Нф-2017: Демон

Поплотнее закутавшись в плед, я пошла на свет. На соседней поляне стояли двое: сеньор Витор и ангел. Не дойдя всего несколько шагов до поляны, я остановилась за деревьями, внезапно оробев. Не думаю, что мое присутствие было бы уместным. Иначе, почему ангел явился лекарю подальше от места, где я спала?

— ... так и передай, — закончил лекарь свою речь. Что именно и кому передать, я не расслышала.

Внезапно ангел замер и начал поворачиваться в мою сторону. Медленно поднял правую руку. Из его ладони полился свет, соткавшись в меч.

— Нет! — Сеньор Витор коротко, без замаха, ударил рукой, в которой сверкнуло лезвие длинного ножа.

Ангел начал молча заваливаться на бок, напоследок полоснув мечом по руке лекаря. Свечение, охватывающее тело ангела, плавно угасало. Вот тело достигло земли и исчезло в яркой вспышке.

— Идем, нам нельзя здесь оставаться, — потянул меня к нашим лошадям лекарь.

— У тебя кровь, — заворожено глядя на темное пятно, расплывающееся по рукаву лекаря, прошептала я.

8

Мы ехали в полном молчании. Ни перевязать, ни хотя бы осмотреть свою рану, лекарь мне не дал. Только отмахнулся, мол, пустяки. Собирались в спешке. Сонные лошади недовольно всхрапывали. Сеньор Витор вызывал у них еще большее подозрение, чем раньше: видимо, их тревожил запах крови. Темный лес скалился на нас колючими еловыми лапами. В отсутствие луны дорогу было не разобрать. Но ничего. Я утешала себя тем, что скоро рассвет. Восточный край неба уже начал розоветь.

Уже второй раз, будучи в волнении, я обратилась к сеньору Витору весьма фамильярно — на "ты". Когда я, сбиваясь и, почему-то краснея, начала извиняться, он только мягко улыбнулся и предложил:

— Жоана, ну сколько можно? Мы ведь не совсем чужие. Я к тебе все время на "ты", и ты не в обиде. Ты, наконец-то, начала мне доверять, раз решилась. Я... польщен, — мне показалось, что лекарь хотел сказать какое-то другое слово. — Зови меня просто Витор. И на "ты". Пожалуйста.

Кивнула. Про ангела я так и не спросила. Витор — в моей голове это имя, без обычного "сеньор", звучало как то... смело — вообще никак не прокомментировал ангела. И я ломала голову. Переживала. Исходила тревогой. Ведь... Если он и в самом деле убил ангела... Нет. О том, что лекарь на такое способен, я не хотела даже думать. Просто... А что, интересно, ангел от него хотел? Мы что, от ангела убегаем?

Эти вопросы настолько занимали мою голову, норовя разорвать ее на мелкие кусочки, что я даже забыла бояться езды на лошади. Та, почувствовав, что всадница дала слабину, норовила покапризничать. То под веткой, низко нависшей над тропинкой, по которой мы ехали, специально пройдет, то споткнется ненароком. Но мне не до ее выбрыков было, и животное почувствовало безнаказанность.

Солнце нерешительно выглядывало из-за деревьев. Сегодня у него не было настроения. Утро намечалось хмурое, и какое-то печальное. Глаза у неба были на мокром месте. Небо оплакивало ангела? Я оплакивала демона. И разрывалась от тревоги. Почему он сказал 'прощай'? Решил меня оставить, или произошло что-то? Бедная моя голова. И сердце.

Лекарь, ехавший немного впереди, внезапно начал крениться на бок. Так и знала: может, рана и пустяковая, но, если кровь не остановить, рано или поздно это может плохо закончиться. Я пнула лошадь пятками, стремясь догнать его.

Лошадь поняла команду по-своему. Сорвалась с места, словно за нами волки гнались. На все мои окрики, попытки натянуть поводья и как-то его остановить животное не реагировало. Ветки хлестали по лицу, норовя попасть в глаза, и я зажмурилась. Лошадь закусила удило и понесла. Что было тому причиной — то ли действительно слабость седока почувствовала, то ли испугалась, когда я ее резко пришпорила... остановить животное я была не в состоянии. Мы вылетели из леса, лихо повернув на краю крутого склона, почти обрыва.

Рассветное облако еще не покинуло долину, и казалось, справа от меня плещется море. Клочья влажной от росы травы летели из-под скользящих по ней копыт, заставляя замирать мое сердце. Мне казалось, что лошадь вот-вот поскользнется по-настоящему, и мы полетим кубарем с обрыва. Но животное, все-таки, не настолько обезумело, чтобы совсем не смотреть, куда ставит ноги. Полет между морем деревьев и морем облака все продолжался, и мне казалось, что прекратится он только тогда, когда мы с разгону нырнем в воды моря соленого.

Однако, и на старуху бывает проруха. Ветка, так не вовремя подвернувшаяся под копыто, остановила наш бешеный бег. Лошадь споткнулась, задергалась, отчаянно пытаясь удержать равновесие. Не удержавшись, я вылетела из седла и кубарем покатилась по склону. Склон оказался не таким уж и крутым, трава — мягкой, однако остановить падение у меня никак не получалось. Влажные стебли скользили под моими пальцами, не позволяя за них ухватиться.

Далеко вверху я услышала удаляющийся топот копыт. Мягкий туман облака принял меня в свои объятия, скрывая из виду и тропу, по которой мы неслись, и надежду найти дорогу обратно. Витор! Меня пронзила страшная мысль. Он же мог тоже упасть, потеряв сознание! И не столь удачно, как я. Хотя... насчет собственной удачи я бы еще посомневалась... склон все не кончался.

9

— Говорю тебе, с неба свалилась.

— Да какое с неба, Гонсалу, что ты бредишь? Вина молодого перепил?

— А откуда она тут взялась тогда? — Не унимался и в самом деле не слишком трезво звучащий голос.

— Да с горы свалилась, что не видишь, все платье подрано, и руки поцарапаны. Катилась по склону, наверное, — второй голос тоже не отличался трезвым звучанием.

Я медленно приходила в себя. Долгое падение вниз по склону завершилось ударом обо что-то твердое, от которого я соскользнула в беспамятство. Лекарь! От мысли, что он, возможно, лежит, потеряв много крови, где-то там, в лесу, и помощи ему ждать неоткуда, я подскочила, не обращая внимания на боль от синяков и ушибов.

— Ох, шустрая какая, — удивленно-восхищенно произнес тот, который Гонсалу.

Обернулась. Мужик был бородат, грязноват, и однозначно нетрезв. Впрочем, как и его приятель. С той только разницей, что второй был более бородат и менее нетрезв.

Я сидела на речном берегу, покрытом камышом. Слева от меня вверх уходил пологий склон, поросший кустами мимозы. Мимоза уже начинала расцветать, одаривая всю округу одуряющим ароматом. В кустах зияла заметная брешь, отмечавшая мой путь с горы.

— Наверх тропа есть? — Спросила я у Гонсалу и его приятеля.

— Есть, но далече отсюда, — кивнул тот. — Но зачем тебе наверх лезть? Полежи малехо, отдохни, забилась, небось, вся, пока падала. А потом пойдем потихонечку в деревню, моя хозяйка отвар какой выдаст, ссадины промыть — она по отварам всяким ого-го! Да и платье у тебя хорошее, городское. Жалко, такую красоту угробила, а Сильвия поможет отстирать да заштопать.

— Спасибо за приглашение, но мне наверх нужно. Очень.

— Да что там наверху девушке порядочной делать? — Удивился второй мужик. — Там нет ничего, только лес.

— Вещи у меня там остались, забрать хочу, — соврала я. Не знаю точно, от кого мы бежали, от ангела ли, или от инквизиции, но говорить незнакомым селянам про лекаря мне почему-то не хотелось. Вот найду его, тогда и посмотрим, в каком он состоянии. Если сама не справлюсь, то воспользуюсь любезно предложенной помощью Сильвии и ее отваров.

— Ой, забудь, девонька, — обреченно махнул рукой Гонсалу. — Сделали твои вещи ноги уже, как пить дать. Там в лесу люди лихие водятся. Не стоит туда ходить, тем более такой красавице, да в одиночку.

