Частица невероятности - Мс

— А как ребенок вообще тут оказался? — уточнила Маша.

— Она заснула, — философски объяснил пушистик, обмахнувшись хвостом как веером, и аккуратно переступил мягкими лапками. — К нам попадают только спящие. А уж дальше как повезет им и нам. Могут не проснутся вовсе, если погибнут в своих фантазиях, или принесут гибель нам, если воображение вызовет к жизни нечто сокрушительное.

— Нет никакой возможности избежать проблем? — продолжила расспросы девушка, совершенно точно знающая, что она-то бодрствует.

Зубная щетка в руке и пощипывающий после мятной пасты рот никак не мог быть кусочком сновидения. Слишком очевидно-привычным был дискомфорт. Прополоскать бы водичкой. Но, покосившись на девочку с радужной пеной на губах, просить проводить ее до ближайшего ручейка Маша не стала. Неизвестно, какие приходы посетят ее от здешней влаги. Потому ни есть, ни пить тут ничего не следует. Нюхать, пожалуй, тоже не рекомендовалось, но не дышать-то она не может. Вернее, может не долее трех минут. Остается только не нюхать чего-нибудь намеренно и надеяться, что здешний воздух галлюциногенными свойствами не обладает, или, если все-таки обладает, концентрация отравляющих веществ невысока и Маша не успеет надышаться прежде, чем вернется домой.

— Почему нет? Она должна проснуться по-настоящему, — с печальной иронией промурлыкал кот. — Только для этого ее должен разбудить кто-нибудь, не принадлежащий к нашему миру и не спящий в его пределах. До того, как девочка начнет грезить.

— Ясно, — тряхнула челкой Маша и присев на корточки рядом с объевшейся гриба бедолагой, легонько потрясла ее за плечо. — Эй, просыпайся, пора в школу!

— Слоны с крылышками! Говорящие цветы... — пролепетала засоня, не открывая глаз.

Маша тряханула жертву грибочка энергичнее и повторила:

— Школу проспишь! Подъем!

— А? — девчонка подпрыгнула над разноцветной травкой, широко распахнула серые глазищи, начала было удивленно округлять их и растаяла прямо в воздухе. Последним с полянки исчез бант. Провисев секунду-другую после таяния владелицы.

— У тебя получилось, благодармяу, — уважительно поклонился белый пушистик спасительнице, прижав лапку к груди, но прежде, чем Маша успела ответить, ключ-дверь распахнулись, возвращая девушку в ванную.

Долго Мария полоскала рот, смывая пасту, и просто умывалась. Кажется, в этот раз все получилось очень быстро. Странный мир отпустил ее, не успев заморочить голову. И это не могло не радовать. Уж больно практичная девушка не жаловала всякого абсурда, абстракций и потока бессмысленной фантазии.

Почти с восторгом в течение дня Маша принимала реальность, окружающую ее. Она была привычной и оттого надежной. Пусть местами сложной, но объяснимо сложной.

В умиротворении от сознания предсказуемости происходящего Сазонова открывала дверь квартиры, вернувшись домой. И замерла в удивлении, когда солнечная дорожка в коридоре обрисовала четкие следы на чуть пыльном полу. Не ее собственные, совершенно очевидно мужские следы от какой-то востроносой обуви без каблуков. У дедушки и размер был побольше, да и фасона такого он отродясь не носил. Старые битые кроссовки в городе и резиновые калоши на огороде казались Федору надежней всего прочего.

Да и никак не мог дед побывать в квартире внучки. Они ж общались минут двадцать назад. Федор был на даче и собирался там ночевать. Даже если бы передумал, чтобы добраться до города требовалось не меньше получаса даже на соседском уазике дяди Володи, порой прихватывающего старика в попутчики.

Озадаченная Маша разулась, прислушалась. В квартире царила привычная тишина, если не считать заурядного набора звуков: долетавшего через форточку шума машин с дороги, разноголосицы ребятни в детском городке, вечного постукивания молотка соседа снизу, бойкого топотка маленьких ножек сверху. И чужими в квартире не пахло. Сазонова даже для порядка потянула носом воздух. Точно не пахло. Никаких тебе чужих одеколонов, дезодорантов или пота. Только странная ниточка случайного аромата, как от старой кожаной куртки, которую вытащили из шкафа проветрить.

