— «Даже если бы мы их забрали, то всё равно не смогли бы вернуть даже к более-менее нормальной жизни, — заметил волгорец. — Если их реабилитация вообще возможна, то на неё потребовалось бы очень много времени и сил, а у нас нет ни того, ни другого. Чтобы попытаться спасти детей сампов, нам придётся пожертвовать гораздо большим числом других, нормальных ребят».

Он был прав. Нам приходится выбирать, кого спасать. Пока все силы уходят на выживание, мы не можем позволить себе распыляться. Но как же тяжело...

— «Убийство? — полувопросительно предложила сатанистка. — Мы можем устроить им несчастный случай. Так дети, по крайней мере, не будут мучиться.»

— «Нет, — решительно отверг идею Вадим. — Мы не должны преступать свои законы даже единожды — иначе погубим всё, к чему стремимся. Мне тоже неприятно, но сампы — свободные и могут сами выбирать, как жить и как воспитывать детей.»

Совещание закончилось, но боль осталась.

— Мы можем кое-что сделать, — внезапно сказал Илья. — Пусть не для этих, но для многих других детей. Вы ведь записали на плёнку этого мальчика, покажем другим людям, к чему может привести лечение мучениями.

Вера согласно кивнула. А через некоторое время тихо заметила:

— Если передо мной встанет выбор между смертью Оли и превращением её в... такое, я выберу, чтобы она умерла.

— Стоп, — вмешалась я. — Даже если мучения опасны, это не значит, что их надо полностью исключать. Главное — применять только по серьёзным показаниям. И ни в коем случае не злоупотреблять.

Невольно подумала о других детях. А ведь по идее нас тоже можно обвинить во многих грехах. Мы используем детский труд, экспериментируем на потомстве (а как иначе лечить?), занимаемся рукоприкладством (случается и такое) и даже пытки применяем (те же мучения). Встряхнула головой, отгоняя неприятное сравнение. Нет, до такого состояния мы детей не доводим... стараемся не доводить. Пусть наши дети болеют, но они развиваются и растут. Значит, всё не так плохо.

После того, как мы посетили несколько семей, Илья обратил внимание на то, что хотя у сампов есть несколько домов, но они сделаны гораздо небрежнее и менее качественно, зато гораздо больше по размеру, чем у обычных людей. В трёх случаях из пяти сампы замахнулись на такие крупные строения, что вряд ли смогут закончить их своими силами. Да и материал использовали не учитывая, будет его разрушать чёрная пыль или нет.

Энергия сампов буквально била через край. По сравнению с ними другие люди выглядели вялыми лентяями. Сампы рано вставали и поздно ложились, много ели и много делали. Но, если не считать последствия паразитизма, не толстели и не увеличивались в размерах (как происходило, например, с троллями). По нашим оценкам, производительность труда каждого сампа была не меньше, чем у трёх нормальных людей. Даже во время сплава, пока народ не болел, он не был настолько бодрым. Впрочем, насколько мне известно, и поклонники боли тогда не выказывали подобных способностей. Потому ли, что тут больше возможностей для пыток или другая обстановка? А может, для того, чтобы достичь такого эффекта, надо пользоваться мучениями долгое время?

Естественно, когда мы находились рядом с этими людьми я прятала младших детей в корзину, да и с Рыси старалась глаз не спускать. К счастью у сампов оказалась одна очень важная и положительная черта: они никому не навязывали свой образ жизни, не рекламировали мучения и не выказывали намерений применить их без нашего согласия. Да и вообще — применять на ком-то, кроме их самих и их детей. Ни одной попытки. Даже странно.

Против ожидаемого, сампы почти постоянно находились в приподнятом настроении, часто смеялись. Причём нередко — над нами. Получив возможность сравнить, я поняла, что представители союза и йети ведут себя отнюдь не худшим образом: по крайней мере, они не насмехаются над ошибками или слабостью других (даже Росс не дотягивает). А тут, как будто мало снисходительных взглядов, ещё и презрительно комментируют многие действия. Тоже мне, «высшие» нашлись!

— Над нами издеваются, — поделилась я своими выводами с друзьями.

— Вполне возможно, — кивнул Илья. — Единственное, что я пока не могу понять, нарочно или не замечая этого. Но если они нас провоцируют, мы не должны поддаться. И исследования надо закончить прежде, чем уйдём.

Согласившись, мы постарались взять себя в руки. Увы, придётся терпеть такое отношение, особенно учитывая, что физических нападений пока не было. Ведь если мы позволим себе сбежать или напасть, то в любом случае проиграем. Даже если сначала покажется, что победили.

Говорил с сампами преимущественно Илья — я и Вера не смогли бы сдержать эмоций. Он же попытался привлечь их на сторону союза — сейчас нам нужна любая поддержка, да и если сампы будут находиться рядом, больше шанс найти способ обратить изменения. Или смягчить последствия. Хотя, честно говоря, на месте Ильи я бы не пошла на контакт — слишком сильной стала антипатия.

— То есть вы пришли, чтобы молить нас о помощи? — переврал предложение химика мужчина и окинул нас презрительным взглядом.

— Нет. Мы хотели бы предложить сотрудничество, — слегка дрожащим от сдерживаемого гнева голосом возразил Илья. — В чём-то вы поможете союзу, в чём-то он — вам. Например, у нас уже начали производить репеллент, который не вызывает таких сильных язв. Вашу работу мы можем посчитать, как плату для будущей помощи с нашей стороны: как медицинской, так и правовой.

Самп понимающе усмехнулся.

— Мы слышали о том, что союз хочет подмять всех под себя, — сказал он, вороша палкой костёр. — Но вы должны понять...

Мужчина сделал паузу, выгреб на край кострища крупный красный от жара уголь и спокойно взял его в руку. Влажная кожа зашипела, поплыл запах жарящегося мяса. Самп сжал уголь в кулаке, а потом показал нам: тот продолжал гореть и травмировать руку фанатика.

— Вы должны понять, что не сможете нас запугать. Не сможете управлять нами, — с этими словами мужчина перебросил уголь супруге и та положила его себе на ногу. — Ни запугать, ни соблазнить, ни заставить силой. Да и сил-то у вас... — самп встал, и выбрав одну из толстых веток вручил её Илье. — Попробуй, сломай.

Ещё не отойдя от извращённой демонстрации (всё равно не понимаю, зачем им было себя травмировать — могли бы просто сказать), химик механически кивнул и попытался переломить хворостину сначала просто, потом через колено, а потом — используя угол скалы для опоры. Естественно, усилия Ильи успехом не увенчались: слишком толстую и крепкую выбрали палку. Дождавшись, когда химик сдастся, мужчина забрал хворостину и с усилием, но смог разломить её на камне.

— Мы сильнее, здоровее и умнее вас. Может, мы и нужны союзу, но он нам не нужен, — снисходительно бросил он.

— Сильнее мужчин-йети? — с сомнением потянула я, но самп бросил такой взгляд, что не решилась развивать тему, чтобы не спровоцировать нападение.

— Как я уже сказал: мы сильнее, умнее и здоровее вас. Нам не нужна ваша помощь, и вам нечего нам предложить.

— Но можете прийти с дарами и просить, — добавил сосед хозяина. — Тогда мы подумаем и, возможно, снизойдём до ваших просьб.

Сампы рассмеялись.

— Нас не устраивает ваше предложение, — твёрдо заявил Илья.

— Это пока, — снисходительно заметил собеседник. — Смотрите, потом цена может стать выше.

— До встречи, — химик встал, кивнул и, не задерживаясь, ушёл в лес.

Мы поспешили за ним. Примерно через час, удалившись на значительное расстояние, Илья остановился, осмотрел выступающий корень, смахнул с него нескольких насекомых и сел.

— Простите, я чуть не сорвался, — признался он. — Никогда не считал себя агрессивным, но очень уж сильно хотелось им лицо подправить. Невыносимо хотелось! Я и не думал, что меня могут довести до такого состояния!

— Вполне тебя понимаю, — согласилась Вера.

Я кивнула: сама с трудом сдержалась, чтобы не полезть в драку.

— Ясно одно — они ненормальные. Ну или мне так кажется, — тут же засомневалась я. — Но как минимум ребёнка они довели — это точно.

— Да, я тоже считаю, что доказательств достаточно, — подтвердила подруга.

— Хотя есть и другие возможности, — начиная успокаиваться, заметила я. — Ведь их поведение может быть обусловлено не мучениями, а тем, чем они руководствовались. Если считали себя высшими — то это могло обостриться. То есть если с детьми почти нет сомнений, то с взрослыми — они возможны.

— Не слишком ли схожи признаки? — с сомнением потянул Илья.

— Они живут рядом и часто общаются, — пожала плечами я. — Вполне могли появиться общие черты. И также возможно, что следя за своим поведением, не допуская того, что позволяют себе сампы, взрослые люди могли бы принимать мучения без того, чтобы стать... такими.

— Не факт, — покачал головой химик.

— Но не факт и обратное, — указала я.

— Да. Но я считаю, что мучения надо запретить использовать, разумеется, кроме исключительных случаев. По крайней мере, до тех пор, пока не смогут доказать безопасность такого метода лечения и профилактики, — Илья помолчал и тяжело вздохнул. — Если это вообще когда-нибудь произойдет.

Тем же вечером мы устроили внеочередное собрание и предоставили доказательства. Многие из них вызывали сомнения по причине малой выборки и субъективного фактора, но все входящие в правительство, приняли наше мнение. И единогласно поддержали решение о запрете использования мучений в тех случаях, когда речь не идёт о спасении жизни пациента.

Восстановлено по историческим документам

Все исследовавшие данный период нашей истории признают, что переезд Росса (врача из Ордена) на работу в Волгоград очень сильно ухудшил отношение простого народа к посвящённым, да и к союзу племён в целом. Кроме того, он, пусть неосознанно, но приложил много сил к созданию имиджа своего племени как циничных учёных, которым безразличны люди и которые смотрят на них как на подопытных зверюшек.

Ещё одной личностью, оказавшей большое влияние на общественное мнение, являлся Вадим (лидер сатанистов). Причём, что интересно, его воздействие тоже было отрицательным, хотя более опосредованно, чем у Росса. Но характерные черты главного сатаниста: непоколебимое спокойствие, скрытность, подозрительность и явное, очевидное отделение себя от простого народа, вкупе с тем, что сатанисты являлись хранителями порядка и расследовали преступления, сильно увеличило дистанцию между союзом и остальными свободными.

Единственными, кто продолжал смягчать сложную ситуацию, оставались волгорцы. Но и им теперь не было полного доверия. Не столько из-за их поведения, сколько из-за тесного сотрудничества с двумя другими племенами союза.

С другой стороны, следует учесть обстановку и события, которые происходили в этот период нашей истории. В их свете можно понять и простить невнимание к поведению союзников. На тот момент перед союзом стояла гораздо более серьёзная задача: спасти как можно больше людей. Банально уцелеть и выжить. Ради неё союзники жертвовали многим.. и многими. Так, например, именно в это время волгорцы поставили обязательным условием пребывания в Волгограде то, чтобы больные проходили осмотр у врачей и даже сдавали анализы — после многочисленных протестов это стало засчитываться как часть отработки. А вот ввести принудительное лечение не получилось — единственная попытка чуть не стала роковой и вызвала сильные волнения, поэтому от неё пришлось сразу же отказаться.

Ситуация получилась сложная, и к постоянному противостоянию человека с природой добавилось противостояние между людьми. После того, как умерло несколько человек, проигнорировавших предупреждение посвящённых и продолживших лечиться вредными травами, народ зароптал. Мнения разделились: одни приняли сторону союза, а другие посчитали, что это племена поспособствовали гибели их противников.

Именно этот момент волгорцы выбрали, чтобы провернуть давно задуманное. С трудом убедив сатанистов рассекретить один из детекторов лжи (но только в этом качестве), устроили общенародное собрание, собрав не только тех, кто был рядом, но и специально пригласив всех лидеров племён (в том числе и не входящих в союз). Рассказали о том, что у хранителей порядка есть детектор лжи, показали, как пользоваться, позволили убедиться, что он работает, после чего применили на себе и изложили своё виденье ситуации. Высказавшись, позволили задавать вопросы, даже острые (единственное, что пресекалось — это провокации). Отвечали не на все, поскольку некоторые касались тайн племени и союза. Причём волгорцы уговорили участвовать в «дне правды» лидеров всех племён союза, находящихся в тот момент в Волгограде Росса и сатанистку, и, естественно, прошли через детектор сами.

Несмотря на то, что «день правды» не раскрыл тайн племён, он позволил свободным лучше понять намерения союза. Заодно люди получили ответы на множество волнующих их вопросов и сомнений (например, не приложил ли союз руку к пропаже племени драконов). Это событие оказалось ключевым и резко склонило чашу весов общественного мнения в пользу союза. Естественно, остались враги и просто не поверившие, но теперь их стало незначительное меньшинство.

После проведённого волгорцами мероприятия волнения утихли, и среди свободных вновь воцарился мир. Несмотря на то, что союз продолжали поругивать, теперь это было больше шутя, без прежней злости и отвращения.

Многие историки считают, что если бы не «день правды», у свободных уже тогда начались бы междоусобицы и серьёзные конфликты. А они однозначно привели бы наш народ к гибели. Своими действиями волгорцы восстановили и даже укрепили положение союза. А ещё они в очередной раз подтвердили, что достойны роли племени, наводящего мосты между союзом и остальным народом.

4 – 26 сентября 2 года. Джунгли — Волгоград — побережье

Возвращаться в Орден мы не спешили, решив вместо этого поисследовать, и, поскольку до восхода гигантской луны было ещё больше трёх недель, направились к океану, сделав крюк к Волгограду, чтобы пополнить запас репеллента.

Звериные тропы зарастали буквально за несколько дней. Даже и те, по которым мы пришли к сампам, уже исчезли. Зато появились новые, и при создании одной из них нам удалось поприсутствовать. В данной местности водились очень крупные животные, в том числе похожие на динозавров. Большая часть из них обитала в водоёмах или на открытых поросших травой участках, избегая густых зарослей в чаще леса. Но некоторые крупные (хотя и не настолько, как жители водоёмов — от носорога до слона размером) и мощные звери неспешно бродили по лесам, проламывая себе дорогу через почти любую растительность. После них оставался проход, которым активно пользовались животные помельче (от кроликов до обезьян и оленей); некоторые из них ходили вслед за природными танками эдакой пёстрой свитой. Мы тоже сопровождали «властелина местных дорог» до тех пор, пока он не свернул с нужного нам направления.