— Чур меня! Под шантаж подводите, гады?!
— Постойте, вы не так поняли! Он мой официальный кровник.
— Аха-ха, опускаетесь до облектоев(!!!)?
— Работать, так с наслажденьем. — Парно обслужим, хотите?
— Охладитесь, этраны. Вы это серьезно?
— Совершенно.
— И не пытайтесь юлить — мой возраст в цене.
— Хах! Кровники? Официальные???
— Вот оригинал.
— Действительно... Вы из зоны!?
— Покинули до карантинизации. — Подробностей из карантинной зоны не знаем.
— Хах, ну, зайинтересуйте меня, удачливые расхитители развалин, ха-ха, а я решу.
— Оцените в эту ночь сами, атс.
— Только, сами понимаете, мне без него пока нельзя.
— Поэтому услаждаем вдвоем.
— Ежедневно по одному клиенту. — Можно одновременно группой.
— Только по вечерам. — И на сон не менее четырех делений.
— С вас стол и кров. — Подарки клиентов остаются нам. — Ну как?
— Целуй в очко. И ты. Так и быть, эту ночь проведете в моей постеле, облектои, заценю товар — мое заведение жмыха не держит.
Только с таким и могло сработать. Один только и умеет, что качественно топырить зад... Не принижай себя. А второй хочет ежечасно... Хех, и лучше не с самим собой! Приелось? Хе-хе, нет... Хочется... Не думать, не помнить, забыться под кайфом...
Случайность свела нас с этой лисой, хех, слишком громко грезил пролетавший мимо на дешовом амулете, наши ауры соприкоснулись. Увеселительные заведения широко не рекламировались, ярких вывесок и зазывал не держали, но порой под официальными ресторациями, проводящими вечера знакомств, скрывались демонстрирующие облико-морале облектои обоих полов. Разврат и аморальное поведение уголовно преследовались наравне с продажной любовью, однако, на заведения, подобные Люцайенге, власти смотрели сквозь пальцы — от проституции никуда не деться, ей выделили общественные рамки, жестоко пресекая разнузданное поведение на публике. Впрочем, Эну не полагалось, а Ли и не помнилось, я выяснил эти подробности позже.
Последовав за вожделеющим удовольствие оло, чья длина волос — между лопатками и поясом — и одутловатая фигура свидетельствовали о карьере чиновника, коим как и военным, начиная с выслужившихся центурионов, полагалась подобная привилегия, впрочем как и обладающим должной чистотой крови с предсказуемыми наследственными признаками, поддающимися регулированию. Над макушками властвовал ветер, и наш прелюбодей вынужденно ступил на лестничный пролет, часть спиралью опоясывающей мэл-дерево пешеходной дороги. А нас дуновенья ласкали, провожая. Обостренное восприятие после облета построило алгоритм поведения. Облектой — идеальный вариант. Бурлящая похоть пробивалась наружу, а с этой пеной удалиться и грязь из моей эмоциональной кастрюли, или вернее сковороды, заживо жарящей сердце в собственном соку. Ты хотел паству, Сверьялус, да? Хотел завести собственных эльфов на мэллорнах? Отделил агнцев от козлищ, да? Не допусти моего сожаления о содеянном, на тебе первом аукнется...
Проходя вглубь, обоими телами ощущал жгучие похотливые взгляды, мельком бросаемые редкими встречными. Ковры и картины, рельефные силуэты, панно и рокальная живопись. Декоративный стиль рококо с его тонкими эротичными подтекстами и общим богатством отделки, разительно отличающимся от фасадного фойе, прилегающего к малой сценической зале на скромное количество столиков для зрителей, совмещающих трапезу с плебейским театром. Особое впечатление производили окна — внешне пристойные, они внутри дополнялись до алеющих кончиков ушей, атс Вальментир Пальвентир, лист ол-Шлапаени ветви Альт-Берис`Ференсис, владелец сего заведения, хмыкнул, постоянно косясь на Эна и следя за реакцией.
Оседлал малого наездник резво, отрываясь по полной. Приказывал вылизывать в позе на боку. Альфар воплощал самое разнузданное и развратное, то ли вымещая на нас давние обиды, то ли намеренно унижая нас в своих глазах. После плена с катушек слетели моральные нормы, касательно секса, строгие нормы помножились на ноль, уйдя в хаос. Какое достоинство в целовании ног? Орки сформировали совсем другое представление о нем, свою лепту внесло и единение.
Вальментир ошибался, посчитав наш шаг вынужденной мерой. Все его прихоти — забавная прелюдия, выявляющая больные фантазии, с которыми предстоит столкнуться. Приняв решение успокоиться и отодвинуть в костер память — пусть прогорит до углей, — привычно выполнял рутинную работу по вымыванию золота собственной услады.
Спустившая пары тушка, готовенькой попала в мои руки. Пришел мой черед, прочь игрушки. Зажав его между собой, стал реализовавать свои скромные мечты, и планы. Разный ритм двух половинок, перехлестывающийся меж чашами раскачавшихся весов. Рваный, синхронный, томящий. Бессовестно медленно Эн сзади, ритмично с подвывертами Ли спереди, и плавная или резкая смена. У него всего две руки, заблокировать своими замочным сцепом или, как банной губкой, водить самому по вспотевшему телу, по всем изгибам и округлостям, не давая рукам причинять боль, царапать. Аквавестис блокировала клыкастые зубы, узоры сгорали, а наложенные на стены и дверь чары не выпускали звук наружу, блюдя покой постояльцев.
Ли вобрал в себя, излившись с переключенными чувствами, и Эн продолжлил свой марафон, балансируя на гребне волны, пока тело Вальментира не изготовилось наново помимо воли — режущая боль в коленях и локтях не способствует активному противодействию изнасилованию. Не стоило до крови долбиться, атс, ты слишком далеко зашел, альфар, а я в состоянии закрыть этот счет, постельный господинчик, заодно на тебе испытаю себя, отыщу твой порог, заступив, выгребу весь драгоценный металл из пещеры, выпью колодец до дна. Мне надо примериться, Вальментир, откалиброваться, соотнести аппетиты с ассортиментом порций. И заметь, я плотняком не занимаюсь тобой, я сам получаю удовольствие, ты попутчик, ты инструмент в руках грубого неуча. Пожалуй, ты не выдержишь мой эстафетный оргазм, но от единовременного и, пожалуй, чуть раньше начавшегося, тебе никуда не деться.
Может, юная комплекция с нераздавшимися плечами ассоциируется с женским станом? Узкий таз и тесный задний проход... Я в плену навидался на тех эльфов-рабов, что, наслаждаясь, юнцов приходовали на потеху разогревающегося теныртского шатра. Тело Эна внутренне изменилось, иначе бы я ни за что и ни кому не позволил бы так с ним обращаться, как Вальментир. Скользкий тип, хе-хе, спасибо, благодаря тебе я перевыполнил план. У тела тоже есть память, и этот сосуд наполняется, но ты плеснул каплю и выше, оформил ощущения в знание. Скорополительные выводы вредны, однако уверен в одном — в прошлом мои сексуальные связи не ограничивались эльфами, отнюдь. Первым всплыло насущное, связанное с иной комплекцией и размерами, потом исследовал свои тела, подчиняясь не приветам из прошлого, а другим ощущениям. Сейчас же я путался в тебе, значит, прошлый опыт включает еще и как минимум людей. И я умею учиться, факт. Где-то с ленцой, в чем-то спустя рукава, пусть...
Это не милость, не снисхождение, все банальней — я увидел границу, и к ялу мне сдался твой импритинг. Выдавив тело раньше срока, скользяще отвесил шлепок упругой ягодице, толкая — ты на карачках, а он брызжет на белье под лицо, вменяемость не ушла, скользкий тип, будь благодарен. Заткнись, жмых, достал! Мы взлетаем!!! Ранка без следа затянулась, Ли входит в Эна, и бурный финал, где нет места раздумьям, а все мысли толпою в сторонке стоят.
— Не-эт... — осипло, когда Эн облапал его чресла.
— Тише, Валя, не плач, зачаруешь колечки заново.
— Я еще хочу, Лион.
— Не пугай его, Наэн, — альфар дышал нервно и слезливо.
— Фу, какой... — как бы нехотя выпуская игрушку. — Я не корифей в этой сфере, Валя, но быстро учусь, — на ушко.
— Условия обоюдно выгодные, атс Вальментир, — зажав между коленей, просто сев сверху и глядя свысока, пытаясь подражать истинной голубой крови. Эн готовился перестилать постель. — После ваших фантазий была мысль сократить срок до этой ночи, однако я решил наладить сотрудничество. Вы меня понимаете?
— Дда, этрасс-с... — сглотнув.
— Из того номера лучшая панорама сразу и на восход, и на закат, — левитируя с ним, сжимая коленями, поддерживая пятками и руками под лопатками. — А эту, так и быть, проведем здесь. Вместе с вами, атс. Как поняли?
— Здесь, а потом в примномере.
— Замечательно. Вы альфар словно бы понятливый, глупостей не замышляете, я уповаю на это, — опускаясь на ровно застеленный край. Моей спины более не касался воздушный балдахин из серебристой органзы, собранной в единой точке над центром траходрома, образующей воздушый шпиль крыши, упирающейся в зеленый потолок. Поцелуй газа, не превращенного в пылесборник, возбуждал. — Деловой разговор состоится после завтрака, когда я высплюсь, — укладывая немытого альфара баиньки. Подложил под голову взбитую пуховую подушку, накрыл одеялом из золотистого виссона в три слоя, огладив холмик. — Вижу неплохой шанс обоюдовыгодно сторговаться, атс Вальментир. Утро вечера мудреннее, спокойных снов, — поцеловав в лобик все еще нервно дышащего.
Инти уже открыто искрилась в наших волосах, отражаясь в его глазах. Я может когда-то и спал на таких божественно мягких перинах в шелках, но ни Ли, ни Эн об этом не знали, да и не хотели о чем-то думать, кроме блаженной неги, переходящей в кемар. Чуткому сну совсем не повредит рой тусклых, ничего не освещающих искр над моими телами. Я хотел быть звездой, благодатью светящей движущимся вокруг планетам, не думать ни о чем, созерцать, напитываясь тихим счастьем, растворяющим плотный ком боли. Этот преуспевающий альфар, заслуживший отвод из армии, ни в чем не виноват, вся раса не виновата за действия отдельных представителей, умело стоящих во главе. Под неровное сопение рыжика, взбередившего забытое, не пожелавшее всплывать со дна, омытый и освеженный аквавестисом, безмятежно заснул, не ощущая в эмофоне направленной агрессии.
Ах, как приятны касания ткани, как воздушны и бархатисты. До чего же приятно лежать на в самую меру мягком! Совсем иные ощущения, чем на мшистом подстиле, более утонченные, изысканные, потворствующие неге и ничегонеделанью, а незаметная качель исподволь убаюкивала. Ничего не горит, все терпит, сладко потянулся.
Красное в золоте. Парча и позолота. На стене гобелен с зелено-песочным берегом, на котором принимали водяные и солнечные ванны томные обнаженные натуры. Бронза притушенных светильников. Ядовито желтые цветы перед темными мясисто-бугристыми листьями. Нежно теплый ворс ковра. Настоящая ванная комната с минибассейном и душем, обставленная богатой косметикой. Ажурная каталка с блюдами из баклажанов со спаржей под ласкающим нос соусом, два желтых глаза разрезанного пополам яйца с клюквенными зрачками, тонизирующий белесо желто-зеленый коктейль с мякотью, десерт из бананов под изумрудным медом. Эротичные намеки сильны в слабости.
Альфар размышлял здраво, иначе бы не удалось ему выскользнуть, не потревожив сон. Вышколенная обслуга, или просто профессиональная из-за возросшей конкуренции в перенаселенном мажор-эолосе, так же неслышно прибралась в личных аппартаментах хозяина Люцайенги, живущего на широкую ногу, и прикатила завтрак под чарами сохранения свежести.
— Проснулись, лисята? — в деловом костюме темного серо-зеленого цвета с отделкой из красного золота, светлые отливы ткани при движении. Пальцы украшали много более богатые перстни и кольца, серьга с черной жемчужиной в искусной золотой клетке, медальон баронета, максимальный титул для альфара, который не предполагает собственную ветвь.
Тон вежливо сдержаный удостоился хитрого взгляда Наэна, польщенного сравнением. Я был все в тех же штанах и рубахе, придерживаясь скромного шика. Ремень убирал эффект домашней пижамы вкупе с баронским медальоном и перстнем-печаткой на обоих, а так же сложной косой, плетение которой начиналось ото лба и спускалось двенадцатью двухцветными локонами, лежащей узлом на голове. Это из-за ветра, который вчера их трепал, и спинок кресел, стоящих вокруг столика.
— И вам не болеть, петушок.
— Извините за фривольность, этраны. Приветствую баронов Лионаэна и Наэнлиона...
— Доброе утро, баронет Вальментир, — кивая не вставая.
— Я обдумал ваше предложение, этраны. Возникли ли дополнения?
— Возникли, — убирая салфетку, лежавшую на простом воздушном куполе над перламутровыми раковинами. — Если постараться, можно выручить означенную вчера сумму.
— Нужны разнополые долгоиграющие умельцы-облектои, желательно парами.
— Чтобы освежить навыки и подучиться. Вчерашний экспромт ни к йейлю, ни к ялу.
— Нужна подробная карта Акиулюни, — а еще нужен принимающий оплату натурой хороший ювелир-артефактор, нужна справка о дейстующих в эолосе учебных заведений по магии, рукопашному бою и холодному оружию, включая их боевую комбинацию. Но тебе об этом знать не обязательно. Партнер.
— Среди прочих есть испытывающие удовольствие от причинения или получения боли в сексе. Я хочу знакомства с ними и с перечнем игрушек, но подобная клиентура в последующий за неделей месяц рискует сексуальным импритингом.
— Что скажете, Вальментир?
— Разумно. Вопрос в подарочной доле и визитном дипломе.
— Пополам, на руки монеты.
— По возвращении к вечеру будет.
— Согласен, тогда же и скрепим сделку.
— Печально.
— Милиция разыскивает двух очень похожих на вас, этраны. Я дорожу репутацией Люцайенги.
— Благодарю. Тогда вот створницы за мнемокристалл с картой.
— Не сердитесь и не корите себя, этрас, все обойдется.
— Вы еще юны, Наэнлион, чтобы правильно различать нюансы. Оставьте их все, Лионаэн. Топаз сейчас принесут, а двадцать один солид, если через трое суток вы не вернетесь, я переведу на ваш счет в ЦБ или оставлю там до востребования, если его нет.
— Извините, — моя ошибка, виноват. Четыре кончика заалели, взгляд седой синевы потеплел.
— Вы странная пара эльфов, я смогу ощутить много нового в своей ставшей пресной жизни. Все взаимовыгодно, — хитро прищурился альфар.
— Тогда посодействуйте скорейшему перемещению поближе к магистратуре.
Владению разноплановыми амулетами Эн обучился в совершенстве, я отлично видел активность магических украшений и без проблем разобрался в карте, представшей в голове объемным схематичным изображением. Мда, опять глупость сморозил.
— Или передайте образ с неприметным местом подальше от Люцайенги и поближе к мэллорну.
— Кха, как вы его небрежно...
— Мог бы сказать, что старая коряга несравнима с детищами Сверьялуса, но я вчера был не в том состоянии, чтобы корректно оценить Акиулюни.
— Однако... Хорошо, пройдемте в комнату перемещений.
С макушки одного из восточных мэл-кедров панорама в лучах Ра открылась принципиально иная, хотя пришлось помшарить по веткам от корней, заодно узнал об эфирных стяжках, не дающих сминать пространство, и милицейских пальмах, наводнивших пространство, и лично подтвердил наличие пустот в стволах мэл-деревьев, попав в чей-то тайный застенок, и удостоверился в отличных скрывающих свойствах аквавестис. Хвойное мэлд-кольцо с золотисто-зеленой жемчужиной — красота! Мэл-кедры достигали грибовидной кроны мэллорна, скрывая с просматриваемого мною ракурса колоссальный ствол. Шляпка не выглядела побитой и дряблой, топияриусы умело ухаживали за ветвями, превращая изъяны и последствия осад в достоинства — висячие цветастые клумбы или тематические сады, оформленные под общественные места прогулок и отдыха.
