Батальон связи 83 бригады, где я тогда служил, оказался высаженным на пристань рыбзавода в ночь на 9 февраля. Поскольку рыбзавод располагался на окраине города, то мы и рассчитываали, что город будет взят очень быстро -ну, может, неделя, ну две (это уже пессимисты так думали). Оптимисты их крыли рассказами из географии,что город до войны имел около 80 тысяч населения,то есть не сильно большой, да еще и разбросан по обоим берегам бухты,и вряд ли нам нужно будет пройти дальше пяти километров, чтобы выйти на другую окраину, пройдя город навылет.Или насквозь-как кому нравится.

Меня ранило на плацдарме 3 августа, то есть эпопея затянулась аж на полгода, а насквозь мы его прошли только в середине следующего месяца.Я тогда учился ходить в сочинском госпитале.Если бы знал об этих сроках и высказался о том, когда точно мы город возьмем— быть мне навеки с ярлыком заскорузлого пессимиста. Но обошлось.

А мы выгрузились, устроились в побитых снарядами зданиях и организовали связь.Это была наша основная задача-давать связь.Вот мы ее и дали— проводную связь во все три батальона, на КП группы Гордеева и к куниковцам, а радиосвязь с штабом группы Гордеева.

Гордеев-это бывший командир 255 бригады, нашей постоянной соседки на Кавказе и Крыму. А тогда он командовал всеми войсками на плацдарме. Не помню, когда группа стала 20 десантным корпусом. Или корпус был раньше группы? Но связь вели на КП группы. Наступило утро и заговорила немецкая артиллерия. В полпервого дня тяжелый снаряд угодил в домик. Погибли трое наших ребят, два радиста и один телефонист, четырех ранило. Одна рация разбита, с ней два апарата УНА-Ф-42. Выглядели они после порции осколков совсем не авантажно, но позднее мы их восстановили.Когда есть возможность тщательно и аккуратно посидеть и все испорченное исправить, потому что нового нет-все получается. Правда, когда тяжелые снаряды рядом со штольней рвутся, то земля так трясется, что тонкая работа не выхолит. Вздохнул, отложил и делаешь работу погрубее. Скажем, ту же штольню расширяешь. Но штольня была потом, когда мы к поселку Мысхако перебрались. А вечером того же дня ушли от рыбзавода к рыбачьему поселку Алексино, и расположились частично в нем, частично в блиндажах над косой.

Поселок иногда называли просто Рыбачьим.

Но и на новом месте нас продолжали долбить артиллерией. Новый день и новые потери. еще двое убитых и четверо раненых.

Потери снизились, когда КП (ну и мы тоже) бригады перебрался в поселок Мысхако.Хотя на новом месте один связист прпал без вести.

Обычно пропадают без вести при отходе, в окружении, а тут пошел проверять линию и не вернулся, Комвзвода послал двоих ребят на розыски, вдруг его там тяжело ранило, и он добраться не может. Они вернулись, и никого не

нашли. Тут начался артналет, поэтому розыски пршлось чуток отложить. Но новый поиск ничего не дал. Сбежал — в такое не очень верится, да и до поселка больше полутора километров, что по меркам Малой земли— до черта. В тыл глубже не убежишь-сзади море.А его нет и нет. Пропал и без следа. Мы много по этому поводу судачили, и коллективный разум пришел к выводу, что он погиб при артналете. Крупный снаряд вполне может от тела мало что оставить или завалить убитого в воронке грунтом. Хотя и ходит такая байка, что в одну воронку снаряд дважды не попадает, но это враки, видел я и такое.

На другой день мы занялись сбором трофеев на брошенных немецких позициях возле косы и радиостанции. На радиостанции был немецкий опорный пункт с восемью пулеметами и пушкой. Автоматчики из 255 бригады, взявшие его, трофеи основательно подчистили, но никто из них не польстился на два немецкиз телефона, ну и кабеля удалось смотать больше десятка километров. Поскольку это была не наша бригадная территория, то мы, как только нашли нужное, быстро смылись оттуда, пока 255 бригада не обнаружила браконьерство и не попыталась отобрать трофеи обратно. До Мысхако нас не перехватили, а дальше -это уже наше. И на аппарате не написано, где его немцы забыли, близ Лагеря или вот тут, в устье речки.

