— Лучше не смотри, — посоветовал он. — Я доведу тебя до подъезда.
Зачем закрывать глаза? Что она не должна видеть? Ника хотела что-то сказать, но не нашла в себе сил. Послушно опустила веки и доверчиво прижалась к Чипу. Он приобнял её за плечи, помог подняться на ноги. И повёл прочь из палисадника.
Когда она успела потерять вторую босоножку?
Впервые за всё это время Ника почувствовала босыми ногами мокрую от вечерней росы траву, колючую землю, шероховатый асфальт, впивающиеся в кожу камни.
До неё доносились людские голоса. Соседи пугливо выглядывали из окон, но выйти на улицу боялись. Кто-то крикнул, что вызвал полицию. Всё равно...
Рядом с Женькой было так спокойно. Страхи и проблемы забывались за считанные мгновения. Что это было? Сила его дара или внутренняя, душевная человеческая теплота?
Рычащим, яростным, бьющим, как хлыст, вскриком прорвал пелену безмятежности голос. Переполненный ненависти и злобы, он обрушился на Нику:
— Что ты натворила?! Дура! Какого хрена ты вообще делала всё это время, тупая тварь?!
Олег налетел на неё, вырвал у Чипа из рук, вцепился пальцами в плечи. Пригвоздил к стене дома. Ника больно ударилась затылком о каменную кладку. От удивления и шока даже не попыталась вырваться. А Олег затряс её, словно тряпичную куклу.
На помощь, как всегда, кинулся Чип.
— Отпусти её! — прикрикнул он и попытался оттолкнуть Олега, но тот легко отбросил Женьку в сторону.
— Отвяжись! — огрызнулся он. И снова уставился на Нику. — Какого хрена ты сбежала? Что ты пялишься на меня? Кретинка! Ненавижу. Жалкая безмозглая овца.
Вероника пыталась вырваться. Извивалась, лягалась, но Олег был сильнее. Мёртвой хваткой он удерживал её своими длинными, похожими на когти пальцами и злобно шипел прямо в лицо. В конце концов, Чип отодрал от неё взбесившегося парня. Тогда Вероника, наконец, поняла, почему Олег был так зол.
Земля вокруг была усыпана осколками стекла. Кто-то разбил окно в подъезде. Видимо, пытался выбраться наружу. Напротив, около красного автомобиля, лежала Надежда. Не шевелилась. Не плакала. Не причитала. Не дышала. Лицо её застыло. Искажённое, перекошенное, оно было повёрнуто прямо к Веронике. Девушка вздрогнула, закрыла рукой глаза. Зачем она посмотрела? Теперь эта картина надолго останется в памяти. Как бы ни хотелось, забыть это зрелище будет слишком трудно.
Она слышала тяжёлое дыхание Олега.
— Какого чёрта ты не приняла у неё дар? — выдохнул он шипящим голосом. — Ты хотя бы понимаешь, что теперь она тоже станет Тенью? Из-за тебя.
Девушка в недоумении сделала шаг назад. Снова врезалась в стену. Беспомощно опустила руки по бокам.
— Из-за меня?
— Конечно из-за тебя! Ты единственная, кто был рядом. Если ты приняла дар, они бы не смогли забрать её! Они охотились за ней лишь потому, что она видящая. Не смотри на меня своими пустыми глазищами. Идиотка! Думаешь, твоя бабка просто так себя в квартире заперла? Она боялась попасть в Лабиринт. А теперь Надежда Сергеевна навсегда там! Др-р-рянь. Тупая дрянь...
Ника повернулась к молчавшему Чипу. Посмотрела на него с надеждой. Скажи, скажи, что это не так.
— Это правда? Это моя вина?
— Они охотятся за даром. Без него её оставили бы просто умирать.
Женька потупил взгляд. Развернулся и подошёл к машине. Поднял тело на руки, затащил его на заднее сиденье автомобиля.
— Я не знала, — прошептала Вероника. — Я не имела понятия. Вы сами говорили, что они на всех без разбору нападают!
— Неужели? — горько усмехнулся Олег. — Мы распинались перед тобой столько времени, а ты не знала? У тебя вообще есть мозги, блонди?
Ника плотно сжала губы.
— А не пошёл бы ты?! Я не нанималась принимать дар от кого попало. Мне плевать на ваши проблемы! Я вообще не хочу иметь ничего общего со всеми вами, вашими Тенями, Лабиринтом и чёрт ещё знает чем!
Она кинулась к подъезду. Взбежала по ступеням на крыльцо, когда её окликнул Чип:
— Ника, нам может понадобиться помощь видящей, — произнёс он. — Тройка разрушена.
Вероника посмотрела на Женю. Он стоял у заведённого красного автомобиля. На заднем сиденье лежала мёртвая женщина. На сиденье, к которому прикреплено маленькое детское кресло. У Надежды есть дети. Две маленькие девочки. И у них больше нет матери.
Ника перевела взгляд на Чипа.
— Вы уж лучше без меня как-нибудь. Я пас.
Она распахнула дверь, вбежала в подъезд. С улицы доносился звук полицейской сирены. Нужно скорее вернуться к себе домой. Может, ей повезло, и никто не смог разглядеть её в полумраке двора.
Перескакивая через ступеньку, кинулась в свою квартиру. Вспомнила о разбросанных письмах и книгах, что остались на лестнице. Дрожащими руками собрала их, грубо скомкала и поспешила наверх.
Вероника заперла дверь на оба замка. Дыхание сбилось, она громко прерывисто дышала. Перед глазами стояло замеревшее в ужасе лицо. В ушах шелестело, не умолкая ни на секунду: "прими, прими, прими".
Она была уверена, что заснуть этой ночью не получится, но задремала на диване и проспала до самого рассвета.
После опустошённая, долго и бессмысленно смотрела на улицу. Через незанавешенное окно был виден бледный свет первых лучей солнца.
Очень хотелось остаться дома. Лежать безвольным овощем на диване и даже не двигаться. С огромным трудом Ника заставила себя сходить в ванную. Накрутила волосы утюжком, подвела стрелки. Долго выбирала одежду. На улице было прохладно. Зарядил дождь.
"Вода подпитывает мой дар," — на автомате, почти бессознательно подумала она, не зная, откуда пришло знание.
Растянутые мышцы не уставали напоминать о себе. Пришлось отказаться от каблуков и юбок. В холодильнике не нашлось ни одной подходящей мази. Ника плотно замотала лодыжку бинтом. Надела бежевые штаны-бананы, взяла кожаную сумку-чемоданчик, накинула на плечи белую вязаную кофточку. Захватила зонтик-трость. С удовлетворением отметила, что маникюр выглядит прилично, не смотря на то, что ей пришлось ползать по земле.
На лестничной площадке она столкнулась со своим ближайшим соседом, Фёдором Тихоновичем.
— Доброе утро, — у неё даже получилось улыбнуться.
— Доброе, Вероничка, — стоило лишь надеяться, что дед исковеркал её имя исключительно с благими намерениями. Девушка с трудом не скривила лицо в пренебрежительном отвращении к подобному обращению. — Слышала, что вчера случилось? Ужас...
Ника была готова к этому вопросу.
— Ой, точно, как раз хотела вас спросить, — взмахнув руками, воскликнула она. — Кто так вчера на улице кричал? У меня из окна совсем ничего не было видно.
Утром она с облегчением обнаружила, что угол соседского балкона выгодно закрывал обзор на то место, где вчера припарковалась Надежда Сергеевна, и где после она встретила свою смерть. Даже если полиция будет опрашивать всех жителей дома, она сможет уверять их в своём полном неведении.
— Так там женщину избили! Прямо у нашего подъезда.
— Да что вы говорите, — чуть слышно пролепетала Ника.
— Ага. Только когда полиция подоспела, все уже уехали. Пьяные, небось, были. Окно у нас в подъезде на первом этаже разбили. Я сам ничего не слышал, телевизор смотрел, но бабы говорят, женщина эта так сильно кричала, — с разочарованием сказал Фёдор Тихонович.
— А полиция что?
— Говорят, будут разбираться. Но ты же их знаешь, — дед разочарованно махнул рукой. — Походили вчера, осмотрели всё, расспрашивали кого-то. Кто их знает...
Закончив разговор, Вероника вышла во двор. На крыльце столкнулась с незнакомым мужчиной. Растрепанный, серьёзный, он сухо извинился.
— Ничего, — Вероника забеспокоилась, не из полиции ли он. Она не была уверена, что представители закона всегда облачены в форму. — А вы из нашего подъезда? — спросила она и только тогда заметила, что мужчина достал ключи, чтобы открыть дверь.
— Я? — растерялся он, ещё больше взлохмачивая рукой русые волосы. — А, да. А вы из семнадцатой?
Вероника закивала.
— Тогда я ваш сосед снизу. Очень приятно, — и он как-то стеснительно заулыбался, пряча зелёные глаза. Его лицо приняло немного детское выражение. Ника с удивлением поняла, что мужчина, наверно, чуть старше неё.
— Мне тоже. Я Вероника, — произнесла она как можно доброжелательнее, чем, кажется, смутила соседа только больше. Он представился Никитой и поспешил скрыться от соседского дружелюбия в подъезде. Вероника лишь пожала плечами. У неё были заботы поважнее, чем пугливые соседи. В конце концов, в доме было немало жителей, боявшихся её "нехорошей" квартиры.
Ника огляделась. Всё выглядело совсем иначе при дневном свете. Тухло, тускло, но вовсе не страшно. Не было и тени того угнетающего ужаса, что царил здесь прошлой ночью. Ника внимательно обшарила палисадник. Её босоножки бесследно исчезли. Оставалось лишь надеяться, что об этом позаботились шепчущие, и полицейским не достались компрометирующие улики.
Вероника собралась позвонить ребятам и лично спросить об этом, но с сожалением вспомнила, что так и не записала номера их мобильных телефонов. Весь оставшийся день она провела как на иголках. Даже ожидала, что сотрудники правоохранительных органов придут за ней прямо в магазин, но этого не случилось. Если следствие и продолжалось, её так ни разу и не побеспокоили. Она пыталась ненавязчиво расспросить соседей, но те знали не больше неё самой. Полицейские не давали о себе знать. Как и шепчущие. Веронику, наконец, оставили в покое.
* * *
Жизнь шла своим чередом. Работа, дом, друзья, родственники. Последние дни августа летели так стремительно, будто куда-то спешили. Должно было быть грустно, но было всё равно.
Где-то внутри Вероники зияла дыра. Пустота росла изнутри, окружала со всех сторон. Только в голове по ночам всё звучал женский шёпот:
"Прими меня..."
Вероника пыталась прогнать эти видения. Она спрятала подальше бабушкин кулон. Прочитала колдовские справочники от корки до корки, но ни одного толкового совета так и не нашла. Бледное веснушчатое лицо не желало уходить из головы. И тогда Нике пришлось признать тот факт, что это был обычный кошмар, а не призванное даром видение. Потому что больше ей не снились тихие призрачные голоса, зовущие из пустоты. Отныне она видела самые обычные сны, если не считать того, что чаще всего они были достаточно жуткими.
Она догадывалась, что тому виной гложущая её совесть. Она не помогла Надежде, хотя могла. Так перепугалась за собственную жизнь, что позабыла обо всём на свете. Но что она должна была сделать? Кинуться в драку? Вероника не была готова к ужасам, с которыми ей пришлось столкнуться. Несколько раз она порывалась навестить семью погибшей. Попросить прощения или хотя бы просто попрощаться со своей несостоявшейся учительницей. Но так и не смогла заставить себя это сделать. Сплошные противоречия. Липкие, гадкие, затягивающие, как трясина. Ника увязла в них по самую шею.
А после она нашла книгу. Это произошло случайно. Убираясь в комнате, Ника решила вымыть "стенку". Протирая нижнюю полку, она обнаружила, что та заметно выше всех остальных, и вообще больше напоминает ящик. От бабы Веры вполне можно было ожидать какого-нибудь тайника. И повезёт, если в нём будут гадальные карты, новые травы и свечи, а не чьи-нибудь внутренности.
Но вместо этого Вероника обнаружила нечто куда интереснее. Ветхий фолиант в кожаном переплёте. Именно такой, как она себе представляла. Только так и должна выглядеть книга настоящей ведьмы: старые тонкие страницы, старомодные буквы, бледнеющие от времени и тот непередаваемый запах, которым обладают все книги с длинной историей.
На весь вечер Ника погрузилась в чтение, позабыв обо всём остальном. Заговоры, заклятия, истории об увиденных некогда видениях — всё это записывали на протяжении нескольких веков предшественницы Вероники. Те, кто носил её дар прежде. Менялись страницы и почерки. Можно было проследить несколько поколений видящих через эти записи. Вероника с жадностью проглотила всё, что пожелали сохранить на бумаге её предки, пока не перевернула очередную страницу. Следующие листы выглядели относительно новыми по сравнению с предыдущими. Ника насторожилась, словно ожидая, что из-за потревоженных страниц вынырнет змея. Не было сомнений, что эти записи принадлежали бабе Вере. Это были последние листы в книге. Несколько минут Вероника не решалась что-либо предпринять, вглядываясь в первые строки:
"16 мая 1962 года
Умерла баба Матрёна. Это случилось позавчера, а сегодня мама отдала мне эту книгу. Теперь я буду ведуньей, как бабушка."
Ника резко захлопнула книгу и, почти с отвращением дотрагиваясь до неё, поспешила убрать на прежнее место. Неловко прикрыв тайник, она захлопнула шкаф.
После этого она твёрдо решила порвать со всем тем невероятным миром, что недавно открылся для неё. Никаких больше видений, никаких Теней и никакой угрозы для жизни.
И всё-таки кое-что она сохранила. Полная сомнений, Вероника порылась в бабушкиных вещах и достала на свет деревянную фигурку трёхликого. Стыдясь своего необъяснимого поступка, поставила его на кухне, на верхнюю полку. Там он был надежно скрыт за баночками с приправами. Это было своего рода компромиссом. С одной стороны, она держалась в стороне от всего потустороннего, а с другой проявляла крохотную долю уважения к названному покровителю. Смотри, трёхликий, ты не забыт в этом доме. Так что, если тебе не трудно, приглядывай за неопытной видящей краем глаза. Тем более, что у тебя их целых шесть.
Единственной, кого фигурка действительно заинтересовала, была Даша. Отчаянно нуждаясь в возможности высказать всё наболевшее, Ника затащила подругу к себе в гости. И тогда уже, наконец, дала волю слезам. Поделилась пережитыми ужасами, надеясь на вполне ожидаемую поддержку. Даша от всего сердца обругала Олега, придумав пару новых и таких едких выражений, что Ника даже хотела их записать, чтобы не позабыть. К сожалению, она не сделала этого сразу, а на следующий день обе девушки не могли припомнить ни слова из сказанного.
— А вот этот Женя мне нравится, — призналась Даша. — Хотя бы поддержал тебя. Жалко, что ты отказалась ему помогать.
— Я бы посмотрела, что ты сказала, если тебя три раза за две недели преследовали паронормальные существа, забирающие человеческие души.
— Три раза, действительно? — не поверила подруга.
Ника передёрнула плечами.
— Может и больше, я уже запуталась.
— Всё равно это звучит увлекательно. Круто. Невероятно круто, — с завистью в голосе размышляла вслух Даша. Наверно, со стороны это действительно звучало впечатляюще. Почти так же, как если бы она смотрела фильм. Вот только Надежда Сергеевна умерла по-настоящему, а не на экране кинотеатра.
Позже, когда Даша узнала о деревянной фигурке, она полезла знакомиться с повелителем времени. Встав на табуретку, она заглянула на верхнюю полочку.
— Круто-круто-круто, — без устали повторяла она. — Я и подумать не могла, что в наше время такое существует. Как думаешь, это какой-то бог?
