Марго. Дарительница. Руна любви.

— Ну, так где стрелы? — Валентина не вовремя оторвала от раздумий. Бэш очнулся, пожал плечом и снова присел на корточки.

Не дождавшись ответа на вопрос и угрозу, девушка огляделась по сторонам, дернула за кончик завязки, роняя тяжелую ткань юбки на бревна, и нырнула рыбкой в воду.

Оврэк мысленно выругался. Ну, хоть выбрала левый берег, чистый от наблюдателей! Давая фору нуждающейся в уединении, Бэш дернул рукоять руля от себя и направил плот по диагонали, ближе к берегу. Нырять и догонять Явь-Богиню — сущая глупость. Лучше быть начеку и охранять девушку, бдя с плота.

Дно у берега оказалось довольно коварным. Валя подплыла к самому склону, схватилась за траву и брезгливо опустила ноги — ступни мгновенно утонули в иле, который к тому же еще и противно пролез между пальцами. А ведь поначалу Вале показалось, что дно — песчаное!

Оглянувшись на своего провожатого, так геройски стоящего на плоту и правящего его к берегу, Валя дернула головой, отбрасывая налипшую на лоб прядь и, перехватившись поудобнее, подтянулась. Длинная юбка осталась на деревянной перевязи бревен, зато короткий подъюбник, больше схожий с удлиненным поясом, плотно обтягивал ягодицы. Которыми Валентина не преминула вильнуть, уходя из зоны видимости.

Оврэк скрипнул зубами. Такой беспечности, ослиного упорства и жеманности он в жизни не видел. Да к тому же — в одном человеке! Богиня-Дарительница истинно, если желает проверить силу веры своих последователей, посылает самые сложные испытания!

Танцующего на лезвии ножа раздражала показательность выступлений: мокрая ткань рубахи, обтягивающая грудь, как будто смертный может соблазниться Явь-Богиней; бесшабашность поступков, пускай даже и помог котелок обнаружить врага; бесстрашный прыжок и сила рук, способных доставить женское тело по воде до берега в рекордно короткие сроки, пускай и по причине врожденной скромности...

Оврэк оборвал поток мыслей, застряв на одной "кочке": с одной стороны, понятно — девушка, земная, странная, с физическими потребностями, и с нежеланием подчиняться незнакомцу даже в малом, а с другой стороны — Богиня, принявшая физическую форму и обвинять высшее существо в том, что оно не желает справлять нужду на глазах незнакомца, пускай и своего преданного слуги...

А сам Бэш? Что он такого почтительного сделал, чтобы заслужить доверие Богини в человеческом теле?

Хотя... Что, кроме Руны Любви на руке девушки, говорит о ее божественном происхождении?

Дарительница, конечно, приветствует сомнения и раздумья, но при этом не следует терять веру!

Бэш запрокинул голову, и с мольбой уставился на небо, просвечивающееся сквозь листву: "Как мне быть, Дарительница?"

Оврэк хоть и казался со стороны расслабленным, но бдительности не терял. Краем уха услышав шум ломающихся под ногами веток, закрепил шест, воткнув его в дно, плот послушно уткнулся в преграду, словно спящий на ходу носорог — в стену, а сам проводник неслышно спрыгнул и притаился за деревьями.

Валя, найдя компромисс со своим пищеварительным трактом, довольная побрела вдоль реки к месту предполагаемого причала. Плот нашелся быстро. А вот охотник...

— Бэш? — довольно громко вопросила она у плав-средства, но ответа не получила. Похоже, мужчина заразил все вокруг своей молчаливой болезнью. — Бэ-эш... — уже чуть тише и нараспев повторила Валя, слегка присаживаясь и пригибая голову. — Бэш-ш-ш... — зашипела испуганно девушка, припав к земле, как совсем недавно делал это охотник. — Японский городовой!

Танцующий на лезвии ножа появился внезапно. Со спины. И напугал до чертиков.

— Бэш! Не смей так больше делать! — Валя взмахнула рукой, чтобы ударить проходящего мимо и довольно ухмыляющегося мужчину в плечо, но передумала. Отсутствие на голом торсе меховой накидки с длинными конскими хвостиками смутило Явь-Богиню. Еще немного и уже не Бэш будет в плену у Вали, а наоборот! — Надо это прекращать... — пробурчала девушка себе под нос и направилась вслед за проводником. Снова на плот.

Солнце уж давно стояло в зените, нагревая дерево и припекая в голову. Распущенные в очередной раз волосы высохли мгновенно, и сейчас Валентина лениво переворачивалась со спины на живот, подставляя прямым солнечным лучам голые ноги.

— Нет, ну я так не могу! — заныла она некоторое время спустя. — Я понимаю — природа! Но должно же быть хоть какое-то разнообразие! — Бэш удивленно приподнял бровь. По его мнению, разнообразия на границах Живого Леса — хоть отбавляй! А девушке — и этого мало. — Здесь слишком тихо...

Скривившись, Валентина села, подобрав ноги под себя, покрутила головой, разыскивая хоть что-то, способное издавать мелодичные звуки. Но не обнаружив ничего похожего на радио, перевела недоверчивый взгляд на Бэша.

— Твоя ль душа приходит в тишине

Мои дела и помыслы проверить,

Всю ложь и праздность обличить во мне,

Всю жизнь мою, как свой удел, измерить? — процитировала Валя Шекспира, поставив Оврэка в тупик — по-иному истолковать выражение его лица не получалось. Довольная произведенным эффектом, девушка откинулась на локти, закинула ногу на ногу и продолжила, вырисовывая кончиками пальцев ног узоры по воздуху:

— О нет, любовь твоя не так сильна,

Чтоб к моему являться изголовью,

Моя, моя любовь не знает сна.

На страже мы стоим с моей любовью.

Когда Валентина закончила, Бэш вопросительно кивнул.

— Понравилось? — девушка села ровно, пальцами разгребла густые волосы и принялась заплетать их в косу. — Это Шекспир, детка...

Бэш непонимающе сдвинул брови.

— А ты думал — это мои стихи?! — охотник коротко кивнул. — Нет, Оврэк, мне такое не под силу. У меня другие таланты...

Валя отвела взгляд, чтобы мечтательно взглянуть в прошлое, поэтому и пропустила заинтересованный взгляд проводника. Все еще думая о разваленной карьерной лестнице, Валя доплетала косу и тихо начала напевать. И чем дальше лилась мелодия, тем увереннее становился голос певицы, и тем более удивленным становилось выражение ее лица.

Остановившись на мгновенье, Валя замолкла, замерла, прокашлялась и начала заново. Но только теперь она не мурлыкала себе под нос, а четко произносила слова. Она слушала сама себя и глаза ее бегали в испуге и в восторге. Бэш наблюдал, как Валя расцветает, словно утренний цветок, встречающий солнце.

Песня лилась, а голос крепчал, становился насыщеннее, звук долетал до стены деревьев и возвращался эхом. Валя выпрямила спину, развернула плечи...

— Бэш! Бэш! Ко мне голос вернулся! — глаза девушки горели огнем. — Я снова могу петь! Могу! Бэш! Это... это... Ла-ла-ла... — распевка спугнула стаю уток, до сих пор мирно почивавших в зарослях камыша. — Ха-ха! Хо-хо! И-и-и!

Девушка запрыгала от радости, хлопая в ладоши. И обращая в очередной раз внимание проводника на незамотанную бинтом ладонь. Радость за девушку, как корова слизала. Оврэк мгновенно стал серьезным. Стихи и песни были столь хороши, что он позволил себе расслабиться, отвлекся от беспрерывного наблюдения за рекой и берегами. Увлекся...

— Ты себе не представляешь, Бэш! Голос вернулся! — все еще восторгалась собой Валя, прижимая ладони к груди. Перенеся несколько лет назад тяжелую простуду, она лишилась звонкого голоса, и из солисток попала в массовку хора. Было больно. А сейчас... — Я снова могу петь! Я снова... — Валя осеклась, обнаружив хмурое лицо проводника. — Что не так?

Бэш поднял руку и приложил палец к губам, призывая молчать. Но не из-за того, что вокруг — опасность, а потому, что Валя шумела.