Работы по обрывам связи было пока немного, когда 10 обрывов в сутки, когда 11.В предпраздничный день-пять, а в послепраздничный— четыре.

Зато в марте началось регулярно и много: с первого по двадцатое обрывов связи было 70 штук. Справились, а 25 числа под вечер новый подарок судьбы-за четыре с половиной часа 39 порывов! Устранил, вернулся-снова беги по той же лииии!

Наша работа именно так и оценивалась— по тому, сколько раз и надолго ли связь прерывалась. У немцев артилерии было много, и авиации хватало, это не под Керчью в будущем январе-феврале, когда немец в небе мелькнет и все тут. Чем больше снарядов, мин и бомб падает на нашу оборону, тем больше вероятность порывов проводов. Тогда Саша Крошкин, то есть я, вылезает с узла связи и по способности движется вдоль провода. Обнаружил порыв и ликвидировал его. Связь как бы восстановилась. По способности: это когда и как можешь, где ползком, где бегом, а где пережидаешь, когда очередь разрывов уйдет с нужного места. При этом буквально через пяток минут снаряд упадет за сотню метров от меня, и вся работа насмарку.

Обнаружился и такой неприятный момент— ну, идет массовый обрыв проводов, и как мы не летаем, но связь снова рвется. Но-в 16 батальоне есть рация под названием 'Прима', и есть такая на нашем КП. Они не разбиты, радисты живы, могут принимать радиограммы. Ан нет! Им нужна стимуляция чего-то там, загривка, чтоли, чтобы в период отсутствия телефонной связи могли спокойно общаться по радио! Начальство это выявило и вставило виноватым фитили. Дело пошло на лад.

9 марта в батальоне случилось снова событие с пропажей людей. Возле берега на прибрежной отмели лежала канонерскя лодка 'Красная Грузия'. Ей немцы в корму всадили торпеду, и она выбросилась на берег. Восстановить ее пока не было возможности, потому она стала как бы нештатным причалом, куда могли подойти кораблики 'Тюлькина флота' и немного легче, чем просто на берегу, разгрузиться-погрузиться. Немцы это видели, коробку обстреливали, раз как-то попали и от детонации взорвались боеприпасы в трюме или погребе. Отчего канлодка еще более поуродовалась. Так вот 9 числа четверых наших с старшиной второй статьи Виноградовым во главе направили на шлюпке к канлодке на разрузку и получение продуктов. А дальше их унесло в море и их не нашли.

Как, что, отчего? Тайна, покрытая неизвестным мраком, как говорил дед Щукарь.

Было расследование, приходил оперуполномоченный Коняхин из Особого отдела. Я его знал по 144 батальону, который он опекал, наверное, ему этот случай поручили тоже расследовать. Насколько я помню, ничего мы о них так и не узнали. Со мной оперуполномоченный тоже беседовал, поскольку с одним из пропавших по фамилии Сериков я был знаком еще до войны. Ну как-в одной школе учились, хоть и в разных классах. Он после 7 класса ушел, а я еще дальше попробовал учиться, даже, когда обучение платное стало, дядя с тетей сбросились мне на последний, десятый класс.

Обещали и на университет подкинуть, но началась война.

А тут, в бригаде, я его встретил. Общались, конечно, но дружбы с ним не было.

А работы -все валилась и валилась. С 26 марта по 16 апреля от огня немцев случились 163 порыва.

Тем временем началось немецкое наступление н Малую землю. Авиация в воздухе висела, как туман или морось, слышал, что до 1000 самолето -вылетов в сутки немцы выдавали. Ну да, сидит 'Юнкерс' на анапском аэродроме, а это с полсотни километров отсюда.Прилетел,сбросил бомбы,вернулся,ему техники новые подвесили,Пилоты выпили кофе,перекурили и снова полетели, бензина в баках еще много, даже если им висеть над морем приходилось пока очередь их эскадрилье наступит.

И на нас 171 порыв свалился. Мы бежим, а достается и нам. Связи не было в общем-то 5 часов. Так что бегали делегаты связи и дублировались морязянкой на 'Примах', сообщая, что на нас пока не напирают, только демонстируют, а рвутся в стык парашютистов из 8 гвардейской бригады и 51 бригады Косоногова.И даже продавили стык. А мы прибежали с линии— а тут снова приказ-устранить! Хлебнул водички, пополнил запас кабеля, если нужно и гайда, 'паутинщик', снова туда! А там снаряд вырвал почти два метра! И того, что между концами, тоже нет-куда-то зашвырнуло! Зачишаешь, изолируещь, соединяешь... Каждый день, и еще головой вертишь: не идет ли к тебе серия взрывов? Идет-и ты ныряешь в воронку. Очередь прошла— возвращаешься и доделываешь, что не успел и что очередь порвала....

Иногда говорили, что связь-это нервы войны. Может быть. Процентов на семьдесят. Потому что на сто процентов не похоже.

В госииталях я повидал людей с перебитыми нервами. Вот у кого-то пуля попала выше локтя и перебила нерв. И ушитый нерв заново прорастает, на миллиметр в сутки. Вот и можно прикинуть, сколько нужно, чтобы то, что делает с рукой этот нерв-восстановилось. Долго и не всегда до конца.Нам чуток легче -раз-раз и заработало. Можно даже и по двухпроводной схеме, если вторым проводом будет земля. Хорошо бы такое хирургам в госпитале, вместо перебитого нерва, пока он прорастает, пальцами руководить через вторую линию связи, то есть целую костть.

Второй день, восемнадцатое, был ничуть не легче. 340 порывов, связи не было четыре часа сорок пять минут, и имуществу досталось. Опять рация и 2 аппарата повреждены.

Но таки связь восстановлена и потери управления бригадой не случилось. Ну, а как оно далось-скажу только, что нелегко, как и все на войне, трудом и еще раз трудом.

Девятнадцатое число— 163 порыва. Снова пострадали одна рация и 2 аппарата. Были и потери — один убитый и 2 раненых. Вообще-то трое, я тоже заработал осколок в левую руку, но оценил рану как не страшную, перевязал и про нее не доложил. Справился и смог.

И так было пять дней, пока немцы не выдохлись.

23 числа случился 131 порыв, а 24го-171.

К этому моменту наша авиация очистила небо от роя комаров с крестами, да и вклинение немцев начало возращаться в прежние границы, что были до начала наступления. На горе Мысхако немцы не прошли, на участке бргады Потапова -захватили гараж. Временно, до подхода подкрепления, то есть даже не до утра.

Дальше полетели дни позиционной обороны. Работы мало не оказывалось, с 6 мая по 25 мая было 288 порывов, в одн день немцы разбушевались и дали 65 из этих вот 288.

И смерть никуда далеко не отходила. 18 Мая на мине погиб сейнер номер 42, и с нм двое наших, что повезли три поврежденные рации в Геленджик на ремонт и замену...

С 29 мая ло 11 июня-108 порывов, с 11 июля по 22 июля-94, с 23 июля по 20 июля -226.

Почему я все это так запомнил?

Причин две.

Первая — у истребителей мера их участия-сбитые немцы, у снапера— они же, что попали ему на мушку и дальше не ушли.

А у нас-устраненные поврежения линий связи. Была у нас такая 'Поляна смерти', где участке в 300-400 метров— сплошные воронки, почему-то немцы валили туда снаряды и мины постоянно. Кончилась 'Поляна'-порывы бывали даже не каждые два дня.

И вторая причина— у меня был хороший почерк и даже рисовать немного мог. Поэтому регулярно получал приказ оформить 'Боевой листок'. Вот и пишешь, что за вчерашний день доблестные связисты устранили столько-то порывов. При этом отличились такие-то.

