Мертвые не разговаривают

Сон?! Снова сон?!

Охранник снял с пояса дубинку.

— Я сломаю тебе ноги, — проговорил он. Спокойствие, вернувшееся в его слова, заставило попятиться. — Зачем тебе ноги? Ты попал в аварию, убил человека — убил свою подругу, а все еще ходишь. Это несправедливо. Не находишь?

— Я сам решу свои проблемы, — Андрей бросал отрывистые взгляды на прилавок, выискивая хоть что-то, чем можно защититься. Впрочем, собственные дрожащие руки и спазмы по всему телу вряд ли позволят ему оказать должное сопротивление.

— Такие, как ты, их даже не видят. Торопитесь. Всегда торопитесь. Скажи — экономия минуты так важна? Важнее чьей-то жизни?

— Что? — Андрей продолжал пятиться вдоль прилавка, а охранник все наступал. Неспешно, но неотвратимо.

— Не понимаешь? Ты — убийца. А убийца нуждается в наказании. Жаль, официальное правосудие не способно воздать тебе в полной мере. Это ничего. Всегда есть те, кто встанет на сторону закона. Настоящего закона, а не того убожества, о которое вытирают ноги ублюдки вроде тебя. Хочешь изменить страну — начни с себя.

Андрей откинул крышку прилавка, перевалился за него. В боку ужасно кололо, во рту снова появился кислый привкус.

— Боишься? Это хорошо. Но бояться следовало раньше, когда садился за руль. Когда чувствовал себя королем дороги.

— Вы потеряли кого-то в аварии? — осенило Андрея.

Охранник криво ухмыльнулся.

— Разве это так важно?

Неуловимо быстро он замахнулся дубинкой и обрушил ее на прилавок, сметая с него все. На пол полетели газеты и журналы, посыпалась какая-то мелочевка, загрохотали металлические держатели.

Андрей рванул полуоткрытую дверь, ввалился в полумрак.

— Они были всем для меня! — неслось вслед. — Всем!..

Опираясь о стену, он быстро миновал короткий коридор — и оказался... наверное, это можно назвать небольшим складом. На деревянных стеллажах стояли коробки, лежали какие-то упаковки. У одной из стен застыл большой двухдверный холодильник. Вроде бы самый обычный, только подрагивающий, будто перед ним из пола бил поток горячего воздуха.

В центре складской комнаты стоял стол с небольшими пластиковыми контейнерами, в которых обычно носят еду. Рядом с контейнерами, накрытое белым полотенцем, застыло что-то круглое.

Арбуз?

За спиной раздались твердые, по-прежнему неторопливые, шаги.

Держась за бок, покалывание в котором разрослось пожирающим плоть жаром, Андрей направился через склад к выходу. Взгляд неотрывно приклеился к массивной металлической двери. Если она заперта — можно заказывать отходную.

Дверь не была заперта. Ее даже не пришлось открывать — распахнулась сама перед самым носом Андрея, чуть было не влепившись тому в лицо. Хорошо, успел поднять руки. Звук гулкого удара наполнил небольшое помещение. Кости рук будто разлетелись мельчайшим крошевом. Андрей вскрикнул, отшатнулся.

В дверном проеме стоял молодой человек, в поношенных джинсах и легком свитере с закатанными рукавами. В руках, затянутых резиновыми перчатками, он держал большой тесак темной стали.

Увидев Андрея, незнакомец остолбенел. Его глаза забегали, точно у крысы, попавшей в ловушку.

— Что вы здесь делаете? — наконец произнес он. — Это служебное помещение.

— Ваш охранник хочет меня убить, — прокашлял Андрей. Он с трудом удерживал норовившее ускользнуть сознание. От боли хотелось кричать, хотелось выть. На ее фоне все потуги страха опутать сознание липким коконом терпели неудачу.

— Правда? — незнакомец шагнул в комнату, закрыл за собой дверь. — Значит, вы тоже были неосторожны... Хотя нет, папа всегда видел таких, как вы, насквозь. Самоуверенность иногда играет плохую службу, — он вздохнул, потом заговорил громче, но обращался уже не к Андрею, а к кому-то за его спиной. — Скольких?

