Красный туман (от 7 апреля)

Девушка сидела на тощем сеннике, прикрытом тряпками, которые никогда не знали стирки. Даже грязь которой нарочно испачкали лицо араты, не могла скрыть серость ее щек.

— Старуха сказала, что я не человек, — сказал Фантом, закрыв дверь.

— Тебе хватило ума трогать Проклятые слезы, — мрачно произнес Дору.

— Ты знал?

— Знал, что ты не человек? Нет, но меня, признаться, тоже беспокоила твоя природа. Теперь она очевидна. Думаю, ты — крэйл, хотя для потомка дьявола мелковат и не слишком безобразен, но я слышал, что и среди них встречаются очень человеческие особи.

Фантом посмотрел на свои руки, на черные вены под кожей. Крэйл? Память неохотно расставалась с образами. Массивные туши, размером на добрых полметра выше него, с массивными челюстями, изувеченными дьявольской кровью суставами и удлиненными конечностями.

"Крэйл?" — еще раз мысленно спросил себя.

— Он — архат, — вымученно произнесла Аккали, и предприняла неуклюжую попытку подняться. Медленно, сперва перевалившись на колени, она все-таки встал, оперлась ладонью на покрытую мхом стену. — Должно быть, извращенный дьявольской кровью архат, — уточнила девушка.

Дору осмотрела Фантома и выразил сомнение кислой миной.

— Я — и то больше похож на архата, чем эта громадина. Я понимаю твое желание заручиться поддержкой родича, но эта ложь никуда не годится — придумала бы уж что-то поубедительнее.

— Мне незачем врать.

Аккали повернулась к Фантому и приподняла край верхней губы, показывая острый, пусть и короткий клык. Неузнанный невольно пощупал кончиком языка свои.

— Я видел такие же у арканиста древней крови, — стоял на своем Дору, — и, поверь мне на слово, под его шкурой не было и капли крови серафима.

Фантом, выслушав обе стороны, прервать назревающую перепалку. Разговоры о его происхождении могут подождать. Назрела новая беда.

— Старуха выгнала меня, и я уйду отсюда только вместе с тобой.

Девушку новость обрадовала.

— Я готова хоть сейчас.

— Уходи — и сдохнешь в первой же канаве еще до того, как в Верхнем городе часы пробьют полночь, — предостерег Дору.

— Если бы я боялась смерти, то не сбежала бы из клетки.

— Если бы не боялась — не связалась бы с нами, — откровенно насмехался наемник. — У тебя на лице написано, что ты бы лучше удавилась, чем связалась с наемником и срахолюдом, но страх вынудил тебя пообещать нам обоим.

Фантому показалось, что по лицу девушки скользнула чернейшая из теней. До сих пор наемник редко ошибался, но в этот раз он промахнулся.

— Лучше уйти до рассвета, — предложил Фантом, — неохота мне еще раз с ней сталкиваться.

— Согласен, — с зевком подхватил Дору. — Девчонка пообещала наши души, но для этого их сперва нужно найти во Мгле. Если она не отдохнет и не выспится — не разыщет даже собственную тень.

Фантом вопросительно посмотрел на Аккали, дождался ее кивка.

— Ночь проведем здесь, но уйдем до рассвета.

Наемник отсалютовал и тут же скрылся за дверью, а Фантом намеренно нашел самый дальний от девушки угол и устроился в нем, прямо на полу. Он понял, что беспокоило и раздражало больше, чем чесотка в ладонях, зловоние клоаки, почему-то именовавшейся "гостиницей", и неопределенности в собственных мыслях. Запах крови архаты — он чувствовал его так отчетливо, словно ею было помазано под носом. От него некуда было деться: кровь Аккали заставляла нутро завязываться в узел, отчего тело содрогалось в болезненных судорогах. Он закрыл глаза, попытался отвлечься на события в подземелье, но напрасно: чем больше избегал думать о вони архатовой крови, тем сильнее она таскала его за нос. Не выдержав, Фантом сорвался на ноги и покинул комнату. Смрад по ту сторону двери показался почти приятным. Фантом глубоко и часто задышал, избавляясь от тошноты. Нужно поскорее находить обещанное и избавляться от архаты, пока он в силах сдерживать порывы разорвать ее в клочья.

Фантом сел, навалился спиною на дверь. Единственное в комнате окно размером ненамного превосходило вход в мышиную нору, и девчонке не сбежать через него, а он — Фантом откуда-то знал это — спит достаточно чутко, чтобы услышать даже мысли о побеге. Теперь, когда архата надежно запрета, самое время вздремнуть.

Дору

Дождь — лучшая пора для тайных вылазок. Едва услыхав стук капель, наемник понял, что пришло время прогуляться. В конце концов, в Нешер он прибыл вовсе не спасения архаты ради, и хорошо бы не забывать об этом даже не оглядываясь на призрачную надежду вернуть душу.

Он нарочно выбрал комнату поменьше, и сделал это вовсе не из благих побуждений. В комнате архаты и Фантома оконце было совсем крохотное и выходило прямо на улицу: вылезти из такого — та еще задача, а остаться незамеченным — и того сложнее. В комнате, которую Дору оставил для себя, окно оказалось на порядок просторнее и путь из него лежал в грязный узкий переулок. Наемник ловко взобрался на подоконник, обождал, пока глаза привыкнут к темноте и осмотрелся. Под окнами — никого, в обе стороны — темень, хоть глаз выколи. В ней может прятаться мелкое жулье, которое, в случае стычки, скорее всего предпочтет сбежать с теми частями тела, которые успеет сохранить.

Дору перемахнул через окно и бесшумно, как кот, приземлился на грязную брусчатку. Дождь моросил не то, чтобы сильный, но обе сточные канавы переливались через край. Наемник поднял ворот повыше, в последний раз окинул взглядом окно — нет ли за ним нежданной слежки? Дору никогда и никому не доверял, даже тем, с кем хлебал из одного котла. Полагаться на честность архаты и непонятной твари, что назвалась "Фантомом" он тем более не собирался.

Выждав несколько минут и убедившись, что его уход оказался незамеченным, наемник бесшумно покинул переулок чрез западную покосившуюся арку и направился на юг. Он успел пройти несколько кварталов, когда высоко над головой раздались отголоски громогласного Стража времени Верхнего города. Полночь. То, что нужно. Дору взбодрился и ускорил шаги.

Он свернул у обшарпанной харчевни под вывеской "Пиво и кости", миновал еще два квартала и оказался около дома с заколоченными окнами и заложенным камнем дверным проходом. Дору на давал себе потерять бдительность и всю дорогу следил, чтобы его фигура не стала объектом внимания местной шпаны, но и теперь, прежде чем подойти к дому, обождал. Уверившись, что все идет как надо, достал из скрытого кармана куртки круглую железную монету, одна сторона которой изображала пронзенное копьем солнце, а другая оставалась чистой. Одна монета — один раз отворившаяся дверь, но наемник рассчитывал, что больше ему не понадобиться.

Монета скользнула в незаметный желобок между камнями и те мгновенно ожили, зашевелились, чтобы через мгновение образовать кособокий проход, такой узкий и низкий, что Дору пришлось согнуться едва ли не вдвое, чтобы пройти. Впрочем, по ту сторону проход мгновенно расширялся до удобного, пусть и сырого коридора. Где-то в его глубине раздавался гул капающей воды, шепот и шорохи крыльев летучих мышей. Последних вскоре оказалось так много, что они свешивались с потолка кожистыми уродливыми гроздьями. Дору старательно обходил их, стараясь не думать о своем глупом детском страхе. Стыд да и только — он не боится выйти в одиночку с голыми руками на группу вооруженных воинов, но стоит появится поблизости летучим мышам — и по его коже начинают бегать колючие мураши страха.

Вскоре он очутился перед высокой железной дверью, запертой круглым механическим ключом, расположенным в центр. Дверь охраняли несколько щуплых мужчин, одетых в простые кожаные куртки. Дору не дал себя обмануть — ворота в Сердце паутины охраняют люди из Пустого следа, а туда попадают только лучшие из лучших. Те из наемников, которым хватило ума не вступать в Сотню, отдали свои мечи Пустому свету.

Правый из охранников осмотрел чужака бесцветным взглядом и бесцветным же голосом спросил, кто он такой и куда направляется. Его напарник задал третий — откуда Дору раздобыл монету.

— С каких пор вошедшие с ключом должны называться и отчитываться? — Дору совсем не хотел ввязываться в спор, но здешние порядки того требовали. Тот, кто охотно отвечает, так же охотно может после молоть языком на допросе у капитана городской стражи.

— Где ты его раздобыл? — повторил вопрос второй.

— От человека, который меня нанял, — ответил наемник. Сказанная с непривычки правда свербела на языке.

Охранники переглянулись, словно о чем-то молчаливо договаривались, и право говорить снова перешло к первому.

— Ладно, только учти — в Верхний город без разрешения смотрящего Пустых следов не попасть.

— Мне туда и не нужно, — себе под нос произнес Дору.

— Тронешь не того человека — тебя найдут и освежуют, — произнес второй.

— Охота запрещена, — прибавил второй, — будешь беспокоить местных зверьков — поохотятся на тебя самого.

Незнающему эти слова показались бы тарабарщиной, нелепостью, но Дору слышал их истинный смысл. Он кивнул, мол, принимаю правила, и дождался, когда стражники повернут ключ. Огромная конструкция из шестеренок на нескольких десятках кольцах, заключенных внутри главного круга, ожила, стоило первому стражнику положить красный камень в отверстие под замком. Шестерни грохотали и скрипели заскорузлыми голосами, нехотя, но подавались запущенному механизму. Сперва свои круги сделали самые маленькие, следом — круги размером побольше. Пробежав свои недолгие дистанции, шестерни с треском останавливались, ложились в прежние места — и утопали в них на добрую ладонь. Так повторялось до тех пор, пока в желобе не утонул самый последний, самый большой круг. Вслед за этим дверь рассекла яркая вертикальная вспышка света, массивный пласт железа скрипнул, разделился на две створки, которые разошлись в стороны, словно вышколенные слуги.

Дору бесшумно проскользнул в открывшийся проход, окунаясь в запах подземного мира. Здесь, под столицей Риилморы, текла своя особенная, невидимая, и непонятная наземникам жизнь. О существовании катакомб, конечно же, знали все, от попрошаек до щеголей Верхнего города, но мало кто видел ее собственными глазами. За монету-ключ могли даже убить, если владельцу хватало ума о ней разболтать. За свою Дору заплатил мертвецом и считал, что продавец продешевил.

Жизнь в подземном городе не останавливалась никогда. Влажный полумрак подземелья рассеивали редкие масляные светильники, чада от которых было больше, чем света. Здесь жили по своим собственным часам, не разделяя сутки на день и ночь. Здесь не оглядывались на дороговизну носового платка и количество заплат на рубахе: какая разница, сколько стоят твои тряпки, если ты достаточно выпачкан в крови, чтобы попасть в обитель убийц и воров, контрабандистов и работорговцев?

Дору хорошо помнил каждый закоулок, каждую выщерблину на сером камне, помнил, как хрустит под сапогами здешняя пыль и названия забегаловок. И он как раз собирался наведаться в одну из них. Дела, которые привели его в Нешер, не терпят суеты, и пока он будет занят поисками нужного ему человека, он попутно разыщет еще одного — того, кто заказал марашанцу инвигу. Наверняка ему будет интересно узнать не только, где находится его "заказ", но и Союзу, который пришлось вырезать, чтобы раздобыть девчонку. Если заказчик не дурак — а зачем бы дураку понадобилась обращенная инвига? — он хорошо заплатит за информацию. Не исключено, что прежде он попытается убить его, Дору, но в итоге он все-равно заплатит.

