Марго. Дарительница. Руна любви.

— Да, вот там, — лениво махнула рукой девушка в сторону левого берега, но уже решив, что ей показалось, ослабила внимание и отвернулась от мужчины, закидывая как можно дальше от себя глиняное изделие.

То, что дальше произошло, было похоже на внезапно разразившуюся бурю. В том месте, куда указала рука девушки, действительно, ничего не шевелилось. Ну, максимум, от ветра. А вот то место, куда бросила кружку иномирянка, вдруг превратилось в ведьмовской шабаш: дико визжа сорвались с насестов птицы, заскрипели стволы и начали падать ветки, плеск воды и шум ветра — все слилось в хаос народных попурри. Но самым страшным стали движущиеся силуэты деревьев. Качая кронами и подбрасывая в воздух толстые корни, они, похожие на помесь осьминогов и брокколи, стали заползать в реку и, рассекая воду, догонять плот.

— А! Бэш! Бэш! Ты это видишь?! Бэш?! — впиваясь ногтями в плечо проводника, Валя тыкала пальцем другой руки в деревянных призраков и визжала, подпрыгивая от ужаса. — Они нас убьют, Бэш! Мы ведь плывем на деревьях! Это месть за убитого товарища!

Оставаясь совершенно спокойным, Оврэк тем не менее, пытался отцепить руку Явь-Богини от своего плеча. И стоило ему завершить начатое, как Валя сорвалась с места и с разбега сиганула в воду.

— Бросай все, Бэш! Мы и так выживем. Давай за мной! Они огромные, им нас не догнать. Мы в чаще...

Захлебываясь и молотя руками воду, Валентина гребла к противоположному берегу. Танцующий на лезвии ножа качал головой, продолжая стоять на плоту со сложенными на груди руками, думал, как далеко заплывет в полумраке его подопечная, и как много воды успеет наглотаться. Жаль, что он не мог сказать, что перед тем, как сооружать плот, он собственноручно на каждом бревне выгравировал руны, защищающие от напастей, типа ходячих и жаждущих месте деревьев. Тем более, что громко хлюпающие ветками по воде клены, всегда были "вегетарианцами", так сказать. Опасаться следовало бы вьющегося папоротника. А никак не остролистых весельчаков.

Как и следовало ожидать, пошумевшие вдоволь деревья, вернулись на берег. А Явь-Богиня, уже почти выбившаяся из сил, добиралась до высокого берега. Повиснув на траве, безвольное тело девушки покачивалось на волнах.

Бэш бросил якорь. А уже через четверть часа помогал девушке забраться обратно на плот, продолжая беспрестанно кивать, подтверждая, что опоил пассажирку и не думал, что травки-муравки будут обладать таким побочным эффектом, как галлюцинации.

Валя заснула уставшая, но счастливая.

(день четвертый)

Утро следующего дня выдалось хмурым. Ветер нагнал туч, те изображали строгость и не позволяли солнцу взглянуть на землю, закрывали весь вид своими тугими сизыми боками.

Пробуждение Явь-Богини ознаменовалось очередным приступом тошноты и долгим, полным муки стоном.

Стоило крепкому сну сменить статус на легкую дрему, как ком, всю ночь камнем пролежавший в желудке, ринулся в сторону гортани. Валентина, не желая заниматься стиркой и уборкой, змеей выскользнула из-под укрытия и бросилась к краю плота.

Оврэк, всю ночь просидевший у греби, подозревая, что утром девушку будет мучить похмелье, заранее подготовил отвар и теперь сидел у костра. Ждал.

Первым порывом стало желание помочь. Придержать за плечи, погладить по спине, подать лоскут, чтобы утереть выступившие на хитрых с прищуром глазах слезы. Однако, памятуя о решительной самостоятельности подопечной и тяжелом ее характере, Бэш предусмотрительно остался на месте. Кроме того, волшебные орешки больше не помогали. Организм был истощен ночными бдениями и постоянным напряжением. Танцующий на лезвии прогадал с маршрутом... и с дозировкой ответственности.

— Доброго утра, — совсем не бодро поприветствовала Валентина своего соседа по реке, и перебравшись вновь под конусное укрытие, села по-турецки, закутавшись в звериную шкуру.

Усилившийся ветер трепал кроны деревьев, придавал скорости плавсредству, как конвоир, подталкивая в спину заключенного, ударял в стены шалаша. Ветру понравились выбившиеся из толстой косы пряди — он и их трепал.

У Валентины не было сил поднимать руку и поправлять прическу. Она сидела напротив Оврэка и все еще затуманенным пьяным угаром взглядом рассматривала молчаливого проводника.

Бэш снова покорял вершины безрассудства. По мнению Валентины в такой собачий холод лучше бы одеться, потому как под апрельским солнцем легко подхватить пневмонию. Вчерашнее лето, как корова языком слизала. Низкое небо грозилось зацепиться за верхушки деревьев и треснуть по швам, выливая на землю накопившиеся горькие слезы. Девушка внезапно провела аналогию с собой, повернула голову к реке и облизала пересохшие губы.

Умывание прохладной водой отлично освежило лицо. Но дикий ветер в мгновение ока высушил кожу, и теперь она истончилась и натянулась, как сухой пергамент, а сил на повторную вылазку у Вали не было. Слегка покачиваясь из стороны в сторону и тяжело дыша, она продолжила изучение Бэша.

Вчера ее проводник выглядел уставшим. Сегодня — изможденным. Тоже пил? Валя такого не помнила. Ей показалось, что его пальцы подрагивают. Чтобы выяснить достоверно, она выпростала одну из своих рук вперед, растопырила пальцы и подержала ее на весу некоторое время. Пальцы заметно дрожали.

Спрятав руку под покрывало, девушка снова уставилась на Бэша, склонив голову на бок. От усталости. Не из интереса.

— Ты вчера пил?

Оврэк сначала не понял вопроса, но довольно быстро сообразил и отрицательно покачал головой.

— А чего ж ты тогда так паршиво выглядишь?

Танцующий на лезвии ножа не ответил. Вместо этого он как-то явно и чересчур ехидно ухмыльнулся, поднимаясь с колен. Валентина моментально заметила усмешку и взвилась:

— Хочешь сказать, что я не лучше выгляжу?!

Оврэк замер на полпути к девушке. Он приготовился снова получить оплеуху, надел броню, напоминая себе, что перед ним — его Двуединая Богиня во плоти, но опустившиеся плечи девушки и ее понурый взгляд повергли в состояние крайнего удивления. Валя и не думала огрызаться. Хотя на языке так и вертелось ядовитое обвинение — это все ты виноват, молчаливый гад!

— Ты ведь не спишь ночью, так?

Ветер, бушуя, разорвал в клочья вопрос, разметал слова. Но охотничий чуткий слух уловил и нотки жалости, и каплю уважения. Отнекиваться не было смысла. Валентина хоть и спала крепко все ночи, но краем уха или краем глаза могла "зацепить" факт его "караула".

Бэш стоял, широко расставив ноги. А Валя, сколь паршиво себя ни чувствовала, все же отметила — нижние конечности мужчины ровны и стройны. Как она и любит... Подняв взгляд на мужчину, девушка отметила, как ровные, тяжелые пряди конской гривы, наброшенной на шею проводника особым украшением, топорщатся, но не ломаются и не переплетаются. Показалось даже, что сквозь завывания ветра и журчание воды, она слышит шелест черного, как смоль, буланого (???) волоса. Интересно, это индейское дизайнерское пончо сделано на заказ из любимого, но ушедшего в лучшие миры ржачного (???) друга Оврэка?

Проводник потянул Явь-Богине глиняную кружку.

— Что, опять?!

С первых минут пробуждения девушки, Бэш наблюдал за ее мучениями. Невооруженным глазом было видно — пассажиру плота дурно. Однако, сколь сильно ни был затуманен взгляд Марго, в голове вращались механизмы. Явь-Богиня думала. Собрала информацию, делала выводы и испытывала терпение Танцующего на лезвии ножа. В благодарность за оказанную честь, Оврэк решил облегчить божественному созданию жизнь в физическом теле. И сделал новый отвар из трав. А теперь она кривила губы и отказывалась пить. Думала...

