Мертвые не разговаривают

Алена заметила резкую перемену в госте.

— Что случилось? — спросила, заглянув Андрею в лицо.

— Я его видел, — он ткнул пальцем в фотографию.

— Где?

— В Водино. В том, другом.

Девушка перевернула папку к себе, прочла статью.

— Ну, сейчас ему должно быть лет семьдесят. Наверное, мог видеть...

Андрей покачал головой, мысленно примеряя на дорожного полковника униформу дворника, дорисовывая ему длинные волосы и метлу.

— Нет, я бы даже сказал, он выглядел младше, чем здесь. Лет на сорок. Только худой.

— Может, сын?

— Не знаю...

А действительно, почему не сын? В конце концов, не часто бывает, что полковник милиции скатывается до простого дворника.

Андрей просмотрел газеты до конца, но более ничего интересного не нашел. Времени на чтение вырезок понадобилось и того меньше. Далеко не все из них вообще удалось понять — куски бумаги с частями текста, отрывками.

Во внутреннем кармане пиджака завибрировал телефон. Андрей отодвинулся на стуле, торопливо вытащил трубку. Алена смотрела на него во все глаза.

Определитель снова показывал, будто Андрей звонит сам себе.

— Але, — проговорил он в трубку.

В ухо врезалось завывание ветра. Громкое и отчетливое. Совсем не похожее на обычные помехи.

— Что это?.. — начала было Алена, но Андрей остановил ее движением руки.

Он вслушивался в ветер, пытаясь различить в нем хоть что-нибудь. Вскоре ему почудились всплески. Объемные, будто кто-то бьет веслом по поверхности воды. Или нет — скорее, неумелый пловец отчаянно барахтается, пытаясь не пойти ко дну. Неожиданно шум ветра разорвал протяжный гудок. Далекий и тусклый, он точно прорывался сквозь густую завесу тумана. А потом среди всплесков начали проскальзывать крики. Тонкие и отрывистые. Отчаянные крики гибнущих людей.

И вдруг все стихло. Резко.

Тишина.

Андрей сидел, не шевелясь, надеясь, что звуки возобновятся. Но тщетно.

Или он окончательно сошел с ума, или звуки в телефонной трубке действительно что-то значат. Во что верить?

Андрей убрал телефон, глубоко вздохнул.

— Уже можно говорить? — спросила Алена. В ее голосе слышалась насмешка.

— Угу, — кивнул Андрей.

— Объяснишь, что произошло?

— Сразу, как только сам пойму. Слушай, у вас поблизости есть водоем?

— Да. Есть озеро.

— Большое?

— Мне не с чем сравнивать.

Андрей поднял на собеседницу взгляд. Девушка улыбалась.

— Вредная ты какая, — проговорил он нарочито строго.

— Это ты смешной.

— Не знаешь, на этом вашем озере не происходило каких несчастных случаев?

— При мне — нет. А раньше — не знаю. Это лучше спросить Степана Михайловича или еще кого из тех, кто жил еще в старом городе.

— Старом?

— Это мы так называем Водино двадцатилетней давности.

— Понятно. Тогда пойдем к старосте. Думаю, с мужиками он уже наговорился.

Андрей помог Алене убрать папки, и они, не забыв потушить светильник, покинули библиотеку. Первым делом направились в дом Степана Михайловича, где и обнаружили его сидящим за столом. Староста обедал. Запах свежих щей ощущался даже в сенях. Гостей он встретил неодобрительным взглядом, но ничего не сказал.

— Мне нужна информация, — начал Андрей без предисловий. Он прошел к столу, сел напротив старосты. Спутница осталась стоять в дверях.

— Слушаю.

— На вашем озере происходили несчастные случаи? Двадцать лет назад. Крупные.

Степан Михайлович пожевал губами, постучал деревянной ложкой по тарелке.

— Да вроде бы нет. Ничего необычного. Топли, конечно. Но где не бывает.

— Кто тонул? Много народу?

— Нет же. Один в год — два... Не припомню, чтобы больше. Да и то в основном по пьяни.

— Плохо... — вздохнул Андрей. Только было зародившаяся гипотеза развалилась, не успев окрепнуть.

— А зачем тебе?

— Уже незачем, — он поднялся из-за стола, направился к выходу.

— Садитесь обедать, — окликнул его староста.

— А что там за развалины на берегу? — вдруг спросила Алена. — Вроде как огороженная территория раньше была.

— Есть такое. Детский дом там был. Как бишь его... Бережок, что ли. Да, точно — Бережок.

Андрей встал как вкопанный.

— Детский дом? Ален, ты говорила о гибели детей...

— Да, погибло несколько детей. Как-то разом. Но подробностей не знаю.

— Только слухи, — сказал староста. — Вскоре после взрыва в церкви в Бережке что-то произошло. Вообще этот дом всегда стоял особняком от города. Воспитанники учились там же, с нашими детьми почти не контактировали.

— Что с ними со всеми случилось? — спросил Андрей.

— Не знаю. Погибли, наверное. А возможно, кто-то и выжил. В городе многие семьи распались. Так или иначе. Почему-то на детей сумасшествие не действовало. А вот на их родителей... Короче говоря, мы собирали всех, кто остался сиротой. О родных, конечно, расспрашивали, да куда там. Некоторые от страха и слова вымолвить не могли.

'Дети... дети...'

Андрей отлично помнил звонкий смех в своих кошмарах. Смех, который мог принадлежать либо женщине, либо ребенку. Помнил легкие шаги и кружащиеся рядом небольшие тени.

Никакой уверенности, только предположение. Но хотя бы есть за что зацепиться.

— А почему ты спрашиваешь? — поинтересовался староста.

— Да так, хочу проверить одну версию.

— Думаешь, во всем виноваты дети? — поморщился Степан Михайлович. — Брось, они попали под удар, как и все мы.

— Это единственное, что мне кажется вероятным.

Староста задумался.

— Ну, хорошо. В конце концов, чем черт не шутит. Может быть, все иначе, чем думали мы. Что ты хочешь?

— Осмотреть руины детского дома.

Степан Михайлович глянул в окно.

— Время еще есть. Успеем дотемна, если не задерживаться, — он положил ложку на стол, поднялся. — Только имей в виду: в сам дом ты не попадешь.

— Призраки?

— Да.

— Плевать. Мне бы попасть в его окрестности.

— Ты что-то задумал? — спросила Алена.

— Вы когда-нибудь пробовали наладить контакт с этими призраками? Хоть какой-то.

— Они не очень слушают, да и сами не особенно разговаривают. Ты и сам слышал, — усмехнулся староста. — Чуть зазевался — и все. Считай, покойник. За все двадцать лет после контакта с ними не выжил никто. Только те, кто сумел убежать. Но никаких диалогов.

— Есть место, где они все еще могут говорить. И, надеюсь, слушать.

— В кошмарах? — голос Алены звучал хрипло.

— Да. Я не уверен, но думаю — встречался там именно с ними. Или кем-то еще, но не с сумасшедшими убийцами. Что-то иное. Они сами ничего не делают. Скорее — подзуживают других. Тех, кто убивал в реальном Водино.

— Уверен, что сможешь их найти? — спросил Степан Михайлович. На его лбу пролегли глубокие морщины, глаза сузились.

— Пока что находить меня удавалось им. Не думаю, что эта традиция изменится.

— А как же убийцы? — спросила девушка. Она все же вошла в комнату.

— Я бегаю быстрее их, — пожал плечами Андрей. — Ну, что, проводите меня?

— Конечно, — кивнул староста. — Не нравится мне твоя задумка, но как отговорить — не знаю.

— И не отговаривай.

— Я иду с вами, — голос Алены звучал спокойно, но уверенно.

— Нет, — Андрей повернулся к ней.

Ее глаза расширились, в них отразилось солнце, заливающее комнату. Кулачки сжались.

— Он прав, нечего тебе делать за воротами сегодня, — сказал староста. — Времена неспокойные. Падальщики снова вышли на охоту.

— Видела, — процедила девушка.

— Тем более. Ну, идем.

Они вышли на улицу. Степан Михайлович первым, за ним Андрей. Он спиной чувствовал пристальный взгляд Алены. Чувствовал ее недовольство, ее злость. Но говорить ей что-то еще не собирался. Сама все понимает, да и сближаться не стоит. Мало ли что. В конце концов, он может банально не вернуться.

И все же деревню он покидал с тяжелым сердцем, будто в чем-то виноват.

Глава 11. Бережок.

Шли быстро, молча. Никаких расспросов, как в прошлый раз. Памятуя нападение людоедов, староста взял с собой десяток мужчин. У каждого на поясе болтался меч. За спиной, в специальной петле, — короткое копье. В руках же — лук и стрела. Мужики явно не намеревались допустить повторно захватить себя врасплох.

Шли быстро, и под конец Андрей даже выдохся. Тело, пусть и тренированное, слишком измотано. Даже регулярные занятия в зале оказались небольшим подспорьем в вынужденном трехдневном марафоне. Марафоне без сна.

Идти пришлось довольно далеко — почти через весь город. Развалины строений обходили стороной, не задерживаясь.

Наконец в воздухе появился запах тины. Потянуло влагой. Под ногами захлюпало, появились заросли рогоза. Но большой воды все равно не видно. Прошло еще минут двадцать, прежде чем почва под ногами вновь обрела твердость, а зеленое море травы начало редеть, пока не уступило место илистому берегу, заваленному полусгнившими водорослями и склизкими ветвями. И только теперь Андрей увидел воду. Озеро оказалось весьма большим. Противоположный берег просматривался, но не отчетливо — размытой нитью на горизонте.

Он тяжело выдохнул. Ноги казались ватными. Тяжелый запах гнили не давал нормально дышать.

— Мы почти на месте, — сказал староста.

Они двинулись вдоль берега. Поначалу ровного, но вскоре начавшего забирать в пологий подъем.

Один из мужиков толкнул Андрея в плечо, указал на воду. Там, убегая от берега метров на пять, виднелись остатки мостков: металлические колья, вбитые в дно, связанные металлическими же уголками, на которых кое-где еще сохранились деревянные доски. Сейчас сильно прогнившие, позеленевшие.

От мостков в горку бежали ступени бетонной лестницы — почти развалившиеся под напором прорастающей сквозь нее травы. Единственное, что лестницу выдавало, так это покосившиеся ржавые перила.

— Тут пристань была, — пояснил мужик. — Время не сохранило. Утопло все.

Действительно, при взгляде на полуразвалившуюся лестницу и гнилые мостки мысли о каком-то более серьезном строении не возникало.

— И что, корабли плавали? — спросил Андрей.

— Можно и так сказать, — усмехнулся мужик. — Но все больше — лодки и катамараны.

— Тише, — прошипел староста.

Группа остановилась — и вперед, к поросшей густой травой возвышенности, направился один из охранников. Он ступал медленно, после каждого шага останавливался. Наконец, так и не дойдя до возвышения, махнул рукой.

— Идем, — обернулся к Андрею Степан Михайлович.

К одинокой фигуре разведчика двинулись только они вдвоем. Остальные мужики разошлись цепью, замерли.

— Ближе нельзя, — снова шепотом проговорил староста. — Могут почуять.

— А что там? — тихо спросил Андрей.

— Детский дом. Ты же его хотел увидеть.

— Хотел, но что-то не вижу.

— Я предупреждал. Вон там, — Степан Михайлович обвел рукой возвышенность, — главное строение и стояло. Двухэтажный кирпичный дом. Вся эта территория была ограждена. Даже что-то вроде КПП имелось. Как на зоне, честное слово.

— А что, дети жили какие-то особенные?

— Да нет. Вроде. Из трудных семей. Но точно не скажу. Там и держали-то лет до шести-восьми, а потом куда-то переводили.

— Веселое местечко, — Андрей попытался представить это место, как оно выглядело двадцать лет назад: высокий забор, воспитатели в одинаковой униформе, серое здание с решетками на окнах и шагающие строем дети. Маленькие дети. Что уж говорить, не радужная картинка. — И что, никто не озаботился судьбой детей? Здесь же далеко от города.

