Уже в Геленджике я ее сменял на 'парабеллум' у ребят из 142 батальона. Мне хотелось чего-то поосновательнее, а им хотелось кое-чего для охмурения интендантов. Ну, чтобы те носили и не надорвались от его тяжести. Патроны поделили в пропорции -у кого что есть, тот и отдает. Все равно они друг к другу не подходят, если даже зажмешь из жадности, то толку-то от них с другим пистолетом?

Я еще раз сходил в тыл к немцам в составе ИДО. Кстати, вернулись мы 14 декабря, аккурат к смене бригады другой частью. 11 числа вышли, а 14 вернулись. На сей раз нас было пятнадцать, но вернулись все и не раненые-не считать же разбитые коленки и локти боевыми ранениями? Но наши усилия не пропали даром, хоть и для себя мы сами малину испортили. Теперь противник после визитов Росляка в тыл обозы с боеприпасами водил под усиленной охраной, взвода с два, а то и больше. Поэтому их оба раза обстреляли, подбили с десятка два лошадей, и кто ведает, сколько немцев, но дорваться до грузов и документов не удалось. Ответный огонь был плотным и даже прижимал к земле, там, где работали пулеметы. Поэтому 'кого убили-того убили, кого напугали-того напугали'. В принципе это все равно в плюс Росляку и его команде, а также Туманову со товарищами: меньше солдат будет на позициях и меньше они отдохнут, охраняя всю ночь обозы и ожидая гостей из темноты.

Насколько я знаю, ИДО в бригаде на Малой земле не практиковался. Разведгруппы от батальонов и бригадной разведроты ходили в тыл врага и при случае там диверсиями не гнушались, особенно когда фронт немцев был еще с дырками. Точнее, я так думал, пока не прочел в журнале боевых действий бригады, что 10 февраля 1943 года убит помощник командира роты ИДО младший лейтенант Майков Павел Александрович. Вот так живешь и не знаешь, что в составе бригады есть ИДО из нескольких рот (ну, так можно понять запись). И не менее странно то, что после околотуапсинских событий это единственная запись об ИДО. Или ИДО планировался к образованию из добровольцев, а заранее создан лишь какой-то кадр для развертывания, может, и из четырех-пяти человек. А потом, по обстоятельствам, он и не был развернут? Темна вода во облацех. Вообще в одной бумаге начала 1943 года Майков назван и командиром заградотряда. Может, заградотряд и ИДО некогда были одним и тем же: 'Сегодня пастух, а завтра-музыкант'?

Правда, ИДО был еще в приданом нам парашютно-десантном полку, но я тоже о его походах в тыл противника не слышал.

Для себя я решил, что двух рейдов в тыл врага с меня хватит и добровольно я на это больше не вызовусь.

Причин для такого решения было целый ворох.

Уходишь куда-то и никто не узнает, что случилось с тобой. Документов-то брать не разрешалось. Подобно десяткам тысяч солдат той войны, я не заполнил свой смертный медальон из легкого суеверия, царившего среди нас: дескать, коль напишешь, куда сообщить в случае смерти, оттого и понадобится это.

Конечно, десант может целиком погибнуть и тоже потом поди узнай, что случилось с этим вот имяреком, ушедшим в него. Но там другое: погиб вместе с прочим личным составом, как и матрос с корабля, ушедшего в морскую пучину со всеми, кто был на борту. И могила у всех одна, и у тех, кто остался в запертом отсеке, и у тех, кто принял смерть на палубе. Так вот случилось с эсминцем 'Безупречный', шедшим в Севастополь и разбомбленным в пути. На борту было около двухсот человек команды и 320 человек пополнения для города-героя. Говорили, что из них человек двадцать — девушки из медсанроты этой части. А спасти удалось только троих, проявивших недюжинное искусство плавания и завидную волю к жизни, ибо один из них продержался на воде около суток, как мне говорили. Вот о последних часах их мы знаем только то, что видели трое выживших. Командир эсминца, скорее всего, погиб при затоплении корабля, потому как его сын, служивший на 'Безупречном' юнгой, оказавшись в воде, искал отца, но не находил.

А сам погиб позже, решив с группой других поплыть к берегу, до которого была не одна миля. Про них рассказали, а кто скажет, каковы были последние часы, например, зенитчиков корабля?

И умели ли солдаты и медики 142 бригады вообще плавать?

Про кочегаров могу сказать я, что броситься из жара котельного отделения в холодное море (было лето, но вода явно не теплее двадцати градусов)-тут может быстро сдать сердце.

Ну, в общем, меня это беспокоило, и лучше было без лишнего беспокойства обойтись.

Про мою боязнь за глаза я уже сказал. Ну, и разное по мелочи, само по себе не стоящее подробного рассмотрения, но складывающееся и складывающееся на нужной чаше весов. Например, мы питались в ИДО всухомятку, даже чая подогреть не разрешалось. чтобы себя не демаскировать. Понятно, почему так требовалось, но удовольствия ни малейшего. Поэтому я был готов отказаться, если бы мне предложили снова пойти в рейд. Не мое это, как выяснилось.

Но не предлагали.

Младшего лейтенанта Росляка я больше не встречал, и никто сказать мне не мог, что случилось с ним после того, как он попрощался со мной и остальными неподалеку от щели Сосновая.

16. Высоты возле поселка Булганак.

-Сань, а Сань! У тебя табаку не осталось?

-Еще вечером последнюю пустили 'на сорок'.

-А что это значиит?

-По кругу и раскурили, на целый взвод ее не хватит, звычайно, это так у нас говорили, 'на сорок ртов', когда по кругу цыгарка шла.

-Понял, понял, у нас в запасном полку по-другому выражались: 'чтобы яду всем хватило и никого не обделили'.

-А что-табак ядовитый? Ну, если это не махра ядреная, от которой попервам стошнить может?

-Да говорил кто-то, что ядовитый, только если куришь каждый день, то привыкаешь и тебя не берет.

-Да, Ефим Честняков говорил, что был такой царь Митридат, он боялся, что ему отраву враги подсунут, и для того яды ел регулярно, но понемножку. И привык к этим ядам. Когда-то настал момент, что его могли враги захватить. Митридат и решил яду принять и помереть, чтобы не попастся в руки им. А вот хрен — не брал его яд уже.

Пришлось ему брать меч и им себя убивать.

-Погоди, а там в Керчи есть гороа Митридат-она не в честь него названа?

-Не знаю, может быть. А кто у нас в роте из Керчи?

-Я таких не знаю. Гаврик Рыжий — из Судака, но он сейчас в госпитале, не спросишь его. А из Керчи, наверное, никого и нет. Ты сам откуда?

-Из Белополья.

-А где такой город? Или это деревня?

-Город, город. Но Керчь все равно намного больше. А уж Одесса...

-Ты что, из Одессы призывался?

-Нет, я там год перед войной жил, приехал к брату и там учился. А с началом войны вместе с братом нас в Новороссийск вывезли. Он на доке работал, так что мы вместе там на завод пришли, он машинист, я ученик слесаря.

-А я в депо вагонном учеником слесаря работал, в Краснодаре. Хотел на машиниста паровоза выучиться, но пока никак не выходит.

-Я недолго в учениках слесаря походил, до апреля сорок второго. Потом пришлось другую работу искать.

-С чего это так?

-Повидал кое-что Меня после того и в литейку перевели, чтобы не надо было на суда ходить. А в мастерской ничего страшного, только не надо забывать подсоленую воду пить, нето другая болячка схватит.

Витька почувствовал, что Санька про свою болезнь рассказывать не хочет и стал говорить о паровозах, и каккя у них 'Моща'. Особенно в паровозе ИС-почти три тысячи сил, мощь, прямо как у судовой машины. У виденного Сашей ледокола 'Микоян' именно такой мощности машины были.

Со стороны немцев было почти что тихо. Так, раза два в час протрещит очередь из пулемета и все. Артналетов по ночам не бывало. Бомбежка последний раз была три дня назад, да и то не по переднему краю. Если бы не резкий ветер с Азовского моря, буквально насвозь прометавший траншею, было бы ничего. Ну, и затянуться бы...

На отцовских часах -половина седьмого. Значит, не сегодня, уже занимается рассвет, а артподготовки нет. Так и вышло, дали отбой. Их роту отвели во второй эшелон и разрешили отдохнуть, а вечером, как шушукались, их снова выдвинут на передний край. Наступление уже второй раз переносили.

Санька отстоял свои часы наблюдателем за воздухом и устроился рядом со спящим Витькой, что рассказывал про паровозы, и заодно неудачно разбередил воспоминания о 'Ворошилове'. Судно это Санька видел еще в Одессе, и слышал рассказ, что он не совсем счастливый. Еще лет за шесть или больше до войны на судне взорвался вспомогательный котел, и вся дежурная смена кочегаров погибла. За несколько месяцев до июня сорок первого 'Ворошилов' столкнулся с судном поменьше и его потопил. Название утопшего Санька слышал, но оно в памяти не удержалось. Был суд, и всех на 'Ворошилове' оправдали, виноваты были те, кто стоял на мостике второго парохода.

С началом войны 'Ворошилов' ушел на Кавказ, при этом один двигатель еще не был введен в строй-ремонт еще не закончился. С трудом разрешили пока ходить под одним двигателем, а неисправный при помощи судовой команды потихоньку ремонтировали. А затем у Озерейки торпеда немецкого самолета попала во второй трюм. Судно не затонуло потому, что капитан выбросил его на берег.

За три дня спасатели устранили поступление воды через гигантскую пробоину и отвели пострадавшее судно в Новороссийск, на завод для починки. Утром второг числа судно встало в док, и бригада слесарей во главе с мастером Беловым пошла на судно.

Поднялись на борт, пошли к второму трюму. Мастер заглянул в открытый трюм и сдавленно пробормотал что-то. Санька разобрал только: 'в загробные рыдания'. И было отчего: весь твиндек заполнен убитыми бойцами. Они все как бы целые, лежат себе в новеньких шинельках, и то, что он мертвые-понять можно только по тому, что не шевелятся. Мастер продожил про 'мутный глаз, в сибирскую каторгу, в тридцать три света да в иже херувимы'. Вся палуба убитыми занята.

Но это было еще не все, тут, в твиндеке им делать было нечего, нужно идти дальше, в трюм к пробоине. И пробоина была знатная, метров сорок площадью. Грузовик точно влезет, а, может, и не простой грузовик, а с переправочным понтоном сверху. Снаружи она заделана деревом, есть и мелкие дыры, заткнутые деревяными пробками. Днищевой и бортовой набор закудрявлены, погнувшись от удара газов взрыва. А что это? Мама!

Веревки какие-то ...Нет, это не они! Мама! Это были не веревки, это были внутренности бойцов, что были в трюме и попали под удар взрыва. Гирлянды их оплетают рваный междудонный набор и гнутую сталь шпангоутов, как длинные водоросли или канаты...

Даже спустя полтора с лишним года вспоминать было тяжко об увиденном и том,что после этого вышло.С тех пор Санька ощущал себя нехорошо,поднимаясь на борт даже других судов, только похожих на 'Ворошилов'.Но как работать на ремонте судов,если ты нужен на их борту, а тебя на них мутит и тошнит, как салагу на качке? Да, на борту эсминца не тошнило, но не держать же на работе того, кто может только на боевом корабле, а на других уже нет?

Белов не зря мастером стал, он не только свое дело знал, но и с людьми работать умел. Обнаружил сложности у ученика и выявил, что здесь такое, а потом помог. С сорокового года действовал указ, ограничивающий смену работы и карающий нарущения трудовой дисциплины, а сейчас еще и военное время шло, поэтому лучше было место работы менять с согласия начальства. Вот мастер и нашел Сане место в литейке, учеником модельщика. Ему на суда теперь ходить совершенно не надо было. Конечно, литейка -место горячее, и не на вольном воздухе, но есть работы и похуже. В Новороссийске при ветре, что называется 'Бора', иногда и в цехах работать невозможно, вагоны с рельсов скидывает, а суда выбрасывает на берег ветром и волнами. Вольный воздух -он всякий.

