9. Кофе с сюрпризом

— Странная фраза, — признал дядя Рэйвен. — Я могу ошибаться, но она означает, что либо всё вышесказанное леди Уилфилд — глупость и пустая светская болтовня с пересказом самых политически опасных сплетен, либо леди Уилфилд осведомлена, несколько больше, чем я считал... Забудьте, Виржиния. Считайте, что я ни о чём сейчас не говорил. Герцог Ширский, значит... Очень, очень интересно.

— И вы даже не поясните мне, что имела в виду леди Уилфилд? — с сомнением выгнула я бровь, но на маркиза это не произвело ровным счётом никакого впечатления:

— Нет, не поясню, — непреклонно ответил он. — Но, возможно, поблагодарю вас. Позже. Если же леди Уилфилд и впредь будет выказывать желание обсуждать с вами подобные вещи, то после, не колеблясь, свяжитесь со мною, драгоценная моя невеста. Я бы посоветовал также в разговоре с графиней изображать неведенье... Но, к счастью, вам такое и не понадобится — в отношении политики вы так чисты и невинны, что любой агнец рядом с вами покажется волком.

Я хотела уж было притворно оскорбиться, но от этого крайне недостойного деяния меня отвлёк звук бьющейся посуды.

— Мой фарфор! — воскликнула я и обернулась, но источник шума от меня заслоняла никконская ширма.

— Тот голубой кофейник не выглядел очень дорогим, — меланхолически заметил дядя Рэйвен, надевая тёмные очки. С его места как раз всё было видно очень хорошо. — Но при желании вы можете взыскать его стоимость с гостьи в поистине ужасающем наряде. Если, конечно, первой это не решит сделать ваша компаньонка.

Тут я, разумеется, не выдержала и поднялась из-за стола так быстро, как позволяли приличия. И хотя первым, что пришло в голову при словах "ужасающий наряд", стало имя мисс Купер, она была последней, кого я ожидала увидеть на пороге своей кофейни. И уж тем более — в липкой луже сладкого-сладкого кофе, среди хрустящих осколков голубого фарфора.

К несчастью, злополучный кофе оказался не только на полу, но и на юбках Мадлен, и блеск в её глазах обещал кровавую расправу... или, по меньшей мере, счёт на десять-пятнадцать хайрейнов.

— Ох, дядя Рэйвен, прошу прощения, но...

— Я понимаю, — улыбнулся маркиз. — У вас есть свои обязанности, у меня — свои. Ступайте, Виржиния. Я тоже скоро отправлюсь по делам. Рад был встретиться с вами, пусть и при несколько тревожащих обстоятельствах.

Надо ли говорить, что после напоминания о слежке я направилась к мисс Купер в самом что ни есть боевом расположении духа, намереваясь выставить её из "Старого гнезда", не разбираясь, кто прав, кто виноват? Однако она сумела меня удивить — и остудить мой гнев, всего одни поступком. Колонианка, отставив расшитую бисером сумочку, опустилась на колени и начала собирать осколки в ладонь, один за другим.

Кофе расплывался по тонкой зелёной ткани перчаток уродливыми пятнами.

— Простите, леди Виржиния, — сказала мисс Купер, глядя на меня снизу вверх прозрачно-зелёными, как морская вода, глазами. — Я, кажется, испортила вам вечер. Пришла без приглашения, насорила...

Это было так немыслимо стыдно, что в первую секунду я онемела. Беспомощно обвела взглядом зал — ироничная улыбка дяди Рэйвена, недоумённо вздёрнутые брови миссис Скаровски, азарт ла Рона, шелест вееров, шепотки и смешки... И, чувствуя себя так, словно позвоночник превратился в идеально прямой железный прут, улыбнулась:

— Ах, что вы, мисс Купер, не стоит беспокоиться. Прошу вас, поднимитесь, и проходите... — Краем глаза я заметила, что маркиз уже поднялся из-за столика и направляется к двери. — Вот туда, за ширму. Осколки, не ваша забота, право... Мадлен, скажите новой служанке, чтобы она прибралась здесь.

"Новой служанкой" называлась девушка на посылках, которую мы брали в помощницы только в самые напряжённые периоды в кофейне. Последний месяц, к сожалению, без дополнительной прислуги обходиться не получалось, учитывая наплыв посетителей. И, хотя обычно она мне казалась лишней в нашей устоявшейся компании, сейчас я очень обрадовалась, что есть кому поручить чёрную работу.

Не Мадлен же просить, право слово — не те обстоятельства.

Оттягивая момент разговора с мисс Купер, я обошла зал, обменявшись словом-другим с постоянными гостями, поставила музыкальную пластинку, чтоб перекрыть шум разговоров — и только потом направилась к столику за ширмой.

Колонианка, к её чести, не стала делать вид, что ничего не случилось. Спрятав перепачканные руки в зелёной перьевой муфте, мисс Купер подняла на меня взгляд и улыбнулась, непривычно мягко и без вызова.

— Наверно, вы гадаете, зачем я здесь... Не буду скрывать — я пришла извиниться.

— Святые Небеса! За что именно? — вырвалось у меня прежде, чем я сумела взять себя в руки.

Но мисс Купер не подала виду, что обижена моей бестактностью. Она продолжала улыбаться, как прежде, хоть на щеках у неё и расцвели красные пятна.

— Поводов достаточно. Вы, наверно, думаете, что я дерзкая и безнравственная особа... Что ж, во многом вы правы. Но, поверьте, я никогда не хотела бы стать вашим врагом. Всё это... чудовищное недоразумение.

Что-то подсказывало мне, что мисс Купер ожидала холодного приёма — а значит, именно такое отношение и следовало продемонстрировать. "Действуй так, как от тебя ожидают, но будь настороже — и узнаешь истинные намерения собеседника", — обмолвился раз мой отец.

Вряд ли он ошибался.

— Недоразумение, — упрямо и намёком на вызов повторила колонианка. — Недоразумение... и мой собственный скверный нрав, как ни прискорбно это признавать.

Глаза её сейчас напоминали жёлтый шартрез и казались почти красивыми; наверное, у мужчин от такого внимательного и вместе с тем смущённого взгляда голову вело, как от одноимённого ликёра, но я скорее почувствовала лёгкое раздражение и — удивительно! — азарт в предвкушении встречи с новой тайной. Видимо, Эллис успел заразить меня детективной лихорадкой.

Я опустила взгляд, выдерживая долгую паузу, и словно бы неуверенно покачнула веером. Взгляды любопытных посетителей кофейни доставались исключительно мне — мисс Купер пряталась за ширмой, и потому приходилось внимательно следить за каждым своим жестом, так, чтобы мнимую слабость разглядела только собеседница. А ведь зрители попались наблюдательные — взять хотя бы Луи ла Рона, который весь подобрался в предвкушении сенсации, или внимательного, как истинный художник, Эрвина Калле... Когда Мадлен принесла напитки и десерт — освежающий лимонно-мятный настой для меня, почти несладкий кофе с мускатным орехом и тёмным шоколадом для Грейс Купер и нежнейшие пирожные из безе, которые невозможно было съесть аккуратно, не раскрошив на тысячу крошек — я посчитала, что пауза длится достаточно и наконец ответила:

— Что ж, возможно, здесь действительно виновато недоразумение. Вы вели себя слишком вольно, но приносить извинения в таком случае нужно не мне, а леди Вайтберри. А всё, что мы с вами сказали друг другу, не выходило за пределы светской пикировки. Полагаю, вы редко бываете в обществе старой знати... "Змеиный яд с возрастом слабеет, а человеческий — густеет", как шутит один мой друг. Пожалуй, в чём-то он прав, — туманно изрекла я, мысленно благодаря Эллиса за коллекцию изречений его бесконечных "сестриц Энн" и "тётушек Бесс", и вновь умолкла, предоставив мисс Купер самой искать зацепки для последующего разговора.

Ей определённо что-то от меня нужно — так пускай попробует завоевать мою благосклонность.

А задать интересующие вопросы я всегда успею.

Нашлась с ответом мисс Купер быстро, но вновь умудрилась скрыть главные свои карты — впрочем, неудивительно, учитывая её образ жизни и возраст. Это пылкого юношу двадцати лет легко разговорить, сыграв на силе чувств, азарте и несдержанности, а интриги женщин — всегда поединок терпения и любопытства, причём любопытство обычно проигрывает.

— Да, вы абсолютно правы, — созналась колонианка, механически потирая указательным пальцем пятнышко на перчатке с тыльной стороны ладони. — В высшем свете я бываю редко. Мои обычные знакомые — люди нового, прогрессивного общества... весьма пренебрежительно относящиеся к условностям. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что прямота часто граничит с грубостью, а смелость — с безвкусицей, но мне уже слишком поздно меняться. Я могу лишь просить принять меня такой, как есть.

Я пригубила мятный настой и любезно улыбнулась — наполовину для Луи ла Рона, который уже добрых пять минут безуспешно пытался отпить из пустой чашки, изображая интерес к беседе с Эмили Скаровски, и наполовину для гостьи.

— Мне простят и более эксцентричное знакомство. Репутация, мисс Купер, в данном случае не пустой звук и не пережиток прошлого.

— Ах, я наслышана, — кивнула она. И спросила: — Тот детектив, мистер Норманн, верно?

Это было неожиданно — так, что я едва не растерялась, и мысленно отругала себя. Не стоило недооценивать мисс Купер. Да, у меня были хорошие учителя, но возраст и жизненный опыт, боюсь, оставались на её стороне.

— Верно, я многим ему обязана... — изобразила я смятение. — Но почему вы упомянули о нём?

— Это первое, что приходит в голову при словах "эксцентричное знакомство", — безыскусно призналась мисс Купер. — Признаюсь откровенно, я расспрашивала о вас... Правда ли, что вы чувствуете настолько обязанной мистеру Норманну, что иногда помогаете ему в расследованиях?

Вопрос явно вырос из старых сплетен, но я похолодела: неужели она догадалась о подозрениях в свой адрес и теперь проверяет мои намерения? В Дэйзи-Раунд мы были очень осторожны, и в худшем случае произошедшее могло показаться местью обиженных леди... но вдруг Фокс рассказал мисс Купер о слежке? В свете нашего с Эллисом знакомства всё это представлялось в совершенно ином свете.

Или же я зря беспокоюсь?..

— "Помощь" — слишком громкое слово в данном случае. Иногда он просит меня об одолжениях... Не слишком часто. И, признаться, после случая с Душителем сыскное дело представляется мне далеко не таким романтичным, как прежде, — призналась я, почти не солгав.

То, что после было ещё дело Чендлера — не только мой секрет.

— Но смелости вам не занимать... — Грейс Купер прикусила губу, замерла на мгновение, а потом вдруг посмотрела мне прямо в глаза, и на сей раз взгляд у неё был отчаянно-испуганным: — Скажите, леди Виржиния, я могу вам довериться?

Звуки в кофейне будто бы разом стали громче, а запахи — ярче.

"Если бы мне пришлось вербовать помощников, я использовала бы ровно ту же самую фразу".

— Да, дорогая, конечно, — сморгнула я призрачную слезинку и, протянув руку через стол, прикоснулась к локтю мисс Купер. — Вы можете. Я буду рада выслушать всё, что вы скажете.

Это была абсолютная правда — я ведь не уточняла, как именно распоряжусь услышанным.

Мисс Купер на секунду опустила глаза... а затем произнесла тихо и твёрдо:

— Я хочу найти своего брата. Долгое время я считала, что он умер, но продолжала искать, и сейчас появилась тонкая ниточка, последняя надежда... Леди Виржиния, чем бы вы готовы были пожертвовать, чтобы вернуть самого дорогого для вас человека? Единственного, кто был для вас настоящей семьёй? Я знаю, вы поймёте, потому что вы... вы ведь тоже всех потеряли?..

Это было как удар мокрым полотенцем по лицу — ошеломляюще больно, унизительно и обидно. Я даже задохнулась в первый момент. Не знаю, отчего — модуляции голоса мисс Купер, её взгляд, кажущийся теперь таким искренним, призрачная ладонь леди Милдред моём на плече, голос отца, мамина улыбка, почти стёршаяся из памяти...

— Да, — выдохнула я, чувствуя, как закипают в уголках глаз настоящие слёзы. — Думаю, я вас понимаю.

Говорят, что талантливые актёры могут заставить зрителя сопереживать даже повторенной в тысячный раз пьесе. Видимо, и оживить старые, позабытые переживания — тоже.

Но даже если Грейс Купер была сейчас искренна... я никогда не прощу ей то, что она сказала.

Никто не смеет использовать мою семью.

— ...Вы мне поможете?

— Конечно, дорогая, — тем же придушенным голосом произнесла я. Мэдди бросила на меня взгляд искоса с другого конца зала, хотя совершенно точно не могла ничего слышать. — Что же случилось с вашим братом?

Признаюсь, мне стало интересно, как история мисс Купер будет отличаться от истории, рассказанной Эллисом.

Оказалось, что не так уж сильно.

Львиную долю повествования, разумеется, занимали воспоминания о том, каким чудесным человеком был юный мистер Купер. Но в целом канва осталась прежней — маленькая принцесса Грейс и её обожаемый принц, бесследно пропавший во время беспорядков, горе, долгие бесцельные путешествия... Отличия начинались позднее.

— Чарли был очень красивым человеком, — призналась мисс Купер. — Он совсем не похож на меня. Я — копия матери, а он пошёл в отца... Я очень любила Чарли и узнала бы его даже через десять лет. И когда увидела одну фотографию в газете, то просто не поверила глазам. Подождите секунду, сейчас покажу...

Мисс Купер раскрыла ридикюль и поставила на стол плоскую шкатулку из светлого дерева.

— Я могу?..

— Да-да. Конечно, откройте.

В шкатулке не было ни секретов, ни потайных замков. Она открылась легко. А внутри лежала одна-единственная газетная вырезка на пожелтевшей, истёршейся бумаге. Несколько строчек на алманском — и мутная-мутная фотография.

— Третий справа, — свистящим шёпотом выдохнула мисс Купер.

Ресницы у неё дрожали — светлые, слипшиеся от влаги.

...Третий справа мужчина и впрямь ничем не напоминал её — высокий, широкоплечий, с чёрными как смоль волосами и резковатыми чертами лица. Он стоял в окружении молодых людей, почти юношей, и улыбался так же открыто и непосредственно, как они, словно время оставило след только на его облике — но не в сердце. Легко было представить, как он тащит младшую сестрёнку в колледж, чтобы похвастаться ею перед сокурсниками, как вступает в тайное общество, движимый высшими идеалами, как вмешивается в мятеж... И как бесследно исчезает на много-много лет, чтобы остаться в памяти друзей нестареющим дерзким призраком.

— Это он?

— Да. Мой Чарли. Я узнаю его где угодно. Это вырезка из статьи о встрече эрбургских студентов с одним из Лиги Свободных Наук, — тихо объяснила мисс Купер. — Мне почти удалось напасть на след Чарли, но ниточка привела в Аксонию, а здесь у меня нет ни друзей, ни связей, кроме Кэролайн Смит. Благодаря помощи общества ширманок удалось разыскать только намёк... Это моя последняя надежда.

— Хорошо... — вздохнула я, словно колеблясь. — Что именно мне нужно сделать?

Мисс Купер отставила опустевшую чашку и бросила взгляд искоса в сторону зала.

— Не здесь. Здесь слишком много людей, а жизнь научила меня осторожности. Поспешность только повредит, — сказала она ещё тише. — Леди Виржиния, не будет ли слишком непочтительно с моей стороны предложить вам продолжить эту беседу где-нибудь в другом месте... в вашем особняке?

Наверное, где-то глубоко-глубоко в душе я ожидала подобного поворота событий, поэтому не слишком удивилась. Только подумала про себя — а не в этом ли состоит истинная цель мисс Купер? Проникнуть в мой особняк, чтобы найти там... Кого или что?