— Думаешь снова меня опоить?! Фигушки! Умру от похмелья, а пить больше не буду! Я думала — ты мне друг! — и Валя надула губы.

Бэш, понимая, что без слов — не уговорить, а с руками — лучше не лезть, поставил кружку на бревна прямо у ног девушки, а сам вернулся на корму.

Валентина наблюдала из-под насупленных бровей. Оврэк шел, покачиваясь. И не потому, что из-за ветра усилилась качка на реке, а потому, что еле держался на ногах. Стало до боли в груди жалко проводника. А еще... вдруг вспомнился заранее продуманный план побега. Раз ее конвоир не спал несколько ночей и получал от Вали одни тумаки, значит, самое время наградить его пряником!

Носа легко коснулся аромат степного лета — это травяной отвар, оставленный Оврэком добрался до вкусовых рецепторов иномирянки. И желудку мгновенно стало легче. От одного запаха!

Упрямство дало трещину. Валя решила, что бежать лучше пьяной, чем ослабевшей от боли.

— Ну, хорошо...

Девушка протянула руку, слегка наклоняясь вперед и придерживая шкуру на плечах, обхватила трясущимися пальцами кружку и, зажмурившись, потянула носом густой пряный аромат. Воспитательница в детдоме о таком говорила: "Хоть на хлеб мажь!"

— Спасибо, — отсалютовав, Явь-Богиня сделала маленький глоточек.

Валя не заметила короткий кивок в ответ на благодарность, потому что смотрела на свою руку, что держала горячую кружку. Только сейчас, оказавшись в равных с Бэшем условиях, она смогла оценить степень слабости своего проводника. Когда он держал глиняное изделие, его рука дрожала куда заметнее.

После нескольких глотков Вале стало совсем хорошо. Она, блаженно прикрыв глаза, запрокинула голову к небу. А оттуда на ее лицо упали первые капли дождя. Крупные. Тяжелые. И теплые. Все же высокие деревья сумели продырявить низкие тучи.

Оврэк среагировал мгновенно: на треногу над костром была натянута шкура, так, что дым от огня выходил через отверстие в самом верху.

— Аха, — отметила повеселевшая Валя, — фиг вам!

Бросив короткий взгляд лишь для того, чтобы отметить улучшение настроение подопечный, Бэш занялся шалашом. Следовало перебросить часть шкур со "спины" укрытия вперед, натянуть и закрепить концы, чтобы укрыть Явь-Богиню со всех сторон от ненастья.

— Ого, — вновь прокомментировала девушка наступившую темноту.

Она-то хотела под дождем постоять. А если вода в реке теплая, как вчера, еще и искупаться. Но за нее решил мужчина. Брутальный, молчаливый самец, закрыв входную дверь в шатер и немо приказав "сидеть"!

— Мы так не договаривались!

Валентина решительно распахнула края кожаного вигвама и, готовая высказаться относительно ущемления ее прав, прикусила губу, так и не произнеся и звука. Увиденная картина поразила ее до глубины души.

Уставший, сонный Бэш, подпирая подбородок коленями, сидел у торчащего под углом шеста рулевого механизма, накинув на плечи еще один лоскут дубленой кожи, и покачивался в ритме с волнами. По его густой, завязанной в тугой узел на затылке шевелюре стекала дождевая вода и, чтобы не позволить ей забираться за шиворот, Оврэк вжал голову в плечи и как можно плотнее запахнул края покрывала.

Похожий на большого орангутанга, — а Валя знала, что эти животные единственные в тропиках не прячутся от ливней, а сидят на месте, не двигаясь и пережидая, — Бэш дремал, пользуясь небольшой передышкой.

Валентина закусила губу, чтобы не всхлипнуть.

Дождь лил, как из ведра. Ветер унялся, позволяя струям воды падать вертикально вниз, а прогретый за несколько дней воздух, успевал нагревать в полете капли до приятной телу температуры. Оттого и радостно было Вале, и приятно стоять под дождем, намокая все больше и больше.

— Бэш, — наконец очень осторожно позвала девушка. — Бэ-эш...

Проводник вскинулся, внезапно выдернутый из дремы и удивленный появлением сахарной барышни.

— Бэш, иди сюда. Там хватит места на двоих!

Просящий тон и жалобно заломленные брови стали последней каплей в испитой чаше горестей. Оврэк устал. Он не уставал так никогда с тех пор, как дрался с десятком кашлатаев. С тоской глянув на сухое нутро укрытия, охотник махнул головой — нет...

— Ну, чего ты?

Очень хотелось ответить, что нельзя спать. Что в любой момент могут напасть. Что встретившийся им в дороге говорящий рыб — тот еще болтун. Что прохладный дождь хоть как-то еще заставляет держаться. А там — в теплоте и сухости, в относительном комфорте и мнимой безопасности, его воля даст слабину, его усталость возьмет верх, его тело больше не будет подчиняться разуму. Ему нельзя в шатер — там он уснет...

— Слушай, если ты тут сидишь и мокнешь под дождем, то и я буду делать так же!

Упрямство, которое проявила на сей раз гостья, она вложила в чеканные шаги. Их было-то всего два — иди недалеко. Но сила, с которой Валя впечатывала пятки в плавучие бревна, поддало угля в топку инерции — плот раскачало.

Растопырив руки и пытаясь удержать равновесие, Валентина смеялась, нависая над сидящим у подгребья Бэшем.

Явь-Богиня была в чудном настроении. И сразу день показался добрее, и тучи разошлись, и на горизонте сквозь серую кудрявую пелену пробился первый лучик солнца. Бэш был покорен решением девушки. Почувствовав в груди тепло от проявленной доброты, мужчина искренне улыбнулся и поднялся, не позволив гостье воплотить задуманное в жизнь.

Кивнув в знак согласия, ссылаясь на условия Явь-Богини, Оврэк вытянул шею, чтобы посмотреть на очередной поворот реки, закрепил гребь и, ступая за девушкой, направился в укрытие крохотного шалаша.

— Бэш, — начала Валя, не успев как следует устроиться напротив мужчины, — слушай. Я вижу, как сильно ты устал. Еще чуть-чуть и ты свалишься с ног. Тебе надо отдохнуть. Давай, ты поспишь, а я сама за тебя подежурю. Уж как-нибудь справлюсь с веслом и... — девушка усмехнулась собственной выдумке, — и в поворот впишусь.

Не замечая, как использует давно проверенный прием поглаживания собеседника по руке, Валя мурлыкала кошкой и искренне желала, чтобы Оврэк уснул. Тогда ей удастся сбежать...

Умышленно или нет, но девушка не стала разматывать забинтованную руку со знаком руны Любви, поэтому Бэш даже мысли не допустил, что Явь-Богиня хочет его околдовать или... Он вообще не мог представить себе, что воплощение Богини может лукавить или решить обмануть. Грубить — да! Капризничать — естественно! Не знать правил поведения — само собой! Но не предать!

Искренняя вера проводника в благородство и чистоту помыслов гостьи могли бы сыграть на руку Валентине. Если бы она только знала! Но каждый меряет по себе, а в случае с воспитанницей детского дома о всемирном доверии и речи быть не могло. Валя не доверяла никому. Даже себе.

Оврэк, выслушав доводы и уговоры девушки, замахал руками, объясняя, что идет дождь, а сидение у греби или у костра — дело скучное. И уснуть у руля — дело нескольких минут. А в шалашике места мало. Не на коленях же Богини спать! Поэтому лучше не надо.

— Ты хочешь спать у меня на коленках?! — возмутилась Валя, не разгадав жестов своего визави. — Ну, ты нахал! Или это просто мера предосторожности, чтобы я не сбежала?

Вопрос поставил Танцующего на лезвии ножа в тупик. Не то, как неверно истолковала мимику подопечная, не то, как обозвала своего проводника, а именно заявление о побеге. Неужели девушка хочет сбежать?!

Недоумение, страх и сомнение, отразившееся на лице Бэша, заставило Валю пожалеть о длине своего языка. И девушка тут же поспешила исправить оплошность: