Катарсис Империи

Да, конечно, Николай заботился о судьбе своей страны. Но, если вспомнить его комплексный анализ, который давался коллективами ученых, судьба страны для последнего императора была не особо важна. Получив разного рода предзнаменования, подкрепленные псевдонаукой Распутина, 'правильными' советами дядьев и приближенных, он уже после Кровавого воскресенья свыкся с мыслью о том, что быть ему носителем тернового венца и с этим нельзя ничего поделать. Всю свою энергию, которую требовала страна, он посвятил заботам о семье, которую любил безгранично и...

Ползти мне голышом по полю с ежиками!

— Ваше Императорское Величество, — я на одних каблуках развернулся лицом к Николаю. Тот с миной легкого раздражения поднял на меня глаза. — Простите, что отнимаю ваше драгоценное время, но, я вспомнил совершенно важную деталь, которую вы должны знать.

— Быть может, вам стоит указать ваши соображения письменно и передать моему флигель-адъютанту? — Николай вновь сидел за своим столом, углубившись в изучение рабочих документов. — Я прикажу, чтобы вам подыскали жилье и обеспечили вашу охрану...

Ага, сейчас, разбежался!

Как я и предполагал, Николай задумал сделать из меня птичку в золотой клетке. Выдаивать из меня секреты до тех пор, пока я не стану бесполезен. Ну, а потом — таз, цемент, река. Все по канонам сицилийской мафии.

— Простите мне мою дерзость, государь, но эта информация не должна стать известна кому-либо постороннему, — так, вот уже на его лице появился интерес. — Дело в том, что это касается вашего сына.

Расчет себя оправдал.

Николай слишком долго ждал наследника, чтобы вот так просто отмахнуться от любой информации, которая бы касалась будущего цесаревича.

— Я слушаю, — несмотря на показную невозмутимость, царь явно заинтересовался.

— Гемофилия, — я уже ничего не стесняясь, сел на прежнее место. К черту условности, если царь не желает спасать страну. Зайдем тогда с другой стороны — Николая-отца. Раз уж на страну положил — может родительские чувства тебя встряхнут. Наглость города берет.

— Простите, но я...

— Императрица, как и многие женщины в ее роду, со времен королевы Виктории, является носителем серьезного заболевания, которое напрямую влияет на свертываемость крови.

— Но, как это...

— Болезнь характерна тем, что защитные механизмы нашего тела, благодаря которым поверх ссадин и царапин на коже образуется корочка, работают неправильно. В моей истории, цесаревич Алексей едва не погиб от носового кровотечения, потому что его кровь не могла свертываться.

— Господи помилуй! — Тот ужас, который я увидел на лице императора я не смогу забыть до конца жизни. Внимательные добрые глаза в одночасье превратились в бездонные омуты, наполненные страхом за самое дорогое.

Я видел много страха, за свою жизнь. Страх за свою свободу, за деньги, за имущество, за положение в обществе...Но, никто и никогда из видимых мною людей не выражал ТАКОЙ ужас.

Человек, обличенный, наверное, самой обширной властью в стране бессилен против того, чтобы спасти свою собственную кровиночку — наследника. И, для Николая, сейчас нет момента главнее в жизни, чем уберечь еще не рожденного мальчика от тягот.

И, это хорошо. Когда человек обуян страхом — он практически беззащитен. Его мышление сужается вплоть до объекта страха и не может трезво оценивать ситуацию. К слову — такое же состояние и у влюбленных. Поэтому-то я до сих пор и не женат. Не люблю мыслить узко. И ненавижу быть уязвимым.

Да-да, дамы и господа! Человек, который в силу некоторых причин обзаводится 'туннельным зрением', становится уязвим для внешних врагов. И тут уже не важно — крестьянин ты, рабочий, солдат, моряк, путешественник во времени... или император.

В свое время я интересовался оценками личности последнего русского императора. Конечно, изучал я его посредственно и не по собственному желанию, но ряд ключевых моментов я все-таки уяснил.

1. Получив ряд предсказаний о нелегкой своей судьбе, последний русский император не попытался противиться судьбе и стараться избавить страну от предстоящих кризисов. В подавляющем количеств исторических очерков указывалось, что царь просто принял на себя роль мученика, более заботясь о делах семейных, нежели о государственных. Фактически, только на основании его визы 'Читал' на документах, и подсчету убитых ворон в личных дневниках, можно сделать вывод, что царь-батюшка самоустранился от активного управления державой, переложив большую часть дел на плечи министров, советников, военных.

Которые, к сожалению для государства, больше заботились о получении откатов и нагревании рук на казенных деньгах. Чего только стоит отказ о покупке двух 'гарибальдийцев' у Италии накануне войны с Японией? А строительство Дальнего, финансирование которого Витте пробивал, чуть ли не кувалдой, отрывая и без того скромные финансы от военной программы по созданию крепостей на столь важном для Империи направлении? А состояние военно-морских баз на Дальнем Востоке? В конце концов — отказ Крампу на постройку завода во Владивостоке? Заказы на постройку кораблей на французских верфях? Нет, я не спорю, 'Цесаревич' как броненосец был не плох, но 'Баян'... Заказать для Дальнего Востока броненосный крейсер, который заведомо уступает по всем параметрам своим противникам? За баснословные деньги получился броненосный крейсер, удел которого — лишь разведка, да бой с бронепалубными крейсерами — да и то, японские бронепалубники, при отсутствии пояса, вооружены ничуть не слабее. Как по мне — так это чистейшей воды предательство и диверсия.

2. Приближение шарлатана Распутина — прямое доказательство того, что царь хватался за соломинку, лишь бы сохранить жизнь своему наследнику. И, если уж он призвал на помощь сибирского лекаря, то от знаний будущего уж никак не откажется. Жаль, только, что я не врач. Но, даже тут у меня есть козырь в рукаве. Хотя, если мои догадки верны — то козырь не один.

Но, для проверки своих догадок мне нужно время и покровительство царя. И лучший способ получить такого покровителя — заранее подготовить почву к спасению жизни его сына.

— Это кара Его, за деяния мои, за грехи наши...

— Ваше Императорское Величество! — Шестым чувством я понял, что царь готов. — Так произошло в МОЕМ времени. Но, теперь, когда здесь я — все можно сделать иначе.

Николай посмотрел на меня так, словно я только что протянул ему спасательную соломинку. Впрочем, так оно и было. Но, моя соломинка протягивалась отнюдь не ради альтруизма.

Я не горел желанием помочь еще не родившемуся цесаревичу, или превратить Николая в одночасье в того правителя, которого заслуживала держава. К сожалению, но даже со знаниями будущего, переломить те устои, которые отложились на подкорке у последнего русского императора мне было не под силу. Какой-нибудь психиатр или психолог смог бы выявить комплексы, в которых запутался царь, и вытащить его из омута внутренних противоречий и зависимости от мнений окружающих.

Однако, во мне от психолога ровно столько же, сколько в самом Николае от заботливого государя. И, если я действительно хочу прожить здесь долгую и счастливую жизнь, не рискуя быть поднятым на штыки революционными солдатами и матросами — придется позаботиться о том, чтобы империя приняла нужны курс развития.

— О чем вы говорите, Илья Сергеевич? — Тихо, словно таясь, произнес Николай. — Вы знаете, как уберечь моего сына от рока?

Конечно знаю! Но говорить царю о том, что надо к жене присматриваться заранее, а не цепляться за юбку первой понравившейся особы, я не собирался. В конце концов — за сто с хвостиком лет, что разделяли меня и царя — в этом плане в российские мужчины недалеко ушли. Вспомнить только мою бывшую!

Ладно, все это лирика! Надо ковать железо, пока горячо. В смысле — спасать страну, пока еще не поздно.

— Ваше Императорское Величество! — Я ни разу не забыл о некоторых особенностях моего допроса, поэтому, стоило следить за тем, что я говорю царю. В конце концов — можно и сильно просчитаться. — Не буду скрывать — и в мое время не научились лечить то заболевание, которое уготовано пережить вашему сыну, — царь в раз помрачнел. Спорю на все свои зубы — он начинает думать, что я просто тяну время и мне нечего ему предложить. Ошибочка, Николай, ошибочка. — Но, смею вас заверить, за то время, что еще недавно разделяло нас с вами, ученые и врачи нашли большое количество способов облегчить жизнь больных гемофилией, сняв с них угрозу смерти от малейшей ранки. Нет, как я помню — это не излечивает от заболевания, но позволяет больному прожить долгую комфортную жизнь.

— Я не буду утаивать от вас ни малейшей крупицы информации, — заверил царя. — Ибо, несмотря на свою молодость — я прекрасно понимаю, что такое — ждать долгожданного наследника.

— У вас есть сын? — Удивленно спросил Николай.

— Как и другие люди из моего мира, он погиб, лютой смертью, — вступая на тонкий лед разговора 'отцы и дети', я захлопнул ту самую ловушку, которую уготовил для Николая. Не стоит ему говорить о том, что с бывшей женой я развелся, и больше двух лет мы не живем вместе. А суд, на котором всплыло, что к этому мальчику я имею отношения не больше, чем к любому соседскому пацану, оставил ребенка гулящей мамаше. — Но, даже оплакивая его, я не могу остаться в стороне, зная какая судьба уготована вашему чаду. Ровно как и другим членам вашей семьи.

За этой излишне приторной тирадой (уж извините меня романтики, но сокрушаться о своей судьбе на кону проигрышной войны, которая потянет за собой революцию, Первую мировую войну и вслед за ней — еще две революции и под занавес — гражданскую войну — увольте!) я неожиданно осознал, до чего же меня откровенно мутит от всех этих политических игрищ с четырнадцатым российским императором!

Вот перед ним сижу я, человек из будущего, который предлагает ему на блюдечке знания будущего (если покопаться в записях моего планшета — там можно найти много чего — от музыки двадцать первого века до чертежей боевых кораблей, самолетов и танков, с подробными описаниями механизмов, а кое-где — даже с фотографиями и чертежами!), но вместо того, чтобы поблагодарить меня за переживания о судьбе Родины, дать награду и отправить в какой-нибудь дворец на пожизненное казенное содержание — лишь бы я только поставлял информацию и писал обзорные справки о том, как оно будет и как этого избежать, кто и кого придает и по каким мотивам — я вынужден сидеть перед царем и придумывать ему сказки, лишь бы он оказал необходимое мне доверие и принял ряд решений, чтобы спасти собственную страну!

Я ощущал, как во мне подымается волна гнева и ненависти. Не просто к Николаю, но к окружающей действительности. Россия — страна талантов, но система зажравшихся чинуш, князей, министров и прочего мусора в силу своей полной здравомыслящей импотенции и желании урвать кусок побольше — давят любую продуктивную инициативу на корню.

Взять хотя бы то, что в рапорте Лаврова я особо подчеркнул, что Макарова следует направить в Порт-Артур немедленно. Что следует отозвать Фока и Стесселя, оставив гарнизон на поруки Кондратенко и Белого. Что не следует гонять туда-сюда отряд Вирениуса, а тихим сапом отправить его вокруг Японии во Владивосток, оставив в нейтральных портах чертовы номерные миноносцы. Про невзрывающиеся снаряды, ненужные мины на броненосцах и крейсерах, про японскую разведку, про дурачка-Куропаткина, про зарождающуюся Антанту... На двадцати листах мелким почерком было описано больше двух сотен пунктов, реализовав которые мы не просто победили бы Японию, но и вышли бы из войны гораздо более подготовленные к будущим бедам Первой мировой войны. Нам не пришлось бы терпеть поражение при Цусиме, при Артуре, при Мукдене, не было бы нужды оставить половину Сахалина...

Но, судя по всему, царь прочитал только первый пункт — про спасение 'Боярина' и 'Енисея'. И теперь его вовсе не интересовала судьба страны — теперь он просто хотел спасти жизнь своего сына. И именно последнего он сейчас и желал от меня. Что ж, используем свою удачу до конца.

— Моей семье что-то угрожает? — С тихой угрозой в голосе поинтересовался царь.

О-о-о, наконец-то проняло.

Похоже, тактика выбрана верно. Раз ты считаешь, что беды страны — это Божий промысел, посмотрим, что ты скажешь насчет судьбы династии Романовых.

— Мой государь, — если мне придется еще хотя бы раз назвать его по титулу, то я точно взбеленюсь и буду нецензурно выражаться. — К моему сожалению, я не лекарь, не врач и не ученый, однако, в том устройстве, что волей Господней осталось при мне, есть подробная информация о том, что грядет. Если вы соизволите уделить мне еще полчаса, то я продемонстрирую вам...

— Побойтесь Бога, Илья Сергеевич! — Воскликнул царь. — В вашем распоряжении сколько угодно времени!

— Тогда, прошу вас быть сдержанным, — попросил я, ища соответствующую информацию в недрах планшета. — Напомню, что то, о чем я вам сейчас расскажу — лишь грядущее. Которого можно избежать — если задаться такой целью.

Вопрос о гибели царской семьи в недрах устройства занимал отдельную папку. Статьи, очерки, воспоминания, рассекреченные документы.

Впрочем, имелось там и несколько видео, касающихся именно расстрела царской семьи и причин, побудивших большевиков это сделать.

Вот с них и стоит начать — выдавать царю информации больше, чем необходимо, я не собирался. Чтобы выжить — нужно быть полезным. И, пока царь будет знакомиться с новым видом искусства, следует осторожно, как учили, вложить в его голову мысль о моей незаменимости.

Иначе — быть мне 'птицей в золотой клетке'.

* * *

Просмотр видеофайлов и их обсуждения занял несколько часов. За окнами уже в свои права вступал закат, но усталости не было ни в одном глазу.

Мы беседовали, осторожно спорили друг с другом, приводя каждый свои доводы. Как бы нудно и долго это не было, но своего мне добиться удалось.

Крайнее средство подействовало. Мне удалось вложить в голову царя, что судьба его семьи и судьба страны — неотрывно связаны между собой. И, ради сохранения одной — следует спасти вторую.

Не взирая на предсказания, ощущения, советчиков и прочую ересь.

По звонку колокольчика, ближе к пяти часам вечера, в кабинет явился адъютант — уже не Гейден. Кто-то помоложе, с бодрым и слегка придурковатым лицом, одного взгляда на которое меня стало подташнивать.

Николай отдал приказ позаботиться о Лаврове (уж простите Владимир Николаевич — забыл я о вас совсем), дал несколько распоряжений по дворцовым делам и попросил принести чай в кабинет.

Спустя пару минут я наслаждался прекрасным напитком с лимоном, поедая в прикуску отменное варенье и кондитерские вкусности.

Для меня всегда эталоном вкусного варенья служила мама. Никогда и нигде я не ел вкуснее варенья, чем у нее. Однако, теперь вынужден передать пальму первенства тому, кто приготовил это великолепие.

Первый чай прошел за молчаливым изучением Николаем рапорта Лаврова, в то время как я делал выписки из планшета с имеющейся информацией по путям лечения гемофилии. Впрочем, не принимая во внимание синтез лекарств при помощи компьютеров, в современных реалиях я мог предложить царю только один способ лечения — переливание крови. Хотя, при должном подходе — в качестве первого шага для стабилизации будущего наследника — весьма неплохо. А там, глядишь, наука сама придумает чего получше.