Послезатра— 'Боевой листок' про награждение наших ребят.Комбриг Красников награждать нас не забывал, потому за Малую землю я получил две 'За боевые заслуги'.Потом я с армейским связистами ,что на других фронтах воевали, много разговаривал -увы, командиры стрелковых полков не всегда делали то самое, заканичвал человек войну, а у него на гимнастерке пара нашивок за ранение и хорошо,если пара медалей за освобождение какого-то города. Мой сосед по дому воевал в 40 армии, за всю войну получил только медаль 'За победу над Германией'. А, дробь, еще и 'За освобождение Праги', хотя самой Праги он не повидал, но это ему явно вместо Воронежа дали. Полгода Чижовского плацдарма, судя по его рассказам, полугода Малоземельского стоило.

Однажды наш комсорг придумал такую фразу для боевого листка, а я ее красивым шрифтом написал: 'Кусачками и ножом мы противостояли мощи немцев и тоже приближали победу'.

________________________________________________________

22. Десант в Керченский порт.

Для 393 батальона это был второй подряд десант в порт, упорно обороняемый немцами. А на Черном море он был пятым.Рахумеется,тогда всего мы и не знали. Сначала Феодосия, потом Евпатория, третий по счету-Новороссийск.

Еще были Митридатские десанты, чтобы удержать цкентр Керчи и гору Митридат, когда Эльтигенский десант внезапно для немцев и румын прорвался и дошел до города. Вот ему на помошь и всадили 2 батальона из 83 бригады, но удержать порт не вышло. Линия фронта щастыла совсем недалеко от керчннских окраин, но не в городе.

Участников Новороссийской высадки в батальоне было довольно много, хотя потери мы там понесли серьезные. Они были бы поменьше, если бы раненые из десантников вовремя попали к медикам. А так их сносили в подвал, по мере возможности перевящзывали, пока была вода-поили, а кто операцию или хирургическую обработку раны сделает? Некому. Ходячие раненые еще по мере сил выходили наверх и отбивали атаки. Это тоже могло плохо отрзиться на здоровье.Когда меня на второй день в голову ранило, я не всегда имел силы подняться.Голвная боль и головокружение накатывали волнами, пару раз и стошнило. Иногда бывало полегче, тогда опирался на плечо связного, что пришел позвать тех раненых, кто еще мог, и шел наверх. Во время одной атаки сознание потерял, пришел в себя уже внизу. Как меня в подвал спускали-в памяти не осталось.Но у меня сильно не требовалось рану обрабатывать, плохо я себя чувствовал от сотрясенных мозгов, потому мне хирург сильно не нужен был. От мозговых растрясений помогает постельный режим, с этим было не очень, но что уже поделаешь. А тем, кому прострелило руку или ногу-тем как раз обработка ран требовалась. А ее не было. Не все потом к нам вернулись. Про ранения в туловище-не будем вспоминать о результатах того, что человек попал к хирургу на стол позже....

После ранения я довольно долго отходил, практически до Нового года,

повторялись приступы головокружения и даже на ногах устроять было тяжело. Я однажды бодро медикам соврал,что злоров уже,отпускайте меня в батальон. Мне обешали завтра решить, двинул я в курилку, а потом в коридоре пошел приступ головокружения, чуть не навернулся, и все случилось на глазах у доктора. С выпиской пришлсь аовременить и авторитет моего слова был слегка подорван, но о том не беспокоился-я ведь не Остап Бендер, что людей охмурял ради миллиона, мне и стыдно не было, что слегка преувеличил свои возможности по здоровью. Взможно, доктора меня насквозь видели, что я их в заблуждения ввожу, возмиожно, и нет. Не встречал я их болше и некого спросить, что они видели в моих глазах и при неврологическом осмотре.

Но постепенно приступы прошли, и ходить я стал практически так, как и до ранения. Конечно, за время в гспитале от нагрузок малость отвыкаешь, но это наживное-втянешься. Под Новый год и я явился в качестве новогоднего подарка в баталлтон и был определен вместо 1 роты в роту автоматчиков. Впрочем, на тот момент это было лишь формальным признаком, потому что почти у всех братишек и был ППШ, хоть в роте автоматчиков, хоть в стрелковых ротах. Винтовок в ротах было всего по нескольку штук, побольше их осталось в расчетах ПТР и максимов. И в новороссийский порт мы шли так же вооруженными -автоматов хватало, и боевая практика показала, что в городских боях именно так и надо.