Кир. За юного мага замолвите слово

— Что-что? Невидно там не зги, — отозвался первый.

— И не развернешься там особо, — вторил ему другой. — Плохое там место для битвы. Как пить дать плохое.

— О-о-о! Неужели вы не можете совладать с каким-то там мальчишкой? — истошно закричала она на выходившую тройку.

— Так ежели б он один был, госпожа. А так их двое, — ответил ей первых стражник.

— И тот, второй, госпожа, все время что-то колдует — наши мечи раз от разу от цели отскакивают.

— Так и есть госпожа. И как нам таких побороть? — пожал плечами третий.

— О боги! Неужели никто не выковыряет их оттуда! — бессильно завыла женщина.

Мы с Ликием радостно переглянулись. Вот так вам. Сражаться с магами это вам не горсть гороха съесть! И это значило только одно — мы победили. Если им не удается выбить нас оружием, это значит, что им придётся оставить нас в покое. А это — победа.

Настоящая победа.

Наша победа.

Но оказалось, мы слишком рано радовались.

— Что ж, господа маги. Не хотите по-хорошему — будет по-плохому, — громко воскликнул начальник стражи. — Думаете, что против вашей магии у нас ничего не найдется? Что ж вы ошибаетесь. — Я почувствовал, что мужчина коварно ухмыльнулся. — Госпожа фон Евельди, — обратился он уже к своей хозяйке. — Прикажите вашим слугам принести сюда паклю и солому. Много сырой соломы.

— Зачем? — удивилась женщина.

— Будем их выкуривать, — не стал делать тайны он.

— Выкуривать?

— Да. Выкуривать. Дымом. Как выкуривают диких пчел из гнезд.

— А это сработает? — спросила она с сомнением.

— Не волнуйтесь — это всегда срабатывает.

Услышав это, мы с Ликием снова переглянулись. Но на этот раз на наших лицах не было на радости, ни былого задора. Нас собирались выкуривать дымом. Против такого оружия у нас не было никакой защиты — мы не маги огня, а потому управляться с таким не обучены.

— Что буде делать? — спросил меня Ликий, очищая свою беспомощность.

Увы — на этот раз мне в голову ничего толкового так и не пришло.

Снаружи поднялся шум — очевидно, слуги начали приносить необходимую паклю и солому.

— Идей нет? — понял меня напарник.

Я печально покачал головой.

А может быть нам лучше просто сдаться? Плен — это ведь тоже способ выиграть время. Не самый лучший способ. Но все же.

Но властительница тут же разбила мои мечты.

— Живыми они мне не нужны! — громко сказала она. — Ни один из них. Потому — никакой пощады! Слышите — никакой.

Вот даже как? М-да... Что ж — видно такова моя судьба.

Впервые за долгие годы я подумал о возможности смерти. Смерть? М-да... Я прислушивался к своим ощущениям. Страха в сердце не было — была лишь серость, угрюмость и бесконечное сожаление. Мне было жалко, что я больше не увижу своих родных. Что я снова не смогу обнять свою мать. Что я больше не смогу приголубить свою сестру. И, конечно, мне было жаль, что я так и не познаю все тайны водной магии.

Шум снаружи усилился.

— Будем тут сидеть или будем драться? — мрачно спросил меня Ликий.

Услышав его слова, я тронул головой, сбрасывая охватившие меня оцепенение. Оставаться здесь это значит задохнуться от постепенно сгущающегося дыма. Задохнуться, словно кролики в норе. Нет — такой участи я себе не хотел.

— Нет — сидеть тут мы не будем, — твердо ответил я.

— Значит, придется выходить и драться, — озвучил очевидное Ликий.

Да — значит, придется драться. Сражаться, зная, что никакой победы нам даже не светит.

— Лик, приготовься, — решительно скомандовал я. — Магия у меня закончилась, поэтому сейчас я берусь за топор, а ты — меня защищаешь. Понял?

— Уразумел, — ответил он.

Я вздохнул и взял в руки шершавое топорище, гадая, насколько хватит моей выносливости. Значит вот так вот, да? Выходит все закончится именно так?