"Что ты будешь делать, если он захочет вернуть девчонку?"

Наемник не сомневался, что такое предложение будет и не сомневался, что сумма вознаграждения окажется намного больше всего заработанного им за минувший год. И пока что Дору не знал, каким будет его ответ.

"Решай проблемы по мере их поступления", — вспомнил он слова одного почтенного старика и свернул на очередном повороте. Траншея коридора превратилась в узкий канал, почти колею, идти по которой было некомфортно даже в одиночку. Верхние ярусы стен облюбовали летучие мыши, громадные пауки и сфевры, под ногами копошились наглые жирные крысы и мыши. Дору усмехнулся — ничего не изменилось с того дня, как он покинул подземный Нешер.

Он остановился спустя ровно сто пятьдесят три шага, повернулся направо и постучал в дверь, умело замаскированную под стену. Открыли почти сразу — в двери отворилось маленькое оконце, в которое высунулся длинный железный нос.

— Кто такой и зачем пожаловал? — голосом несмазанных колес поинтересовались с той стороны.

— У меня есть подобранная у дороги вещица, ищу того, кто ее потерял.

Ничего не значащие слова, почти безобидные, но в нижнем Нешере их понимали правильно. Нос еще несколько мгновений покрасовался в дыре, а потом исчез. Дверь отворилась, после чего на Дору обрушился крепкий запах табака, курительных трав и нюхательных порошков. Большая часть местные "лакомства" были безобидными — кому охота совершать договора и сделки на дурманную голову? Но здесь же приторговывали и тем, за что в Верхнем городе без разбора бросали в колодки или рубили головы. Дору потянул носом, поймал сладкий аромат "шипов полуночи" и с удовольствием перешагнул порог.

— Надо же, кого к нам нелегкая принесла, — произнесла владелица железного носа.

— Вета, — скроил улыбку Дору, — я думала, что ты меня по голосу признаешь, не станешь вопросы задавать, кто, зачем да почему.

— Я знаю десятка два умельцев, которые даже мое удушенное горло повторить могут, — не поддержала веселья женщина. — Если бы я всегда верила своим глазам и ушам — давно бы в могиле лежала.

Вета, сколько Дору себя помнил, оставалась бессменной хозяйкой "Тихой лавки". Завсегдатаи говорили, что когда-то забегаловкой верховодил ее муж, который, в свою очередь, выиграл ее в тар-но-так у спившегося воришки. Говорили, что перед смертью мужик орал, что лучше раздаст свое заведение по кирпичу всем встречным, чем передаст управление Вете, но бедолага скончался раньше, чем осуществил задуманное. Вета прибрал наследство к рукам и завела новые порядки раньше, чем закопали ее неугомонного мужа.

— Зачем пожаловал? — повторила она.

Каждый звук, который выходил из ее глотку резал слух, и Дору приходилось стараться, чтобы не выдать свое отвращение: Вета этого не любила.

— Сказал же — нашел кое-что, теперь вернуть хочу, да только не знаю кому.

— Я тебя помню еще когда убивал со слезами на глазах, так что кончай браваду и говори, что у тебя за дело. Или, — она многозначительно кивнула на выход, — ты и от порога не далеко ушел, вон пойдешь и весь разговор.

Эта сделает, как сказала, подумал Дору и н стал спорить. В конце концов кому, как не хозяйке знать все секреты, которые обитают под крышей ее заведения.

— Не сухо-то слова не слишком быстро из горл выскакивают, — намекнул он.

На это хозяйка кивнула, поворочала железным носом и поманила гостя за собой. Она усадила его за свободный стол, сама принесла бутыль с мутной выпивкой, а к питью подала коробку с желтым порошком. Коробку, однако, поставила около себя.