Меня устроили в том же отеле "Commodore", где отдыхал в прошлый раз. Утром дождя не было, а с рассветом слегка разошлись тучи и на лобовое стекло Виллиса брызнули лучи ноябрьского солнца. Ехать стало более-менее нормально, но в плащ всё равно кутался. Как только пересёк реку По и отъехал от окраин города Пьяченца на пять километров, остановился у ресторанчика перекусить.

В нём я останавливался в прошлый раз и позапрошлый, в смысле ещё в XXI веке вместе с Машей, уж очень вкусная у них баранина, хрустящая картошка, и салат из томатов, перца, зелени и сыра. Припарковавшись рядом с новеньким Фиатом, вошёл в небольшой зал и уселся у окна. Народа, практически не было, был занят лишь один столик, где обедало семейство, вероятно, из стоящей на улице машины.

Получив заказ, с удовольствием употребил салат, подумывая о том, что попав в древнюю Европу, последующую тысячу лет до открытия Америки, такую вкуснятину есть не придётся. Затем приступил к тающей во рту отлично приготовленной бараньей ноге. Запивая её красным сухим вином, вдруг поймал за хвост интересную мысль, и спросил обслуживающего столик мужчину, нёсшего перед собой огромный живот и для меня — чашечку кофе:

— Скажите, уважаемый, а где можно купить семена вот таких томатов и перцев?

— У меня можно купить, я хозяин этого заведения, и у меня есть свои огороды. Вам их много нужно, сеньор?

— Где-то вот столько, — растопырил перед ним ладонь, не зная, много это или мало.

— Сеньор, — задумчиво ответил он, — а если мешочки будут в три раза меньше, но таких мешочков будет по три с разными сортами семян? Бывает так, сеньор, что один сорт хорошо родил в прошлом году, а в этом лучше родит второй, понимаете?

— Да-да, — немедленно согласился, — пускай так и будет!

— Три тысячи за мешочек?! — как бы сказал-спросил он.

— Устраивает!

Честно говоря, я сугубо городской человек, но сад с привычными фруктами завести всегда хотел, при этом в сельском хозяйстве понимаю мало, типа слышал что-то там об удобрениях и севообороте. Вот моя покойная супруга ковыряться в огороде любила и, некоторым образом, стимулировала меня, чтобы ей помогал. По крайней мере, ящики для рассады были на моей совести, и я как-то сбил их пятьдесят штук, сложил в гараже и выдавал по мере надобности, за что всегда был горячо любим.

Тесть с тёщей жили в селе под Львовом, куда меня частенько вытаскивала (если был дома) дражайшая супруга. Там они вместе с мамой пыталась приобщить меня к крестьянскому труду. И я даже однажды попробовал; прошёлся с тяпкой по огороду, но порубил совсем не то, что нужно, и был с позором изгнан в распоряжение тестя.

Западенцы — люди очень трудолюбивые, лентяев и бездельников страшно не любят, а зарекомендовать себя, как существо непотребное, никак не мог, поэтому тестю помогал с удовольствием. Тем более, что тот владел собственной парой лошадок, и я к лошадям был неравнодушен. Мой Алмаз стоял на конезаводе в восемнадцати километрах от этого села, и я на нём часто приезжал. Впервые увидев меня верхом, тёща перед соседями сразу загордилась: Вот, какой у неё зять, шляхетный казак!

Тесть, кроме того, что работал в колхозе, дома мастерил телеги. Будучи в гостях и я участвовал в этом процессе: точил спицы, собирал колёса. А весной и осенью ходили по соседям на заработки, и плугом вспахивали огороды. Даже после смерти своей любимой я ещё долго ездил к ним, и так, по привычке помогал.

— Сеньор, вот! — пришёл хозяин и притащил шесть маленьких матерчатых мешочка, с привязанными к ним бумажками, — Здесь написано наименование сортов.

— О, благодарю! — вытащил и отсчитал ему деньги.

— А может быть, сеньор, вам ещё чего-то нужно? — довольно блеснув глазами, спросил он, — Есть перец горький, огурцы, три сорта капусты, морковка, свекла красная и сахарная, лук и чеснок, салаты, сельдерей, сальса, горчица, укроп и петрушка.