Шум за дверью перешел в какие-то крики. Вскоре послышался звон металла о металл, и чьи-то властные голоса принялись командовать толпой. Принесли еще больше сена и соломы? Навряд ли. Да и знакомого голоса начальника охраны я больше почему-то не слышал.

Зато я услышал другой голос: протяжный, и чуть равнодушный, и хорошо знакомый.

— Кир! Ликий! Долго мне вас еще ждать? А ну выходите наружу!

Вот неожиданность так неожиданность!

— Оуэн! Это ты? — не сразу поверил Ликий.

— Нет: это — твоя бабушка! А ну выходите, давайте! — со смехом ответил он.

Услыхав ответ, Ликий стремительно бросился выходу. За ним пошел и я.

То, что мы там увидели, превзошло все наши самые смелые ожидания: вокруг нашей коморки стояла почти вся челядь семьи фон Евельди: слуги, охрана, и даже стражи ворот. Среди них гордо стояли солдаты городской стражи в знакомых черно-рыжих туниках, и по выражению их лиц сразу было видно, что они чувствовали здесь себя хозяевами. А чуть поодаль стоял наш учитель. Стоял и приветливо улыбался.

Увидав наставника, я сделал было шаг в его сторону, но меня остановило движение Ликия. Мой напарник тоже сделал шаг. Но не в сторону улыбающегося наставника, а в сторону окруженной черно-рыжими туниками фон Евельди. Рука поднялась, и губы стали наговаривать заклинание "водного удара".

Я остановился и мягко положил ему руку на плечо. Ликий вздрогнул и прекратил свое колдовство.

— Не надо, Лик, — как можно спокойнее сказал ему я.

— Но она же заслужила. Заслужила! — Голос Ликий внезапно охрип от волнения.

— Заслужила! — не стал с ним спорить я.

— Тогда почему? — спросил от меня. Теперь в его голосе послышалось отчаяние.

Почему? Почему, хм, почему. На этот вопрос у меня был один ответ. Но едва я открыл рот, чтобы поделиться своими мыслями, как в голове резко помутилось, ноги подкосились, и я шумно рухнул на землю. Перед тем, как отключиться, я успел услышать, как что-то с таким же звуком упало рядом. Ликий? А кто же еще. Вот же ж незадача.

*

Когда я открыл глаза, я по тусклым солнечным лучам я понял, что на дворе уже давно наступил вечер. А скосив взгляд, я понял, что лежу в кровати, заботливо накрытый теплым одеялом. И не просто в кровати, а в знакомой кровати. И эта комната мне тоже была знакома — это была спальня Оуэна.

Вот так так! Так вот значит, где я сейчас нахожусь!

Я попробовал подняться, и кровать подо мной предательски скрипнула. Тут же из соседней комнаты послышался осторожный шум шагов, дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулось довольное лицо Аякса.

— Проснулся, значит? — спросил он меня.

Я кивнул и снова попытался подняться.

— Лежи-лежи. — Мужчина зашел в комнату и выставил руки вперед, словно пытаясь меня удержать. — Поверь — тебе еще рано вставать с кровати.

— Рано?

— Ага.

— Тебе еще день лежать, не меньше.

— Ого... — Ну, раз надо, так надо. Тем более, что лежать это вам не мешки ворочать.

Но просто валяться в кровати мне было очень скучно.

— Аякс? — окликнул я его после небольшого раздумья.

— Что?

— Как долго я тут лежу? — поинтересовался я.

— Как долго? Уже третий день, не меньше.

Третий день? Мама дорогая — да за это время столько всего могло произойти!

— Хочешь узнать, что было за это время? — догадался он.

— Ага, — не стал скрываться я.

— Ну слушай. Рассказываю тебе все со слов господина Оуэна. — Аякс сложил руки на груди и оперся плечом о стену. — После того, как вы с Ликием рухнули в беспамятстве на землю...

— Так это был обморок?

— Да. Тот ритуал... Он должен был вытянуть из вас все магические силы. А такое просто так не проходит.

Я кивнул — это мне уже было известно.

— А Ликий где? — спохватился я.

— Он рядом. Спит себе в гостиной.

— А... Хорошо. — Значит с напарником все в порядке. Я вновь успокоился и весь обратился в слух.

— Так вот — после того, как вы с Ликием рухнули в беспамятстве на землю, стража начала разбирательство. Кое-что всплыло быстро — несколько людей из челяди передали разговор, состоявшийся между вами и госпожой фон Евельди. Да и следы пожара навели стражу на весьма любопытные находки. — Мужчина ухмыльнулся. — Все это прекрасно подходило под обвинение, с которым Оуэн явился к страже.

— Оуэн? Но откуда он мог знать? Он же явился туда только утром?

— Ха. Это ты его увидел только утром. На самом же деле, как только вы покинули этот дом, господин маг тут же занялся делом. Два дня он где-то пропадал, что-то выискивал и вынюхивал, словно заправская гончая. На третий день он явился в стражу Троона и потребовал арестовать госпожу фон Евельди. Я не знаю, что нашел господин маг, но собранные им доказательства подняли на уши стражу города. Правда, вторгнуться без повода они не решались. Но таким поводом стал пожар. Тогда они и вошли.

Пожар, что я устроил. Чтобы не допустить построения этой гнусной истории? Тогда я думал о том, чтобы спасти других. А оказалась, что пожар спас самого меня. Занятно.

— То есть Оуэн сразу стал нас искать?

— Ага.

— То есть, он о нас беспокоился?

— Беспокоился? — удивился мужчина. — Да он не подпускал к вам городского лекаря, а лечил вас своей магией и своими зельями. А поскольку сами пить вы не могли, то он и отпаивал вас самолично. С бутылочек. Прямо как мать своих дитятей.

Вот даже как? Но это так на него не похоже.

— Прости, но то, что ты рассказываешь... Как-то не вяжется это с Оуэном. Обычно он был к нам холоден и пренебрежителен, — честно признался я. — Да ты и сам видел, как грубо он с нами обходится.

— Да ты понимаешь... — Аякс неловко замялся. — Я тебе скажу кое-что, только ты — никому. Лады?

— Лады, — пообещал я, даже не зная, что за откровение я услышу.

— Господин Оуэн — очень хороший человек, — быстро заговорил мужчина. — Он уже три года помогает новичкам, попавшим в магическую школу. И он — один из самых лучших наставников.

Один из самых лучших? Что-то я сомневаюсь.

— Но год назад... Год назад ему под крыло попала одна девушка. Глупая и наивная, как все маги-краснопечатники. Но Оуэн влюбился в нее. Влюбился в ее простоту и непосредственность. И девушка ответила тем же.

— Влюбился? Вот так так. И что же было дальше?

— Как влюбленный мужчина, Оуэн старался защитить свою возлюбленную от всех возможных неприятностей. Он слишком сильно опекал ее и защищал. А она... Она слишком на него понадеялась и поплатилась за это, решив пойти в одиночку на очень непростое задание. Оуэн слишком поздно узнал об этом и не сумел прийти на помощь вовремя.

— Оу! — только и смог произнести я. Хотя больше сказать тут и было нечего.

— С тех пор Оуэн и ведет себя со всеми магами новичками так, чтобы не давать им никаких поблажек. Не из мети или обиды, нет. Он просто хочет, чтобы вы вышли от него крепкими и сильными магами. И не повторили чужих ошибок.

Так вот оно что? Значит, я все-таки оказался прав, думая, что на такое отношение у Оуэна должна была быть причина.

Внезапно во дворе послышался какой-то шум и недовольный окрик.

— О, господин вернулся. — Аякс дернулся к двери, но остановился и бросил на меня умоляющий взгляд. — Мы же договорились — никому? — напомнил он мне о моем обещании.

— Да-да, конечно, — согласился я. Подводить Аякса после такой истории? Да ни за что.

О чем бы там не шумел наставник, но в дом он зашел тихо, почти на цыпочках — видимо старался никого не разбудить.

Заглянув ко мне и увидав, что я не сплю, ледяной маг решил почтить меня своей компанией.

— Уже оклемался? — спросил он меня с привычной насмешливой улыбкой.

— Угу, — отозвался я.

Оуэн осмотрел меня внимательным взглядом, словно проверяя, все ли у меня в порядке и не выросло ли рогов или еще чего-то.

— Что ж — должен признать — вы молодцы, — неожиданно похвалил меня наставник. — Судя по устроенному вами пожару, вы догадались, что стало причиной недуга. А ведь могли бы и не додуматься, как десятки парней до вас.

— Угу. — Я снова коротко отозвался. Да — догадаться о причинах было непросто. Если бы не мое знание трав, может быть, мы и стали жертвами того ритуала.

— Но кто бы мог подумать — фон Евельди, и связана с темной магией, — возвел глаза к небу Оуэн. — Ведь у нее же все было — деньги, власть, положение. Чего ж ей, тролль побери, не хватало? Теперь вон, сидит у местного градоначальника под стражей.

— И что ей будет? — вмиг оживился я. Не то чтобы меня волновала ее судьба, но мне было интересно, как ее накажут. Ведь она подняла руку на магов!

— Скорее всего — ничего, — растворил меня наставник.

— Но почему?

— Как почему? Ты что, меня плохо слушал? — Оуэн нахмурился. — Я же сказал, у нее есть деньги, власть и статус. К тому же она является владелицей небольшой рубиновой шахты, расположенной в тех горах. А покупают ее камушки богачи из Троона, и из столицы — Дола.

— То есть за то, что она делала с магами-краснопечатачниками, ей ничего не будет?

— Я думаю — нет.

Получается, что какое бы преступление ты не совершил, все решают деньги? Имея их, ты можешь позволить себе даже мучительство десятка юных магов? Выходит, что наша жизнь, жизнь магов-краснопечатачников почти ничего не стоит. Вот даже как?

Тогда кто же нас защитит? Кто встанет на нашу защиту, когда она нам понадобится?

Получается, что никто.

М-да...

— Вместо того чтобы киснуть, ты лучше ответь на мой вопрос, — оживился Оуэн. — Я видел, что Ликий собирался совершить самосуд над госпожой фон Евельди. Так же я видел, что ты его остановил. Скажи же мне, Ликий — почему ты это сделал?

Почему? Я глубоко вздохнул и задумался над своим ответом. Нет, я-то знал, почему я так поступил именно так. Мне казалось, что я понял, что именно там происходит. Не знал, а просто догадывался. Догадывался о том, что самой госпоже фон Евельди не нужна ворованная магия. Как и деньги, которые она могла заполучить, продав ее темным магом. А вот что волновало ее больше, чем деньги, так это — ее дочь. А заначит — ее здоровье. Вот и выходит, что она ввязалась в это дело не ради себя, а ради своей дочурки. А наказывать за такое... Наказывать за такое у меня бы не поднялась бы рука.

Да — я так думал. Но откровенничать об этом я не собирался.

— Я... Я просто подумал, что убивать фон Евельди, женщину, облеченную такими... деньгами и властью, да еще и на глазах у стольких людей, это было бы... небезопасно, — наскоро придумал я другую причину.

Как ни странно, но Оуэн мне поверил. Поверил, и, мало того, остался мною доволен.

— Браво! Браво! — Наставник чуть было не захлопал в ладоши, но вовремя опомнился, вспомнив, что Ликий все еще спит. — Растешь, мой мальчик, растешь. Я думал, что ты сейчас затянешь песню о добре и зле, о чести и о совести. Но нет — ты объяснил все разумно. Значит, ты сможешь выжить в нашем непростом и опасном мире.

Выходит, добро и справедливость в этом мире не в чести? Я с этим был не согласен. Но, разумеется, что вслух этого я не сказал.

— Что ж — главное мы обсудили, — усмехнулся Оуэн. — Раз вы пошли на поправку, то думаю, дня три я вам дам еще тут полежать. А потом — прощайте. Ведь срок вашего пребывания у меня уже подошёл к концу.