Я скептически хмыкнула. Тоже, красавицу нашел. Рыжая да конопатая, не зря за ведьму принимают. Хотя, с пьяных глаз и коза красавицей покажется. А вот лихие люди — это плохо. Очень и очень плохо. Лихими людьми селяне часто называли разбойников, промышлявших грабежом. А у нас было, что грабить, а Витор сейчас, возможно, в беспомощном состоянии. Тревога кольнула сердце.

— В какой стороне тропа?

— Там, — указал Гонсалу влево по тропе.

— Спасибо, я пойду, пожалуй, — я поднялась с земли, отряхивая порванное платье. Да уж, подолу никакая штопка уже не поможет, здоровенный кусок был попросту вырван, и остался украшать собой какой-то из кустов мимозы выше по склону.

— Погодь, провожу, — вздохнул Гонсалу. Его приятель старательно отводил глаза, явно не горя желанием тоже меня провожать.

— Не нужно, спасибо, я сама дойду — поспешно уверила я нетрезвых селян.

Пока в них, судя по лицам, проходила борьба между здравым смыслом и желанием угодить девушке, я поспешила распрощаться и сбежать в указанном направлении.

Тропа нашлась достаточно быстро. Только вот петляла она, взбираясь по склону, будто прокладывали тропу Гонсалу и его товарищ, причем, будучи уже на изрядном подпитии.

С каждым поворотом тропы страх, что я запутаюсь и потеряю направление, пока поднимаюсь, все рос. Однако, выглядело так, что тропа ведет в нужном мне направлении. Когда я добралась до верха, увидела четкие следы копыт на влажной земле. Похоже, что тут мы с моей своевольной конякой проезжали, а вернее, проносились. Пошла по следам, следуя в обратном направлении.

Идти пришлось долго и сложно. Лошадь неслась быстро, не разбирая дороги. Пешком мне этот путь давался сложно. Однако, меня подгоняла мысль о том, что лекарь, оставшийся где-то там, в лесу, нуждается в моей помощи.

Вот место, где мой скакун вылетел к обрыву. Отсюда тропинки не было уже никакой, идти пришлось по лесу, запинаясь о корни деревьев. Снова порадовалась, что погода стояла сырая, и на влажной почве следы понесшей лошади отпечатались четко.

Шла я, уткнувшись взглядом в землю. Поэтому на происходящее вокруг внимания не обращала. А зря. — Куда, красавица, путь держишь? — Раздался насмешливый голос. — Не страшно одной-то по лесу гулять? Проводить позволишь, дабы не обидел кто?

На последних словах говорившего поддержал дружный хохот. Со всех сторон меня окружали бородатые нечесаные рожи.

— Или сеньора приключений хочет? Так мы завсегда готовы подсобить. Только платьишко снять придется, — завязки, стягивающие ворот моего изрядно потрепанного платья, потянули грязные пальцы.

"А вот и лихие люди пожаловали," — отрешенно подумала я.

10

Обещаных приключений, к счастью, не последовало. В тот момент, когда платье уже почти сползло с моих плеч, появился вожак этой пропахшей перегаром стаи.

— А ну прекратить! — Рявкнул он, мелькая пеньками прогнивших зубов. — Не видите что ли, девка не порченая, наверняка из богатеньких. За нее можно выкуп с родных аль женишка стребовать. В крайнем случае, сеньоре Гайвоте сдадим в бордель.

При звуке этого имени я вздрогнула. Во-первых, оно будило не самые приятные воспоминания. А во-вторых, бордель был в Амаранте, куда мне возвращаться ну никак нельзя было.

— Вяжите ее, и идем, — скомандовал вожак. — Нам еще с болезным нужно покумекать, что делать.

— Да что, ясно дело: добить и прикопать, — буркнул обещавший мне приключения верзила. — Вещи его все у нас, навар знатный выходит, а сам мужик нам ни к чему.

Я насторожилась. Неужели, о лекаре говорят? Ну уж дудки, добить и прикопать не дам.

— Вы его нашли? — Драматически заламывая руки, вскричала я. Если меня приняли за богатенькую дурочку, будем ее разыгрывать. Пока у разбойников есть надежда на получение выкупа, меня не тронут. А если я намекну на таковую в отношении лекаря тоже, то обеспечу относительную безопасность и ему.

— Молчать! — Меня пихнули в спину.

— Сеньор, скажите, что вы нашли моего жениха, — я подпустила волнения в голос, попутно давая платью сползти еще немного.

Вот уж не знаю, откуда смелость взялась. При других обстоятельствах я от такого неприличного внешнего вида своего от стыда бы сгорела. Но сейчас, когда на кону была жизнь лекаря, мне было все равно.

— Может и нашли, — не стал отпираться вожак. — И как, радость моя, жених твой выглядит?

— Он такой, такой... — я закатила глаза.

— А конкретнее?

— Смуглый, глаза карие, волосы черные, бородка, высокий, — бросив паясничать, отрапортовала я. — Очки круглые темные. Если не потерял. Она ранен был, на нас напали. А моя лошадь понесла, — пожаловалась я.

— Ясно, берем ее и пошли, — не удостоив меня подтверждением того, что их 'болезный' и есть лекарь, главарь развернулся и потопал по едва заметной тропке, ведущей вглубь леса.

Мне заломили руки за спину, связав не очень чистой веревкой. Платье при этом сползло еще ниже, уже совершенно самостоятельно. Мне приходилось изо всех сил прижимать локти к бокам, чтобы не дать ему упасть окончательно.

Идти оказалось далеко. Тропка протоптанная дикими кабанами, не иначе, отчаянно петляла. Я беспрерывно спотыкалась о подворачивающиеся под ноги корни деревьев и подол сползшего слишком низко платья. Стоило немного замешкаться, как сзади прилетал тычок в спину.

Спустя почти час блужданий, мы вышли к пещере, в которой устроили логово разбойники. Занимали они ее, похоже, давно. Об этом свидетельствовала характерная вонь по окрестным кустам, мусор и почти капитальный очаг, сложенный перед входом в пещеру. Я всегда поражалась, как человек умудряется так обгадить места своего обитания. Взять те же города. Удивительно еще, что мы все еще не перемерли от эпидемий, вызванных царящей там грязищей.

— В пещеру ее, к задохлику, — скомандовал щербатый.

В пещере царили полумрак и прохлада. Не скажу, что здесь было уютнее, чем снаружи. Там хоть солнце из-под низких туч пробивалось, а тут стоял затхлый запах сырости и плесени.

Лекарь лежал у стены, не шевелясь. Лицо его было бледным, губы, сжатые в тонкую линию, побелели. Я кинулась к нему. Жив? Связанные за спиной руки не позволяли осмотреть его рану, но я видела, что рукав весь пропитался кровью.

— Развяжите мне руки. Пожалуйста, — взмолилась я. — Я не убегу, обещаю. Можете ноги связать. Он ведь кровью истекает, неужели нельзя было перевязать?

— Делать нам больше нечего, жмуриков всяких перевязывать. Все одно он долго не протянет, — буркнул один из разбойников. Кто именно, в полумраке пещеры рассмотреть было сложно, да и заросшие они такие были, что все на одно лицо казались, будто братья. Хотя, может, братьями и были, кто знает.

— Если вы мне сумку его подадите, я смогу обработать и перевязать рану, — предложила я. — Витор лекарь. И довольно состоятельный. Вы ведь хотите получить выкуп? Если он умрет, не видать вам выкупа, как своих ушей.

Разбойник озадаченно почесал вихрастую макушку, явно стремясь помочь мыслительному процессу. Ну давай же. Ты вполне способен сообразить, что тебе выгодно, а что — нет. Смерть лекаря в перечень выгодных вещей никак не входит.

— Ладно, — согласился он наконец. — Только без фокусов. Дернешься бежать — прирежу, — мне показали внушительных размеров зазубренный нож.

Едва начав ощущать затекшие от веревок руки, я приступила к осмотру. Разорвала пропитавшийся кровью рукав. Рана выглядела не такой уж и опасной, однако, похоже была задета вена, кровопотеря была большой. Перетянула остатками рукава плечо чуть повыше пореза. Это должно помочь остановить кровь.