— Одну!

Андрей отшатнулся, пятясь, отступил, стараясь поймать в поле зрения сразу обоих говоривших.

— Немного, — кивнул парень с тесаком. — А сам не сдох. Где справедливость?

— Она здесь, — ответил ему охранник с противоположной стороны комнаты. — Ты знаешь, во что они превращаются? — обратился к Андрею. — Знаешь?

Тот молчал. Попасть в клещи к двум психам — отличное продолжение дня.

— Покажи ему...

Молодой человек чуть опустил голову, посмотрел на Андрея исподлобья, потом провел пальцем по лезвию тесака.

— Острый, — проговорил шепотом.

Андрей схватил с полки пару банок с каким-то коктейлем. Не оружие, но хоть в голову попробовать запустить.

Но на него не нападали. Парень поднес тесак к собственному горлу, а потом, медленно подняв подбородок, провел по коже. Раз, другой, третий... Кровь тугими струями вырывалась из все расширяющихся разрезов, падала на пол, стеллажи. А сумасшедший со взглядом крысы улыбался. Его свитер уже пропитался кровью, лицо покрылось темными разводами, а губы не переставали кривиться в самодовольной усмешке.

Наконец его движения замедлились, из них исчезла прежняя уверенность. Пару раз тесак скользнул по груди, раз — по подбородку. Скользящие движения темной стали уже наверняка перебили все артерии, добрались до позвоночника.

Сумасшедший парень замахнулся в очередной раз, но руки больше не слушались его — упали вдоль тела. Он стоял еще несколько секунд, покачиваясь из стороны в сторону, наблюдая за Андреем пустым взглядом забрызганных кровью глаз, а потом рухнул на спину. Тесак загрохотал по полу.

Тишина.

Мгновения гнетущей, напоенной запахом крови тишины. Андрей тяжело дышал, но молчал. Для него смерть одного из психов — неплохая новость. Шансы выбраться с заправки живым немного увеличились. Он сделал шаг к металлической двери. Сторож никак не отреагировал на его движение.

Еще шаг.

Сколько же крови... Бордовая лужа растекалась густым пятном, центром которого служил раскромсанный провал в плоти еще недавно живого человека.

Шаг.

Лужу не удастся обойти. Расплылась слишком сильно.

Он еще раз посмотрел на охранника. Тот будто в каменную статую превратился. Кажется — даже не дышит.

Плевать, пусть хоть вскроет дубиной себе голову.

Андрей ступил в поблескивающую в свете ламп дневного света жидкую массу. Глаза вскрывшего себе горло парня, до того закрытые, распахнулись. Его рука дрогнула, метнулась к ноге Андрея, но тот оказался быстрее — в один прыжок миновал окровавленное тело и оказался возле металлической двери. Дернул за ручку. Та даже не пошевелилась, точно заваренная снаружи.

Человек на полу что-то пробубнил, но вместо слов из его рта вырывались лишь булькающие звуки. А потом он начал меняться. Продолжая бороться с дверью, Андрей не смог отвести взгляда от жуткого представления.

Сначала он услышал треск. Одна рука сумасшедшего самоубийцы задрожала, а потом переломилась в предплечье. Кожа натянулась, вспучилась и, наконец, лопнула под давлением острого куска кости. Та же участь постигла вторую руку, только та переломилась в двух местах. Влажный треск продолжался. Тело человека билось в конвульсиях. Вот правая нога, жестоко вырванная из тазобедренного сустава, выкручивается, изгибается под немыслимым углом. На джинсах расцветают и быстро расползаются пятна крови. Грудная клетка под свитером резко опала, схлопнулась с чавкающим звуком. Нижняя челюсть, раскрывающаяся в немом крике, сдвинулась в сторону и будто под чудовищным ударом вошла в череп, еще больше разворотив рану на шее.

А потом по коже сумасшедшего пролегли сначала темно-красные, но с каждой секундой темнеющие борозды. Они вгрызались в плоть, стаскивали ее сначала с мяса, а потом с костей. Человек сгорал в невидимом пламени, превращался в головешку.

— Они сгорели, — Андрей услышал голос охранника. — Не смогли выбраться из машины. И сгорели. Заживо. Их тела вырезали вместе с кусками кузова — так они сплавились.

— Местью ты ничего не исправишь и никого не вернешь, — сказал Андрей. Он прекратил попытки прорваться сквозь дверь. Та стояла монолитом.

— Здесь ты прав. Но я могу оградить других от подобной участи. Это моя жизнь. Это моя справедливость.

— Жизнь? Тебя нет! Ничего этого нет! — Андрей обвел вокруг рукой. — Я сплю — и это всего лишь сон. Пусть даже кошмар, если тебе от этого будет легче.

Охранник нахмурился.

— Если тебе приятнее так думать, — сказал он и направился к Андрею, — думай.

Андрей понимал, что каким-то образом снова провалился в сон. Все, что творится вокруг, — просто не может происходить в реальности. Оставалось надеяться на то, что заснул он до аварии и за руль сесть не успел.

Он коротко замахнулся и что было сил метнул одну из банок, которые все еще держал в руках, в голову охранника. От броска он чуть было не задохнулся — тело отозвалось волной оглушающей боли. Но снаряд попал в цель. Охранник не успел среагировать. Его голова откинулась, по телу пробежала судорога, руки взметнулись в защитном жесте, но слишком поздно. Кепка слетела с головы.

Удар пришелся ровно в переносицу, но остановить сумасшедшего не смог. Охранник взревел. Его лицо исказилось ненавистью, начало оплывать: морщины увеличивались, становились глубже, растекались грязными складками кожи; в глазах появилась нездоровая желтизна, испещренная сетью пылающих капилляров; складки на шее приобрели синеватый оттенок, обвились кольцами, будто от толстой веревки.

Андрей запустил в охранника вторую банку, но на этот раз промазал. Разъяренным кабаном тот бросился через комнату, одним движением отбросил в сторону стоящий в центре стол. То, что Андрей принял за арбуз, покатилось по полу человеческой головой. Широко распахнутые глаза уставились на него с немым укором.

Охранник врезался в Андрея на полном ходу, впечатал в стоящий за спиной стеллаж. В спине что-то хрустнуло — и ноги почти отнялись. Размякшими сгустками они подгибались, с трудом удерживая Андрея в вертикальном положении. В лицо несло гнилым смрадом. Охранник что-то кричал, брызжа грязной слюной, но слов не разобрать. В ушах какофония металлических дребезжащих звуков.

Его подхватили за грудки и бросили на пол. Что-то мокрое и теплое заскользило под ладонями. Андрей полз, оглушенный и ослепший. Пытался ползти. В бок дважды ударили. Сильно. Уже после первого удара воздух застрял в горле спертым комом. Второй удар заставил выхаркивать легкие.

В лицо что-то вцепилось. Шершавое и корявое. Что-то елозило, пыталось выдавить глаза, разорвать рот. Андрей вяло мотал головой, но сбросить цепкой хватки не мог. Лишь когда в одной глазнице сводящей с ума болью вспыхнула темнота, он немного пришел в себя.

Он лежал в луже чужой крови, а над ним безумной усмешкой на обожженных губах скалился безумец, недавно вскрывший себе горло. В выжженных провалах его глаз пульсировала мягкая, отсвечивающая красным плоть. Изо рта вырывался язык, испещренный вскрывающимися нарывами. Не человек — выходец из могилы. И эта тварь тянула к лицу Андрея свои руки-головешки.

Отбросить их! Выкручивая, ломая пальцы, сдирая обожженную кожу. Тварь продолжает улыбаться, но поддается.

Андрей откатился в сторону. Совсем недалеко — когда его снова подхватили сильные руки и метнули, будто он шар для боулинга. На этот раз он оказался за обожженной тварью — и той пришлось спешно разворачиваться, чтобы вновь добраться до добычи. Несколько секунд форы. Только что с них толку, когда тело разбито вдребезги, а над тобой нависает урод, который, судя по отметинам на его шее, давным-давно свел счеты с собственной жизнью?

Перед глазами что-то заклубилось. Очертания холодильника искажались в дрожащем, окутывающем его мареве. Но если поначалу это марево было прозрачным, то теперь оно сгустилось, почернело. Рваная гноящаяся рана, висящая прямо в воздухе.

Что это? Кошмарный сон готовит новый сюрприз?

— Иди ко мне... — заклокотал булькающий голос.

Андрей обернулся. К нему ползло обожженное нечто. Подтягиваясь на руках, оно клацало по полу внезапно отросшими черными когтями. Охранник стоял, смотрел на своего сына — и на его губах играла умильная улыбка.

Андрей сплюнул. По спине бежал колючий холод. Проснуться! Надо обязательно проснуться! Но что, если в этот раз его не выбросит в реальный мир? Он столько говорил об опасности сна, столько убеждал Настю и Вяча не спать, а сам не заметил, как снова с головой окунулся в кошмарный омут.

По ноге полоснули когти. Вспороли брюки, немного оцарапали кожу. Андрей судорожно подтянулся на руках. Гноящаяся рана пульсировала над самой головой.

— Заканчивай с ним, — проговорил охранник. — Пора обедать...

Андрей рванулся вперед, зажмурился в ожидании удара о дверцу холодильника.

Удара он не почувствовал. Что-то холодное и липкое сомкнулось вокруг него, сдавило гидравлическим прессом. Ни пошевелиться, ни вздохнуть. Отличая ловушка — подходи и делай с беспомощным телом что хочешь. Хоть жри, откусывая по кусочку.

Он уже начал задыхаться, почти задохнулся, когда липкие объятия исчезли. Будто и не было. Лишь слабое, быстро исчезающее ощущение невероятно высокого давления.

Глава 6. Туда и обратно.

Голова гудела. Андрей лежал, свернувшись калачиком, в ожидании удара. Он не смирился с приближающейся смертью, но сил сопротивляться ей не осталось — чувствовал себя выжатым до последней капли. Почти мертвым.

Но время шло, а никто не торопился полоснуть когтями или садануть дубинкой. Больше того, лица то и дело касались порывы ветра. Откуда?

Прошло еще несколько минут, прежде чем Андрей смог разлепить глаза и осмотреться. Он лежал в высокой траве. Рядом разбросаны кирпичи, успевшие большей частью превратиться в мелкое крошево. В низком небе торопятся густые облака. Дождевые.

Андрей приподнялся, сел. Кожа на руках посечена, кровоточит, но не содрана клочьями. Мышцы болят, в груди засела давящая тяжесть.

Сбежал или снова выбросило? Как бы то ни было, он все еще живой. Даже на одежде нет кровавых пятен. Немного влаги с травы да росчерки кирпичной крошки.

Он устал. Устал очень сильно, почти смертельно. Но это именно усталость, не боль от переломов и ссадин.

Проснулся? Тогда где он находится? Насколько Андрей помнил, в чистом поле он не был. Если, конечно, не считать прогулки через лес. Но когда это было...

Осторожно, вслушиваясь в свои ощущения, Андрей поднялся. Он стоял возле останков заправки. Навес над колонками проржавел и обрушился желто-коричневыми листами железа. Сами же колонки представляли собой лишь внутренности, без внешних кожухов. Асфальтовое покрытие практически исчезло под напором травы и мелкого кустарника. От здания, которое когда-то служило кассой, осталась лишь одна стена да все еще просматриваемые в зарослях травы очертания фундамента. Кирпичное крошево хрустело под ногами.

Андрей с досады пнул подвернувшийся под ногу камень.

Попасть из одного сна в другой — это что-то новенькое. Такого с ним здесь еще не случалось... Или случалось? Мысли только-только начали выстраиваться в подобие связанных нитей. Из кошмара с парочкой сумасшедших мазохистов к обрывочному видению с человеком без лица. Он осмотрелся вокруг. Расслабляться не стоит.

Но за пределами разрушенной заправки что-либо разглядеть практически невозможно. Клубы густого тумана медленно и вальяжно перетекают над самой землей. Воздух чистый и влажный.