— Прекрасно. Дискуссию можно считать закрытой, — удовлетворённо заключила Елизавета Вольгина.
Стук её каблуков по плитам гулко разносился по залу.
Скандал побудил всех присутствующих на собрании поспешить закончить мероприятие. Скомкано прозвучало предложение приставить охрану к видящим, но задумка представлялась трудноосуществимой. Шепчущих, безусловно, было больше, но у каждого имелась своя жизнь, работа, обязанности. Пока обсуждали возможности усиления защитных чар, отныне бывшая тройка поспешила покинуть собрание.
Они вышли на улицу и молча побрели по тротуару прочь от ресторана. Яркие огни вывески "Скатерти-самобранки" светили им вслед. Было тяжело на душе, словно приходилось расставаться со старыми друзьями. Ника недоумевала, как за столь короткое время она так сильно привязалась к парням. Или дело было в страхе перед чем-то новым? Неизвестно, понравится ли ей новая тройка и как они сработаются.
— Мы же можем встречаться просто так, не по делу, — произнесла девушка.
— Ну да, — кивнул Женька. — Но это уже другое. Спорим, ты первая и рада будешь от нас избавиться? Ты же столько раз просила оставить тебя в покое, и наконец-то твоя мечта исполнилась.
— Не говори глупостей.
Олег молчал. Вольгин, конечно, никогда не отличался болтливостью, но произошедшее на собрании вогнало его в пучину уныния. Отчего-то сразу вспомнилась лиса Настя. Она бы точно сейчас выдала что-то вроде: "Здравствуй, князь ты мой прекрасный! Что ж ты тих, как день ненастный?"
Вероника украдкой поглядывала на Олега, но не решалась спросить. В таких ситуациях стоило развязать язык Жене.
— Понять не могу, с чего этому Каширину вообще пришло в голову открыть Лабиринт, — произнесла как бы в никуда Ника. — Настоящее безумие.
Женька заглотил крючок.
— Мне брат рассказывал, что он давно уже такой. Ударился во всякую мифологию, считает, что раньше маги были сильнее, и из-за появления Лабиринта мы потеряли могущество.
— Это правда?
— Нет, конечно.
— Мы этого не знаем, — вставил Олег.
Женька разочарованно вздохнул, качая головой.
— Ты, кажется, слишком много общался с Кашириным. Тоже хочешь освободить Теней?
— Не говори глупостей, — повторил за Никой Олег. — Я прекрасно понимаю, к чему это приведёт. Тем более, что никто не знает что такое Лабиринт и как его открыть. Но нам действительно многое не рассказывают.
— Например? — набычился Женька, готовясь к очередному спору.
— То, что происходит сейчас с Тенями это не просто так. Есть какая-то причина...
— Неужели? — хмыкнул Чип. Олег поморщился.
— Если ты на всё так реагируешь, то лучше и не спрашивай, — он шмыгнул носом и отвернулся, прячась глубже в капюшон.
Вероника испугалась, что Вольгин вовсе замолчит, и тогда они ничего от него не узнают.
— Расскажи, пожалуйста, — попросила она жалобным голоском. — Тебе что-то от бабушки известно?
— Немного от неё, а немного от Вадима Анатольевича. Они дружили с Зайцевым. Можете смеяться, но последние годы он действительно изучал мифологию. Особенно те легенды, что ходят среди чародеев. Согласно им магия действительно действовала иначе до того, как появился Лабиринт, а потом с каждым годом её становилось всё меньше и меньше.
— Бабушкины сказки, — проворчал Женя.
Олег пожал плечами. Сгорбился ещё больше, чем обычно.
— Я говорил: если не веришь, так не спрашивай. Пока.
Он прибавил шагу, чтобы поскорее уйти от них прочь. Вероника растерянно переводила взгляд с Чипа на Вольгина. Ей хотелось его остановить, но она только крикнула вслед:
— Пока! Выздоравливай.
* * *
С того самого вечера они больше не виделись. Наиль Ренатович действительно взял Веронику в ученицы, и она относительно успешно совершенствовала свои умения. Начался первый семестр в институте, и Нике пришлось совмещать лекции, занятия с Бигеевым и работу в магазине одновременно. Отныне, правда, её смены были только по выходным, и доход значительно снизился. Она бы, пожалуй, скучала по своей бывшей тройке, но у неё на это совсем не оставалось времени. Женя иногда писал Нике в "Контакте": спрашивал об учёбе или просто присылал разные смешные картинки, но не более того. От Олега вовсе не приходило никаких новостей. И вот, в самом начале октября, Женя вдруг позвонил ей во время занятия с Бигеевым. Вероника не могла сосредоточиться на видениях и постоянно поглядывала на смартфон.
Наиль вздохнул, покачивая головой.
— Ладно, ответь.
— Спасибо огромное, — Ника схватила телефон и поспешила в уборную, на ходу начиная разговор. — Привет, рада тебя слышать.
— И я, — услышала она голос Женьки. — Как дела?
— Всё отлично. Вот учусь помаленьку. Сейчас как раз урок с Бигеевым.
— Он тебя не тиранит? Говорят, суровый дядя.
— Нет, он очень терпеливый и спокойный, — поделилась Ника. — Ты просто так звонишь или по делам?
Если честно, то она даже немного надеялась, что Чип предложит ей какую-нибудь авантюру. Вероника сама от себя не ожидала подобных мыслей, но то короткое время, что она провела с шепчущими, было удивительным и будоражащим кровь.
— Не совсем. Хотел попросить об одной услуге. Точнее о помощи.
— Что такое?
— У нас тут дом подтопило. Точнее, совсем затопило. Мы буквально на лодках из комнаты в комнату плаваем. В общем, я это к чему: можно я у тебя поживу?
Вероника растерялась. Не то чтобы она не готова была пригласить к себе друга, попавшего в непринятую ситуацию, но жить с другим парнем в одной комнате...
— А Олег?
— Да у него и так семеро по лавкам, к тому же с бабкой в последнее время проблемы. Он сам уже подумывает переехать.
"Надеюсь, не ко мне," — подумала Ника.
— Мой брат со своей девушкой живёт, они мне точно не рады будут. Антон...
— Какой Антон?
— Да друг мой, — пояснил Чип. — В общем, он в общаге. Пока я сам комнату выбью, сто лет пройдёт. Родители договорились со своими друзьями, но у них квартира однокомнатная. Куда ещё мне туда? В общем, напроситься мне больше не к кому.
Вероника растерянно пробормотала что-то неразборчивое, не зная, что сказать. Ей, конечно, стоило согласиться и помочь Жене, но она всё ещё надеялась найти другой вариант.
— Ты не беспокойся. Ты меня вообще не заметишь. Я почти весь день в универе или на работе. Всё что мне нужно: это кровать и душ...
— Да, конечно, — не слишком радостно сказала Вероника и тут же поспешила притвориться чуть более гостеприимной. — Для меня это совсем не проблема. Тем более, что я стольким тебе обязана.
— Огонь ваще, — заключил Женя и радостно известил её, что для переезда ему понадобится её помощь и попросил приехать к нему ближе к вечеру.
— А то вещи все испортятся. Мы уже часть к Олегу в сарай утащили, но всё равно немало осталось, — говорил он, и Вероника только растерянно кивала.
Что ж, это не должно было быть большой проблемой. Несколько сумок с вещами ей не помешают. К тому же, соседство вряд ли продлится долго. Воду выкачают, дом приведут в порядок. Сколько это может занять? Неделю? Две? Месяц?
Затерявшись в собственных мыслях, Вероника вернулась назад. Рассеянная, она чуть не столкнулась с рыжеволосым парнем, идущим к одному из столиков. Ника проводила его взглядом и обнаружила, что он подсаживается к девушке в сером джемпере.
— Я угадала! — ликуя, зашептала Вероника Бигееву. — Почему вы не сказали мне, что я угадала?
Учитель усмехнулся, ещё больше щуря тёмные узкие глаза.
— Как раз потому, что ты пытаешься угадать, а не увидеть. Нужно уверенно говорить, а не перебирать варианты.
Ника надулась. В конце концов, она же оказалась права в первый раз, так почему нельзя было это подтвердить?
— Всё, перемена закончилась. Продолжаем, — сказал Бигеев, и Веронике ничего не оставалось, как вернуться обратно к занятиям.
Ближе к шести часам она нашла Женин дом. Жил шепчущий на окраине города, в частном секторе, и Нику это заставило задуматься, что слишком многие колдуны предпочитают дома квартирам. Позже Чип объяснил, что виной тому некие энергии, которые чародеи чувствуют сильнее обычных людей.
— В многоквартирных домах столько народу живёт, и все их эмоции, действия, воспоминания перемешиваются. Настоящая солянка. Разве ты сама не чувствуешь? — недоумевал Женя.
Вероника признала, что это действительно порой мешает. Особенно тяжело ей было поначалу, когда каждую ночь она во сне подсматривала чужие воспоминания. Но с тех пор, как она спрятала бабушкин амулет подальше, проблемы исчезли.
Как бы то ни было, жизнь в частном доме или в квартире на первом этаже имела кое-какие общие черты. Если быть точнее, то черты неприятные: их нередко затапливало. Улица, на которой жил Женя, походила на маленькую Венецию за тем исключением, что местные жители не любовались чудесной гармонией природы и архитектуры, а, громко браня городские службы, спасались из затопленных домов. Больше всего, пожалуй, не повезло маленькому деревянному дому с чудесными резными ставнями и ярким красным петушком на макушке крыши, стоявшему в самой низине. Из ряда богатых новых особняков с высокими крепкими фундаментами, это строение выбивалось бедностью и милой простотой, свойственной традиционным русским домам. Но время было немилосердно. Старый сруб покосился, и вода залила весь первый этаж.
Женя ожидал её, стоя на ветхом крыльце с некогда красивыми фигурными перилами.
— Как доплыла до нас? Подожди. Стой, где стоишь, — велел он, и Вероника замерла на высоком бордюре у соседнего дома, боясь ступить дальше. Чип, обутый в высокие резиновые сапоги сапоги, принёс ей пару таких же.
— Вы запасались заранее?
— Как видишь, не зря. Это брата, — пояснил он, когда Ника утопла в огромной обуви.
— Что у вас случилось? Прорвало канализацию?
Внимательно смотря себе под ноги и чувствуя себя, как в детстве, великими исследователями глубоких луж, они медленно шли к крыльцу.
— Нам объясняли, что что-то с подземными водами. Типа из-за обильных дождей и ещё какой-то ерунды случилось вот такое. Осторожно. Здесь притолока низкая, — предупредил Женя, входя в дом.
Вероника пригнулась, заходя внутрь. Вода поднялась на несколько сантиметров над плинтусом, и деревянный пол чуть прогибался под весом людей. Ника обеспокоенно схватилась за стену, будто пытаясь удержаться от падения. Женя вёл себя значительно спокойнее и беззаботно шёл дальше.
— Не знаю, что там с подземными водами, но у нас такого ещё никогда не случалось. Да и последний раз дождь был на прошлой неделе.
— Да врут они, скорее всего. Наверняка у них что-то полетело, и они боятся, что мы их засудим, — послышался голос из соседней комнаты.
В коридор выглянул невысокий бородатый мужчина. Широко улыбнулся девушке.
— Очень приятно, сударыня. Я Кирилл, отец вот этого балбеса, — он показал пальцем в сторону Жени. — Вероника, спасибо огромное, что приютите его у себя. Представляете, в каком мы состоянии? Просыпаемся утром, а тут всё в воде. Я на кухню завтракать вплавь добирался. Брассом.
Ника хихикнула и заверила мужчину, что всё в порядке.
— Вы проходите, проходите. Будьте как дома. Но искренне желаю, чтобы у вас такого дома не было, — поднимая набитую вещами коробку, сказал мужчина. — Жек, отнеси вот это в машину.
Чип принял груз и отправился исполнять приказ, а его отец уже закидывал в следующую коробку, стоявшую на столе, книги и документы.
— Жалко оставлять. Всё отсыреет, — пояснил он.
Вероника понимающе отвечала, что имущество надо спасать. Оглядываясь по сторонам, она рассматривала небольшую комнатушку. Находиться в чужом доме было познавательно: для неё открывалась другая сторона Жени, и она казалась неожиданной.
Это был старый и небогатый дом. Потёртый диван, блеклая мебель явно советского производства, дешёвый телевизор с выпуклым экраном, вязаные кружевные салфеточки, ковёр на стене, многочисленные фотографии в рамках, деревянные полки, заставленные книгами и фарфоровыми аляповатыми фигурками. В правом углу висел большой красивый иконостас. Он поразил Веронику больше всего. Не от того, что был богато украшен или обладал какой-то другой ценностью, а из-за самого факта своего присутствия в этом доме. Женя не раз упоминал своего брата Егора и даже рассказал, как им достался дар. Их прадедушка и прабабушка были шепчущими, работавшими в одной тройке. После они влюбились, поженились и прожили счастливо до самой смерти, а внуков выбрали своими преемниками. И вот оказалось, что их семья такая верующая. Не то, чтобы это было неправильно, но скорее противоречило одно другому. Разве христианство не отрицает колдовство?
Отец Жени заметил её изумление.
— Удивлена? — хмыкнул он. — Да, не все понимают. Хотя Егор мне рассказывал, что многие из ваших религиозны. Говорят, жить помогает, надеяться на что-то хорошее. Не поверишь, но я раньше атеистом был, пока жену свою не встретил. Когда она мне всё рассказала о своей семье, о магии, то я сначала не поверил. Ну, познакомился с её родителями, конечно. Пообщались. Это их дом, и иконы-то тоже от них достались, кстати. В общем, меня это круто изменило, всю мою жизнь. И когда пацаны занялись всем своим чародейством, я только больше утвердился в своих убеждениях. Знаешь, действительно же... не раз их спасало. Ну, или я так себя убеждаю, — улыбнулся он, сейчас ужасно походя на своего младшего сына. И улыбку, и глаза Женя явно унаследовал от отца.
— Понимаю, — смущённо произнесла Ника. В её семье все, пожалуй, были далеки от церкви, и религиозность свою почти не проявляли, но слова мужчины были ей ясны. Может, даже близки.
Вернулся Женя. Они с отцом снарядили ещё один поход к машине, и в следующий раз пришли уже втроём с круглолицей полной женщиной. Мама Женьки кинулась обниматься с Вероникой.
— Зови меня тётя Аня, — попросила она, расцеловывая девушку в обе щёки. Тётя Аня сыпала комплиментами внешности Веронике, благодарила за оказанную помощь и приглашала на пироги.
— Уж не знаю, когда мы со всем этим разберёмся, но ты для нас дорогой гость, — ворковала она. Отпустив Нику, женщина погрузилась в хлопотные сборы. Ахая и охая, она сокрушалась по поводу состояния дома и грозящих растратах на ремонт. Веронику снарядили укладывать посуду.
Пока они собирались, приехал и брат Жени. Егору сапог не досталось, и ему пришлось мочить ноги, что вызвало новые беспокойства у матери семейства.
— Ма-а-ам, я потом заговор нашепчу, и никакой простуды не будет, — успокаивал Егор. Подмигнув Веронике, он пожелал ей терпения и силы воли. — Поверь мне, я знаю, что такое с Женькой вместе жить. Врагу не пожелаешь, — добродушно произнёс он.
Они с братом шутливо переругивались, таская коробки в машину. Когда старенькая иномарка была забита так, что туда можно было с трудом усесться на водительское сиденье, отец Жени увёз вещи к каким-то знакомым на хранение в гараж. Остальные продолжили упаковывать всё добро, нажитое семьёй за долгие годы.
Заворачивая фарфоровые статуэтки в газету и осторожно укладывая в коробку, Вероника боролась с собственным сознанием, подсовывавшим мутные непрошенные картины. Алое пламя мелькало у неё перед глазами, и знакомый голос нашёптывал:
