Частица невероятности - Мс

Вздохнув 'Как же это надоело!', Маша подняла вверх руку с меткой демона, чтобы браслет-меч соскользнул с узора. На всякий случай девушка приготовилась, если не поможет, сражаться. Кусты, правда, было жаль. Точно сломаются! Всем двором ведь сажали, дед рассказывал.

Со стороны мерцающих очертаний раздался фырк, хмык, на миг-другой проступили очертания фигуры, густо поросшей серо-белым мехом от кончиков ушей с кисточками до массивных пят, и всякое присутствие в сирени исчезло. Было, и нет!

Маша в очередной раз мысленно поблагодарила демона. Пусть тот преследовал свою выгоду, но польза от его браслета с каждым днем становилась все очевиднее. Руку вывихивать не пришлось и кусты уцелели! Потому, когда вечером в ее спальне вспыхнул многоугольник леденящего пламени, девушка даже не испугалась и не возмутилась.

Лишь пожелала гостю доброго вечера и продолжила листать конспекты. Демон огляделся, едва заметно склонил рогатую голову, одним щелчком хвоста уничтожил ледяную пентаграмму, возвращая в дом прежнее тепло, и спокойно уселся прямо на пол, облокотившись массивной спиной о стену. Иного места, способного вместить и выдержать его тяжесть в комнате, да и во всей квартирке Сазоновой не имелось. Ни стулья, ни кровать, ни диван такого веса точно не снесли бы. Даже пол и тот, кажется, поскрипывал под тяжестью гостя.

Минута текла за минутой, Мария с карандашом в руке листала конспекты и учебник, отмечая галочкой изученные вопросы. Демон сидел тихо, насколько это было возможно для такой массивной туши, был слышен лишь гулкий и почему-то сдвоенный стук сердца да дыхание.

Примерно через полтора часа рогатый завершил то ли свои размышления, то ли медитацию и поднялся.

— Я ухожу, человечка, — проинформировал он Машу.

— До свидания, — вежливо попрощалась Сазонова. — И спасибо за браслет, уже дважды меня выручил.

— Ты платишь, — чуть заметно повел живописно-рогатой башкой собеседник и уточнил, подмечая детали:

— Хочешь что-то спросить?

— У тебя два сердца?

— Да. Ищешь уязвимые точки? — усмехнулся демон, привычный не только к людской глупости, жадности, но и к людской подлости. Примитивной в сравнении с коварством демонов и оттого смешной.

— У тебя другое анатомическое строение. Мне интересно, я как раз сейчас к экзамену анатомию человека учу, — добила Маша собеседника своим правдивым ответом.

Тот озадаченно моргнул и остановился. А потом, неожиданно сам для себя остался, пересел ближе к Машиной кровати и начал рассказывать человечке об особенностях демонической анатомии и физиологии. Два сердца, но один круг кровообращения, поглощение не кислорода или азота, но жизненной силы мира, способность регенерировать, даже если будут поражены или вырваны оба сердца, но не одновременно, а с некоторым интервалом.

Глаза девушки, горящие искренним интересом, не жадной жаждой уничтожить проклятую тварь, а жаждой познания, без примеси страха или брезгливости, покорили старую и смертельно опасную тварь демонического мира. Да, не будь человечка ортэс, ее все это не спасло бы, но способность мыслить, не смешанная с бешеной жаждой крови, как и сама носительница дара, были оценены по достоинству еще раз, потому и удостоены беседы.

Демон пробыл рядом с Марией дольше, чем планировал. А когда ушел, девушка сразу потушила свет и легла. Не стоило серьезно нарушать режим дня. Может из-за этого она снова сегодня увидела не обычный мирный сон про плаванье, сбор грибов или учебу, а уже набивший оскомину черно-клеточный зал. Тот, который поменьше, и в котором крысобраз прыгал на черноплащенника.

Ага, вот и он, снова черный плащ, как у назгула из кино про этих... хоббитов. Как-то Маша смотрела, когда перебирала на компот смородину. У них тоже морды лица не видно, зато у этого 'назгула' четко заметна черная повязка на горле, как раз там, куда прыгал в прошлом сне зверь. Или не зверь, а скорее всего тоже демон. Слишком разумно он себя вел для зверя. Агрессивно, но разумно.

Между тем тип в черном плаще снова метался вокруг геометрической фигуры со свечками, нарисованной на полу чем-то светящимся. В центре чертежа, Маша только сейчас заметила, но почти уверена, что эта штуковина была там и раньше — стояло маленькое металлическое блюдечко с серо-бурыми камешками. Точно такой серый цвет был у плит с вмурованными в них кристаллами, которые покоцала Маша, возвращая тепло в пещеры. Только бурого на них не было. Хотя... Мысли во сне были ясны, как никогда, соображалось на порядок лучше, чем обычно. Сазонова вспомнила, как поранила руку об острый угол одного из менгиров. Рука, правда, тогда почти сразу зажила, но чуть-чуть крови вытекло. Не ее ли засохшая кровь имелась на камнях в той плошке? И если ее, то тогда почти понятно, как ее находили неприятности. Жаль только, она ничего сделать не может, чтобы забрать камушки. Поэтому ей о них ничего и не сказал демон? С другой стороны, он не обязан был ничего говорить. Не убил, метку дал, защитил ради своих интересов, и ладно.

Между тем прыжки и вопли перед чертежом на полу подошли к завершению, вспыхнули едва мерцающие свечки и в центре рисунка возник демон, тот, что прятался в кустах сирени, обладатель больших лап и кисточек на ушах.

Тип в черном плаще принялся что-то верещать, потрясая длинной палкой с черным набалдашником. Демон потоптался на месте, рыкнул, когда его большая нога случайно задела вспыхнувший стеной контур рисунка, почти по-человечески вздохнул, наклонился, сгреб из плошки серо-бурые камешки и кинул.

Маша ждала, что камушки тоже стукнутся обо все еще пылающую алым полупрозрачную стенку. Но нет, снаряд прошил стенку насквозь так, будто ее не существовало, и врезался точно под капюшон. 'Назгул' рухнул как подкошенный, сложился черным комком и застыл. Серо-белый, шерстью удивительно похожий на стоящего вертикально бобтейла большеног с кисточками на ушах довольно оскалился и исчез из чертежа.

Что там случилось дальше, вызвали ли доктора к скандалисту в плаще или нет, Сазоновой не показали. Сон-кино снова сменился совершенно обычным. Маша ходила по полянке у леса и собирала в кружку землянику. Правда, большей частью собирала в рот, уж больно сладкой была теплая от солнца ягода и так пахла, так пахла, что удержаться не было никакой возможности!

Мирное сновидение дало Маше возможность отлично выспаться и восстановить силы перед экзаменом. Она спокойно готовилась, и даже ключ не оборачивался дверью, принимаясь тянуть навстречу очередной порции подвигов. Нет, конечно, Маша свои действия никогда бы так не назвала, но именно так их могли бы трактовать те, чьей спасительницей она оказывалась. Хотя, чего уж там, большую часть деяний спасенные приписывали кому-нибудь из пантеона своих богов. Так им было проще, привычнее и удобнее. Ну а боги... Что боги. Ни один, понятное дело, не сошел, чтобы раскрыть пастве всю глубину их заблуждений. Его же не несли по кочкам, а восхваляли, так чего вмешиваться?

Маше, впрочем, на это было откровенно наплевать. Главное — это хорошо сделанная работа, а уж все внешние эффекты и сплетни вокруг — сущие мелочи.

Ночью же снова пришел сон, который не совсем сон или частью не сон. Маша в который уж раз за последние дни видела набивший оскомину черный замок, залы с черными плитами и очередного типа в черном. Этот был повыше и пошире в плечах, чем тощее недоразумение, на которое бросались демоны, черный плащ не болтался на нем, как на вешалке, а скорее живописно колыхался, подобно текучей воде черной реки.

Но он стоял у той самой геометрической фигуры в том самом зале. Только свечи по углам не горели. Линии чертежа отсвечивали едва заметным багрянцем. Тип в живописно-черном обошел фигуру по периметру, шагнул внутрь и осмотрел пустую плошку посередине. Ту, где прежде лежали камушки, которые швырнул через барьер 'медведь' с кисточками.

Качнув головой, главный герой сна стянул с головы капюшон. Тряхнул черно-белыми, будто монохромный тигр, волосами и нахмурил черные брови. Губы искривились в задумчивой усмешке.

Полосатый простер над плошкой руку с длинными, как у женщины, острыми ногтями. Кстати, на них был темный лак, вроде и черный, но почему-то с алыми искрами в глубине. Под ладонью заклубилась серая дымка, закрутилась и выплюнула три нити-дымка.

Следуя по этим дымкам, мужчина в черном плаще сделал несколько шагов и, нагнувшись, поднял с пола знакомые Маше камушки. Подкинул их на ладони, каким-то усталым жестом потер переносицу, крылья тонкого носа едва заметно раздулись. Кажется, полосатый тип нюхал камни. Закончив их обнюхивать, он сунул находку в карман плаща и стремительным шагом покинул зал.

Вопреки мнению невольной наблюдательницы, мужчина не перешел в другой черно-клеточный зал. Тот, что с троном. Кстати, похоже, именно он и сидел на том стуле в одном из видений. Полосатый тип стал быстро подниматься по ступеням крутой лестницы. Сазонова вспомнила свое недавнее восхождение в спальню к спящей принцессе дроу и против воли восхитилась тому, с какой легкостью незнакомец преодолевал пролет за пролетом. Ни участившегося дыхания, ни сбившегося плаща, скрепленного черно-серебряной фибулой с каким-то причудливым узором, ни капельки испарины... Ничего! Шаг мужчины был легок и стремителен, будто он не взлетал по ступеням, а скользил по паркету.

Наконец восхождение окончилось перед небольшой дверкой. Стукнув для проформы по полотну костяшками пальцев, полосатый тип вошел в комнату, не дожидаясь ответа — приглашения или разрешения.

С тенью неудовольствия на лице, разогнав рукой клубы не то тумана, не то дыма от нескольких курильниц, он приблизился к столу. За ним сидела старушка, очень похожая на учительницу-пенсионерку в черном платье неопределенного фасона, вязаной серой кофте и накинутом поверх одежды черном платке с кистями. Гладкая прическа, пучок волос на затылке, цепкий взгляд, серьезно поджатые губы и папироса-самокрутка в уголке рта.

Только эта цигарка и занятие у старушки были странными для учительницы: она смотрела в черный, скорее всего сделанный из какого-то минерала, шар на подставке. Маша даже удивилась. Вроде бы гадателям шары полагались хрустальные и прозрачные. Якобы там эти шарлатаны видели события прошлого, настоящего и будущего.

Старушка, заслышав шаги гостя, отвлеклась от шара и нацепила на нос очки, висевшие на груди. Мужчина молча выложил перед ней камешки.

Одна рука бабушки легла на гадательный шар, вторая накрыла подношение и гадалка вгляделась в черные глубины. Гость не присел, так и остался стоять подле хозяйки комнаты. Прошла секунда-другая, и благообразная старушка начала хохотать, выронив в пепельницу, полную окурков, почти целую папироску. Сразу из милой бабушки-строгой учительницы она превратилась в натуральную ведьму.

— Что ты видишь? — потребовал ответа низкий, глубокий голос.

Мужчину, похоже, ничуть не проняла бурная истерика гадальщицы.

— Твой ко... — начала все еще хохоча старая ведьма, но договорить не успела.

Нет, нет, тип в черном плаще ничего с ней не сделал, это Машу вырвал из сна банальный телефонный звонок. Подскочив над кроватью, девушка ринулась к трубке. Все-таки ночью звонить можно лишь по очень важным поводам. Вдруг что-то случилось с семьей или кем-то из однокурсников?

Трубка будто сама слетела с телефона и прижалась к ушку Маши одновременно с ее хриплым от сна голосом:

— Алло!

Но вместо живой речи Сазонова услышала механическое:

— Приглашаем вас посетить удивительное место. Вкусная еда, живая музыка...

Не дослушав тупой рекламы, транслируемой в записи, Маша вернула трубку и выдернула шнур из аппарата. По опыту общения с такого рода деятелями девушка знала: одного звонка им, как правило, оказывается недостаточно. Будут трезвонить еще, а потому, если хочется спать, телефон лучше отключить. В конце концов, есть мобильный. Если она понадобится родным, то дозвонятся, пусть трель мобильного и будет звучать еще более пронзительно, чем звонок стационарного телефона.

Плюхнувшись назад в кровать, Маша закрыла глаза, почему-то жалея, что не получится досмотреть сон про черный замок. Вроде и фэнтези никогда не увлекалась, а чем-то ее зацепили эти ночные видения.

Глава 14. Удивительные сны и странные встречи

Зудящего желания переместиться по неоднократно явленному во снах адресу с мечом в руке для борьбы с чем-нибудь или кем-нибудь тотально-черного цвета, как подобает Витькиным паладинам, Маша не испытывала.

Может ей тест на профориентацию попался бракованный, а может потому, что ничего противозаконного в ее 'фильме' не показывали. Никаких мучений, убийств, пыток ни в чем неповинных людей и нелюдей. Тот на троне сидел и никого не трогал, они сами ползали внизу добровольно и с песней.

А что другой мелкий типус в черном плаще демонов тиранил, так ему за это уже нагорело от самих демонов. И, почему-то у Сазоновой имелась в этом твердая уверенность, нагорело смертельно, когда нескольким травмирующим предупреждениям настойчивый глупец не внял. Ну тут уж идеально подходили сакраментальное 'сам виноват' и 'такая профессия'. Переживать из-за незнакомого демонолога, удостоенного премии Дарвина, Маша не собиралась. У нее все-таки имелась совесть, а не психоз.

И сон ее снова был спокоен, а утреннее настроение безмятежно до тех пор, пока Сазонова с зубной щеткой наперевес не шагнула из ванной прямо на умилительно декоративный лужок в розово-зелено-фиолетовую полоску, окруженный обычными невысокими дубочками стандартного окраса: ствол коричнево-серый, листва темно-зеленая. Только в середине лужка цвета галлюцинации рос невообразимо полосатый здоровенный, с две трети местных дубков, гриб и был он в ту же умопомрачительную радугу, как грива шебутной чудо-пони из детского мультика. Под грибом с очевидно отломанным куском в одной руке валялась беспамятная или спящая девочка вполне приличного вида. Будь они на земле, Маша бы сказала, что ей лет десять-одиннадать. Одета девочка была в нечто опрятно-официальное, напоминающее парадную школьную форму. И прическа — аккуратный хвост волос с заколкой-пышным бантом — тоже смотрелась вполне прилично, и черные туфельки с бантиками. Неприличной была только радужная слюна, пузырящаяся на губах девочки.

— Скоро начнется, — меланхолично, с печальной обреченностью констатировал кто-то. Совершенно очевидно, что не девочка. Голос был явно мужской. И доносился сверху.

Маша подняла голову. На шляпке гриба сидел роскошно-белый пушистый кот. Говорил он, потому что никого другого вокруг не было.

— Что именно? — деловито уточнила Сазонова.

Говорит кот и пусть себе говорит, полезно для прояснения ситуации. А сильно удивляться чему-либо после первого же перемещения по зову ключа Маша перестала в принципе. Волшебную реальность ради собственного душевного здоровья проще принять сразу во всем многообразии видов и форм, нежели бодаться с самой с собой по каждому конкретному случаю: так не бывает, но сейчас есть и надо смириться.

— Гриб грез — опасная штука. Девочку с минуты на минуту начнет рвать фантазией. Страшно представить, что в таком возрасте способны вообразить дети. Наш лес опять постигнет участь превращения в детскую грезу-фантазию.