Красный туман (от 7 апреля)

— Если ничего не изменилось, то ты к этим угощениям равнодушен, — сказала, обслюнявила палец и по самую фалангу макнула его сперва в порошок, а потом — под язык. С минуту она сидела молча и с закрытыми глазами, пока ее губы не увлажнились слюной. — А теперь говори.

Дору не притронулся ни к порошку, ни к выпивке.

— Я ищу человека, которого... — Он помедлил, все еще неуверенный, что поступает правильно. — Есть одна интересная вещица, которую мне посчастливилось найти. Она мне ни к чему, да и держать при себе такие ценности человек, вроде меня, не станет. Я бы хотел узнать, кому ее везли и, возможно, вернуть владельцу.

Вета посмотрела на него хмельными от дурмана глазами. Он начала принимать "шипы полуночи" еще до того, как Дору покинул нижний Нешер, а с тех пор прошло достаточно времени, чтобы наркотик проел ее нутро. Это подтверждали красные вздувшиеся белки глаз и крохотные желтые точки на лице. Последние называли "уколами шипов".

— И что же ты нашел? — поинтересовалась она, став заметно спокойнее.

— То, чему нет цены, — он в который раз уклонился от прямого ответа. В местах, подобных этому и с людьми, вроде Веты, лучше не распространятся о вещах, ценнее столового серебра.

Дору верил, что заказчик попытается вернуть девчонку, а, значит, придет сюда рано или поздно. Конечно, это была лишь догадка, но приправленная чутьем, которое никогда раньше не подводило.

"Кроме случая, когда тебя угораздило связаться с сестрой Бешеного пса Имаскара", — напомнил Дору сам себе.

— У меня много всякого народу бывает и все что-то ищут.

— Моя находка крупнее и ценнее брошки. Человек, который потерял это, скорее всего не частый гость в нижнем Нешере, и не частый гость у тебя. Может быть, он и у тебя впервые появился

Вета снова макнула палец и, зажмурившись, поелозила им во рту.

— Не было таких, — сказала железноносая хозяйка.

— Ты уверена? — "Или тебя дурман так разобрал, что уже и не помнишь, когда подмывалась в последний раз?"

Вета кивнула, откупорила бутыль, наполнила кружку и с противным звуком отхлебнула пойло. Дору, почуяв острый запах питья, мысленно прищелкнул языком: крепко же она сидит, раз запивает "шипы" кишкодером и продолжает соображать. Наверняка скоро окочурится.

— Если мне не веришь — ступай поищи своего человека в другом месте. А я говорю, что в "Тихой лавке" таких не видала. Ты, я погляжу, работорговлей выпачкаться решил, — она вопросительно уставилась на собеседника.

— А ты — "шипами", — вместо ответа бросил наемник.

— Мы с ними старые друзья, — она ласково, не отрывая взгляд от Дору, погладила пальцем боковушку коробки с порошком, — если скажешь, что ты нашел, возможно, я помогу разыскать хозяина.

"А заодно стребовать с него эрбов, которые могли бы лечь в мой карман".

— Ну что ты, как можно мне молодостью трудить твои почтенные морщины. — Он открыто ерничал: в заведениях, подобных "Тихой лавке", заведено разговаривать через взаимные уколы, обижаются на которые только дураки. — Я думаю, он скоро сам объявится, — прибавил он чуть тише.

— Я вижу тебя не в последний раз? — По голосу женины было не понять, расстроена она или обрадована.

Дору, превозмогая гадливость, потянулся к сморщенной руке Веты, и смазано прикоснулся губами к сухой, как осенняя листва коже. Словно смерть поцеловал, подумал с отвращением, и поспешно отпустил старушечью ладонь.

— Ты увидишь меня еще много раз, Вета, и я рассчитываю на более теплый прием в день, когда я появлюсь тут снова.

Он покинул "Тихую лавку" без имени, которое планировал узнать, но с уверенностью, что узнает его в ближайшее время. Чутье в который раз не обмануло его: заказчик не спешит искать товар, хотя не может не знать его ценность. Значит, он надеется разыскать пропажу своими силами. Или ждет, когда нашедший явится к нему сам. Не может быть, чтобы он до сих пор не хватился пропажи, особенно — Дору до сих пор придерживался этого мнения — если он готовил засаду. Гадать Дору не любил, но у него было еще несколько дней, чтобы удостовериться в собственной правоте.

Наемник улыбнулся своим мыслям — обстоятельства, хвала Создателям, складываются в его пользу. Нескольких дней хватит, чтобы закончить с делами более важными, чем поиски заказчика, и замести следы, если удача повернется к нему задницей. Дору надеялся на ее благосклонность.

В хибару, где они остановились, наемник вернулся в компании сырого дождливого рассвета. Моросивший целую ночь дождь превратился в лютый ливень. Холодна осенняя непогода вымыла с улиц грязного квартала мусор, бродячих животных и попрошаек, но чище от этого не стало. Перед тем, как войти, наемник окинул взглядом заросли Проклятых слез, ухмыльнулся сообразительности старух и вошел, на ходу снимая капюшон. Не успел Дору оказаться по ту сторону двери, как под ним тот час оказалась приличная лужа дождевой воды.

— За это ты заплатишь отдельно, — сказала старуха, словно паучиха выползая из закопченного угла.

— За это? — переспросил с подозрением наемник.

— В придачу к тому, что натворил твой дружок,— сказала она с видимым весельем. Только что была серой и серьезной, а теперь — улыбка во всю рожу.

"Нежели почуяла запах денег?"

Дору попытался прикинуть, что могло случить за время его отсутствия и понял, что у него слишком много вариантов один другого нелепее или смешнее. Поэтому он скинул с себя накидку, отряхнул дождь с волос и вопросительно уставился на старуху с трубкой, такой же сухой и старой, как и пленивший ее рот.

— Я знала, что не будет ничего хорошего, если вас пущу, но девчонку стало жалко — архате, небось. Не так просто в наших краях пристанище найти, чтоб никто под юбку не залез.

"Значит, ты не так слепа, как щуришься", — мысленно ответил наемник. Он не верил ей с самого начала, но все-таки не думал, что хозяйка конуры так запросто их раскусит. Еще один повод в пользу того, чтобы не торопиться в верхний город: тамошние грамотее куда прозорливее карги.

— Что стряслось? — Дору пошел на примирительный тон, но собирался расстаться с ним, как только услышит желаемое.

— Он взбесился, убил девчонку.

Дору сглотнул кислый до оскомины ком. Убил девчонку? Дьяволова печенка — он отлучился на одну ночь, а тварь...

— Между прочим, я купила ее за два эрба в прошлом году, и она не успела их отработать, — прибавила старуха к сказанному, — так что тебе придется заплатить и за ее кровь, и расщедриться на покупку новой рабыни.

Дору мысленно оттаял. Потерять инвигу теперь, когда не сегодня-завтра объявится ее хозяин — этого не пережили бы и более смелые, чем он. Когда первый шок миновал, наемник перевел взгляд на старуху, точнее — на сизый дымок над ложем ее трубки. Дешевый табак, качества ниже низкого. О каких эрбах она толкует?

— Ручаюсь, что ты знать не знаешь, как выглядят эти монеты, а если и знала — то забыла по старческому тугодумию. Так что прежде, чем еще раз назвать сумму, крепко подумай, стоит ли обманывать такого, как я.

Дору надеялся на большее, но все старушечьи эмоции уместились в коротком вздохе и ленивом жевании кончика трубки.

— Я знаю законы этого города, — как-то даже слишком спокойно ответила железноносая, — и я не слепая.

— Я успел заметить,— встрял Дору, хотя только что пообещал себе оставаться безразличным к ее беззубым укусам.

— Если ты не заплатишь мне за рабыню, я найду десяток желающих узнать, что за людей я приютила и есть ли в их карманах золото.

"Не настолько ты глазаста, чтобы заметить мой кошелек", — не дал обмануть себя Дору, но на всякий случай сделал вид, что обеспокоен ее угрозами. Враг, который думает, что держит тебя за хвост — на половину проиграл.

— Мне не нужны неприятности.

Наемник намеренно придвинулся к ней. Всего несколько шагов, но этого хватило, чтобы скользким взглядом окинуть зал: двое сидят за столом, один тоще другого. Дору решил, что эти, случись заварушке, сбегут первыми. Еще один пристроился в углу — пожалуй, еще костлявее предыдущих, с жидкой бороденкой и дырявой хламидой на острых от худобы плечах. И его Дору не считал за соперника. Оставалась еще фигура непонятного пола и сложения, по виду больше напоминавшая одну из мусорных куч, которые заполонили Нижний Нешер. Дору, хоть заранее не видел себе достойных соперников, все равно предпочел не торопиться и внимательнее оценить всех свидетелей и обстановку. А заодно и придумать, стоит ли воспользоваться своим самым верным укротителем жадности — мечом.

— Четыре эрба — и я забуду, как ты выглядишь.

— И лица моих друзей? — Дору похвалил себя за убедительную заинтересованность.

Железноносая снова оценила его взглядом, покачала головой и вместо ответа сказала:

— Девчонку я могу купить за три, прибавь к ней эрб — и мы в расчете.

Последние слова пришлись наемнику не по душе — уж слишком быстро старуха сменила жадность на "милость", согласившись купить то, что не продается. Дору еще раз окинул взглядом постояльцев — мог ли он кого-то недооценить, не заметить шпиона? А, возможно, неуловимый заказчик на инвигу выследил их первыми и успел наведаться в гости?

— Зачем она тебе? Ничему не обучена, к тяжелой работе не привычна — какая же это рабыня? В убытке будешь.

— Ты мои выгоды не считай, — отозвалась она, — лучше отдай с миром, что прошу — и разойдемся под улыбки Создателей.

— Видишь ли, тот здоровяк с чего-то решил, что без его заступничества девчонка пропадет, так что опекает ее, как зеницу ока. Если узнает, что его канарейку в рабство решили продать — озвереет, мне головы не сносить, а тебе и подавно. — Дору развел руками, в последний раз пощупал взглядом "кучу хлама" и тоже списал ее со счетов.

Прежде чем затевать резню, хорошо бы узнать, где архата и истукан, и чем они заняты, но время на поиски вышло.

Дору сунул руку за пазуху, взглядом следя за глазами старухи. Чем дольше его рука шарила в поисках кошелька — в месте совершенно противоположном — тем сильнее расширялись старушечьи зрачки.

— Скажи, что делать со здоровяком — и девчонка твоя, с эрбом в зубах.

Дору выудил припасенный на всякие сподручные расходы квадратный эрб, повертел монету между пальцами, наслаждаясь алчностью, что зажглась, стоило драагаровому стеклу поймать свет лампы.

— Она наверху, — сглотнула железноносая. Лишь старческая немощь сдерживала ее от попытки сцапать монету.

— А он где? — Дору продолжал теребить монету.

— С ней, — давясь слюной, охотно ответила старуха. — Твоя правда — стережет ее, что пес цепной; я уж ребят попросила его утихомирить, если с тобой уговора не получится.

С этими словами она кивнула в зал.

Дору стоило больших усилий подавить смех. Должно быть, весь ее ум ушел на то, чтобы придумать, как выпотрошить жадного наемника.

"Ты хотела взять меня этими доходягами?!" — мысленно возмутился Дору. А потом вспомнил, что худощавость и раньше играла ему на руку, и решил не переубеждать ее в ошибке. Теперь, он знал точно, дела уладят пара метких ударов. На каждого по одному — в самый раз, чтобы не пачкать руки.

— Ладно, твоя взяла — по рукам. — Наемник щелчком пальца отправил монету в воздух.

Старуха, как и ожидалось, задрала голову и на миг потеряла к собеседнику интерес. Эрб — единственное, что ее волновало. Но жадность губила людей и за меньшее.

На все про все понадобился промежуток между ударами сердца. Выхватить меч — и нанести точный удар в горло, ровно под кадык. Железноносая булькнула глоткой, ее желтые глаза уставились на Дору, руки потянулись к лезвию, но поникли на половине и веревками упали вдоль тела. Дору аккуратно, чтобы не испачкаться кровью, брезгливо выдернул меч и ногой толкнул табурет под старухой. Только поднявшийся грохот привлек внимание до сих пор безучастных посетителей. Дору подумал, что она и в этом блефовала — вряд ли хоть один из посетителей был в курсе ее планов. Двое, на которых Дору обратил внимание первыми — первыми же и сбежали, торопливо, переворачивая столы и стулья. Их пятки сверкали с живостью, которую тяжело было заподозрить в их сухих телах. Одиночка глядел на него перепуганным пьяными глазами и не знал, что делать. Наемник выдернул меч из горла старухи и та рухнула на пол. Звук бьющей из распоротой раны крови подстегнул посетителя быстрее определяться: он схватился с места и, прихрамывая, бочком попятился к двери. Дору провел его насмешливым взглядом

Третий, которого Дору мысленно обозвал "мусорной кучей", просто исчез.

"Ну надо же", — наемник мысленно присвистнул, отступая.

Крови, по его мнению, вытекло раза в два больше, чем могло поместиться в старушечьем сухом теле. Лужа расползалась в стороны с такой быстротой, что грозила вскоре заполнить собою весь крохотный зал. Дору обошел старуху так, чтобы не испачкать подошвы, и пошарил у нее в карманах. В одном нашелся скорченный и ржавый ключ, который перекочевал к Дору в карман. Пришло время наведаться на второй этаж и узнать, что успел натворить клыкастый урод.

Еще поднимаясь по лестнице наемник решил, что убьет всякого, кто попадется на пути. Впрочем, по-хорошему, после всех следов, которые он оставил, вырезать следовало весь притон, даже кошек и собак. После безмолвного внутреннего диалога, Дору понял, что устраивать резню нет необходимости: вряд ли кто-то успел запомнить его в лицо. Но окончательное решение он оставил до разговора с сумасшедшими, которых — он знал, что еще не раз вспомнит себе эту промашку — он имел неосторожность оставить одних.

У двери их комнаты Дору ждал сюрприз: высоченный мужик с одним глазом и странным механическим протезом вместо одной руки. Вид Дору заставил его рожу налиться багровой злостью. Наемник оценил его размер и неповоротливость, и оставил победу за собой. К чести здоровяка, он не испугался, когда Дору достал окровавленный меч.

Когда противников разделяло несколько шагов, из-за двери за спиной здоровяка послышался настойчивый стук, и голос архаты впридачу:

— Выпустите нас!

"Нельзя же быть такой наивной, — про себя ответил девушке наемник, — и думать, что эта гора мяса без мозгов проникнется состраданием к кому-то, кроме собственного брюха".

— Повтори это через минуту — возможно, он передумает, — сказал он вслух, нарочито громко, чтобы услышала Аккали.

После такой угрозы, здоровяк перестал скалиться, начал разминать плечи и хрустеть кулаками, словно готовился к кулачному бою. Дору следил за каждым движением, искал выгоды, которые моно использовать против соперника. Что ж, культю ему приладили совсем недавно — если приглядеться, то можно различить характерные бурые следы от смазки в стом месте, где железо "врастает" в кожу. Он постарается беречь ее от ударов и, скорее всего, будет использовать только для отвода меча, а бить станет своей "живой" рукой. Не составит большого труда заставить противника пустить в ход культю, с которой он, ко всему прочему, не слишком успел освоиться. Оценив все тонкости будущего поединка, Дору решил, что убить его будет так же легко, как и старуху. А чтобы окончательно добить соперника, принял расслабленную позу, лениво оглаживая рукоять меча.