Потерянное одиночество. (р.н. Поздний вечер вторника)

— 'С ума сойти...'

— 'Да почему же?'

— Да потому что вас считают не умнее кошек! А вы... общины, связь, старшие..., информационная поддержка, — вдруг всплыла где-то услышанная фраза.

— 'Информационная поддержка? Точное выражение' Не умнее кошек? Может и не умнее... В половине случаев уж точно.

Я задумалась об услышанном. Уловив какие-то отголоски мыслей Лиан принялся рассказывать.

— Я почуял вас в один из ваших редких визитов 'как спящий цветок чует лучи еще холодного мартовского солнца' — вслух он продолжал говорить 'вы', хоть мысленно перешел на 'ты', — и подкрался, чтобы посмотреть. Увидел щиты — слишком мощные и плотные. Я понимал, что вы белая хоть и... не такая как Матери, холодная белая. Мы так же ощущаем леди Ауэ и Форесталя — холодные белые, 'холодные, скудные солнца'. Мощные щиты говорили о вашей силе, слабому divinitas таких не поставить. И когда Фиалочка инициировала ребенка, я всю луну надеялся, что родственники обратятся к вам за помощью, чтоб вы посмотрели на нас, может быть подкормили. Но потом до меня дошло, что я зря рассчитывал на это, что леди Агата ни за что не одолжится у вас. Тогда я начал провоцировать Руфуса на снятие метки, она ведь позволяет хозяину чувствовать раба, я смог настроить ее так, что Руфус ощущал пусть и не все, но хоть отголоски того, что он делал со мной. За пару дней он догадался в чем дело, попытался закрыться и сильно избил, уж не знаю как мне хватило сил 'и мужества', но я пробил его защиту и завязался на него, он чувствовал почти тоже что и я. В ярости он вырывал метку по частям 'это было ужасно'. После того как метку вырвали я ненадолго лишился чувств и пришел в себя как раз вовремя, Руфус говорил по телефону с волками, — тут Лиан замолчал и принялся рассказывать уже мысленно.

— 'Я на четвереньках дополз до двери, и когда оказался на улице, в первое мгновение мне стало получше, но потом от смрада машин стало еще хуже. Я, как предчувствовал, и на всякий случай передал Гортензии и Цикломене все, что знаю о тебе и направление от дома Серизе к твоему. Это меня спасло, девочки вели меня... Стыдно... По дороге я грабил все цветы которые мне попадались, кажется, некоторые я даже убил... Стыдно и больно... Хорошо что в самом начале пути мне попалась та одежда и я прикрыл крылья...'

Я чуть отгородилась от нашей связи, воспоминания Лиана о том побеге были нестерпимы — ужас, отчаяние, боль и удушающее бессилие, которое он превозмогал, бредя по направлению заданному девчонками. Он чуть не сломался, увидев волчиц в конце своего пути в нескольких метрах от спасения.

— 'Прости. Я не должен был вываливать все это на тебя. Не расстраивайся, не надо, пожалуйста. Не расстраивайся.'

Я взяла себя в руки, и приласкала его делясь силой, в ответ получила вдвое больше. Лиан все же хотел договорить, высказаться.

— 'Пойми, ты была холодным солнцем, и хоть иногда ты теплела, я боялся поверить в это. Ты была к нам очень добра, но внешне оставалась суровой, и я не мог понять, насколько глубока эта суровость. Я слишком поздно понял, что ты не такая как другие, слишком многого я не рассказал к тому времени. Тогда когда мы немного помогли тебе, ты стала такой как Матери. Это было так хорошо, так... восхитительно. Я не думал, что после их смерти мне вновь может быть так хорошо.

— Вы не немного помогли мне, вы сделали для меня очень много. 'Я думала, ты сделал это с расчетом'.

— 'Я видел как ты мучаешься, и знал как помочь. Неужели это расчет?'

Я вздохнула

— 'Ладно. Забудь'

— 'Я понял о чем ты. Да, я виноват...'

— 'Все. Перестань, пожалуйста. Не будем об этом вспоминать и все.'

— 'Как скажешь.'

— Давай встанем, поедим, а потом вернемся к тому, с чего начался вчерашний разговор.

— Да, леди.

Лиан первым выбрался с постели, и я невольно засмотрелась на его ладную плечистую фигурку, он польщено улыбнулся. Эх, надо учиться закрываться, не дело так транслировать свои мысли и чувства.

— 'Я закроюсь' — было мне ответом и почти сразу я почувствовала некое отсоединение. Это было так странно, я не ощущала его присутствия, но когда он закрылся, ушел, я ощутила пустоту.

— Приготовь мне что-нибудь, — произнесла я вслух.

— Оладьи с джемом?

— Отлично.

Лиан отправился в кухню, а я в ванную, предвкушая душ, но как только открыла воду, то вспомнила о погибших цветах и о том, как глубоко Лиан переживал об этом. С сожалением закрыв воду, я быстренько побежала в его комнату, схватила пару горшков и такой же рысью отправилась к входной двери, выставив горшки на лестничную площадку. Пришлось сделать несколько таких ходок.

Я сама себе поражалась — бегаю в неглиже как... не знаю кто, чтобы не расстроить своего... Ой! А принадлежность-то надо будет восстановить, иначе Лиан будет считаться бесхозным, и любой, кто сможет поставить метку, станет его хозяином. Выставив последний засохший цветок, я из кабинета позвонила Митху и попросила забрать горшки и купить новых цветов, таких же. После всего этого я, наконец, на пару минут заскочила под воду.

Оладьи пахли замечательно, впервые за несколько десятилетий на моей кухне готовилась еда, а не создавался очередной амулет или эликсир.

— Мука старовата... — озабоченно сообщил Лиан.

— Пахнет вкусно, — успокоила я его.

— Мы конечно не домовые, но тоже кое-что можем, — довольно ответил флерс. Ну не могу пока думать о нем как о divinitas.

— Лиан... А как быть с меткой принадлежности...?

— Как? — он растеряно и непонимающе посмотрел на меня, и 'открылся' восстановив нашу мысленную связь.

— 'Я думал ты поставишь на меня семейную метку как на Фиалочку.... Ты все же хочешь рабскую? Или другую? Какую?' — свалился на меня град взволнованных вопросов.

— Подожди, подожди... Что значит семейную, как на Фиалочку?

— Ну у Фиалочки же метка принадлежности к семье, а не рабская, — ответил он в голос.

Я обхватила голову руками и тупо уставилась перед собой. Почти бессознательно захлопнув-закрыв нашу связь.

— Леди... Леди...Что с вами? — Лиану очень хотелось дотронуться до меня что поделиться и успокоить, но он не рисковал. Видя что со мной творится — я мягко говоря была в смятении и злилась.

— Чем отличается рабская метка от семейной? — нейтральным голосом спросила я.

— Рабская протыкает насквозь центры, а семейная крепится к поверхности, врастая, — тут же ответил он.

Ну да, у Фиалочки шнур именно прикрепился к поверхности, прочно так, напоминая собой vis-вену. А у Лиана четко шел сквозь середины vis-центров.

Какой стыд — не знать самого простого... Издержки сиротства.

Я немного успокоилась и Лиан все же коснулся меня, вливая капельку бодрости и веры в себя.

— Что случилось? — шепотом спросил он. Не может мысленно фамильярничать, так фамильярничает шепотом. Флерс...

— Я не знаю различий между метками, — призналась я, — знаю только формулу подчинения при нанесении рабской и как, в общем, это делается.

— Я расскажу, — так же шепотом предложил он.

— Оладьи горят...

И Лиан тут же метнулся к сковородке.

— А что ты еще знаешь? — спросила я у его спины.

Пожал плечами, не оборачиваясь.

— Много разного знаю... Вы спрашивайте...

А потом вдруг бросил все и опустился передо мной на колени, взяв за руку.

— Вам не нужно меня стесняться. Я ж ваш... И все мое — ваше...— зашептал он.

Я открыла нашу связь.

— 'Я ж люблю тебя, матушка, и все для тебя сделаю'

В панике я опять 'захлопнулась'.

— Хорошо, я не буду стесняться спрашивать тебя о том, чего не знаю, — произнесла я, — А ты в свою очередь, если видишь, что я чего-то не знаю или что-то делаю не так — не молчи. — Подумав, я добавила, — Хотя, конечно, выбирай момент чтоб не попасть под горячую руку...

— Хорошо. Я все понял. Вы позавтракаете и я расскажу вам о метках.

Я согласно кивнула.

Меня, одну из сильнейших в Нью-Йорке filius numinis будет учить флерс. Это даже не смешно.

Лиан крутился по кухне, выставляя передо мной посуду и приборы, наливая чай и накладывая джем... Хозяин... Только маленького роста, на дюйм выше моего плеча... Хорошо, что он такой маленький, это не дает мне воспринимать его как мужчину, верней, как мужа. Не хватало еще влюбиться в флерса...

От его хлопот я окончательно успокоилась и с аппетитом поела. Лиан тоже позавтракал, водой и медом — неспешно лакая мед из неглубокого блюдца держа его в руках. Странное это зрелище, увидев такое, тяжело поверить, что флерс умнее кошки.

После трапезы мы расположились в гостиной, я 'раскрылась' восстановив связь и Лиан с потрясшей меня методичностью поведал все, что он знает о метках. Это было похоже на научно-популярный фильм — рассказы плюс картинки. С появлением жидкокристаллических мониторов я обрела возможность 'почти смотреть' телевизор. Лучевые трубки выжигали глаза, какие б экраны на них ни ставили, ЖК тоже жгут, но на порядок меньше. Можно посмотреть минуту-две самые интересные моменты или запоминая актеров, а потом дальше слушать. Так вот, по логике и методичности изложения Лиан напоминал какого-нибудь профессора. Уловив эти мысли, он чуть растерялся

— 'Что-то не так? Я просто привык так 'передавать'...'

— 'Передавать? То есть ты сейчас передаешь?'

— 'Ну да...'

— 'Нет, все хорошо. Все нормально' — поспешила я успокоить его.

Я была в легкой прострации из-за количества полученных знаний, и скорости их получения — 'смотреть фильм' задавая вопросы и получая ответы, это совсем иначе, чем читать книгу и размышлять над ней. Я поняла, почему поставила на Фиалочку семейную метку — эмоциональная составляющая была не та, не было подавления, а была жалость и нежность. В качестве экзамена по усвоению урока я поставила метку на Лиана — принадлежность к семье слабого, опекаемого члена, племянника, например. Либидо-центр оставили без контроля, чтоб не давать повода думать, что мы любовники.

Пролетело полдня, солнце миновало зенит и мы опять отправились на кухню. Я уже сама нарезала в салат все, что нашла в холодильнике, а там у меня всегда лежат овощи и фрукты, и заправила маслом. Лиан же опять лакал мед, но не отказался от половины персика и груши. Только я поела, как в дверь позвонили — Митх доставил цветы. Оставив Лиана в кухне, я руководила заносом и расстановкой горшков, вроде бы вышло даже лучше чем было.

После еды я предложила продолжить разговор и направилась в комнату Лиана, но тот встал в нескольких шагах от двери и скукожился.

— Не бойся... Ну... Там уже все хорошо, — уговаривала я его, подталкивая, чтобы он вошел. Но он молча сопротивлялся, в нем нарастала паника.

У меня лопнуло терпение

— Лиан! Ну хоть чуть доверяй мне и мои словам, — обиженно высказала я.

Он тут же раскаялся и прильнул в безмолвном извинении и, наконец, несмело заглянул в дверь комнаты...

— А? Другие... Новые.... — тут же позабыв обо мне, он принялся обходить цветы, тихо разговаривая с ними.

Нет, все же чтобы общаться с флерсами, надо иметь железное терпение. Я уселась в кресло, дожидаясь, когда он вспомнит о моем присутствии.

Не прошло и четверти часа, как знакомство со всеми цветами было завершено.

— Спасибо! Спасибо, спасибо, спасибо... — на меня обрушился дождь поцелуев несущих теплую, нежную силу.

— Ну хватит... хватит... закормишь...— мне было неловко, не так уж много я и сделала. Я опять раскрылась для связи

— 'Что мне сделать? Как отблагодарить?'

— 'Лиан, надо вернуться к серьезному разговору. О твоих родственниках.'

Он тут же стал серьезен.

— Расскажи еще раз все, что знаешь, как узнал и от кого.

Лиан собрался и принялся рассказывать. Дело обстояло так — Руфус тесно общался с волками и вампами последние несколько лет. Я смутно припомнила, что власть у вампов опять сменилась незадолго до тех кошмарных разрушений, погрузивших мегаполис в липкий страх и горе на долгие месяцы. Вот с новым князем вампов Руфус и спелся, став этаким консильери при нем. И, конечно же, пасся там же где и вампы, в их барах и подпольных борделях. Больше года назад, чтоб помучить Лиана, он рассказал о странной паре смуглых беловолосых двойняшек, что мол они очень похожи на флерсов, но крыльев у них нет. Лиан сразу вспомнил о Ландышах, когда он уезжал за океан, они оставались в Европе, но мало ли что могло случиться. Он пытался нащупать их, но не смог даже почувствовать их присутствия и уже было решил что Руфус специально исказил факты чтоб его помучить, как тот поведал еще об одной паре — мальчике и девочке, флерсах с крыльями, и что эти флерсы опекают тех бескрылых. Лиан опять возобновил попытки нащупать их и все же смог выйти на девочку своей ветви. Нормально пообщаться с ней не вышло, связь была односторонней, похожей на подслушивание, и он смог лишь уловить, что она здесь, в мегаполисе, что ей очень плохо, но кому-то рядом еще хуже. Все. Потом его собственное положение резко ухудшилось и ему уже стало не до наладки связи.

Попав ко мне и 'откормившись' он возобновил поиски и опять восстановил связь-подслушивание. Это позволило узнать, что девочка и еще трое флерсов находятся под землей, и их крайне редко выпускают на солнечный свет. Так длится долго, слишком долго, все четверо живы лишь потому, что их держат вместе, взаимная привязанность и любовь позволяет им хоть изредка генерировать какие-то крохи и обмениваться ими.

— Они в ужасном состоянии, — вдруг произнес Лиан вслух.

Я понимала о чем он, без силы мы все деградируем, рацио-центр усыхает, как и остальные, и мы начинаем жить какими-то простейшими инстинктами и побуждениями, теряя способность мыслить логически, что-то рассчитывать и анализировать.

— В каком они районе? Хоть какие-то зацепки о месте, где их держат, есть?

— Нет. Только 'сыро, холодно, запах плесени, запах страха и страданий, небо между стен'

— Да. Не густо... Я не понимаю, зачем вампам флерсы? Что они могут с них взять?

Лиан тяжело вздохнул.

— Я думаю, просто так... развлечение в чистом виде. Искусство ради искусства.

Я погладила его, вливая силу, успокаивая и вселяя надежду.

— Что-нибудь придумаем. Обязательно.

Ну что ж, раз свалилась в горшок со сметаной, пообещав помощь, надо шевелить лапками, авось собью масло и выберусь.

* * *

Было шесть вечера, еще не поздно, и я набрала по телефону Седрика, трубку взяла секретарь. Она отказалась с ним соединять, сославшись на то, что он просил не беспокоить, и мое имя никакого впечатления на нее не произвело. Закипая, я помчалась к себе в офис, там в блокноте был записан его прямой мобильный. Набрала...

— Слушаю, — недовольно-вальяжно.

— Седрик Мэдоу, будьте так добры, когда освободитесь, перезвоните в офис Пати Дженьювин! — зло проорала я.

— Пати...?

Я швырнула трубку. Скотина зажравшаяся, ведь можно своим шлюхам объяснить, что есть три, от силы пять персон, с которыми надо соединять всегда.

Перезвонили почти сразу же.

— Пати, розочка моя, что тебя так разозлило? Тебе ж нельзя нервничать... — он включил весь свой шарм.