Все еще больше озадаченная, чем по-настоящему напуганная, Маша прошлась по квартире, приглядываясь и присматриваясь к обстановке. Ничего не изменилось, все предметы были на своих местах. На всякий случай она открыла шкаф и проверила шкатулку, куда складывали денежки на квартплату и питание. Там тоже все было на месте.

Маша пожала плечами, что теперь толку гадать? Ничего ценного не пропало, полицию вызывать незачем. Потому девушка занялась обычными домашними делами: переоделась и решила приготовить на ужин яичницу. Весело зашипело масло на сковородке, быстро полетели разбитые яйца, посыпалась соль.

Пока яйца жарились, Маша дернулась со скорлупками к мусорному ведру и недоуменно передернула плечами. Крышка была приоткрыта. А девушка всегда закрывала ее плотно, чтобы неприятные запахи не витали в помещении.

Ну вроде как и из ведра ничего не пропало. Мария невольно хихикнула. Кому, интересно, мог понадобиться пустой пакет из-под молока или коробочка от клубничного йогурта? Поправив крышку точным тычком ноги, девушка вернулась к готовке. Впереди после скромного ужина маячила очередная порция неизбежных билетов.

Вот об этом, во избежание несварения, Маша вовсе предпочла не думать. Лучше уж посмеяться над своими собственными нелепыми подозрениями: вор был, ничего не нашел, даже в мусорку заглянул и ушел несолоно хлебавши. Брать-то в квартире по большому счету нечего! Нет, конечно, можно было спереть из кладовой парочку банок царского варенья из крыжовника, набор браслетов из бисера и чуть-чуть продуктовых денег, которых от стипендии и родительских отчислений оставалось всего ничего, но и только. Никаких реликвий, антиквариата, золота, бриллиантов у Сазоновых отродясь не водилось. Жили скромно.

После ужина Маша принялась тянуть время. Честно, садиться за билеты ужасно не хотелось, чувство долга чувством долга, но ведь не хотелось. Потому она нашла себе одно маленькое дело — сбегать за хлебом в ближайший круглосуточный магазин, а потом, вот честное слово, пообещала себе, сразу садиться за билеты.

Слово дано, а потому бегом! Маша схватила сумку, кошелек и, перепрыгивая через две или три ступеньки разом, побежала по лестнице. Дальше вон из подъезда, мимо кустов сирени, вставших стеной между домом и проходом к дороге. Только там отчего-то оказалось темно. А ведь не было еще и шести. И солнышко светило ярко, а облачка, как оно бывает в конце весны и до середины лета, пугливо огибали яркое светило, не дерзая закрывать его чело. Но в скромном мило тенистом проулке почему-то притаилась не полутень, а натуральный кусочек тьмы. И еще там в тени густых кипенно белых цветов стоял высокий мужчина в черном плаще нездешнего кроя. Один из тех самых, виденных во сне. Полосатый, который подбирал камушки и сидел на большом парадном стуле.

Он вскинул голову, капюшон мягко опал на плечи, колыхнулись полосатые черно-белые пряди. Незваный гость шагнул навстречу девушке и промолвил:

— Защищайся. Я убью тебя.

Маша устало вздохнула. Опять! И присмотрелась к новой напасти на двух ногах, рогов, хвоста, клыков и когтей не имеющей. Только от этого безопасным он все равно не выглядел. В глазах этого не угрожающего, а скорее констатирующего факт полосатого мужчины со странными темно-серыми, как старое серебро, с резкими лучиками более светлого, от зрачка к контуру радужки полосочками, была точно такая же усталость, как и в Машином вздохе. И еще Сазонова была абсолютно уверена, что демонстрировать ему 'татушку' на запястье — подарок демона — будет занятием бесполезным.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась девушка и попросила браслет стать мечом. — А можно узнать, зачем вы хотите меня убить?

