Катарсис Империи

Император молчал. За время моего короткого монолога он вернул себе прежний вид спокойного человека, и сейчас анализировал сказанное мной. Не завидую я ему сейчас, конечно.

Выходит, он посчитал меня за какого-то очередного предсказателя. Что поделать, любил последний русский император налет мистики — дань этого времени. Гришка Распутин не даст соврать. Конечно, когда на каждом шагу от подобного рода шарлатанов не продохнуть, проще поверить в это, чем в путешественника во времени. Что-то не помню, писали ли о чем-то таком публицисты этого времени или нет. Ведь, даже если фантасты до подобного не додумались, то для царя это поистине когнитивный диссонанс.

— Илья Сергеевич, я внимательно изучил предоставленный мне доклад, написанный ротмистром Лавровым,— мягкий и вкрадчивый тон императора, казалось, врезался в уши. Как, спрашивается, этому человеку удается оставаться в непробиваемой броне образа после услышанного? Словно то, что я ему сказал, не оказалось новостью. Словно он ожидал, что я это скажу. Меня что, сам царь пытался поймать на провокации? Мол, если схвачусь за легенду о предсказателе, то конченный я, и дел со мной иметь не стоит. Черт, ну, конечно же! Не мог Лавров написать в записке, что я какой-то там фиглер юродивый. Наверняка расписал что к чему, а Николай решил проверить подлинность этих слов самостоятельно. Мать твою. Прошлое прошлым, а расслабляться не стоит — похоже, тут все не так просто, как историки пишут. Или, это я от волнения чепуху несу? — Вы изложили все довольно коротко и сухо, но, основную цель вы вкладывали не в полноту изложения, не так ли?

— Все верно, государь, — внезапно для себя я почувствовал, как у меня вспотели ладони. Так бывает, когда сильно волнуешься. Чего, впрочем, со мной не было последних лет пять. Когда приходишь на ковер к высокому начальству чаще, чем к себе домой, часами выслушиваешь ор престарелых генералов, из ума выживающих, все происходящее становится настолько привычным, что и волнение проходит. — Я изложил лишь основные моменты, в большей степени сделал упор на оценке положения в стране после поражения...

— Считаете, что поражение неминуемо? — Царь едва заметно повел бровью. Ну, все, приехали. Его царскому величеству не нравится будущее. Сейчас меня под белы рученьки утащат в камеру, где начнут допрашивать. По всей строгости военного времени.

Гляньте, что я говорил. Вот уже и за колокольчиком потянулся.

— Простите мне мои манеры, государь, — спасибо всем тем, кто занимался со мной риторикой. О, чудесные годы студенчества в обществе социологов. — Но, я от волнения, обуявшего меня при встрече с Вашим Императорским Величеством, совсем забыл поздравить Вас с предстоящим появлением долгожданного наследника.

Николай, протянувший руку за колокольчиком, на мгновение замер. Оно и понятно — столько лет он ждал сына, а тут я говорю ему такое.

Впрочем, судя по его реакции — император о наследнике не просто не подозревал — он и про беременность жены не знал. Хотя... кажется, я читал, что так оно и было — бывшая анличанка до последнего скрывала этот момент. А, сами понимаете, не императорское это дело — знать, есть ли у императрицы задержка в цикле, или нет.

— Позвольте, но откуда...

— Ваше Императорское Величество, — я заметил, что царь снова в прострации от моих манер. Ох, выйдет мне это когда-нибудь боком. — Не берусь указывать вам, что нужно делать, но, быть может, для установления между нами взаимопонимания, вам стоит подтвердить у своей супруги правильность моих слов? Возможно, тогда у вас будет меньше сомнений в отношении того, что я хочу вам рассказать.

Все-таки, колокольчик зазвонил. Но, вместо предполагаемых мной гвардейцев, в кабинет заглянул вездесущий Гейден, которому хватило одного кивка головы Николая, чтобы без лишних вопросов вывести меня во всю ту же 'приемную', где меня ожидал ротмистр.

Сам же Николай, не прощаясь, быстрым шагом вышел из кабинета через неприметную до этого времени дверь в стене, позади него.

Граф, не опускаясь до объяснений, коротко приказал мне и дожидающемуся меня контрразведчику следовать за ним. Что ж, надо, так надо.

Еще одно короткое путешествие по коридорам дворца — и мы втроем попали в небольшую, но со вкусом обставленную обеденную, где нас уже дожидался сервированный стол.

— Государь распорядился, чтобы вы отобедали, пока он будет занят, — коротко пояснил Гейден, после чего, без сантиментов, удалился, оставив меня наедине с ротмистром.

* * *

— Что-то произошло? — Едва прислуга ушла, Лавров накинулся на меня с расспросами. — Аудиенция закончилась так быстро, что я подумал о самом скверном.

— Не думаю, что император поверил вашему докладу относительно меня, — нужно отдать должное — готовили во дворце в сто крат лучше, чем в самых элитных из ресторанов сто с небольшим лет вперед. — И я дал ему информацию, которую он может проверить лично.

— Его можно понять, — кивнул ротмистр. — Такое... сложно принять на веру.

— А Его Величество и не принял, — на моем лице заиграла усмешка.

После коротко пересказа событий в кабинете императора, Владимир Николаевич нахмурился.

— Как-то все это сумбурно, — признал он. — Мой доклад был четким. Я ни в коей мере не отождествлял вас с различными мистиками, коих развелось в последнее время, великое множество. Афиши кричат о сверхъествественном даре у каждого, а стоит копнуть глубже — и казус на казусе. Мошенники, одним словом.

— У меня были сходные мысли. Скорее всего, государь подумал, что я невероятно ушлый аферист, который втерся к вам в доверие.

— Хм... уверен, что подобное исключено.

— Но, факты, как говорится, на лицо. Государь решил самостоятельно убедиться в том, что я тот, за кого себя выдаю. В конце концов, информация о начале войны с Японией, уже не такой уж и секрет. Тем более, что о нападении, и даже приблизительной дате, Главный штаб был информирован заблаговременно. Но, вы об этом, без сомнения, знаете. Сдается, Его Императорское Величество, решил было, что я смог обзавестись сверхсекретной информацией, и стараюсь как-то использовать это в своих целях.

— Возможно, возможно...

Видимо, мои слова несколько успокоили контрразведчика, поэтому, он некоторое время молчал, наслаждаясь чаем. Я не отставал от него, вкушая из дорогущего — даже на вид — сервиза насыщенный напиток, рядом с которым не то что жмых в бумажных пакетиках, но и 'настоящий, листовой цейлонский' за бешенные деньги и рядом не стоял.

Однако, ничто не может длиться вечно.

Спустя примерно час, в течение которого я успел подробно рассказать Владимиру Николаевичу о деятельности австро-венгерской разведки на территории Империи в настоящее время, нас вновь посетил Гейден.

Обратный вояж, двустворчатые двери.

И Николай, взволнованно-воодушевленный, меряющий шагами кабинет. Надо же, уже не выглядит столь спокойным, как в предыдущую встречу.

Едва за моей спиной закрылись двери, император с улыбкой взглянул на меня.

— Не буду таить от вас то, что вы оказались правы, Илья Сергеевич, — уже одно то, что государь в моем присутствии позволяет себе вести себя, как обычный человек, не тая радостные эмоции, наводило на мысль, что он увеличил свой персональный кредит доверия ко мне. Чуть-чуть. — Правда, еще не ясно...

— Это будет мальчик, — уверенно произнес я. — Он родится в конце июля. И вы назовете его Алексеем, — царь с любопытством и некоторой долей опасения наблюдал, как я полез рукой во внутренний карман. Девайс, собака корейская, решил поспорить, что не вылезет из пиджака, куда был с большим трудом помещен, но, грубая русская сила победила азиатские габариты. Быстро пробежавшись по экрану пальцами, ввел пароль, и разблокировал доступ к устройства. Так-с, где тут у нас нужная папка с файлами. О, замечательно, есть несколько фотографий.

— К сожалению, снимков у меня немного, — легким движением руки я протянул императору черно-белое изображение его будущего сына. Милого черноволосого пацана, отдаленно напоминающего отца, в матросской форме сидящего в массивном кресле. Внимательные, не по годам уставшие глаза паренька словно смотрели отцу прямо в душу.

Не без недоверия к плоду высоких технологий, царь любовался несколько секунд на фотографию. Затем, словно спохватившись, жестом пригласил к столу. Что любопытно — планшет так и не вернул.

Сидит, любуется фотографией, даже гладит экран пальцами. Ну да, для него это чудо. 'Любая достаточно развитая технология неотличима от магии', говаривал один человек.

Вот и для

— Даже узнав о беременности Императрицы, я не был уверен в том, что вы действительно из будущего. Но, фотография... этот ваш механизм, он тоже из вашего времени?

— Да, мой государь, — сказал и вздрогнул. 'Мой государь'? Эко ж вас понесло, Илья Сергеевич. Спокойнее надо быть, спокойнее. — Его произвели в Корее, в две тысячи двенадцатом году.

— В Корее? — Царь без сомнения удивился. Еще бы. Если б вам сказали, что через сто лет какая-нибудь отсталая страна, чьи ресурсы вы хищнически собирались разграбить, станет одним из лидеров в области высоких технологий... Удивление, непонимание, отрицание...

— Да, Ваше Величество, именно так. За сотню с небольшим лет в мире многое изменилось. Три революции, две мировые войны, множество локальных конфликтов, гонка вооружений, промышленные революции — карта мира и территория нашей страны сложены иначе, нежели сейчас, — я кивнул в сторону огромного глобуса, стоявшего слева от стола императора.

— Не сомневаюсь, — на губах у государя заиграла улыбка. Однако, могу побиться об заклад — думал царь вовсе не о корейцах. Да и, какая, собственно разница ему, российскому императору, до положения в мире через сто лет? Если прямо перед собой он видел, каким вырастет его сын через десяток лет.

А вот то, что он проигнорировал мои слова о войнах — это, без сомнения, удручает. Сталин, скажем, на его месте, вряд ли бы думал о сыне в такой момент.

Но, другое время, другие понятия о ценностях.

Другие люди. И сейчас, передо мной сидел не царь, как таковой, а отец, отчаявшийся было, обрести долгожданного наследника. А тут, такая радость...

Пользы от Николая-отца в нынешних реалиях, куда как меньше, чем от Николая-императора. Но, это один и тот же человек. Так что, не мытьем, так катанием.

— Но, как бы там ни было, Ваше Императорское Величество, судьба России зависит от результатов войны с Японией.

Напоминание о разгоревшемся конфликте поубавило пыл императора. Снова, не без труда, вернув себе серьезность, Николай взял несколько документов с рабочего стола. Краем глаза я заметил, что это оказались исписанные мной листы бумаги, что Лавров обещал приобщить к своему докладу. И, судя по всему, действительно, так и сделал.

— Право дело, — царь с легким раздражением отложил писанину. — Решительно не понимаю этих японцев. Ведь мы согласились в итоге на все их условия. Для чего война, сражения, битвы? Дипломатия — вот залог успеха!

Ага. Дипломатия. Именно.

Не ты ли, голубчик, покровительствовал делам Безобразовской шайки, что под видом корейских лесных концессий стремилась к оккупации страны. Не ты ли был уверен, что Токио не рискнет воевать с нами именно потому, что Россия обладает куда как большими военными ресурсами?

История показала, что количество — еще не значит качество. По крайней мере для нашей страны.

— Страна только что закончила путь реформ, — я пожал плечами. — Конкурировать с европейскими державами японцам не под силу, да и мало интересует их Европа. А вот Азия и близкие соседи... Государства, менее сильные и менее развитые, чем сама Япония — чем же это не рынки сбыта, не сфера влияния?

