Лето выбора

— Я тоже хочу это знать. Может, решил взорвать колокольню?

— Я не в курсе.

— Есть вариант, что он минирует подходы к городу. Но это бред несусветный. Такое мимо нас не прошло бы, а мы ничего не знаем. Ни я, ни ты?

Ураган кивнул, подтверждая худшие предположения товарища.

— Согласен. Что может быть еще?

— Мне бы тоже хотелось это узнать.

Константин... нет, сейчас только Ураган, некогда о любви, да и нельзя расслабляться в гадюшнике, покусают, задумчиво постучал ногтями по столу.

— Я узнаю.

И мужчины заговорили о важных делах. О Калинине, о Мишеле, который так пока и сидел в подземелье дворца, о Счастливом, вилы ему пониже поясницы, о...

Какая уж тут любовь?

Выжить бы.

Ида, Свободные Герцогства.

— Это — мой дом!

Ида чувствовала себя совершенно свободно рядом с Гошкой и Топычем. Наверное, потому, что и они чувствовали себя спокойно рядом с ней.

Это — тетя Ида. Сестра мамы Яны.

Своя. Вот и весь разговор.

Ида тоже была счастлива рядом с мальчиками.

Жом Меншиков отпустил с ней ребят и обещал приехать в скором времени.

— А это что за чучело?

Гошка был безжалостно искренним, как бывают только дети. Ида застонала.

Тор Рессаль! Что ж тебя ни одна холера не берет?! Где справедливость?

— Тора Ида! Вы вернулись!

Ида заскрипела зубами. Мальчишки переглянулись.

— Кажись, он твоей тетке не по душе?

— Ага...

— Чего делать будем?

— Отваживать.

Это Потап не знал ламермурского. А вот Гошку учили с малолетства. И он вполне бегло разговаривал уже на трех языках. Анна настояла.

— А что это за юные торы с вами?

— Мои дети, — недолго думая, ответила Ида.

— Ваши дети? Тора, вы слишком молоды для столь взрослых детей, — не поверил Армандо. — К тому же, это явно крестьянское отродье, — его взгляд остановился на Потапе.

Что поделать. Осанку и мозоли на руках не спрячешь.

Гошка буквально взбеленился. На его друга сверху вниз смотреть?! Да я тебя, пакость такая... Потап, в отличие от тебя, под обстрелом побывал! Из жутких передряг вышел. А ты кто есть после этого?

Тля расписная! Фарфоровая! Но Гошка постарался внешне не показать своей ярости, и вступил в разговор.

— Вы неправ, тор.

— Тор Армандо Рессаль.

Гошка был похож на тора, поэтому Армандо решил быть чуточку повежливее. А вдруг?

— Тор Рессаль, тора Ида действительно наша мама.

Произносилось это так серьезно, что Армандо даже растерялся на секунду.

— Мама?

Усыновление? Может быть...

— Конечно. Она просто очень молодо выглядит. А так ей уже девяносто семь лет.

— Сколько!?

— А молодо она выглядит потому, что принимает ванные из крови влюбленных в нее дурачков. Одна ванная — и минус десять лет жизни долой. Дурачок, конечно, умирает, но их же много? Дурачков...

— Д-да, — пробормотал Армандо.

Откуда ж ему было знать, что Яна как-то раз рассказывала детям всякие ужастики. Ну и про графиню Батори упомянула.

Так, в числе прочих...

Почему-то получалось у нее совершенно не страшно. Но запомнилось.

— Мама, а почему ты не хочешь этого? Все условия соблюдены, и молодой, и дурачок... может, все же возьмем его в дом? Ненадолго? Раза на два его должно хватить!

Армандо невольно поднес руку к горлу.

— Вы...

— Вампиры мы, вампиры. Аммммм! — Гошка издевательски рассмеялся в лицо Армандо, и потянул Иду за руку. — Мам, пошли домой?

— Да, дорогой. Пойдем кушать, я прикажу нацедить тебе стаканчик свежей крови.

Ида просто не выдержала. До того глупо смотрелся Армандо.

Тор даже не сделал попытки ее задержать. Стоял и смотрел, дурак дураком. Опомнился он уже через пять минут, но дверь-то закрылась. Оставалось только ругаться.

Вот мелкие гады!

Интересно, кто они?

И словно в ответ, из дома донесся веселый хохот на три голоса. Армандо зло сунул букет между перилами крыльца и прищурился.

Смеетесь?!

Ну так поглядим, кто будет смеяться последним!

* * *

Иде было совершенно не до того. Она усиленно расспрашивала слуг на предмет важной деловой информации.

А кто еще все знает-то?

Слуги, конечно!

И кто где живет, и кто с кем спит и конечно, что и где продается. Нужен был не просто дом. Нужно было несколько домов, в идеале рядом, но если не рядом, то хотя бы очень близко.

Купец же!

То есть нужен дом для жилья — раз!

Нужен рядом дом для лавки — два.

Нужен дом для Иды — три. А как вы думали? Ида ведь не станет жить в одном доме с неженатыми мужчинами, это неприлично! Костя, конечно, все поймет. Ида даже не сомневалась.

И поймет, и упрекать не будет, и о репутации никогда не подумает, но честь надо беречь смолоду. Она первая не допустит, чтобы на имя ее супруга легла хоть малейшая тень.

Да, несправедливость! Но молодцу удаль не в укор, а гулящей девке ворота дегтем мажут. И с этим надо считаться.

Переезжать не хотелось, этот маленький домик Иде безумно нравился. Но если понадобится ряди племянника... племянников...

Да, Потапа Ида тоже воспринимала, как своего. Только Гошку, как родного, а Потапа, к примеру, как двоюродного. Мальчишка тоже дичился, но потом что-то почуял — и начал успокаиваться. Ида не сомневалась, если ее сестра парня пригрела, значит, он хороший. Правильный.

Все у них еще наладится! Семья же!

Жама Эльза задумалась. По ее словам, на центральной улице продавался хороший дом. Как раз бы под лавку... да там лавка и была. Просто хозяину не повезло. Прогорел. Вложил деньги в корабли, а тут война, то ли потопили кого, то ли не довезли чего... ну и все. Разорился, теперь продает. А вот с жильем чуточку сложнее. Нужно ведь рядышком, чтобы дело без хозяйского пригляда не оставалось?

Нужно...

Вот, есть домик, не совсем рядом, в пяти минутах ходьбы, но там поговорить надо. Хозяева такую цену заломили, что жутко становится. Словно у них там стены золотом обиты. Оно понятно, сами строили, сами отделывали, но и дело понимать надо! Назначить цену можно, да кто ж у тебя репу за три монеты золотом купит, если ей цена три медяка? Плюнут, да и пойдут к соседям.

И репа не хуже будет.

Жама Эльза пообещала разузнать дело.

Ида поблагодарила, выдала денег на расходы — мало ли что? И помчалась устраивать ребят. У них еще столько дел! И по магазинам надо! И в лечебницу надо! Мальчишки, кстати, оценили и тут же запросились с ней, так что придется договариваться со Станиславом.

Не хочется. Но придется.

* * *

Станислав посмотрел на мальчишек.

На Иду.

Опять на мальчишек.

Вот родственниками их никто и никогда не назвал бы. Даже с большого похмелья. Ни капельки не похожи. Если младший еще туда-сюда, то у старшего на физиономии крестьянское происхождение написано. Лопатой и поперек. Но Ида держалась уверенно.

И мальчишки смотрели нахально, не опуская глаз.

— Подручные? Ладно... могу пол мыть приставить. И ведра выносить.

— Не тяжелые, — надавила голосом Ида.

Еще не хватало парням надорваться, расти потом не будут. А почему — нет? Она лечебницу бросать не планировала, оставлять мальчишек дома и одних — вообще дело гиблое, в незанятую голову любая пакость влезет, а потом еще и размножится. А здесь и под присмотром, и при деле, и опять же... всегда есть о чем поговорить. А там, глядишь, и польза будет.

Идею Яны научить ребят торговать, Ида одобряла всей душой. Здесь и сейчас она понимала, как важны бывают знания. Любые. В любых областях.

Не захотят мальчишки торговли?

Вот вам медицина. Не захотят и медицину? Так еще чего найдем! Под присмотром и безопасное! А там и Яна приедет. Ида сестру очень ждала.

Как же тяжело, когда даже поделиться не с кем, поговорить по душам, выплеснуть накипевшее. Безумно тяжело. Сейчас, вот, у нее племянники есть, но перед ними тоже не откроешься до конца, не поймут просто. Как им про Костю расскажешь?

Или про предательство Стаса?

Есть вещи, которые понимаются только в определенном возрасте, вот и все.

Мальчишки тем временем переглянулись.

— А в операционную пустят? А как людей режут? Вдоль или поперек?

— А какие бывают скальпели?

Станислав вдруг улыбнулся. Вспомнил себя. Как он, в щенячьем возрасте, вот так же, помогал в лечебнице. За еду и науку. Потом уже был институт, потом уже было все остальное. А когда-то, вот таким же, сопливым и лопоухим, он вытаскивал судна и подтирал грязь.

Так давно...

Так недавно?

— И пущу, и покажу, и все остальное. Но белоручек в медицине не бывает. А потому — мыть руки, переодеваться и чтобы через час полы блестели. Шагом — брысь!

Получилось очень убедительно. Мальчишки помчались мыть руки.

Ида посмотрела на Стаса.

— Спасибо.

На долю минуты их глаза встретились. И Стасу взгрустнулось.

Когда-то на него смотрели совсем иначе. И улыбка была другой, сияющей, искренней, и глаза светились... сам отказался. А сейчас у Иды все уже прошло, перегорело. Он для нее друг, наставник, но и только. Сердечко ее прочно занято другим мужчиной.

Правильно ли это?

Станислав не знал. Но и хорошего мужа из него не получится, это уж точно. А Ида заслуживает лучшего.

Пусть будет счастлива. А он... он присмотрит.

— Не стоит благодарности.

— Стоит. Мне виднее.

— Мне тоже. И помни, ты всегда можешь ко мне обратиться. С любой просьбой. Пока твоего жениха нет в городе.

Ида почти ощутимо расслабилась. И улыбнулась уже намного теплее.

— Хорошо. Разрешите идти, доктор?

— Разрешаю, — преувеличенно-вальяжно махнул рукой Стас. — С Рукоцким я сам поговорю, не переживай. Присмотрим за твоими племяшками.

Иде того и надо было. Она еще раз улыбнулась — и убежала переодеваться, прятать волосы под платок...

Начинался новый рабочий день.

Русина, Звенигород

— Я вам не верю!!!

— Тем не менее. К пропаже тора Вэлрайо мы не причастны.

Тор Дрейл наседал.

Пламенный отбивался.

Виданное ли дело? Из посольства посла утащили? Ладно бы — убили! Такое бывает, даже частенько бывает, но чтобы просто утащили? Это что — мешок яблок?!

Беда в том, что Пламенный как раз и не был причастен. Ни сном, ни духом, как говорится. И страдал сейчас совершено незаслуженно.

Кстати — и зря.

Опоенный до изумления тор Вэлрайо сейчас уже путешествовал по железной дороге. Лежал в купе на нижней полке, предусмотрительно пристегнутый Митей за обе руки, и раз в три часа поглощал по кружке 'огненной воды'. Митя решил, что на связанного внимание точно обратят. А вот на пьяного...

Да и какой с алкаша спрос? Еще и отвернутся. Пьяные — они такие, непредсказуемые.

Главное до белой горячки не довести, но кое-какими средствами Митя тоже запасся. Как и водкой.

Путешествовать по железной дороге ему предстояло четыре дня. Потом придется замедлить темп путешествия, но все же, в десять дней Митя надеялся управиться. А это даже не запой.

Ну... по меркам Русины.

Хотя лионессец? Они вроде как более хрупкие... кто его знает, паразита?

Ладно. На железной дороге не надо, а потом режим можно и ослабить. Скажем, уменьшить количество водки. А то даже завидно...

Пламенный и тор Дрейл об этом, понятно, не знали, и продолжали скандал.

Дрейл угрожал гневом ее величества.

Пламенный отнекивался, мол, ищем! Весь Звенигород перевернули и потрясли,, вот, хотите — сами расспросите, благо, языком владеете.

Дрейл понял, что ему не врут, и милостиво согласился на расспросы.

Те не порадовали.

Митя вообще предпочитал работать в одиночку, не сообщая никому, что и как. Документы он доставал через Тигра. А остальное...

Слуг в посольстве тоже трясли. Но те молчали, как рыбы. Кому ж охота на себя донос писать?

Не были, не знали...

Кухарка честно сказала, что побывал у нее на пару ночей мужчина из местных, ну так ничего страшного. Он дальше кухни и не уходил. Подарочек подарил, вот, платочек, замуж не звал, сказал, могут в любой момент отозвать на фронт... отозвали, небось. Время-то какое, мужики себе и не принадлежат. А бабам — тем более.

С этой стороны ничего подозрительного не было. Пламенный действительно перемещал войска, да и поди, найди там, кто кухарку... того. Попользовал. Все ж по доброй воле!

Тор Вэлрайо растворился, словно кусок сахара в горячем чае. Быстро, бесследно, качественно.

И тор Дрейл с ужасом думал, как он напишет в Лионесс...

А как ему оттуда ответят...

Уцелеет ли он вообще?

О чем-то большем мужчина даже и не помышлял, выжить бы...

Ее величество Элоиза ошибок не прощала. Тем более — таких.

Анна, Россия.

Анна смотрела на монастырь.

Грустно смотрела, но...

Ей очень надо было прийти сюда. Почему-то это было единственно правильным вариантом. Вот и Багиира. Сидит, смотрит всепонимающими зелеными глазами.

Анна медленно опустилась на одно колено, протянула к ней руку.

— Здравствуй, киса.

Багира с достоинством обнюхала предложенные пальцы. Тереться не стала, много чести, но коротко мявкнула и направилась в монастырь.

Анна пошла за ней.

Откуда-то она знала: кошка ведет ее именно к матушке Афанасии. Дорожка легко стелилась под ноги. Сейчас деревья еще нее покрылись листвой, разве что почки набухли, потом они станут пушистыми и тенистыми, а потом облетят. И наверное, будет здорово шуршать ногами по опавшей листве.

Анна этого уже не увидит.

Жаль, ей всегда нравилась осень.

Вот и матушка. Сидит на скамейке, думает о чем-то, повернулась на звук шагов и улыбнулась. Неловкость тут же исчезла.

Ей рады.

А она...

Анна вздохнула. Ей было тяжело начинать разговор, но это была необходимость. Почему-то именно так было правильно.

— Здравствуйте, матушка Афанасия.

— Здравствуй, Анечка. Присаживайся? Солнышко-то какое! Одно удовольствие!

Анна кивнула. Присела на теплую деревянную скамейку, погладила ее ладонью. Багира вспрыгнула рядом, улеглась в позу львицы. Голова гордо поднята, уши насторожены. Она чувствовала боль и тревогу Анны, вот и не расслаблялась.

— Спасибо вам, матушка.

— Так вроде и не за что, Анюта? Что случилось-то? Что ты вся такая... как погасшая?

Анна кивнула. Да, эта женщина видела ее до самого нутра. Именно погасшая. Анна искренне старалась улыбаться, радоваться, но...

Давило.

Обдуманное и хладнокровное убийство тем и отличается от самозащиты, что пачкает душу. Ломает ее, корежит....

Нет? Ваша душа спокойна после этого мероприятия? Так проверьте ее наличие.

Анна набрала воздуха в грудь. Решиться было сложно, а потому... получилось, как получилось. На выдохе.

— Я убила человека.

Матушка Афанасия даже и слова не сказала. Не шевельнулась. Не поменяла положения тела. Так и слушала — внимательно и участливо. Анна опустила голову. Она понимает, сейчас на нее посмотрят совсем иначе.. Но.... Ей не хотелось видеть этот переход от симпатии к отвращению.

Он будет.

И она все увидит.

Но... может ведь у нее быть крохотная отсрочка?