Воспоминания о молодости стимулировали работу мозга: а почему я должен себе отказывать в маленьких радостях?

— Простите, уважаемый, вас как зовут?

— Маарио, — протянул он.

— Меня зовут сеньор Ростоу. Знаете, Марио, возьму всё, о чём вы только что сказали, но не помешало бы по пару мешков семян картошки, подсолнечника и кукурузы.

— Картошка у меня двух сортов есть, ранняя и поздняя, за подсолнечник не знаю, но любое зерно можно купить на элеваторе коммуны, — сказал он, потирая руки и, после того, как я согласился на сделку, рассчитал пообедавшее семейство, позвал присматривать в зале какую-то девчонку, а меня повёл на задний двор.

Проходя мимо навеса, где стояли два трактора, прицепы, какие-то механизмы, я увидел выкрашенный красной пожарной краской точно такой же плуг на колёсиках, каким тесть в будущем (лет через тридцать), научит меня вспахивать огороды.

— Марио, а что это такое? — ткнул пальцем.

— Так плуг, сеньор, — тот удивлённо взглянул на меня и пожал плечами.

— Я вижу, он покрашен, и вы им не пользуетесь?

— Уже пять лет, как не пользуемся. Купили трактор, а вместе с ними новое навесное оборудование.

— А вы его не продадите?

— Продам, но сеньор, зачем он вам нужен?

— Сделаю дома музей, ко мне будут приходить друзья и смотреть на древние орудия труда.

— Музей, говорите? — он посмотрел на меня настороженно, как на чокнутого, и выдал, — Двадцать пять тысяч!

— Если будет со сбруей, то согласен на двадцать.

— Будет сбруя! Отдам все комплекты, — довольно сказал он, — Сеньор, а вам ещё чего-нибудь из древнего не надо?

— А что у вас есть ещё?

— Бороны, кольчатый каток и ручная веялка есть, а ещё сеялка, сенокосилка и жатка для зерновых на лошадиной тяге.

— А вы как же косить будете?

— У меня, сеньор, тракторные, работают через вал отбора мощности.

— Покажите, — согласился и пошёл под навес в самый угол.

Агрегаты точно так же, как и плуг были окрашены красной пожарной краской. Подумав, что жатки на осликовой тяге существовали ещё в античные времена, я обошёл каждый агрегат, внимательно заглядывая во все сопряжения механизмов, и не нашёл! Не нашёл ничего, что бы удивило Архимеда или любого другого античного механика! Винт, гайка, зубчатые пары шестерён и рейки в те времена были известны абсолютно точно.

— Всё зависит от той цены, которую вы за всё это хотите получить? — осторожно сказал ему.

Нет у меня таланта долго торговаться, да и не получаю от этого удовольствия. И всё же, в результате переговоров, длившиеся двадцать минут, содрал он с меня сто двенадцать тысяч лир, это сто восемьдесят долларов, почти стоимость моего Виллиса. Правда, сверху доложили четыре тяпки, четыре лопаты, две косы-литовки и двое граблей.

В Италии у каждого крестьянина своё собственное хозяйство с наделом земли, не превышающим двадцати-тридцати Га, а в эти времена, наверное, и того меньше. Крупных хозяйств мало, но элеваторы в складчину коммуны строят частенько. Здесь же по всем правилам науки готовился и хранился семенной фонд.

— Не знаю, сеньор, где вы будете сеять, но учтите, наши семена районированы, — объяснял мне один из собравшихся там мужиков.

— Это как?

— Проще говоря, сеньор, в разных широтах свои семена. Например, пшеница, которую выращивают на Сицилии, нашим землям не очень подходит.

Мысленно обратившись к атласу, я прикинул, что тот маленький полис, который хочу построить, находится на тех же широтах, что и бассейн реки По.

— Мне подходит, — сказал и махнул про себя рукой:

Эх, начал из грядки помидор, а закончил колхозом. Коль приобрёл такие сельскохозяйственные механизмы, то они должны работать, поэтому докупил по пять мешков картошки трёх разных сортов. Взял по мешку гороха, гречки, кукурузы, ячменя и овса, а пшеницы — две тонны. Вспомнил и об огромных полях подсолнечника на той земле, которую собираюсь взять на меч, но не повезло, не выращивают его здесь массово, местный народ привык к оливковому маслу, впрочем, как и я. И всё же, кулечек семечек кто-то из крестьян принёс и просто подарил.

— Сеньор, — тихо шепнул Марио, — Вы не хотите взять ещё два отвальных плуга с культиваторными наставками. За двадцать тысяч с упряжью?

Утвердительно кивнул головой, подумав, что ресторатор не только на мне неплохо заработал, но и на ком-то из соседей. Между тем, мужики предложили, чтобы я уплатил половину стоимости семян в сорок две тысячи, а они завтра с утра отправят загруженную машину в Неаполь, где произведём окончательный расчёт. Я не возражал, а при расставании обратил внимание на лежащие под навесом два мельничьих камня, совсем не стёртые.

— Когда-то у нас была мельница, а сейчас зерно возим в Пьяченца, — ответил один из них.

В результате, камни поменяли хозяина всего за десять тысяч, которые мужики решили тут же спустить в ресторанчике Марио. Таким образом, в течение каких-то полутора часов непроизвольно решился колоссальный, один из определяющих вопросов первого этапа моего будущего бытия. И не только моего.

— Сеньор, а вы клевер взяли? — вдруг подскочил ко мне ресторатор.

— Зачем?

— Существует такое понятие, как многополье, в книге по агрономии всё написано.

— Да-да, — тихо сказал про себя, — такую книгу надо бы купить и прочесть.

— Так у меня случайно есть две одинаковые, выпущенные специально для фермеров, одну могу продать.

— О, вы меня обяжете.

— Да что там, всего сто лир.

— Не вопрос, — согласился я.

— И мешок семян клевера — шесть тысяч, — он склонил голову и весело взглянул мне в глаза.

— Ладно, — махнул рукой, — тащи прямо в машину.

С долей некоторого сомнения "А правильно ли только что поступил?", двинулся в путь дальше, но через время задавил того сверлившего душу маленького червячка, и решил, что всё сделал правильно. Почему я должен себе отказывать в привычной пище, тем более, что предпочитаю не желудок набивать, а вкусно поесть. К вечеру доехал до Флоренции, где остановился в привычном месте, отеле "Fiamma", нормально отдохнул, и следующим днём ко времени сиесты был в Неаполе.

— Сеньор, вам сегодня утром звонил некий Смейл, американец, — остановила меня на входе дежурная администратор Грацаялла, — Я пыталась ему объяснить, что вы в отъезде, и не знаю, понял он меня или нет.

— Благодарю за участие и внимание, девочка.

Отогревшись с дороги под тёплым душем, сходил на обед и отдыхал дотемна. А вечером разрешился мой оружейный вопрос; Уолтер на каком-то основании списал один автомат FN и скоммуниздил или попросту украл. Да, к сожалению, всего один.

— Сэр, мы с вами готовы иметь дело, — сказал он, помолчал, затем взглянул на Смейла и продолжил, — Ствол совершенно новый, за него нужно уплатить сорок три фунта. В комплекте идёт набор для чистки и два подсумка с двумя магазинами в каждом.

— А в долларах это сколько?

Он вытащил из заднего кармана блокнот с карандашом и начал считать, шевеля губами вслух:

— Теперь умножим на два и восемь и получим, за автоматическую винтовку сто двадцать долларов и за каждый патрон — семь центов. Сэр, подготовлено пятнадцать тысяч патронов, и если не жечь их длинными очередями, то из винтовки можно отстрелять ещё дополнительно тысяч семь.

— Патронов никогда не бывает много, может, добавите?

— Нет, сэр, не могу, всё уже отложено, и завтра необходимо вывезти за территорию базы. У нас и в канадцев ротация, я сдаю свои дела, и там будет распоряжаться другой офицер. Всего с вас одна тысяча сто семьдесят долларов, деньги нужно отдать завтра, только скажите, куда должна подъехать машина, я буду лично.

— Недалеко, в миле отсюда въезд на верфи.

— Знаю, — кивнул он.

— Двадцать тысяч патронов калибра .45АСР в десяти ящиках загружу в эту же машину, — вступил в разговор Смейл, — По пять центов за патрон, ровно тысяча долларов, завтра мы подъедем вместе.

— Мы будем в восемь вечера, когда хорошо стемнеет, — добавил британец.

Весь следующий день я принимал грузы. Кораблик спустили на воду, и отныне на борт всходили по трапу, но таскать тяжести на горбу никто не собирался, к мачте закрепили поворотную консоль и цепную ручную лебёдку. Теперь объёмные грузы можно было без проблем перемещать прямо в трюм.

Едва ли не с утра приехали доспехи, оружие и баллисты. Артиллерией рабочие занялись сразу же, установили её буквально за час и укрыли брезентом. Свинцовый балласт под поликом трюма был, как и положено, но железо всё равно, равномерно разнесли по всем трём секциям. Ко всяким метающим и колюще-режущим предметам, кстати, не наточенным, рабочие отнеслись с пониманием, но когда приехали мужики, и вместе с семенами (считались продуктами питания) привезли древнюю сельхозтехнику, они вначале зашушукались, а к вечеру натурально смеялись:

— Вот это будет настоящая реконструкция средневековья!

Да, я такой! Богатый и, мягко выражаясь, глупый иностранец.

Объявив, что мне должны привезти небольшой груз, но не знаю когда это случиться, выпроводил всех, в том числе и сеньора Андреотти восвояси, на воротах остался лишь охранник. К возможным неприятностям я подготовился капитально, но встреча с натовцами прошла благополучно. Поэксплуатировав напоследок обоих унтеров, боеприпасы загрузили в трюм, после чего рассчитался и по-доброму попрощался. Люки закрыл на замки, а завёрнутый в брезент автомат забрал домой.

За этот день работы сделал очень много. Фактически, все мероприятия, запланированные ко дню перехода через портал, выполнены в срок. Лишь на мачтах дромона осталось укрепить парусные рейки и оградить гальюн, подвешенный под головой грифона. Андреотти говорит, что за завтрашний день полностью управятся, а послезавтра можно отправляться в испытательное плавание по заливу.

Не стал даже ужинать, тело болело, а организм ослаб и требовал хотя бы привычного пятичасового отдыха. Помывшись в душе, всё же достал блокнот, где записывал мероприятия запланированные, затем вычёркивал сделанные, и дописывал то, что приходило на ум. Пролистав его с самого начала и убедившись, что почти все позиции закрыты, остались лишь некоторые заметки, которые обобщил и переписал на отдельный чистый листик. Получилось следующее:

— сбруя и седло для лошади типа Вестерн уже готово, можно забрать;

— сходить к театральному портному и забрать одежду;

— оснастить будущих своих воинов, для чего купить по сотне латунных литровых фляг, мисок, ложек и чашек;

— обязательно для команды полсотни пробковых жилетов;

— купить — слесарно-монтажный набор, полный кузнечный набор, плотницкий набор, столярный набор;

— нужно купить пару опасных бритв "Золинген", лупу большую и маленькую, десяток бензиновых Zippo, десяток керосиновых фонарей, типа "летучая мышь" и пару небольших венецианских зеркал в бронзовой оправе;

— соль и специи.

Предвкушая отдых, сложил блокнот, как вдруг услышал тихий, но настойчивый условный стук в дверь. М-да, вероятно, услышала шум воды в душе. Однако, если женщина просит, и ты считаешь её своей, то отказывать никак нельзя, иначе она перестанет быть твоей. Казалось бы, можно махнуть рукой, ведь вскоре всё равно расстанемся, но обманывать ожидания девочки не стал, тем более, что поводов для посещения у неё было даже два. Понимая, что мечты о добром и здоровом сне отодвигаются на неопределённое время, глубоко вздохнул и пошёл открывать дверь.