Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Лето выбора


Опубликован:
03.11.2021 — 23.02.2022
Читателей:
22
Аннотация:
Год заканчивается. Анне и Яне остались последние месяцы, а сделать надо еще так много... Успеют ли они позаботиться о своих детях? Смогут ли справиться с обстоятельствами? Лето покажет.... Начато 04.11.2021, завершено 23.02.2022. С уважением и улыбкой. Галя и Муз.
 
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

Глава 1

Прекрасные сласти

Давали в саду

Юнна Мориц. Лето

Яна, Русина.

— Мама, мамочка...

Гошка повис у женщины на ее, словно камень. И точно так же Яне хотелось сейчас уйти на дно. Туда, где тихо, темно, безопасно... где никто не сможет разлучить ее с сыном!

Ее мальчик плакал.

И за эти слезы она готова была убивать и умирать... вот, второе ей сделать и придется. И хорошо, если ее сын будет подальше отсюда в эту минуту. Ни к чему ему видеть смерть матери.

Не надо...

Чего ей стоило не плакать?

Шпильки.

Всего лишь одной шпильки, которая сейчас до крови впилась в ладонь, пробила кожу и причиняла острую боль. Но это было неважно. Лишь бы держаться...

— Солнышко мое, родное... я обещаю, что приеду! Ты отправишься с дядей Федей и будешь меня ждать. Учиться будешь, а я постараюсь побыстрее.

— Мамочка, почему нельзя поехать вместе?

— Георгий Алексеевич, вы прекрасно знаете, почему.

Гошка знал.

И знал, когда мама начинает говорить таким тоном, лучше не связываться.

— Мама...

И прижаться покрепче. Вдохнуть еще раз этот особенный, родной запах. Каждый ребенок знает свою маму. Каждый любимый ребенок...

Ее голос, глаза, руки, запах, ее улыбку. И все это дарует ему ощущение безопасности.

Мама рядом.

Ничего плохого случиться не может.

Яна последний раз поцеловала сына, подмигнула Мишке и Машке. Помахала рукой Топычу. Они все уже были в вагоне, и только они с Гошкой обнимались на перроне, не в силах оторваться друг от друга.

— Люблю тебя, сынок...

Последний поцелуй во влажные от слез щечки — и решительное движение руки. Как же тяжело осознавать, что она никогда, никогда его больше не увидит.

Какое же это страшное слово — никогда.

Но Гошка будет жить!

Он будет жить, радоваться, учиться, смеяться, потом женится и у него будут дети. А у нее внуки. Она их и не увидит никогда (опять, опять это жуткое слово), но разве это важно?

А может, еще и удастся договориться с Хеллой? Может, ей новая сова нужна? В Русину? Яна и на веточке посидит, она не гордая!

Яна стояла на перроне до последнего. Пока паровоз не превратился в точку. Порка даже дым не растаял в синей дали. А потом повернулась к Валежному, который не трогал ее. До последней секунды не трогал, давая пережить и разлуку, и боль утраты...

— Что у нас по плану, тор генерал?

— Ваш приезд, ваше императорское величество.

— Замечательно. Только принесите мне чистый бинт.

Левая рука болела немилосердно. Шпилька пробила кожу и вонзилась глубоко в ладонь. А стоило ее выдернуть — потекла кровь. Впрочем, Яна была рада этой боли. Она очень хорошо отвлекала от душевных терзаний.

Гошка, сын мой родной...

Один раз я предала тебя.

Один раз поставила свои интересы вперед твоих.

Больше я так не поступлю. Даже если я сломаюсь, это неважно. Важно, что у тебя все будет хорошо. А я... а мне уже и немного осталось. Месяца три, не больше. Лето наступает...


* * *

— Почему!?

Гошка ревел от души, и не собирался сдерживаться. Сложно разлучаться с мамой.

И взрослому-то сложно, а уж маленькому...

Федор Михайлович плюнул на все. На титулы, на звания, на то, что Гошка — Воронов, может, единственный наследник династии...

Алексеев?

Да кто там будет слушать какого-то Алексеева? Тьфу на него три раза!

Купец подхватил мальчишку, прижал к себе покрепче, и как мог убедительно заговорил.

— Гоша, сынок, она приедет.

— Правда?

— Она обещала?

Гошка всхлипнул и покачал головой.

— Н-нет... мама сказала, что все для меня сделает. И любить будет. А когда заберет — не сказала.

Федор Михайлович скрипнул зубами.

Все он знал, все понимал, но тора Яна! Неужели нельзя было соврать малышу!?

И тут же сам себе ответил.

Нельзя.

Рано или поздно дети вырастают. Понять ложь они могут, но простить?

Никогда.

— Это потому, Гоша, что ей сейчас очень трудное и страшное дело предстоит. Страну с колен поднимать — не выдох сделать...

— Знаю. А еще мама сказала, что я — ее уязвимое место. И ради меня она что угодно сделает.

— И это не тайна. А потому побереги себя, малыш. И я тебя поберегу.

Гошка длинно вздохнул и прижался поближе к купцу. Федор Михайлович погладил короткий хохолок на макушке мальчика.

— Все можно исправить, пока мы живы, Георгий. Все можно исправить.

— Правда?

— Правда.

Только вот утешить мальчика могли совсем другие слова.

Что мама придет, заберет его, что все будет хорошо. А их-то Федор Михайлович и не мог произнести. Словно горло петлей сдавило.

— Давай помолимся, Георгий. Чтобы все у нее получилось.

— Д-да... пусть все п-получится...

— Твоя мама все сделает, чтобы вернуться за тобой. Она тебя любит. Просто так уж получается, родись она в обычной семье, было бы и легче, и проще. Но кровь диктует и спрашивает. Тора Яна могла бы предать, уйти, сбежать, но тогда бы она не была твоей мамой. Она бы сломалась, и ты первый, рано или поздно, не простил бы ей этого поступка. Как рано или поздно не простишь себе какой-то слабости. Ты ведь не просто Алексеев, ты еще и Воронов. А власть — это не право. Это ответственность.

И снова Гошка не стал возражать.

Любит... мама постоянно говорила, как она его любит. И не просто говорила — доказывала делом.

Мамочка, я тебя тоже люблю. Побереги себя, пожалуйста...


* * *

Тор Изюмский мерил шагами площадь.

Нервничал.

Когда Валежный прислал ему письмо, он и глазам-то своим не поверил. Чудо?

Больше, чем чудо!

Или — подделка? Мистификация?

Это тоже возможно... верить не хотелось, но Валежный был до боли, до крови предан Русине. И если для того, чтобы она жила, нужна фальшивка... он не поленится таковую состряпать.

Или все же?

Ответа не было.

Николай Николаевич так и не смог замереть на одном месте. Только когда медленно подкатил к перрону паровоз, тянущий шесть вагонов, он опомнился, встряхнулся — и вытянулся по стойке смирно.

Грянул марш.

Медленно, словно время вдруг стало киселем, сквозь который продирались липкие жирные мухи, очень медленно двое солдат соскочили на перрон, приоткрыли дверцу и приставили лесенку.

И замерли на-караул.

Первым из вагона молодцевато выскочил тор Валежный. И Николай Изюмский, глядя в его глаза, вдруг успокоился.

А ведь и верно.

Все будет хорошо?

Она выпрыгнула из вагона так легко, словно ничего не весила. Женщина не стала медленно спускаться по лесенке, придерживая пышную юбку, да и юбки никакой не было.

А что было?

А был тот самый брючный костюм. Да-да, тот самый, пошитый еще в Ирольске, и проехавший с Яной через всю Русину. Валежный уговаривал ее надеть нечто "более приличествующее статусу", но генерала разгромили подчистую. Может быть, впервые в жизни.

Яна насмешливо подняла бровь и поинтересовалась, как ей в платье воевать, убегать, падать, перекатываться, стрелять...не желает ли тор генерал опробовать сие? Не на себе, так на ком-то из своих людей.

Ах, не придется защищаться?

Тор генерал, мой отец тоже так думал.

Валежный понял, что не победит, и проявил мудрость полководца. Пошел в обход.

Яна отказалась от платья?

Ну так сделаем все возможное, чтобы она в остальном не отходила от канона. Найдем куафера, который уложит волосы в сложную прическу, найдем драгоценности, которые соответствуют статусу, не кольца, кольцо может быть лишь одно, но серьги? Возможно, колье?

Да и костюм костюму рознь, закажем попросту мундир для ее императорского величества. А что?

Она же официально является шефом полка, правда, не этого, но... разве теперь важно? Валежный просто приказал пошить мундир на ее величество — и Яна не стала отказываться.

Оговорила для себя пошив еще одного костюма — и только.

Форма была еще не готова, построить мундир в нынешние непростые времена было сложно. Галун, басон, шевроны, выпушка... да много чего! И сукно возьмешь не всякое, и шить надо бы не кривыми руками...

Мундир еще не был готов. А представляться народу было необходимо.

Яна обвела взглядом перрон.

Нет, не было у нее Аниной харизмы. И привычки подчинять себе людей тоже не было. Но сейчас и не надо было. С какой надеждой на нее смотрели собравшиеся... у Яны комок в горле застрял. Пришлось судорожно сглатывать и давиться желчью.

Она вдруг поняла, что Валежный был прав.

Не в войске, не когда ехала к границе, а вот именно сейчас.

Когда стояла на перроне, когда люди смотрели на нее, и в глазах у всех читалось одно и то же.

Останови ЭТО. Пожалуйста...

Довольно безумия, хватит гражданской войны, дай нам мир, дай нам хлеб, спокойствие, безопасность... мы не хотим бояться за своих детей.

Да, трава для коней, вода для людей, будущее для детей. Война и революция лишали всего. И самое страшное — последнего. И детей, и будущего.

А осознав происходящее, Яна едва не застонала.

Люди, да вы что?! Я же... я не смогу, не справлюсь, я обычный человек...

Больше всего ей сейчас хотелось нырнуть под вагон — и помчаться куда глаза глядят. И поверьте, ее не догнали бы и на гоночном автомобиле. Но...

Нельзя.

Яна медленно расправила плечи, подняла руку вверх и улыбнулась. Ладонь ее была видна очень хорошо. Перебинтованная белым бинтом, с красной капелькой крови в центре. Проступила...

— Народ мой! Здесь и сейчас я прошу у вас прощения.

Медленно, при всех, на грязном перроне, опустилась на колени императрица Русины.

Опустилась на колени перед теми, кто пострадал по вине ее отца. Может, и не хотел Петер. Но это его глупость, слабость, потакание жене довели до такого. Это он все развалил. И если кто-то скажет, что смерть все искупает...

Ни черта!

Не искупает она ничего! Помереть просто. А ты поди, исправь все то, что натворил и расхлебай, что заварил. Сможешь?

Нет? То-то и оно. А помрешь — и все, ни горя, ни забот, только жалость и слезы. Даже обматерить покойника толком нельзя.

А вот выкопать и на свалку выкинуть — иногда и стоило бы. Гадко воевать с костями? А это не война. Это — справедливость.

— Перед вами виноват мой отец — он это допустил. Перед вами виновата я — я должна была его остановить...

Тор Изюмский смотрел на профиль девушки.

Да, это действительно императрица.

Копия Петера. Это сразу видно тем, кто хоть раз... даже не то, что видел императора. Видел его профиль. На монете, бюсте.... Яна была копией своего отца. Только в женском варианте.

Тот же высокий лоб, короткий прямой нос, те же глаза, волосы... разве что подбородок, наверное, достался ей от матери. Петер нарочно отращивал бороду, чтобы скрыть слабость характера, вялость губ... а вот Аделина отличалась решительностью. Так что подбородок у Яны был вполне упрямым.

Да, это определенно, принцесса Анна. У Николая хранилась вырезка из газеты, и сейчас он мысленно сравнивал... непривычная прическа. Непривычное выражение лица. Но это — она.

Валежный совершил чудо.

Он нашел законного наследника престола.

Слова медленно слетали с губ. Словно камни.

Те самые, что вешают на шею.

Щелкали магниевые вспышки, лихорадочно строчили в блокнотах репортеры (эту заразу никакой революцией не возьмешь), а Яна внятно произносила давно обдуманные ей слова.

Проклятая ответственность.

Она думала об этом, пока поезд мчал их к границе.

Думала ночами, не имея возможности обсудить это ни с кем иным, думала, лежа рядом с Гошкой и перебирая мягкие волосенки своего сына, думала...

Она обречена.

А вот люди должны жить.

Она обречена. Но ее сына и ее сестру это затронуть не должно.

Она обречена. Но Русина должна выстоять. А чтобы это произошло...

Людям нужно знамя.

Причем — конкретное. И не так, чтобы она померла и все рухнуло. Нет! Так, чтобы она померла, как символ. Как мученица... вот в христианстве это хорошо провернули! Идеологи померли, а идеи вон сколько уже живут! И не придавишь!

Яне требовалось то же самое.

Отречься от трона она не может. Но постепенно продвигать в массы идею, что династия Вороновых оказалась недостойна и прохлопала... крыльями все, до чего дотянулась — можно. А значит, династию надо менять.

Вот, Яне подберут мужа, разумеется, достойного, и она передает всю власть ему. А чтобы уж до конца...

Хотели вы хунту?

Вот, ее и получите! И парламент, сволочи!

Идеальная форма правления? Ой, да не смешите мои тапочки! Это не идеал, а слезы горькие. Но в том-то и дело, что лучшего выхода нет. Империя?

Да, с точки зрения Яны, это была идеальная форма правления. При идеальном монархе. А вот такого и не было. Вот где они водятся?

Чтобы умный, решительный и ставил интересы страны вперед своих? Даже не так... чтобы интересы страны были и его интересами. Нет таких?

Нет...

Беда...

Не могла Яна никому доверять. Валежный? О стране он заботится искренне. И поэтому понимает — не потянет. Выиграть войну он сможет. Выиграть мир — тут нужны другие таланты. Но взять их негде.

Остается лишь одно.

Выйти замуж, а потом торжественно умереть. Красиво так... мученически. Чтобы народ уверился, что принесена искупительная жертва... как-то так.

Именно к этому она сейчас и готовила свое окружение. А случай сложить голову?

На войне?

Долго искать не придется.

Русина, Звенигород

— Что происходит!?

— Глянь! Энто как?

— Ась?! Чаво!

— Горим, родненькие! Горим, не иначе!

— Молчи, дура!!!

И звук затрещины. И крики, и шум, и гам...

Над столицей, над древним городом Звенигородом, плыл малиновый, хрустальный, безудержный колокольный звон.

Тот самый Царь-Колокол...

И не было никого на колокольне, чай не дураки, все видят, на улице день белый, и колокольня-то заколочена наглухо, и пролет там обрушился лестничный...

О попытках жома Пламенного повоевать с Царь-колоколом и о полном его, Пламенного, поражении, в столице знали даже крысы в канализации.

И если колокол звонит...

А он звонил, и кто-то из людей вдруг сообразил...

— Анператор! Люди, да то ж анператор возвращается!

Кто-то закричал, кто-то выстрелил, но было уже поздно.

Вслед звону поплыл, пополз шепоток, волной окутал площадь, и до вечера, наверняка весь Звенигород будет в курсе. А там и дальше разойдется...

Возвращается император...

Колокол предвещает.

Он-то врать не будет, чай, не газета! В той сбрехнут, недорого возьмут, а тут-то все настоящее, от предков, древнее камней на мостовой, древнее самой столицы...

Император возвращается...

Анна, Россия

Анна не ругалась матом. Но иногда очень хотелось. Казалось бы, стоило ненадолго отлучиться из дома — и что?

Да, из дома.

Особняк Савойского стал для нее тем, чего никогда не было у княжны Анны.

Дворец — был. Даже дворцы.

Роскошь, почитание, преклонение, спальни, гостиные, анфилады комнат и блеск позолоты. А вот дома и не было.

123 ... 434445
 
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх