Да уж... Я брякнула наручниками. Дожили... А в студенчестве, несмотря на наши с Делькой порою безумные авантюры, эта участь обходила меня стороной. Даже когда подруге приспичило варить приворотное зелье и нас понесло за ингредиентами на Троллий рынок. Делька планировала пропитать приворотным зельем свою картину и анонимно послать её... Бальтазару Вильку, будь он неладен!
Да-да, Адель в школьные годы тоже по нему сохла, да и я, чего уж греха таить, до несчастного случая на болоте, засматривалась на красавца-преподавателя. Так вот, только две самоуверенные пустоголовые девицы могли потащиться без сопровождения на черный рынок Кипеллена. Купить мы ничего не купили — ни один барыга не рискнул продать нам человек-корень, сильнейший подавитель воли, от одного запаха которого становишься послушнее безвинного дитя. Зато нас угораздило наткнуться на клетку с феей. Что может быть противнее, чем продажа разумных существ? Нам бы пройти мимо и сообщить куда следует о фееторговле, так нет же — во мне взыграло благородство. Мы стащили клетку и, подобрав юбки, бежали, как королевские гончие. А за нами полквартала гнался фееторговец, грозя дождаться в темном переулке и заставить пожалеть о совании носа не в своё дело. До сих пор удивляюсь, как нас не поймали? Вот уж точно, Вила хранит дураков и пьяных.
— Де Керси, так и знал, что ты плохо кончишь! — громогласно раздалось надо мной.
— А? — я вздрогнула, и, щурясь против света, попыталась рассмотреть говорившего. — И вам доброго денечка, пан Мнишек! — я изобразила на лице идиотскую улыбку недалёкой деревенщины, узнав отца Дельки.
Пан Редзян меня, мягко говоря, недолюбливал. Конечно, он-то шляхта в куць его знает каком лохматом колене, а я, по его мнению, так — голь перекатная, примазавшаяся к любимой дочке. А ещё он терпеть не мог, когда я в его присутствии изображала глупую селянку. Я незаметно накинула конец шали на прикованную к подлокотнику руку, авось он ещё не заметил, что я арестантка.
— А шо такие люди и вдруг в таком месте? — продолжила ерничать ваша покорная слуга.
— Где пан Вильк? — вместо ответа спросил Мнишек. — Я видел, как по твоей милости уважаемого магистра волокла стража, словно татя какого.
— И шо, как где-то течь, так сразу я?! Откель же мне знать де пан чародей делся. Може, он с паном капитаном пиво потребляет, али ещё какие жидкости непользительные.
Мнишека-старшего передёрнуло, словно я сморозила полную непристойность. Хозяин кипелленской верфи едва сдержался, чтобы презрительно не сплюнуть на пол.
— Лучше бы я тебя в музей устроил, чем Ничека. Глядишь, и упырь бы тобою подавился, и парень бы жив остался! — в сердцах буркнул пан Редзян, развернулся на каблуках и исчез в коридоре управления.
Я лишь мрачно хмыкнула ему в спину. Три года назад при музее открылась вакансия реставратора, на которую претендовали двое выпускников — я и Юзеф Ничек. А поскольку главным меценатом музейного дома был Мнишек, и решающее слово оставалось за ним, то теплое местечко реставратора мне не светило. К тому же Юзеф тогда ухлёстывал за Делькой, а мне оставалось только бродить по улицам, глотая жгучие слёзы обиды. Тогда, я едва не сбила с ног Врочека, вышедшего к двери повесить объявление о найме младшего книгопродавца. В тот же день я устроилась в книжную лавку.
Из личных записок Бальтазара Вилька, мага-припоя ночной стражи
— Как освобождают? — удивился я.
Обычно стража не торопилась отпускать задержанных, мало ли что. Даже Марек перестал кружить в углу, прислушиваясь. Мне показалось, что у него наступило прояснение, но ненадолго. Он неожиданно взвыл и, потрясая руками, пустился в пляс. Притопывал, хлопал руками и кричал:
— Люсюсенька! Люсюсюсенька!
— Ммм... Ыыыы...— простонал неподозрительный тип.
— Тихо там! — рявкнул стражник. — На выход, пан Вильк.
— А остальные? — недовольно спросил я, протягивая, закованные в противомагические наручи, руки.
Огромные железные рукавицы полностью скрывали ладони, а длинные шипы мешали прислонять их к себе. Они впитывали любое сотворённое заклятье и превращали его в 'голодные чары', которые с мерзким чмоканьем принимались за пожирание пальцев.
Стражник прицепил к кольцу между наручами специальный крюк на длинной палке и повёл меня по коридору. Четверо Пресветлых, какой позор! Магистра Ночной стражи тащили, как бестолкового щенка на сворке. Могли бы сразу снять эту пакость, а не вести через всё отделение на потеху служащим, некоторые из которых знали меня в лицо. Не иначе, местный капитан удружил. Были у нас трения по одному делу пару лет назад, тогда зодчекские стражи с плеском сели в лужу, не без моей помощи.
— Пока поручились только за вас. Если капитан прикажет, отпустим остальных. Если вы магистр Ночной стражи, то должны знать правила.
Я кивнул. Правила мне хорошо известны.
Мы поднялись из подземелья на первый этаж, и пошли по темному коридору. Встречные сыщики смотрели на меня с плохо скрываемым презрением. Еще бы! Такой повод поглумиться — сам Бальтазар Вильк закованный в противомагические наручи. Еще никогда не чувствовал себя на другой стороне. Странное ощущение, вчера был первым героем, а сегодня едва ли не последний злодей. Я встряхнул головой. Что за чушь лезет в голову? Стоит только вспомнить о проклятии, и я окончательно теряю самообладание.
— Пришли. Проходите! — сообщил стражник, снимая наручи с крюка, и ткнул им в пасть железного чудища, выпирающего из двери, так что створка сразу открылась.
Яркий свет ударил в глаза. Я прищурился и прикрылся железными рукавицами.
— Не стойте в дверях, входите скорее. Ненавижу сквозняк.
Я двинулся в кабинет. Стены украшали многочисленные награды: золотые, серебряные, бронзовые и даже вовсе не драгоценные медали; именные грамоты, вышитые ленты, сабли и кинжалы с гравировкой. Выше висели портреты одного и того же человека в парадном мундире, дорогом вечернем камзоле и повседневном костюме. Длинное лицо с глубокими залысинами в седых волосах, с тяжёлыми густыми бровями и массивным носом. Я перевел взгляд на стол с аккуратной стопкой книг, письменным набором с хрустальной чернильницей и фарфоровой тарелкой с орешками.
Да, может, раньше капитан Эдегей и был неплохим стражником, но не сейчас. Брацу с его жалкими потугами до самомнения этого престарелого хлыща, как блохе до луны.
— Вам удобно? — с тоскливой издевкой спросил человек с портретов, развалившись в огромном кресле.
— Не особо, — всё еще осматриваясь, хмуро ответил я.
Наручи щелкнули, сорвались с моих ладоней, и по небрежному взмаху седовласого улетели в угол, спрятавшись в большом черном ящике.
— Капитан Кшиштоф Эдегей, — представился он, даже не приподнявшись из кресла.
— Я помню. Да и вы меня, наверняка, тоже. Магистр Бальтазар Вильк, Ночная стража Кипеллена, — чуть склонил голову я.
— Ах да, что-то припоминаю... тот инцидент двухгодичной давности, — брезгливо поморщившись, кивнул седовласый, зачерпнув горсть орехов, — но, то дела давно минувших дней. А что же приключилось сегодня? Всё же хотелось бы услышать вашу версию.
— Позволите присесть? — спросил я и, не дожидаясь ответа, бухнулся в кресло напротив него.
Бессчетные награды раздражали навязчивым блеском и бессмысленной попыткой пустить пыль в глаза. Среди бесстыжих побрякушек затесался даже пригвожденный к стене 'Великий крест дружбы', который фарницийские чиновники раздаривали всем кому ни попадя. Нет, были здесь и действительно стоящие. Всё же, кого попало, в кресло капитана не посадят. Но Эдегей в нём явно засиделся, я бы даже сказал — заплесневелся...
Капитан зодчекского отделения непринужденно жевал орехи, наслаждаясь мелочным торжеством глупости над разумом, и я никак не мог собраться с мыслями. Пришлось представить исковерканный труп пятой жертвы, чтобы вернуться к действительности.
— Вы, наверное, знаете из сводок, что в Кипеллене загадочная серия убийств?
Седовласый кивнул и отправил в рот очередной орешек.
— По одной из жертв мы вышли на след преступника, который привёл нас в ваш прекрасный город...
— Сказочный, — перебил Эдегей, подло улыбаясь. — Лучший в Растии!— и укоризненно добавил,— Пан Вильк, мне бы ваши проблемы! Что убийства, у нас вон пан Брошек с Запечной улицы научил собаку воровать газеты и извёл всех соседей. Они так ругаются, не получая свежих новостей, что слышно даже здесь.
Да он издевается! Я откинулся в кресле, втягивая пронафталиненный воздух, через сжатые зубы. Освободившись от наручей, я, не переставая тёр запястья — руки чесались всё сильнее. Так и хотелось преподать капитану урок вежливости. Мелочная, сволочная мстительность Эдегея раздражала.
— У вас в камере сидит мой помощник капрал Бродски и подозреваемый, обоим необходим лекарь. Подозреваемого следует допросить, а он не в силах двух слов связать.
— Он немой?
— Что, простите? — растерялся я, уставившись на Эдегея.
— Так оставьте его нам! У нас все дают показания, даже немые, — напыщенно пошутил он, и засмеялся, так что изо рта полетели куски орехов.
— Рад за вас, — с трудом сдерживаясь, проворчал я.
Оказывается мой незабвенный капитан Брац просто душка. Попадись мне такой начальник, как Эдегей, я бы послал к куцю службу и уволился день в день или загремел бы в казематы за убийство с отягчающими. Как же у него выцарапать подозреваемого? Почуяв возможность повалять меня в грязи, этот старый жук ни в жизни его не отдаст и допросить не позволит. Если только...
— У вас, наверное, очень высокий уровень раскрываемости? — я решил изобразить лесть.
Когда нужно, ещё и не такое сыграю, балаган по мне плачет...
Седовласый резко прекратил смеяться, задрал подбородок и, продолжая скоморошничать, наиграно гордо произнёс:
— Найду управу на пана Брошека, и могу отправляться на покой.
Я покачал головой.
— Вряд ли. Насколько я разбираюсь во врачевании, подозреваемый не сможет внятно говорить еще неделю, а с его фарницийским акцентом... Хотя он скорее всего ничего и не знает...
Я начал подниматься, даже протянул Эдегею руку.
— Рад был снова встретиться с лучшим капитаном Растии! Успехов вам и...
— Погодите! — прищурился он, заёрзав в кресле. — Вы что же, уважаемый пан Вильк, решили спихнуть на меня свои проблемы? Хотите, чтобы я полгода согласовывал бумаги, чтобы переправить его в Кипеллен?
Я уже начал ликовать внутри, но всё же усиленно захлопал глазами, пытаясь состроить самое невинное лицо, на которое только был способен.
— Как вы могли подумать пан...
— Не панкайте мне тут! — взревел седовласый и вскочил из-за стола. — Ненавижу таких проныр! Забирайте вашего капрала, девицу, немого и выметайтесь из моего города!
— Но он же не говорит! — попытался возмутиться я. — Дайте хотя бы лекаря!
— Своего найдёте! — гаркнул Эдегей, усаживаясь обратно в кресло и нервно закусывая орехом. — Свободны!
Я пожал плечами.
— Можно хотя бы узнать, кто за меня поручился?
— Пан Мнишек. Идите уже, у меня и без вас много дел.
— Как пожелаете.
Я коротко кивнул и толкнул дверь. Что ж эту партию мы выиграли благодаря удачному стечению обстоятельств и поручительству моего давнего знакомого.
Нельзя сказать, что мы были закадычными друзьями, с появлением недуга у меня вообще не осталось друзей, но с паном Мнишеком нас связывало несколько забавных историй. Хотя одного только знакомства хватило бы на бульварную книжонку. Один из каперов-контрабандистов начал поджимать своих собратьев в порту, и Мнишек запретил причаливать его судну. Он всегда жестко вёл свои дела и не терпел выскочек и смутьянов. Капер оказался мстительным, но не настолько смелым, чтобы в открытую выступить против всесильного хозяина порта, а вдобавок ещё и жадным. И вместо пера под ребро от наемного убийцы, Мнишек получил булавку невезения за лацкан камзола, зачарованную кем-то из студентов Школы Высших Искусств за раст и кружку пива.
Он как раз готовился ко дню рождения дочери и забрал по дороге из порта огромный торт с кремовыми цветами, зефирными голубками и волшебным сюрпризом. Как назло на Купеческом мосту перевернулась телега с тыквами, и пришлось объезжать непредвиденный затор по набережной. Мнишек торопился, опасаясь, что на жаре, а осень тогда стояла удивительно тёплая, прекрасный торт поплывёт, и приказал кучеру срезать путь через Портовой квартал. Там у кареты переломилась ось, а обе кобылы одновременно подвернули ноги. Вокруг уже собирались подозрительные личности, духота усиливалась, поэтому пришлось делать нелегкий выбор: остаться и лишиться торта и карманных денег или рискнуть и спасти хотя бы торт.
Меня в тот же самый момент никакие сомнения не терзали, я бежал за молодым, пока еще не вошедшим в силу, вурдалаком, промышлявшим гуляк в Портовом квартале, и пытался достать его парализующим заклятьем. Коварная животина скакала от одной низкой халупы к другой, отталкивалась от стен и разбрызгивала нечистоты из-под грязных лап. Любимый камзол уже светил рваными дырами, к тому же пару раз пришлось изрядно вываляться в грязи. Не будь это Портовой квартал с его узкими улочками и деревянными халупами, я бы давно поджарил мохнатый вурдалачий зад, спустив на него огненный шар, а так приходилось скакать вслед за тварью, пытаясь подбить и обездвижить. Простенькое дело, любезно всученное Брацем, допекло до печёнок. Проклятый вурдалак кушает мирных горожан, а обычные стражники пасуют, слишком у животины когти длинные. А ведь пока я не пришел в Ночную стражу, шинковали таких тварей в капусту без помощи магов.