Перед тем, как заснуть, Санька вспомнил, что 'Ворошилов' на заводе пришлось спасать еще раз. Когда судно стояло в плавучем доке, в него попала бомба. Док вместе с транспортом сел на грунт. И немцы вскоре подошли к городу. Работали на нем, не жалея ни времени, ни сил, повреждения устранили, насколько получилось. 'Воршилов' из дока вывели и буквально под огнем он ушел из порта. И явно, пока шел на юг, ремонт на нем продолжался. Санька там не присутствовал, но догадывался, наслушавшись рассказов, как иногда приходится спасать поврежденные корабли и суда, буквально подпирая борта своим плечом и ведя корабль вперед вместо машины.

Иногда, правда сильно везет, как танкеру 'Кремль', когда в тот попала торпеда. Бензин из танка фонтаном взлетел вверх, и с большой высоты рухнул на палубу, сбив начинающийся пожар. Поэтому он не взорвался, а дошел до порта на ремонт. Так что у тех, кому везет, бензином пожар тушит. Кому не везет, как танкеру 'Куйбышев'-тот несколько суток горит на банке Мария Магдалина.

Следующим утром, десятого января сорок четвертого, бригада после артподоготовки перешла в наступление на высоты 125.6 и 133.3 и далее на поселок Булганак. 322 батальон бригады овладел передовыми траншеями немцев на юго-западных скатах 125.6, остальные батальоны успеха не имели и залегли перед проволочными заграждениями.

В 12.00 контратакой противника прорвавшиеся группы морских пехотинцев были выбиты.

В четыре утра следующего дня наступление продолжилось, но атакующие под огнем залегли в 15-20 метрах от траншей противника. В 11.00 атаку повторили, и снова выбили немцев из траншей на юго-западных скатах высоты 125.6. Противник оказывал упорное сопротивление. К вечеру морскую пехоту сменили стрелки 779 полка. Два дня боев за эти высоты обошлись бригаде в 215 убитых и 416 раненых. В числе убитых были оба краснофлотца, с беседы которых о куреве и начался это рассказ.

Бывали не только несчастливые суда, но и такие же высоты, две упомянутых уже дважды брались танкистами в конце сорок третьего, а потом приходилось их снова...

dd> 15. Высота Кая-Баш и другие.

Наша бригада после взятия Керчи двигалась во втором эшелоне, потому за немцами мы никак не поспевали, хотя видели следы работы передовых отрядов и спешного отхода немцев. В детстве наш сосед дядя Елисней расказывал, что, когда в двадцатом году белые спешно убрались из Новороссийска, да так, что места на судах не хватало, и многие тысячи людей оттого остались на берегу. Не было места и для верховых и обозных лошадей. Те казаки, что решили сдаться, сдавались вместе со своим боевыми конями, а те лошади, чьи хозяева спещно упыли за море, ходили по окрестностям. Часть из них забрали местные жители, иногда по нескольку штук каждый, частьпошли на службу в Красную армию. Но и павших от бескормицы хватало. Мы дядю Елисея спрашивали: а почему не всех забрали? Он пояснял, что если в нашем хуторе, что назывался 'Союз двенадцати хуторов' внезапно оставить весь конский состав одной кавалерийской дивизии, то и у нас будет падеж и конский мор-мы просто не сможем всех накормить. Особенно в мартовскую пору.

Так что как их ни жалко, но многие лошади устлали собой городские окрестности.

И в Крыму вышло что-то наподобие -немцы, спешно уходя к Севастплю от угрозы охвата, бросали вооружение и обозы. Конские трупы устилали дно оврагов, плавали в море... Молодые матросы и я в том числе тоже задавали вопросы начальству и старшим товарищам: почему их просто не бросили,а постреляли? Предположений было много, наверное, правильным было такое, что немцы были обязаны уничтожить то, что нельзя вывезти. При этом немецкая авиация еще летала и снять с воздуха дороги отступления к Севастополю имела возможность. Если на фотоснимке видно,что конские трупы и телеги сброшены в овраги или устилают пляжи,то есть видимость,что командир немецкой части твердой рукой управлял ею и не бросил исправное имущество врагу.Стало быть, покаран не будет.Если же на снимки попадут обозные лошади, не лежащие на земле, а пасущиеся или идущие куда-то по дороге, то получится вид именно такой, что все брошено и попало в лапы врагам.И выводы будукт нехорошими.