— Тебе не нравится, как я пою?! Ну, ты и хам! — девушка плюхнулась на попу, сводя брови к переносице. — Ты меня не развлекаешь, не говоришь со мной! Как, по-твоему, я должна развлекаться? Молча?! А я так не могу! Мне поговорить хочется! А ты со мной не разговариваешь! А мне надо поговорить! Я же с ума сойду в этой тишине!

— Поговори со мной...

Предложение, прозвучавшее совсем не со стороны провожатого, заставило Валентину вздрогнуть. Она покосилась в сторону говорящего, слегка сдвинулась с места...

— Эй, красавица, — заигрывающе и тягуче произнес мужской голос, — поговори со мной, красавица...

У красавицы полезли глаза на лоб. С ней говорила рыба! На русском! С акцентом иностранца!

— Мама... — Валя потянула на себя валявшуюся без надобности длинную юбку и прикрылась ею, натянув ткань до подбородка. И все продолжала таращиться на рыбу.

Та в свою очередь, закинув большой плавник на борт "корабля", покачивалась на волнах, ожидала ответа. Огромные выпученные глаза, не моргая глядели на девушку. Рот создания был закрыт, и только открывающиеся и закрывающие жабры свидетельствовали о том, что речная вобла — живая.

— Ты это видишь, Бэш? — шепотом, не отрывая взгляда от рыбы, и не смея пошевелиться, спросила Валентина. Но ответа не услышала — ее проводник молчал, как обычно. Пришлось поворачивать голову. Медленно... осторожно...

Оврэк посмеивался. Сначала — кашлатай-одиночка, теперь вот — говорящий рыб... Живой Лес явно расширил свои владения... Однако, судя по реакции девушки, ей ранее не приходилось сталкиваться с подобным явлением. Она даже сомневается, не привиделось ли ей!

Танцующего на лезвии ножа так и подмывало уколоть Валю. Сказать... показать, что ничего он не видит. Но ведь это не просто девушка. Она — Явь-Богиня!

Оврэк качнул головой в подтверждение — он видит. К сожалению...

— И ты ее слышишь? — полушепотом уточнила Валя.

— Его, — встряла рыба, вновь испугав репликой гостью. — Его, красавица. Я, с вашего позволения, предпочту гордо носить принадлежность к сильной половине фауны!

— Где носить? — само сорвалось с уст девушки, но поспешность, с которой она захлопнула рот ладошкой, уже не смогла спасти положение — рыба рассмеялась.

— Я, конечно, извиняюсь, красавица, но позвольте... я сейчас... — и вобла плюхнулась за борт.

Валя тут же стрелой метнулась к краю плота, чтобы заглянуть в воду. Увидеть, она ничего не увидела, зато кровь, разогнавшись по венам, прилила к голове и запустила застопорившийся механизм раздумий.

— Говорящая рыба?! — Валя снова повернулась к Оврэку, поднялась на ноги и наспех завязала длинную юбку. За что девушка опасалась — за приличный вид или за собственную безопасность — для Бэша осталось загадкой. Только что щеголяла с голыми ногами, никого не стесняясь, а тут вдруг решила одеться, встретившись с созданием, настолько хладнокровным, что его и султанский гарем не расшевелит! Этот вид только на язык и остер. Остальное — не для них. — Или это твои фокусы снова?!

Бэш удивленно уставился на девушку. Не понимая, как, сидя у руля и постоянно пребывая в поле зрения девушки, он мог исхитриться и провернуть какой-то фокус?

— Ты — чревовещатель? — затараторила Валя, заглядывая в лицо Оврэку. — А какой-то механизм выталкивает рыбу из-под плота? Да? — девушка, не дождавшись реакции проводника, снова метнулась к краю платформы, упала на колени, бесстрашно провела рукой вдоль борта, но ничего не зацепив, не найдя никаких приспособлений, она уселась на пятки и стала глядеть прямо перед собой. — Или это мутант? Мы же — в Зоне? А говорящая рыба — это... это... порождение...

— И снова здравствуйте! — рыб вынырнул ровно в том же месте, заставляя Валю попятиться назад, вновь уложил плавник на бревно и замер в ожидании. — Ну, и о чем поговорим?

Оврэк глядел на Валю и все больше находил в ней сходство с рыбами: глаза выпучены, рот открывается, хватая воздух, и молчит.

— Мне ваши песни ой, как понравились!

Валентина никак не могла воспринять происходящее. Рыба говорила, но не шевелила ни ртом, ни глазами. Все выглядело так, словно кто-то держал тушку высунутой наполовину из воды и вещал прямо девушке в уши.

Замычав, Валя потерла глаза. Но видение не пропало.

— Кто вы и зачем так жестоко со мной шутите? — набрав побольше воздуха, Валя расправила плечи. — Я прошу вас показаться мне полностью, иначе мы не сможем продолжать разговор.

Просьба-приказ были исполнены моментально — вобла напрягла плавники и выскочила из воды. Упав, разбросала вокруг себя множество водяных искр. Валентина расстроилась окончательно. Плюхнувшись на попу, она сжалась в комок и жалобно посмотрела на появившуюся вновь над водой голову воблы.

— Я не понимаю, почему ты... мы ведь можем на ты? — рыб махнул плавником, мол, можно. — Не понимаю, как у тебя получается издавать членораздельные звуки? Ведь голосовой аппарат рыбы... вот, не помню, есть ли он вообще... устроен не для разговоров. Рыбы вообще молчат!

Оврэк внимательно слушал Валю и все больше проникался — девушка неглупа.

— Это в вашем мире, красавица, они молчат, — нравоучительно заявило создание в чешуе, вновь вызывая у Вали приступ неверия. — А в нашем Лесу и не такое встретишь! Правда, Танцующий на лезвии ножа?

Рыб хоть и не повернул головы, но направил поток вибраций таким образом, что гостья сразу поняла — вопрос задан Оврэку. Танцующему на лезвии ножа...

Когда Валя повернула голову, чтобы увидеть ответ охотника, тот лишь развел руками. На его веку он всякого в Лесу повидал.

— А, прости, — девушка снова обратила на себя внимание говорящей рыбы, — в чьем это — вашем мире?

— Ну, что ж ты, красавица! Не знаешь, куда попала?

— В дурдом, похоже, — отводя взгляд и бурча под нос, Валя все больше уверялась — она бредит. Все признаки отравления галлюциногенами! Может, пока она бегала в кустики, надышалась чего-то? Непрерывно преследовало чувство, что рыба — это муляж, а кукловодит ею — невидимка...

— Спой еще, красавица... — взмолилась вобла, и чтобы больше не смотреть на выпученные глаза и не верить в галлюцинации, Валя отвернулась и запела. Чисто... сладко... волшебно...

Оврэк снова "поплыл". Но спохватился вовремя, бросил предостерегающий взгляд на рыба, блаженствующего на волнах, и принялся готовить поздний обед. Ночью предстоит бодрствовать. Граница Живого Леса уже совсем близко...

Глава 4.

Холод черного базальта, из которого были сложены стены и потолки дворца, забирался под одежду, сковывал мысли и слова. Освещаемый точечно факелами-светильниками, отбрасывал на лица собравшихся в главном зале блики цвета предрассветного неба.

— Сегодня моя очередь нюхать Звездную Пыль! — недовольно ворча, одна из цариц Тсуатти-Дафт потянулась рукой через трон сестры, чтобы достать щепотку радужного порошка, щедро рассыпанного на подносе. Слуга, принесший угощение, не шелохнулся.

— Сядь на место, Дафт... — ледяным тоном осадила младшую сестру Тсуатти, глядя прямо перед собой вглубь тронного зала. Но вертихвостка Дафт даже не думала униматься — продолжала тянуться, не отрывая попу от сидения, и буквально ложась на руки сестры. — На место! — не выдержала Тсуатти и хлопнула по руке сестры сложенным веером, сверкнув при этом глазами. — Пыль может подождать, — уже более примирительно продолжила она, краем глаза отмечая скривившиеся в попытке истерики губки сестры.

Дафт вела себя неподобающе. В то время, как перед сестрами отчитывались военачальники, она строила из себя глупышку, думающую лишь о развлечениях. Однако, опытных подчиненных было уже не провести. Все знали, насколько бывала опасной царица Дафт.