— Ты мешаешь, — проронил полосатый, но при взгляде на меч по его лицу скользнула тень интереса.

— Я делаю свою работу, — пожала плечами Маша.

В руке мужчины в черном плаще материализовался клинок. Тоже, конечно, черный.

— Мечтаешь сразить Черного Властелина? — с понимающей циничной усмешкой вопросил собеседник. Резко обозначились резкие складки у рта.

— Зачем? — удивилась Сазонова, почесав щеку предусмотрительно затупившимся кончиком. — Нет, я мечтаю сессию сдать. А с Властелинами это Витька на ролевке пускай сражается. Уши он себе уже купил, лук есть. Я их паладином быть отказалась, мне огород копать надо.

Меч незнакомца чуть опустился. Он озадаченно моргнул, пытаясь увязать смысл сказанного в одну нить: купленные уши, отказ быть паладином и странные мечты о сессии. Самое главное, он отчетливо слышал — девушка с сияющим красным золотом мечом не лгала ни единым словом, она вообще не умела плести кружевную вязь обмана. Паладинам такое изредка бывало свойственно. Из тех, истинных, не воспитанных при храмах сияющими лгунами, а божественным избранникам. Убивать их было тяжелее всего. Они не были одержимыми фанатиками, а и в самом деле полагали уничтожение темных любого ранга своей работой и долгом. Возможно, не особо приятным, но долгом. Насчет этого Властелин никогда с противниками не вел задушевных бесед.

Но то были опытные воины, схлестнувшись в поединке с которыми, он получал даже своего рода удовольствие, в отличие от расправы с фанатиками, которых давил, как вонючих клопов. А сейчас перед ним стояла девчонка. Молоденькая, пусть крепкая с виду, уверенно держащая меч, но обычная рыжая девчонка. Что-то странное шевельнулось в груди. Убивать ее почему-то не очень хотелось. Она была... забавной? Но предсказательница никогда не лгала. Безумствовала, выдавала путаные речи, но не лгала. Вчера же она и вовсе выкрикнула однозначное пророчество, игнорировать которое не стоило.

Странная девушка вздохнула и каким-то умилительно домашним жестом почесала острием меча щеку. Острием! И вместо того, чтобы рассечь себя до кости, действительно лишь почесала! Неуязвима? А на запястье у нее, под задравшимся рукавом голубой рубашки мелькнула очень знакомая вязь демонического высокого шрифта.

— Откуда у тебя метка ксар-то-фэш? — насторожившись, вопросил Черный Властелин.

— Кто? Кого? — удивилась Маша загадочным словам.

Мужчина ткнул в направлении метки.

— А... браслетка. Подарили, — на миг совершенно открыто улыбнулась рыжая девчонка, да с такой искренней симпатией, что, кажется, разогнала улыбкой тьму, которую он принес с собой в мир, как маскирующую завесу.

— Ты дружишь с демонами? — продолжил допрос мужчина, сам не зная, зачем он ведет разговор, вместо того, чтобы предоставить возможность говорить клинкам.

— С одним... наверное... приятельствую, — снова удивительно по-доброму улыбнулась девчонка, снова не солгав ни единым словом.

— Если ты дружишь с демонами, зачем жаждешь крушения Экхарда? — резко потребовал ответа полосатый тип.

— Ой, я уже слышала это слово. Мой знакомый говорил, что оттуда приходят те, кому велели меня убить. Как он там сказал... — Маша наморщила лоб и вновь почесала мечом щеку. — А, вспомнила, — и деловито продолжила, будто отвечала урок: — Это множество миров под властью Черного Властелина Дейдриана.

Черный тип, слушавший бойкий отчет девицы, едва заметно вздрогнул, чего Маша, ясное дело, не заметила, заканчивая речь: — Только я и знакомцу своему ответила, и вам повторю — я не знаю имен миров, куда открываются для меня двери, и до момента переноса задачи своей тоже не знаю. Но если меня перенесло, должна все сделать правильно, чтобы вернуться побыстрее домой.

— И многих темных ты положила своим блистающим клинком в пределах Экхарда, правильный паладин? — мертвым голосом, снова начиная поднимать меч, уточнил собеседник.

— Я только в своем мире убила какую-то желтоглазую зубастую махину, странных птиц и куст со змеями, когда они на меня кинулись, — добросовестно отчиталась Маша, полагавшая, что худой мир лучше доброй ссоры, как и беседа лучше поединка на мечах. Особенно с тем, кто выглядел привычным к оружию куда больше, чем она. — Там, где бываю, мне сражаться мечом не приходилось. Только резать, рубить и кроить.

Сазонова со смешком вспомнила, как на днях помогала какому-то раненому рыцарю, прежде подлечив его светом ключа и эльфийских деревьев, распороть широкий плащ, чтобы соорудить нечто вроде туник для парочки прибившихся к герою оборванных сироток.

— Головы монстров? — уточнил мужчина, недобро прищурившись.

— Чего головы? — переспросила озадаченная Маша, выбитая вопросом из колеи памяти.

— Резать, рубить и кроить, — добросовестно перечислил полосатый, только что пальцы загибать не стал для пущей наглядности.

— Резать грунт, рубить дрова, кроить ткань, — укоризненно поправила собеседника девушка.

— Мечом? — поразился тот столь нецелевому использованию предмета.

— Больше нечем бывает. Лопата, топорик и ножницы в экстренный рюкзачок, — Маша дернула плечом, за которым висела привычная сумка, — не влезают. А ключ вратами где и когда угодно обернуться может. Он же план-разнарядку ни на неделю, ни даже на сутки не выдает. Переносит с тем, что в руках есть, и все.

— Странно для паладина, — нахмурился, не поверив, собеседник.

— Так я и не паладин. Мне сказали, что я — ортэс, — простодушно пожала Мария плечами.

— Ортэс, — машинально повторил мужчина.

Маша кивнула и, тихонько вздохнув, уточнила:

— Тебе-то я чем помешала? Даже не встречались никогда раньше наяву.

— Предсказание. Я должен его исполнить, — соблаговолил ответить мужчина.

— А чего хоть предсказали? — полюбопытствовала Сазонова, сроду не доверявшая гадателям и считавшая их жуликами. Хоть та старушка-училка, пожалуй, не выглядела записной шарлатанкой, но мало ли...

— Мой конец в твоих руках, — решился и процитировал Черный Властелин, пока Маша в очередной раз поправляла упрямую сползающую лямку рюкзачка, не рукой, а поворотом плеча и вращением. Ткань голубой рубашки натянулась, пуговичка отскочила, открывая вид на белый спортивный бюстгальтер. Искристые глаза потенциального убийцы расширились, и он, навидавшийся за свою жизнь разного рода зрелищ зашкаливающих в рейтинге непристойности, почему-то покраснел, как мальчишка. Маша подняла отскочившую пуговичку и заботливо сунула в нагрудный кармашек, чтобы пришить, снова поправила лямку и огорченно признала:

— Ну... вроде как однозначно. Хоть и время не указано. Будем драться?

— Ты желаешь сейчас моей смерти? — невпопад уточнил мужчина.

— Не-а, — тряхнула челкой Мария. — Меч к тебе не тянется. Миссии на тебя нет. Может, позже случится?

— Тогда я предпочту отложить поединок, — пошел на попятный мужчина. — Возможно, пророчество не было завершено. Я зайду к Лохрес еще раз. Негоже поднимать меч на ортэс даже мне.

Глава 15. Знакомство

— А 'даже ты' кто такой? — Маша хлопнула рыжими пушистыми ресницами.

— Я? Черный Властелин Экхарда Дейдриан, — с легким недоверием (а не вздумала ли девочка над ним смеяться, утверждая, что не ведает его имени?), — представился по всем правилам полосатый.

— А почему черный? Ты ведь не негр, — искренне удивилась Сазонова и, чуть смутившись, поспешила представиться в ответ: