Лето выбора

Или не спешить?

Валежный решил подождать. Сначала попробовать взять Володимир, в котором, к гадалке не ходи, окопаются серьезные силы противника. А потом уж... получится?

Так глупо свои земли топить. Мы тогда и Хормель к ногтю прижмем.

Не получится?

Тогда будем плавать! Коллективом! Заодно и преследователи отвлекутся...

А пока — распоряжение Валежный отправил, но приказал не спешить и ждать результата. Сначала Володимир, потом плотина. По результатам. А на Володимир... кого бы отправить?

Да хоть и Петьку Чернова. Не все ж с ним Валежному мучиться! С его идеями! Пусть и врагам достанется!

Русина, Хормельская волость.

Илья себя честно настраивал стоять до конца.

Ничего не говорить.

Держаться.

Понятно, если бы у врага стояла задача его просто попинать и повесить, он бы справился. Но Никона интересовал медальон. А палачи у него были хорошие...

Иголки под ногти Илья еще вытерпел. А вот кипящее масло — уже нет. И раскололся.

Да, Анна. Да, та самая. Императрица.

Его тайная супруга.

И сын у них есть... был. Погиб, ему весточка из дома пришла. Никон почесал в загривке.

С одной стороны... козырь? А то нет? Бабы, они на старую любовь падкие! Тем более, что Илья не стал выдавать Маргошу и промолчал о своем втором браке. Сказал, что был женат на Яне. Тайно, так что не доказать, но был же!

Был!!!

С другой... а кому этот козырь продать повыгоднее? Может, Пламенному? Тот, понятно, возьмет, а Никону что? Больше революционное спасибо? Перебьемся.

Императрице?

Хм... можно попробовать. Бабы — они дуры. Вон, Вальку взять! Как есть — дура! Всем свою чушь про упырицу несет, кто слушать горазд! Вот ведь заняться нечем!

Никон распорядился перевести Алексеева в камеру получше и подлечить. Если им торговать, пусть хоть будет в товарном виде. А то смотреть страшно...

Итак, пишем для начала императрице. И просим вуве... севу... чего мы просим-то? А, понятно! Хормельскую волость!

Кого с письмом отправим? Найдем кого...

Но в отряде пусть и Гришка будет! Надоел со своими упырями хуже пятен от оспы! Пусть посмотрит на императрицу, коли случится. Хоть чушь нести перестанет!

Безвременье.

Хелла смотрела на висящую перед ней душу. И не могла определиться.

Сожрать?

В том-то и дело...

Можно. Но... неохота.

Хелла смотрела и улыбалась. Вот из кого получилась бы идеальная жрица. Идеальная аватара.

Холодная, рассудочная, безжалостная, жестокая... полная льда и холода. Никого и ничего не пожалевшая на своем пути.

Никогда...

Анна сделала ей королевский подарок. За такую душу можно сотню других списать.

— И что же мне с тобой делать? — вслух произнесла богиня. — Что?

Душа молчала. Здесь и сейчас права голоса у нее не было. И это тоже было — наказанием.

Богиня поразмыслила еще немного и прищелкнула пальцами, открывая окно в мир. Ледяной. Холодный. Заснеженный.

Полный полярного сияния.

— Ты родишься там. И проживешь там. Там, где твоей душе будет хорошо. Там, где ты научишься заботиться о других превыше, чем о себе. Там, где не выжить без взаимопомощи. И если ты пройдешь эту жизнь достойно, я дам тебе шанс послужить мне. А если нет... Тогда и не жалко.

Все задатки у этой души есть. Ей только надо научиться тому, чего у Хеллы никогда не было. Человечности.

Полярный круг отлично этому учит. Будешь мразью — не выживешь. Не протянешь руку — не выживешь. Не научишься заботиться о других вперед себя — тоже...

Снег многое скрывает, но многое и показывает. И Хелле хотелось посмотреть на результат.

Она улыбнулась краешками губ — и прищелкнула пальцами.

И в одном из чумов громко заплакал ребенок. Девочка.

Ледяной ад?

Хелла не помнила, кто это сказал. Но была не согласна. Скорее, чистилище. Вот, и почистим с души все наплывы. А потом посмотрим, что получится. Слишком хороший ресурс, чтобы просто так им раскидываться. *

*— А.Л. Буссенар. Ледяной ад. Прим. авт.

Русина, Звенигород

— Тощий, ты издеваешься, что ли?

Митя Ромашкин смотрел с искренним возмущением.

Давний его поставщик взрывчатки по кличке Тощий тоже смотрел. Со смущением.

— Митяй, ты не злись. Правда, считай, что и нет ничего...

— Серьезно?

— Все взяли. Подчистую выгребли. И не только у меня. У Сизого взяли, у Феоктиста...

Митя поднял брови.

— Для чего?

А правда, кому и для чего может понадобиться несколько сотен килограмм взрывчатки? Сразу предчувствия такие... неприятные.

— Не сказали. Тебя вот спроси, ты ж не скажешь?

— Не скажу. А только и ты не первый день на свете живешь. Тощий, ты меня за дурака держишь? Чтоб ты и ничего не разнюхал?

— Ну... есть немного, но сам понимаешь...

— Не нукай, по делу говори. Чего боталом звенишь, как на колокольне?

— Говорят, для освобожденцев скупают. Те хотят подходы к городу заминировать, а если кто сюда пойдет... ты понял?

Митя понял.

Надо бы отписать Валежному. А для начала поговорить с Тигром.

Но это потом, потом... а пока — где же можно разжиться взрывчаткой? Прямо хоть ты юность вспоминай, да и садись смешивать...

Нет!

Это дилетантство!

А для наших гостей из Лионесса только самое лучшее! И побольше, побольше...

Увы, удача была не на стороне Мити. Взрывчатки решительно не было. Пришлось корректировать план. Не обращаться же к жому Тигру с просьбой отсыпать пару килограмм на карман? Не поймет...

* * *

Есть такое место, куда даже короли пешком ходят. Увы...

Новомодная придумка, ватерклозет, увы, не работал.

Можно бы и ночной вазой воспользоваться, но было у тора такое олбыкновение, не выносил он этого запаха в комнатах. За то и ночные вазы не любил. В доме их, считай, и не было.

Приходилось топать на двор, в небольшое деревянное строение. Из-за этого Освобождения, увы, Главная насосная станция Звенигорода, не работала. Когда освобожденцы вошли в город, нашелся там энтузиаст-монархист. Ну и испортил всю систему. А починить — это не средний ум нужен. Это и голова, и руки...

Одним словом, топай, дружок, на двор. А зимой холодно.

А летом воняет.

Но — куда деваться. *

Дикая страна, дикие люди...

*— 17.07.1898 в ход была пущена 1-я очередь Московской канализации. К системе подсоединили аж 219 домовладений. И пустили в ход главную насосную станцию. Прим. авт.

О том, что в просвещенных Лионессе и Ламермуре нечистоты просто вывозили за стены города, тор Вэлрайо не думал. Он в таких местах не живет. Его это не касается.*

*— в Париже был случай. Вывозили. Перестали, когда горы нечистот достигли высоты стен и те начали переваливаться обратно. Пришлось везти подальше. Прим. авт.

Тор Вэлрайо чем-то изволил отравиться. Увы... благородного тора пробрал вовсе даже неблагородный понос. Понятно, повара приказали выпороть, но тора это не спасло. И пришлось отправляться на двор.

Впрочем, от поноса тора вылечили радикально.

Представьте себе ощущения.

Сидишь ты, расслабился, размышляешь о судьбе мира, как гордый орел на высокой скале, и тут открывается дверь, на пороге вырастает темная фигура и под горло тебе упирается длинный клинок... упирается что-то очень холодное. И такой же холодный голос информирует:

— Вякнешь — пропорю насквозь и спихну вниз. От заражения сдохнешь.

Тут-то понос и перешел в запор. Каким чудом благородный тор еще в дырку-то не провалился? Хотя Митя его бы за шиворот удержал, не дал погибнуть во цвете лет...

И вежливо предложил.

— Ты штаны-то натяни. А то некрасиво получается.

Штаны тор Вэлрайо натянул. И даже застегнул. А потом получил по голове — и ничего уже не помнил. К его большому счастью.

* * *

— Я понимаю, что Лионесс — то еще г..., — рассуждал Митя пару часов спустя, отмокая в ванне. — Но почему обязательно мне в него надо было вляпаться? Попросить, что ли... как вы там говорили, государыня? Надбавку за вредность? Точно, надо попросить...

Мочалка, которую при этом критически разглядывал террорист, промолчала. Да и ладно...

А ведь и правда, вредное производство.

От идеи взорвать к лешему посольство Митя отказался. И перешел к более простым вариантам. Ему же конкретный тор нужен? Вот на него и поохотимся.

Несколько монет кухонному мальчишке — и тот умудряется 'посолить' блюдо для тора.

А сам Митя куда?

Так ведь канализация не работает, а навоз и мусор вывозить надо. Вот и...

Бочка, одежда золотаря, и вперед. Чистить нужники. В посольстве Лионесса. К нему и не приглядывались. И так-то он мало кого интересовал — золотарь же, а уж в такое время... да хоть кто пришел! Уже радость! Когда начинаются потрясения, становится подозрительно мало дворников. Все идут в политики.

Митя искренне надеялся, что тор Вэлрайо не будет размышлять о судьбах мира у себя в комнатах. Тем более, что тор не любил запах нечистот, и — Митя знал, Митя расспрашивал — приказал поставить во дворе несколько нужников. Для прислуги — три штуки. И для 'чистой публики' тоже три. Разумеется, не рядом, но чистить-то их все одно — надо!

Митя и занялся.

Сначала, конечно, для благородных.

Тяжела и неказиста жизнь простого террориста?

А жизнь простого золотаря? Сами поворочайте вот ЭТО! Да лопатой! Да...

Когда появился тор Вэлрайо, Митя искренне за себя порадовался. Оправдался расчет! Дальше все было делом техники. Тор отправился в домик с окошком, там Митя с ним и пообщался. А потом — что?

Да ничего особенного.

Надо только вывезти тора... ну как вышло, так и вышло. Воняет, правда, сильно, но Митя отродясь о лионессцах плохо думал. Так что... подобное к подобному.

Сейчас тор был по-простому окачен из колодца (заодно в себя пришел), как следует увязан и заперт в сарае. Митя решил вывезти его из Звенигорода.

А что?

В хозяйстве пригодится, и вообще, пусть Валежный его допрашивает. Авось, чего полезного узнает. И императрица просила...

Ее величество Мите понравилась. Он ценил черный юмор.

Кстати, как бы лучше?

А лучше всего попросить помощи у жома Тигра. Он не откажет... наверное.

* * *

Тор Вэлрайо лежал связанный, и думал, что всему виной его любовь к чистоте.

Сам напросился.

Пахнет ему, то да се...

Вот видел бы у себя в покоях, с ночной вазой, и проблем бы не было. А он... доходился! Запах, казалось, под кожу въелся. И тошнило тора ужасно. Но... кляп. Если его сейчас вырвет, он просто задохнется. Не хотелось бы.

Интересно, зачем он этому негодяю? Хочет потребовать выкуп? Да, наверное...

Погоди ж ты! Выкуп тебе заплатят! А потом я заплачу за твою голову! Ты и в Ферейских горах не скроешься! Нигде и никогда!

Ярость захлестывала так, что казалось — он сейчас и веревки разорвет, как гнилые. Увы... Митя выбрал качественные и увязал тора, словно колбасу, и вдоль, и поперек. Вырваться не было ни малейшего шанса. Оставалось лежать и страдать.

И мечтать о мести.

Она будет жестока.

* * *

К жому Тигру Митя попал без проволочек.

— Добрый день, жом.

— И вам того же, — нелюбезно ответил Тигр. Пришли вести о победе Счастливого, и Тигр пребывал в отвратительном настроении. А чему тут радоваться?

Что еще и эту сволочь давить?

А давить придется... слишком независим, слишком умен, слишком... растопырился! Тесновато им будет в одной Русине!

— Жом Тигр, вы мне проездной билет не выпишете?

— Куда?

— Куда подальше, а там уж я и сам доберусь. На двоих человек, желательно.

Жом Тигр едва перо не уронил.

— Погоди-ка... лионессец — твоя работа?

Митя принял одновременно скромный и гордый вид.

— Я так не люблю хвастаться...

— Но как тебе это удалось?

— Золотарем переоделся, да и подстерег, — не потаил секретов профессии Митя. — Так и вывез, бочки-то не проверяют...

— Зачем тебе эта гадина понадобилась? — поинтересовался Тигр.

— Не мне. Торе Яне.

— Она просила?

— Убить. Но я решил, что это будет хорошим подарком... к примеру, совместным? Жом, вы ничего не дарили этой милой даме?

Жом Тигр покраснел.

Не дарил.

Да и дарить было нечего, они же только и успели в поезде прокатиться. Ладно... мечтал, было дело. И подарить, и снять подаренное... было. Вот ведь зараза! Чувствуешь себя прыщавым гимназистом... так бы и съездил по морде.

Митя пакостно улыбнулся.

Как раз он себя чувствовал в полной безопасности. А по морде — так у морды и хозяин есть, он и ответить может. У нас же равноправие? Вот и схлопочешь, и с левой, и с правой. Очень даже равноправно!

— Жом, подарите девушке лионессца? Неужели вам жалко?

— Один подарок на двоих? — пришел в себя жом Тигр.

— Зато какой! Упитанный, откормленный, на всех хватит! Хотите — верхнюю часть я подарю от вас, а нижнюю от себя?

Жом Тигр отогнал страшное зрелище, в котором Митя поджаривал тора Вэлрайо на большом вертеле, а потом предлагал Яне отведать. Привидится же... гадость!

— Выпишу я тебе пропуска и проездные листы. Только скажи, на какое имя.

Митя достал из кармана два паспорта и протянул Тигру.

— На эти. Мне хватит.

— А к торе как доберешься?

— Предоставьте это мне, жом. Я справлюсь. Вы ей больше ничего передать не хотите?

Жом Тигр подумал пару минут, да и махнул рукой.

— Передай, что я ее люблю.

Митя присвистнул.

— Так взаимно? А у торы это вышло эффектнее, я даже со стула упал.

— Пнуть? — мило предложил Тигр.

— Никакой в вас душевной тонкости, — вздохнул Митя. — Ладно. Цветочки я сам куплю по дороге. Куда ж это годится — признаваться девушке — и без цветов? Тем более такой девушке...

Жом Тигр скрипнул зубами.

Наглец!

Сволочь!

Но — полезная. Надо работать...

А повесить?

Нет, это уже расход ценного материала. Но когда все закончится, морду он ему обязательно набьет! Ради своего удовольствия. А пока...

— Подожди пять минут. Я ей еще письмо напишу. Передашь.

— Почтовый голубь любви к вашим услугам.

А может, все-таки пнуть?

— Кстати, а для чего жом Пламенный скупил всю взрывчатку в Звенигороде? Он вам не сообщал?

Куда и романтическое настроение делось. Жом Тигр подобрался.

— Рассказывай!

Попинать всегда успеем. Очень уж полезная сволочь.

* * *

Жом Тигр проводил Ромашкина, и отправился к Урагану.

Рыцарь Освобождения был занят. Он сидел за столом и писал письмо. и судя по идиотскому выражению на лице... интересно, сам Тигр выглядел так же?

Когда не знаешь, что написать, а слова еще, как на грех, кажутся совершенно бесцветными. Что такое — помню? Глупое слово.

Это не память, это ты рядом со мной, до смерти и за смертью, в каждой клеточке моего тела, выжженная, словно огнем.

— Добрый день, — сухо сказал жом Тигр.

— Надеюсь. Что ты хочешь мне сказать?

— Пламенный скупает взрывчатку.

Куда и романтическое настроение делось? Вот словно губкой провели по портрету, стирая романтика и возвращая прагматика. За одну секунду...

— Зачем?