молодость? Я так и думала, — кивнула Фергия. — Значит, вы обосновались здесь, и что случилось потом?

— Мадри искал пути на запад, покупал книги и карты. Мы по-прежнему водили караваны, иначе люди задумались бы, откуда у него богатства. Только далеко не ходили: я ведь могла принести, что угодно и сколько угодно, к чему утруждаться? Теперь у него были верные люди, которые не выдали бы его, а чужих мы не брали. Так шло время... И однажды, — джанная вздохнула, едва не потушив костер, — Мадри сказал, что должен жениться. Я спросила: зачем? А он сказал: кому же я передам знания о тех чудесах, которые видел? Кому покажу их? Кто продолжит мои странствия отправится за край мира, когда я умру? Человек может жить долго, но не вечно, вот почему так важно передать дело жизни детям.

Я подумал: далеко не всем потомкам по нраву занятие предков, иначе сыновья пекарей не становились бы моряками и учеными, а дети великих путешественников — домоседами, отроду не бывавшими дальше соседнего городка.

— И ты согласилась? — спросила Фергия. Ее-то такое заявление не удивляло, она сама происходила из династии, выпестованной старым Фергусом Нарен!

— Конечно, — ответила джанная. — Я тоже хотела сына от Мадри, но это невозможно. Наши мужчины могут делать детей вашим женщинам, но не наоборот. Наверно, ваши мужчины слишком слабы для этого. И я подумала: пускай Мадри возьмет женщину, а та родит ему сына. Он воспитает его, я стану помогать, и вырастет еще один человек, похожий на Мадри, который хочет узнавать больше и больше и не боится ничего. И даже если Мадри состарится и умрет — моё волшебство не может вечно продлевать ему жизнь, — останется сын, а потом внук. И они поплывут на закат и на восход, за край земли, увидят огромные, больше кораблей льдины и гигантские сияющие полотнища в небе, о которых рассказывали путешественники...

— Я видела, — вставила Фергия, — Вейриш тоже.

— А мы нет. И не знали, смогу ли я помогать за океаном, будет ли там действовать мое волшебство, как встретят меня чужеземные духи? Мы с Мадри хотели проверить, пока ребенок будет расти. Но не успели... — темные глаза джаннаи вспыхнули багровым пламенем, и это были не отсветы костра, ручаюсь. — Мадри встретил эту дочь шакала и полюбил ее. Он никогда никого не любил по-настоящему. Может быть, меня, и он говорил мне об этом, но я не человек! Он потерял голову...

— Седина в бороду, — проворчала Фергия. — С виду он был еще молодым, но на самом-то деле годился девчонке в деды. Бывает этакая... последняя страсть на закате жизни.

— Что, господин Нарен рассказывал? — шепотом поддел я.

— Нет, если с ним такое и случалось, то он в жизни в этом не сознается... А свидетелей, если они вообще были, подозреваю, и в живых нет, — ухмыльнулась она.

— Дальше ты снова угадала правильно, — не слушая нас, говорила джанная. — Мадри бросил все свои богатства к ее ногам. Выгнал своих шуудэ, когда она потребовала. И наконец открыл ей наш секрет...

— Как же она собиралась завладеть тобой? — спросила Фергия. — Ведь ты, если я верно понимаю, помогала Мадри по собственной воле? За столько лет ты, уж наверно, не раз спасала ему жизнь, а значит, о долге можно и не вспоминать!

— Он солгал жене, что держит меня в плену, — джанная закрыла лицо руками. — Иначе как бы он объяснил ей, какие узы связывают нас и как долго? Мадри боялся, что если она узнает — он ровесник ее прадедушки, то больше не посмотрит на него. Он уже не думал о сыне, ему нужна была только эта!..

Она выругалась длинно и цветисто. Я постарался запомнить: никогда подобного не слышал, даже от дяди! Вот, смогу его удивить... если уцелею.

— Я думала, буду терпеть, — проговорила джанная. — Люди живут мало. Скоро жена состарится и умрет, и Мадри снова будет только моим. Но он...

— Потребовал долг? — перебила Фергия.

— Да. Ты правильно сказала — я давно его отдала, но он будто забыл об этом. Он захотел, чтобы я берегла его жену так же, как его самого, чтобы не давала ей постареть. Чтобы слушалась ее... Чтобы... — джанная снова начала увеличиваться в размерах, и выглядело это жутко. — Служила ей! Но я сдержалась. Решила подождать — вдруг Мадри одумается?

— Но она, наверно, захотела проверить, станешь ли ты подчиняться, и позвала тебя?

— Так и было. Я как раз думала, что смогу украсть ребенка, унести на край света и воспитать, как своего, — созналась джанная. — Вот только, если у них родится сын, кто угадает, на Мадри он будет похож или на его жену? И не лицом, а нравом?..

— Но ты ее не убила! — перебила Фергия.

— Не убила. Она сперва выведывала, много ли сокровищ у Мадри. Все ли спрятаны в доме, или есть другие. Я раздразнила ее жадность, говорила много и красиво, показывала ей украшения и горы самоцветов... Я думала: Мадри поймет, когда увидит ее лицо... Но когда он проснулся, понял, что жены нет рядом, и бросился на поиски, то уже не мог думать, — покачала она головой. — Он вбежал в комнату, увидел, как мы говорим, стоя лицом к лицу, и закричал на меня. Я хотела сказать ему, о чем выспрашивает эта женщина, но он не слушал. Он... — джанная снова вздохнула, — приказал мне убираться прочь. И я послушалась его, как слушалась все эти годы!

— Ах вот почему в доме такой кавардак... — пробормотал я.

— Я приняла истинное обличье, — кивнула она, — и тогда эта ничтожная завопила от ужаса и кинулась прочь, не разбирая дороги.

— Однако она далеко убежала, — сказала Фергия, — и ухитрилась выжить. Но что случилось с Мадри? От него, если не ошибаюсь, только тапок остался.

— Я покинула дом. Я покинула Мадри. Я давно проникла в его плоть, и дух его тоже был связан со мной...

Джанная умолкла, а я сложил два и два и сказал:

— Наверно, ему давно полагалось умереть от старости? И когда ты улетела прочь и разорвала вашу связь, да еще сделала это со злостью и обидой, он... просто рассыпался прахом?

— Именно так, крылатый, — кивнула она.

— Неужели даже костей не осталось? — удивилась Фергия.

— Остались. Я похоронила их здесь, глубоко в земле... — джанная покачала головой. — Дом разрушен. Сад умер. Здесь не живут даже мухи — в ярости я уничтожила всё живое, до чего смогла дотянуться, и воздух до сих пропитан моим горем и злобой. Этой ничтожной повезло, что она так быстро бегает, не то и ей бы несдобровать... А еще Мадри... — она вздохнула. — Перед тем, как умереть, он успел сказать мне: не трогай её...

— Иначе ты догнала бы ее и убила?

Джанная кивнула.

— Ариш сказал, лошади целы остались, — зачем-то вспомнил я.

— Они же не виноваты, — удивленно ответила джанная. — Я их вырастила. Как их убить?

— Ты и сад вырастила, — напомнила Фергия. По-моему, от такого логического выверта у нее начал дергаться глаз, но наверняка утверждать не могу. Возможно, это был неверный отблеск костра. — Но ему повезло меньше. Только вон те деревья выжили. Почему, кстати? Потому что ты за ними присматривала? А зачем осталась? Не захотела покидать могилу?

— Именно так. Я думала, пройдут годы, и я забуду. Не самого Мадри, но его предательство. Останется только то, что было до той женщины... Но ничего не забывается.

— И ты никого не пускаешь сюда, чтобы не помешали тебе оплакивать Мадри? И тем более не потревожили его прах?

Джанная опять кивнула.

— Сюда многие приходили в поисках сокровищ. Все они сбежали с криками ужаса еще до того, как сгустились сумерки. Я умею напугать, даже не показываясь.

— А меня почему не стала пугать? — спросила Фергия.

— Я пробовала, но ты колдунья. То, что заставляет обычных людей убегать, не помня себя от страха, тебя только немного встревожило. Тем более, — с неудовольствием добавила джанная, — ты пила вино, а оно делает людей храбрее.

Я ухмыльнулся: Ариш не солгал! И если Фергия хлебнула не местного легкого вина, а орты, то ей море было по колено... Вот ведь дурная голова! А если бы джанная напала на нее сонную?

— Потом я подумала, — продолжала та, — что не стану больше прогонять тебя.

— Почему?

— Я устала. Устала быть одна и только вспоминать, вспоминать без конца. Я пробовала вернуться в те края, где мы бывали с Мадри, но не ощутила ничего: ни радости, ни грусти. Солнце не греет, дождь не мочит... Так будет вечно, а целая вечность пустоты ничем не лучше смерти. Поэтому я решила, — джанная вдруг поднялась во весь рост, и мы тоже встали, потому что смотреть на нее с земли было жутковато.

Так, впрочем, тоже, но зато у меня было пространство для маневра. Я ведь тоже немаленький... Не зашибить бы Фергию, если придется превращаться!

"Как бы она меня не зашибла, если разойдется", — тут же пришло на ум.

— А кто поставил условие? — спросила вдруг Фергия.

— Какое?

— О том, что тот, кто переживет три ночи в этом месте, сможет купить этот дом. Мне так сказала вдова Мадри, но вряд ли ты передала ей записку, не так ли?

— Я нашептала об этом людям, которые искали поживы, — созналась джанная. — Мне не хотелось, чтобы меня тревожили понапрасну.

— Ага! Значит, это они разнесли слухи, а вдова уже сообразила, как обратить их себе на пользу! Вот ведь хваткая, — фыркнула Фергия. — Другая со страху бы померла после такого приключения, а она ничего, жива-здорова, амму держит — самое подходящее занятие для почтенной вдовы, — да еще и норовит торговать проклятой землей!

— Или надеется, что кто-нибудь все же совладает с духом пустыни, а она откажется продать дом, как я и говорил, — напомнил я. — Она же знает, что здесь были спрятаны сокровища! Неужели позабыла?

— На кой они ей на старости лет? А хотя... таким всегда мало, — согласилась Фергия. — Детей у нее нет, зато племянников толпа, им тоже пригодится... Кстати о сокровищах! Куда они подевались? Тайники все пустые...

— Я забрала их и укрыла там, где люди не найдут, — мрачно ответила джанная. — Не для этих презренных Мадри выбирал красивейшее из красивого, ценнейшего из ценного, безупречнейшее из безупречного!

"Вот бы взглянуть", — читалось во взгляде Фергии, да я и сам не отказался бы полюбоваться добычей этой парочки. Правда, лучше об этом не упоминать...

— Но раз по-настоящему ты условие ты не ставила, — вернулась к основной теме беседы Фергия, — то по истечению третьей ночи с тобой ничего не случится, верно?

— Нет. Я умру.

— Не понимаю тебя.

— Ты, — громадный палец уперся в грудь Фергии, — меня убьешь.

— Что, вот так сразу? — та пошатнулась, но устояла. — Мы же едва знакомы!

— Я хочу уйти насовсем, — глухо произнесла джанная. — Но не могу умереть. Сама — не могу.

— Так найди того огненного духа, который тебя едва не прикончил, и затей с ним драку! — вполне логично предложила Фергия. — Или другого какого-нибудь, раз их немало...

— Не выйдет! Стану сражаться с ним всерьез — могу и победить. Поддамся — он меня не убьет, а пленит, а это совсем не то, что мне нужно!

— Правильно ли я понимаю, что со мной ты сражаться не намерена?

Джанная кивнула.

— То есть ты... — Фергия развела руками, — будешь стоять и ждать, пока я нанесу смертельный удар? К слову, я даже не представляю, как тебя убивать. Не приходилось как-то прежде сталкиваться с подобными проблемами... То есть в пылу сражения я могу выкинуть что-то этакое, что отправит тебя в небытие, но для этого тебе придется на меня напасть. Но как быть, если ты не соразмеришь силу или я не успею отреагировать? Ты все-таки могущественная джанная, ты не один век живешь на свете... Я по сравнению с тобой — букашка! Пока я стану раздумывать, что из своего жалкого арсенала могу противопоставить твоей мощи, от меня мокрое место останется... А ты если и умрешь, то разве что от смеха!