День подходил к концу, а двух групп разведчиков — Тимона и Феодоро всё не было, но волнения в душе не ощущал, значит, никаких неприятностей нет. Их лодка зашуршала через прошлогодние камыши, разгоняя в стороны не пуганных уток, гусей и лебедей, когда солнце коснулось водной глади лимана.

— Коммодоре, Тимон со своими тоже вскоре подойдёт, мы с ними недавно виделись, — выбираясь из лодки проинформировал Феодоро.

В это время появился Актеон и кивнул в сторону зарослей:

— Там наши идут.

И правда, вскоре затрещали сухие сучья и из кустов, завешенных постиранной одеждой, вышли четверо парней. Таким образом, слушал доклад двух групп сразу, как оказалось, они в пути пересекались, поэтому, дополняли друг друга. Свободный пятачок на берегу был небольшой, поэтому колонисты сидели кучно и все присутствующие наш разговор могли слышать вполне отчётливо.

— От этого места не более полумили, — докладывал Феодоро о найденном некогда разрушенном городке, до которого мы немного не дошли, — Где был причал — место глубокое, торчат дубовые сваи, не гнилые, твёрдые, как камень. Лишь настила нет, наверное, когда-то ободрали, но восстановить не сложно. Такой причал сможет три торговых галеры принимать. А в трёх сотнях шагов вверх от берега расположена большая возвышенность с разрушенным городом.

— Кто там жил, как вы думаете? — спросил я.

— Это был эллинский* город, — сказал Тимон, — Видно, что в основном, все строения были деревянными, кое-где торчат обгоревшие пни, но и много привозного камня. Храм был каменным и улицы вымощены булыжником, а колодец с высоким жёлобом так строят только у нас.

* Самоназвание греков, которые такое название своей нации нормально не воспринимают, а идентифицируют себя исключительно эллинами даже сегодня. "Греками" их некогда обозвали победившие римляне.

— Точно, коммодоре! — кивнул Феодоро, — А в колодце бьёт сильный ключ, из жёлоба в реку ручей прямо потоком течёт. А вкусная какая!

— Это правда, в Неаполе такой отличной воды, как здесь, нет, — согласился с ним, — На моей земле самая лучшая и вкусная вода. И самая плодородная земля, — слегка повысил голос, увидев, что в стороне кучкуются крестьяне и усердно делают вид, что нас не слушают, — сунь в землю сухую палку, и она прорастёт. Продолжай!

— Дальше прошли около тридцати миль, есть ещё пять разрушенных поселений, четыре поменьше самого первого, а пятое когда-то было крепостью и стояло напротив брода, — неторопливо рассказывал Феодоро.

— Почему ты решил, что там брод?

— До этого мы людей нигде не видели, разгуливает только разная дичь и зверьё, и птицы много. А когда уже решили отплывать обратно, то увидели переходящих реку всадников и сразу спрятались в камышах. Это были узкоглазые варвары, гунны или ещё кто, для меня они все на одно лицо.

— Дальше, — поторопил его. Привыкли они здесь к жизни неторопливой и к беседам длинным, как собачья песня, и это меня, несколько, раздражало.

— Перешло девять декурий и ещё шестеро воинов. Лорика сегментата была лишь на одном, четверо одеты в скваматы*, а остальные — в линтеа**. На головах кожаные шапки с меховой оторочкой. У каждого к верховой лошади привязаны ещё две заводные, без вьюков. Наверное, пошли в набег. Оружие: короткие копья или дротики, арканы, палицы и ножи у пояса — имеют все. Мечи есть лишь у пятерых, у которых металлический доспех. Луков насчитали два десятка и ещё шесть.

— Луки у них дрянь, по сравнению с нашими, — подключился Тимон, — Верховые лошади тоже хуже наших, а вьючные — небольшие и лохматые, но видно, что крепкие.

— Ты их тоже видел? — спросил у него.

— Да, коммодоре, они шли вдоль леса растянувшейся колонной нам навстречу, и мы едва не попались, вовремя спрятались в кустарнике. Мы их сопровождали всю дорогу, пока те не стали на ночевку. Это милях в трёх отсюда.

— Куда они направляются, ваши предположения, господа офицеры

* * *

— Чего там предполагать, коммодоре, — ухмыльнулся Арес, — одни варвары идут грабить других варваров, наших соседей.

* Чешуйчатый доспех, нашитый на тканевую основу.

** Кожаный доспех.

* * *

Officiarius — по латыни.

— У нас где-то есть соседи? — спросил Феодоро.

— Арес разведал поселение готов, милях в пяти отсюда. Оно здесь не одно, вдоль побережья Меотиды их должно быть десятка четыре, если не больше.

— И что мы с ними будем делать? — спросил Тимон.

— Подчинять, — ответил я и добавил по-русски, — Не мытьём, так катаньем.

— Прости, коммодоре, как ты сказал?

— Говорю, что если не подчинятся, то будем бить и в хвост, и в гриву.

— И правильно, — улыбнулся Арес.

— А если их будет много, больше, чем нас? — тихо спросил то ли у меня, то ли у сидевших в кругу воинов, один из разведчиков Тимона, который был из числа опытных кавалеристов.

— А ты не сомневайся в словах нашего дуки. Ты ничего не знаешь, а мы знаем, — возможные душевные волнения бойцов были сразу же пресечены отповедью непосредственного командира, — Если коммодоре сказал, что победим тысячу врагов, значит, мы их победим.

— Внимание! — не стал комментировать услышанное, а сразу перешёл к постановке задач, — Арес, пока не стемнело, в чащах кустарника по направлению посёлка соседей нужно расчистить тропу, только сильно не шумите. Завтра перед рассветом быть готовым к выходу и вступлению в бой с кочевниками , — немного подумал и добавил, — И, возможно, с готами.

— Коммодоре, а нельзя подойти кораблём? — спросил Парис.

— Казалось бы, чего проще, Парис. Но беда в том, что прибрежная часть лимана заросла камышом, с нашей стороны вдоль берега миль на десять и шириной полосы от ста до ста пятидесяти метров. Здесь нам повезло, мы вышли на русло и воткнулись в глубокий разлом. А там придётся переправляться по шесть человек в лодке. Вернее, два гребца и четыре одоспешенных и вооружённых воина, а это пятнадцать рейсов в темноте. Слишком долго, шумно и затратно, так что, будьте готовы завтра с рассветом осуществить пеший марш. Идут все, кроме команды матросов.

— Коммодоре, а почему матросы не пойдут, мы тоже хотим!? — вскочил Актеон.

— Предупреждаю всех на будущее, никогда меня не перебивайте, — посмотрел на присутствующих офицеров и перевёл потяжелевший взгляд на боцмана, — Находящееся в дромоне имущество в десятки раз дороже стоимости всего полона, который мы сможем взять, поэтому, Актеон, ты остаёшься здесь старшим и будешь охранять мой корабль, мою прислугу и моих арендаторов. Понял?

— Понял, — старый пират кивнул и покаянно опустил голову. После того, как я его вытащил "с того света", то стал едва ли не полубогом, — Прости, коммодоре.

— Оставлю тебе пять арбалетов. И присмотри за баллистами, подготовь их к бою.

Пока группа крестьян стучала в чаще топорами, мы успели поужинать и искупаться в лимане, затем, разошлись отдыхать. Сегодня не стал читать древний свиток, как делал это постоянно, а разделся и лёг спать. Кстати, основной массе народа так надоело столь длительное плавание, что в эту ночь никто, кроме моряков, на дромоне не спал, все устроились на берегу.

Последнее время надобность в будильнике отпала полностью, теперь я просыпался именно тогда, когда нужно. Обычно ложился в полночь, а просыпался в пять утра, но сегодня поднялся в три-пятьдесят и вышел на привычную физзарядку и комплекс с оружием "ballare — schermire", который за прошедшие две недели выполнял всего три раза. Толпа народа на обеих палубах не способствовала танцам, да и физо в эти дни занимался в ограниченном пространстве маленькой каюты: приседал на двух ногах, затем поочерёдно на левой и правой, отжимался, качал пресс и выполнял простейшие гимнастические упражнения.

Благодаря занятиям магией, тёмное время суток теперь для меня не было проблемой. Нет, никакого ночного видения не появилось, но переключаясь на внутреннее зрение, окрестности ощущал вполне отчётливо, а живые организмы даже более, чем отчётливо. Вот и сейчас, очертания окружающих предметов были прекрасно видны даже с закрытыми глазами. Я на палубе громко не топал и не стучал даже во время скачков, между тем, народ стал шевелиться, видимо подсуетился вахтенный матрос.

Вскоре на палубе собрался отряд из четырёх десятков экипированных в миланские кольчужные доспехи, но безлошадных кавалеристов, и два десятка морских пехотинцев, снаряженных в сравнительно приличную кожаную защиту. Лишь начало сереть небо, а воины были накормлены небольшим куском холодной лепёшки и половиной миски горячей ухи. Это я предупредил Дорсию, чтобы перед боем она не переусердствовала с пайком.

Светает здесь быстро, в пять-двадцать на кустах была видна каждая ветка, поэтому, пустив на три минуты раньше передовой дозор из трёх вчерашних разведчиков, двинулись следом. Через колючий кустарник теперь не проламывались, по расчищенной тропе прошли быстро и без проблем. Арес уверенно вёл отряд вперёд и, миновав могучие дубы, вывел нас на степной простор.

— Может быть, лучше было идти по дубраве, там расстояние между деревьями большое, идти можно спокойно? — спросил у него.

— Нет, коммодоре, в лесу сейчас негде ногой ступить, везде напорешься на ночную лёжку какого-нибудь зверя, и тогда о нас вся степь будет знать. Пойдём по кромке, будем прижиматься к деревьям.

На марше я задал темп в сто двадцать шагов в минуту. Для моего роста он был вполне щадящим, но для моих воинов, невысоких жителей античности, несколько напряжённым. Тем не менее, тренированные в течение ста дней с утра до вечера воины приспособились быстро, я это чувствовал; самое главное — "дыхалку" успокоили. Мы шли около часа, солнце уже выбралось из-за горизонта и оторвалось от земли, когда в арьергарде прозвучал тревожный свисток сигнала. Арес сразу же и точно так же, свистнул для авангарда.

— В лес, быстро! — скомандовал я.

Можно было и не кричать, проинструктированные бойцы и так шарахнулись под сень деревьев и залегли за кустами, вскинув заряженные арбалеты. Минут через пять, метрах в двухстах от лесополосы, по степи рысью проскакал воинский отряд. Подтвердилось всё, о чём докладывали разведчики, они выглядели, как те самые кочевники.

— Подъём, в колонну по два, становись! Шагом марш! — отдал приказ наученный мною Тимон.

— Ещё далеко? — спросил я.

— Около половины пути, — ответил Арес.

Оставшуюся до деревни полумилю мы добирались через смешанный лес. О близости жилья свидетельствовал раздававшийся стук и крики. Выбравшись на заросшую кустарником опушку, смог детально осмотреть окружающую обстановку. Деревня, огороженная трёхметровым деревянным забором, находилась посреди территории, очищенной от леса во все стороны метров на двести пятьдесят. Табун из двух сотен вьючных лошадей толпился в дальнем проходе, а воины-кочевники гарцевали на лошадях в сотне метров от ворот. Они что-то кричали и, а когда кто-то из обороняющихся готов высовывался, то стреляли из луков.

Подняв бинокль к глазам, внимательно рассмотрел обстановку. Отряд кочевников возглавлял сравнительно богатый предводитель в пластинчатом доспехе, как потом выяснилось — прекрасная защита персидского происхождения. Затем, перевёл оптику на форт с огромным раскидистым дубом посреди подворья, где на высоких ветках в густой зелени листвы просматривалась сколоченная из тонких брёвнышек смотровая площадка. На ней разместились трое воинов с луками в руках. Один из них носил кожаный доспех и шапку с мордой и оскаленными клыками волка, из-под которой выглядывали совершенно седые космы волос и борода. Двое других, совсем молодых парней, носили лишь полотняные рубахи и кожаные безрукавки. Все трое были одеты в полотняные штаны и обуты в подобие мокасин, с поддерживающими их и опутавшими голень кожаными ремешками. За спиной каждого из них висел круглый щит.

Предполагаю, что это готы-трапезиты, такими они и представлялись в моём понимании; вероятно, это остаточное воображение от переданной бабушкой наследственной памяти. Из оружия, сквозь мелкую весеннюю листву можно было ещё рассмотреть небольшие клинки на поясе и прислонённые к стволу дуба три копья. Между тем, оснащение и вооружение кочевников выглядело на порядок лучше, железа на них висело гораздо больше.

Читал в истории, что в данные времена, даже в приграничных районах с Византией, за обычный железный клинок, типа нашего кухонного ножа для разделки мяса, можно выменять крепкого раба или молодую рабыню.

— Надо их тихо обойти и шагов со ста ударить в спину, — прошептал Арес.

— Подождём, — не согласился я, — Сначала нужно, чтобы защитники осознали всю ничтожность своего положения.

— Ааа, — понятливо протянул он и переглянулся со своим старым другом, декурионом Ксантосом, а более сообразительный Тимон лишь ухмыльнулся.

Моя бабушка в своё время с кочевниками никогда не сталкивалась, поэтому ни один из их языков не выучила, соответственно и меня не обучила, иначе бы понимал, о чём они всё время кричат защитникам. Данный пробел в знаниях надо обязательно устранить.

В это время они все вдруг завизжали и тронули лошадей, ускоряясь на рысь, затем, завернули влево и сорвались в галоп, вытягиваясь в колонну по одному. Отъехав почти к дальнему участку леса, сделали полукруг и завернули обратно, осыпая защитников стрелами, как из пулемёта. Пятнадцать кочевников, выпустив лишь по паре стрел, пошли на сближение с забором, осаживая лошадей. Как только те зарысили вдоль изгороди, воины-кочевники ловко взбирались им на спины и, цепляясь руками за верхнюю кромку забора, перепрыгивали через него одним махом прямо с коротким копьём в руках. Какой урон нападавшие нанесли защитникам, отсюда не видно, но один из молодых воинов, находившихся на дубе, со стрелой в груди полетел вниз.

— Рассредоточиться! — распорядился и развернулся к офицерам, — Феодоро, со своими людьми идёшь к вьючным лошадям и расстреляй охрану, по моим подсчётам их там должно быть двенадцать человек. Потом из-за деревьев валите всех прочих, кого достанете, а особенно тех, кто развернётся и пойдёт на прорыв. Предупреждаю, на открытое место не выходить. Не такие у них и плохие луки, а стрелы — с бронзовыми наконечниками. Всё, вперёд! — когда за ними затрещали сухие сучья, подумал, что наша морская пехота по земле ни ходить нормально не умеет, ни бегать. Повернувшись к оставшимся, сказал, — Идём нагло и открыто. Строимся в две шеренги: арбалетчики в первой, а лучники — во второй. Вы все это упражнение дома отработали двести раз, ежедневно по два раза, поэтому, приказываю действовать, как на учениях. Сейчас дадим Феодоро немного времени на выполнение поставленной задачи, и сразу же выдвигаемся сами.

Выждав несколько минут и заметив, что вьючные лошади разволновались, а из прохода на открытое пространство выскочила оседланная лошадь, потерявшая седока, принял решение действовать.

— Внимание, всем! Ремни подтянуть, ремешки шлемов застегнуть! Строиться! — негромко воскликнул и пошёл на выход из леса; сделав пять шагов по открытому пространству, выбросил левую руку в сторону и приказал то, что народ умеет делать за десять секунд, — В две шеренги становись! Приготовить луки! Арбалеты зарядить: один — два — три! — я называл порядок взведения рычага и зарядки, между тем, как первым болтом все воины уже давно зарядились, — Шагом... марш! Раз! Раз! Раз, два, три!