Староста только плечами пожал.

— А почему здание развалилось? Да так основательно — до самого фундамента.

— Только фундамент и остался. Пожар там был. И, наверное, сильный.

Андрей уселся на землю, прикрыл глаза руками.

— Сейчас ничему не удивляйтесь. Я точно не знаю, как это выглядит со стороны. Но могу пропасть. Попытаюсь проникнуть в призрачный город.

— Тебя... — Степан Михайлович развел руками. — Оглушить?

— Нет, спасибо. И так голова не варит. Я лучше по старинке — через сон. Вырублюсь за минуту.

— Вырубишься?.. Тебя ждать?

— Даже не знаю. Если несложно, то обождите пару часов. Еще не стемнеет?

— Нет.

— Вот и хорошо. Я постараюсь обернуться как можно скорее. Ну а там — как получится.

— Храни тебя Господь.

Андрей растянулся в полный рост, закрыл глаза. Ноги гудели, в спине немного ломило. Развалина — иначе и не скажешь. Он слышал тихие шаги — от него отошли, но недалеко. Не хотят мешать? Очень тактично с их стороны. Солнце светило прямо в глаза, но это нисколько не мешало. Напротив — тепло успокаивало. Как, оказывается, хорошо — просто лежать. Позволить мыслям течь в спокойном потоке размышлений, а не метаться в замкнутом лабиринте, полном ловушек. Когда еще почувствуешь такое наслаждение от малости, которой и значения не придавал?

Солнечный свет скрылся, веки перестали просвечивать ярко-оранжевым.

Ну вот, только туч не хватало.

Андрей приоткрыл один глаз — по небу неслись грозовые облака. Вдалеке, над озером, сверкнула молния.

Похоже, выспался...

Он сел, осмотрелся. Ни старосты, ни деревенских мужиков. В нескольких метрах от него — асфальтированная площадка, от которой к воде спускается лестница. И никакой травы. Только теперь Андрей осознал, что лежит на асфальтовом покрытии.

Что ж, на этот раз переход в призрачный город очевиден.

Он поднялся, обернулся. Перед ним в обе стороны тянулся металлический сетчатый забор. Высокий, с навершиями в виде наконечников копий. За забором, в точности там, где указывал староста, — двухэтажное кирпичное здание. Несколько окон распахнуто, хлопают под порывами ветра. Оттуда-то доносится тихий скрежет. Сетка забора вздрагивает, будто по ней бьют. Но источника не видно.

Андрей медленно выдохнул. Там, в окружении десятка вооруженных мужиков, идея переговоров с призраками выглядела куда как разумной. Теперь же решительность медленно вытекала из него, будто вода из дырявой бочки.

Надо торопиться, иначе желание войти не в самый приветливый дом исчезнет окончательно. Андрей не стал искать контрольно-пропускной пункт, а просто перелез через забор.

Над головой сверкнуло, вдали раздался раскат грома. Еле слышный.

Еще грозы не хватало.

Он направился к зданию, когда скрежет, до того тихий, ржавыми когтями резанул по ушам. Андрей резко обернулся. На него шла женщина. Бледная, с огромными глазами навыкате, облаченная в рваные обноски, она тянула к нему дрожащие руки. Перед собой женщина держала пару кусков металла, отшлифованного до блеска. Именно этими кусками она извлекала скрежещущие звуки, привлекшие внимание Андрея. Рот женщины кривился в безумном оскале, с оттопыренной нижней губы свисала тягучая нитка слюны.

— Доброго дня, — проговорил Андрей. — А где дети, не подскажете?

Женщина встала, словно вкопанная. Ее руки дернулись в стороны, по лицу пробежала целая гамма эмоций. Она напряглась, а потом закричала пронзительным голосом, взмахнула своим оружием и бросилась на Андрея. В тот момент, когда отполированный металл должен был полоснуть по незащищенному горлу, он отступил назад и в сторону, пропуская безумную мимо. Прежде чем остановиться, та пробежала еще несколько шагов. Развернулась. Зашипела, словно огромная змея.