Не сговариваясь, мы обошли телегу по максимальной дуге. И остановились перед самой широкой проплешиной в поле из тех, что мы успели здесь увидеть.
Я понял, что попал на рынок. Минуту я с этим сумасшедшим чувством боролся, потом стало ясно, что это бесполезно.
Укутанных в ткань малышей было много, не меньше пяти десятков. И каждый чем-то сосредоточенно занимался. Около трети собирали урожай. Колоски откапывали, увязывали в пучки, полоскали в черных бочонках, — судя по всему, с зеленой жижей, — и складывали на телеги, которых около дюжины — по большей части 'безлошадных'.
Еще треть карликов меняла и ремонтировала жуков. Именно эти трудяги казались попавшими на Черную Землю с какого-нибудь Туалонского рынка. Вместе с товаром: многочисленными черные бочонками, и прилавками: теми же телегами.
Ощущение городского базара было бы полным, если б не звуки. Карлики и 'собако-лошади' молчали, все остальное густо шуршало.
-Они в них ковыряются, — пожаловалась Кесса.
На ближайшей к нам тележке пара карликов меняла отмершие 'детали' на шевелящиеся. Стол был заставлен бочонками: с дергающими лапками черными кусками кузнечиков, с машущими крыльями половинками стрекоз, со стеклянными шарами, с черным песком, с крупными глазами, явно бывшими прежде чьими-то еще. С десяток мертвых 'комаров' лежали в центре стола. Из инструментов: кинжал, пара штырей, кривые иголки, моток серых ниток.
Взяв жука в руку, тонким кинжалом карлик уверенно разделывал его. Как-то определив 'поломку', испорченную часть он отправлял в отдельный бочонок. Затем, кинжалом и с запасными деталями собирал жука заново. После, бросал его урну с черным песком.
Когда 'ломался' глаз, карлик брал новую стрекозу, срезал ей голову, — обычную, как у термилионских насекомых, — прилеплял новый к сочащемуся слизью отверстию и наскоро пришивал. Ткнув острием в стальной стрекозий живот и разрезав кузнечику спину, мастер соединял их. Матово-черный шар меняли так же, но только без ниток. Вскрытое брюхо принимало его с негромким 'хлюпом'.
Належавшись в черном песке, 'комары' взлетали.
-Меня сейчас стошнит...
-Не стошнит. Сначала, нужно съесть что-нибудь. Гм... а вон там не еда?
На другой телеге, возле которой карликов не было, стояли все те же черные бочонки, только, как минимум, раза в два шире и выше — объемнее. Собственно, потому я подумал, что в них должна быть еда. Чем ее больше, тем правильней.
-Я сомневаюсь, — протянула Кесса, но было поздно. Слово прозвучало. Мику уже было все равно, Кесса, будучи девушкой, я думаю: любила худеть, а вот я с каждым днем страдал сильнее.
Ступать на рыхлую землю, которая, я знал, кишит тысячей мерзких созданий, совсем не хотелось, но я уже чувствовал запах еды. Точнее не запах, — пахло, как и прежде, сухим теплом, — а дух. Я ощущал ее присутствие. Конечно, это вполне могло быть первым признаком голодного помешательства, но я верил в обратное.
Я уже почти шагнул, как вдруг увидел: к 'еде' направились несколько карликов. Обеденный перерыв?
-Ладно, — я взял себя в руки, — посмотрим, будут они есть или нет.
-Это все равно может быть отравой, — заметила Кесса.
-Вряд ли. Они ходят, дышат, урожай собирают, значит, и есть должны, как люди.
-Кимцы тоже ходят, а едят знаешь что?
-Что? — любой разговор о еде был мне интересен.
-Тартовых опарышей, например.
-И как? — название не о чем мне не сказало.
-Очень вкусно!
И чего так орать? Гм... видимо, она уже приближалась к тому состоянию, в котором последнее время пребывал Мик. Каждое слово давалось с трудом.
-Ладно, если там есть что-то съедобное, я принесу. Ждите здесь.
Не дождавшись, пока карлики доберутся до бочек, я подошел ближе. Чтобы, в случае чего, не опоздать к раздаче. Они подошли к бочке и... столкнули ее на землю. Внутри было пусто.
'Сожрали уже', — мелькнула в голове паническая мысль.
А вдруг, на дне что-то осталось?
Я ринулся к бочке, но, не добежав метра, остановился. Стало ясно, что она не для еды. Земля поблизости от нее вспучилась, — я отступил на пару шагов, — внутрь полезли жуки. Карлики поставили бочку на дно, как только она заполнилась наполовину. Жуки продолжали лезть. Ручейки на стенках вместилища пропали только минут через пять.
Впятером водрузив наполненный до краев сосуд обратно на телегу, карлики опрокинули и вторую бочку. Я думал, и она окажется пуста, но ошибся. Наружу вырвалось целое полчище насекомых. Тут же, жуки принялись вгрызаться в землю. Большего, мои нервы выдержать не могли. Я побежал к другим телегам: с самыми маленькими сосудами: черными горшочками с плотными крышками. Они стояли у самой пирамиды.
Я подошел вплотную. Никого из карликов рядом не было. Протянул руку: открыть? Внезапно, я почувствовал: кто-то стоит рядом со мной. Чуть повернувшись, я едва не наткнулся на темный балахон. Карлик стоял вплотную, не отрываясь, он смотрел на меня.
-Э...
Я растерялся. И чего он хочет? Вряд ли: полакомиться моими внутренностями — это бы я почувствовал. Или нет?
Рука опустилась сама по себе, легла на рукоять.
Оказалось, карлик только этого и ждал. Чуть оттолкнув меня, — легкое касание потрясло меня до глубины души, насколько я не ожидал его, — он встал вплотную к телеге, взял горшочек в руку, — тот самый, которому тянулся я, — и, отведя сосуд подальше от себя, поднял крышку.
Внутри оказалось пусто.
Секунду я тупо смотрел. Неужели, снова жуки?!! Но сколько туда влезет? С дюжину подземных, а 'комар' и вовсе только один...
Я смотрел не туда. Горшочек продолжал мирно лежать нам пушистой ладошке малыша — в это время загудела пирамида. Черная краска, в мгновение оголив конус, взвилась в воздух. Пыль дрогнула: один раз, второй, — резко перемешалась, и плеть черных крошек устремилась вниз, ко мне.
Чертов карлик стоял слишком близко — невозможно было поставить щит, не задев его, а я не мог напасть первым. Пятиться на большой скорости очень сложно — оставалось два шанса: упасть или отпрыгнуть в сторону.
Я упал в сторону. Была нужна еще секунда, чтобы суметь накрыть себя щитом, никого при этом не зацепив. И я не успел: не потребовалось. И в очередной раз убедился: здесь на нас никто нападать не собирается.
Без остатка, до последней песчинки горшочек поглотил вихрь. Карлик плотно прижал крышку. Гул стих. Пропало даже тихое звучание, замеченное мной на прошлой проплешине. Пирамида потускнела.
В отличие от меня ничуть не смутившись произошедшему, карлик взялся за второй горшочек. Едва крышка отстала от стенок, изнутри полезла черная пена. Захотела выпрыгнуть, но, кажется, не смогла.
Шагнув к пирамиде, карлик выплеснул содержимое. Резво, как муравей взбирается в горку, черная краска поползла вверх. Правда, я всегда думал, что краска лазать не умеет. Оказалось, иногда она может.
Темные ручейки соединились в верхнем углу: заблестев черным цветом, пирамида едва слышно загудела.
Я еще немного побродил по рыхлой земле в поисках пищи и воды. Безрезультатно. Сделав круг, я вернулся к повозке с горшочками. Закончив свои дела с пирамидой, карлик стал привязывать к повозке 'собако-коня'.
Где ж еду-то взять? Не могут же они ничего вовсе не есть. Муравьи размером с лошадь, кровожадные призраки в тетрадках, монстры, тысячи лет стерегущие границу посреди Драконьего полуострова, ползающая краска — это необычно, но все же не другой Мир. В то, что кто-то здесь приспособился питаться воздухом, я поверить не мог. Ну не умеет нормальный мужик без еды. Просто не умеет. Это была одна из главных правд, на которой держалось всеобщее существование. Управлявшие движениями карликов отточенность и порядок лишь больше ранили логику мира. В месте, где все вроде бы правильно, отчего-то не находилось еды.
Сказать, что я был обижен — ничего не сказать. Нашел бы кого, зло бы сорвал. Скорее из чувства противоречия, чем если бы он действительно был нужен, я схватил с телеги горшок.
-Идем отсюда. — Я не стал лишний раз проверять реакцию карликов: взял горшок незаметно для них. Уследить сумел бы лишь мастер келото.
Так же быстро я добрался до Кессы с Миком. Карлики в нескольких метрах от них продолжали грузить повозку. На досках успел образоваться полметровый зеленый холмик.
-Нет здесь еды, — хмуро сообщил я.
Никто не ответил. Даже про горшок не спросили. А вдруг там еда и я не хочу делиться? Нельзя же быть такими расточительными! Особенно учитывая, что делиться я действительно не хотел.
Туго примотав крышку к стенкам, я спрятал добычу в заплечный мешок. Остальные свои сумки давно выкинули, да и в моя была почти пустой. Зато, теперь потяжелела — горшок оказался довольно увесистым.
Кое-как заставив Мика и Кессу двигаться, я пошел впереди, очень старательно и раздраженно при этом топая. Настолько голоден, я не бывал никогда: даже когда нас похищали кочевники — те и то чем-то кормили. Самое удивительное: слишком уж уставшим или разваливающимся на ходу я себя не чувствовал. Просто хотел есть. Даже желудок не болел — только нарастающее захлестывающее чувство голода.
'Жрать, жрать, жрать! Жрать, жрать...' — я больше ни о чем не мог думать.
-Кай... — голос донесся откуда-то издалека.
Остановившись, я с силой взлохматил себе волосы.
-Черт , как же есть-то хочется...
-Кай!
-Что?!
Я вздрогнул, как от удара. Резко, чувство голода отпрыгнуло на второй план. Оно было на первом?!
-Что случилось? — произнес я уже осознавая себя. Как можно было потерять контроль?!
Олм стоял в двух шагах от меня и выглядел совершенно нормально. Кессы и Мика не было. Почти паникуя, я стал оборачиваться вокруг и сразу же заметил их. Мик лежал на земле. Кесса, склонившись над ним, кажется, не столько старалась помочь ему, сколько сама не могла стоять ровно.
-Черт, щит!
Спустя секунду я оказался рядом с ними. Кесса плакала. И вряд ли от того, что Мик потерял сознание: это не было сюрпризом.
-Олм! Сюда, быстро!
Квииту, насколько я понял, излучение поля не вредило, но оставить его с Черной Землей наедине я не мог.
Он несколько раз быстро шагнул в мою сторону, — вообще-то можно было и на бег перейти, — потом, вдруг, остановился.
-Ну чего ждешь-то?!
-Моему брату больно.
-Что?
Сообщение еще больше выбило мен6я из колеи. Ну почему все так сразу наваливается?
-Гм... то есть: ты уверен?
-Да. Я чувствую это.
-А раньше?
-Мы слишком далеко были.
Его брату больно, значит... Неужели и Алиса тоже...
-Черт! Черт... Ты подойдешь сюда или нет?!
Сначала, приведу в чувства друзей, потом буду думать.
-Мы должны спешить, — он не сдвинулся с места.
На секунду меня стопорнуло. Это что: шутка такая? Ничего не разъясняя, прыгнув к Олму, я схватил его поперек туловища. Уже с квиитом в руках вернулся к Мику и Кессе. Спустя мгновенье лунным светом над нами засиял щит.
Отгородившись от поля, я сразу лучше почувствовал Кессу и Мика. Под щит излучение проникнуть не могло, но чтобы прийти в себя требовалось время. С каждым разом — больше времени.
-Что такое с тобой?! — все путешествие квиит просто указывал направление пути. Мы как-то привыкли меньше с ним разговаривать. До этого момента он и сам был молчалив.
-Мы должны спешить.
-Думаешь, я не знаю?! — Я помнил про Алису. — Мы пойдем, когда им станет лучше.
-Не станет. Это место убьет их рано или поздно.
Голос у Олма был очень спокойный. Меня это покоробило. Не знаю, как квииты привыкли выражать беспокойство чьей-либо судьбой, но мне бы хотелось, чтоб в отношении моих друзей оно было бы более очевидным.
-Они отдохнут, и тогда мы пойдем дальше, — сказал я. Какой смысл пытаться спасти одного, если при этом погибнут двое?
Какое-то время квиит молчал. Я уж подумал, что он смирился, как вдруг...
-Сними заклятье. Я пойду один.
-Ты не сможешь себя защитить.
На самом деле, после того, как дикая часть полуострова осталась позади, на нас еще никто даже не пробовал нападать, но я не сомневался: это будет длиться еще недолго. Мы пока не видели ни накхов, ни их первых слуг — тварей, что нападали на нас в Лиге.
-Это не имеет значения. Я должен идти.
Наверное я должен был его отпустить. В конце концов, каждый волен поступать так, как думает. Вот только без него, Алису нам не найти. Учитывая, что шанс изначально был небольшой...
-Нет. Мы пойдем вместе.
Около минуты Олм был на взводе, но в то, что он может напасть, до конца я так и не поверил. Он и не напал. Хотя мысль... мысль у него такая была. Я не сомневался.
Полчаса мы пробыли в тишине. Определить стало ли друзьям лучше или хуже я не мог, как ни старался. Чувствовал только, что оба живы.
-Мик, — я легонько потряс его за плечо. — Кесса...
Оба не ответили. Рискнув оставить щит на одной руке, — тяжелее не стало, — нервничая, положил ладонь Мику на грудь — сердце отозвалось дробным постукиванием. Кессу за грудь трогать не стал: чувствовал: она не оценит. Нет, она бы скорей всего не узнала, но... а вдруг догадается? Провел рукой над ее губами и сразу ощутил на коже резкое дыхание.
Я чуть успокоился, но всего на минуту. Олм, хоть и повел себя не так, как я ожидал, но в целом был прав. Чем быстрее поле останется позади, тем лучше для нас.
Упорно переводя взгляд с одного спящего лица на другое, я ждал еще минут двадцать.
-Ладно, я сейчас сниму щит и притащу сюда одну из этих телег. А ты пока подождешь здесь рядом с ними. Это ясно?
-Я должен спе...
-Ты будешь ждать!
Я схватил его за руку. Запястье оказалось удивительно плотным, как кусок дерева.
-Это ясно?! — повторил я громче. Сустав квиита выгнулся под моей хваткой.
-Да.
Я тут же отпустил. Гм... может, зря я так? Согласился бы он, если бы я просто попросил? Скорей всего, нет. Да и не время сейчас уговаривать, а для Олма так будет только лучше. Одному ему не выбраться.
-Хорошо.
Я снял щит. Тележка с зеленым сеном конечно успела уйти далеко вперед. Пришлось возвращаться к проплешине. Не добежав всего метров двадцати, я остановился. Навстречу мне, едва-едва не касаясь мордой земли, уныло брел 'собако-конь'. Без всадника и погонщиков. Груженая 'пшеницей' повозка подпирала животное сзади. Скорость, была, мягко говоря, не выдающаяся. Но это и не важно. Если бы удалось уговорить 'лошадку' подвести нас...
Для пробы я прыгнул на край телеги — скорость не изменилась. Я подождал — спустя минуту все то же самое. Тогда я стал освобождать кузов от 'пшеницы'. Нормальная лошадь на месте собако-коня' бы обрадовалась, ненормальная — остановилась и с укором посмотрела бы: нечего чужым добром разбрасываться. 'Собако-конь' не прореагировал никак.
Очистив повозку от пшеницы, — к счастью, зеленая жижа успела засохнуть, и я не был весь в чьей-то блевотине, — я спрыгнул. Уйти от проплешины далеко мы в тот раз не успели, так что спустя минуту я стоял возле спящих Мика и Кессы. Стоял и оглядывался по сторонам. Олма не было.
-Вот же падла какая!