— Вы так думаете? — С сомнением поинтересовался Николай.

— Я в этом уверен. Японцы, даром что хилые и похожи на подростков своим телосложением, отнюдь не дураки. Их жизнь на островах, где особо не развернешься, а полезных ископаемых — меньше, чем хотелось, не сахар. Японцам, если можно так выразиться, 'душно'. И срочно нужно расширить свою территорию, захватить колонии, что помогут метрополии поддерживать дальнейшее развитие. Без этого, они долго не продержаться.

— С утра у меня был военный министр Куропаткин, Алексей Николаевич, — взгляд Николая снова стал рассеянным. — Он уверен в победе над Японией. И, что сделает это не наш славный флот, а армия.

— Это ошибочное мнение.

— Здесь вынужден с вами не согласиться. Его планы столь убедительны, что я распорядился направить его на театр военных действий. Ведь он служил при самом Скобелеве...

— Ваше Императорское Величество, — дело пары секунд открыть документ с подробным описанием исхода разыгравшейся страны. — Если вы мне не верите, то прочтите это. Язык, конечно, за сто лет, тоже изменился.

— В самом деле, изменился. Непривычно читать, но, от того не менее понятно. Помнится, как-то обсуждалась инициатива языковой реформы... Это не может быть правдой! — Едва глаза Николая дошли до окончания абзаца, он в ужасе отшатнулся от стола. — Ляодунский полуостров, половина Сахалина, уничтожение флота... Признайтесь, вы обманываете меня?

— Ни в коем случае, — как там говорят психологи? Есть несколько стадий принятия неизбежного. И психологическая защита 'отрицание' — первая из них. Организм отчуждается от обстоятельств и чувству, разрушительных для психики. — Мое чувство юмора, конечно, специфично. Но, подобным образом я ни в коем случае шутить не стал. Поверьте — раз война началась в точности так, как было мной сообщено, разве она, если предоставить события развиваться своим чередом, закончиться иначе?

— Но, но мы же сильнее! Наша армия превосходит японскую в десятки раз!

— На театре военных действий — на Дальнем востоке, численность наших войск значительно ниже, чем у японцев. Да и, признаться, по выучке мы серьезно им отстаем — как в армии, так и на флоте. Спасибо, господину Витте, за 'вооруженный резерв'.

— Я... я не могу в это поверить! — Император пригладил рукой усы. — Мы не можем проиграть!

Ну, якорем тебя в лоб, Николай Александрович. Как можно быть таким упертым бараном? Тебе русским, мать его, великим и могучим, языком говорят — мы проиграем войну. И доказательства приводят — весьма доходчиво. А ты все как тот баран, смотришь на новые ворота. Воистину безумие — повторять одни и те же действия в надежде на иной финал.

— Что ж, Ваше императорское Величество, тогда остается подождать еще один день. Может тогда, после гибели еще двух наших кораблей и сотен моряков, вы поверите, что я говорю вам правду, — как можно ровнее, стараясь не подпустить ехидства и сарказма в голос, произнес я.

Император на мгновение замолчал, после чего вернулся к столу, вновь взял в руки бумаги и пробежал по ним глазами.

— Вы пишите про скорую гибель минного заградителя и крейсера, — Царь пошел по списку потерь от самого раннего. — И, это должно случиться буквально на днях.

— Именно, государь. Завтра, если быть точным. Минный заградитель 'Енисей' выставит мины в Талиенваньской бухте, и подорвется на них же в процессе. Причиной тому — незнакомые течения в этом месте, да туман, который скроет от экипажа, что их стаскивает на свои же минные заграждения. Посланный на помощь крейсер второго ранга 'Боярин' так же подорвется на наших же минах, будет покинут экипажем, но еще некоторое время будет держаться наплаву. Однако, спасением корабля заниматься никто не будет, и в конечном итоге он будет уничтожен стихией.