Гарри Поттер. Второй шанс.

Однако Ракешу было любопытно, какие события остались не освещенными "Пророком". Он не знал названия факультетов, ребята с которых искали теперь образования где-то ещё, однако был уверен, что большинство из них — из Хаффлпафа и Равенкло. Слизеринцы остались бы, они все — чистокровки, а чистокровные больше всех не обращали внимания на существование остального мира. К тому же они были в безопасности. Отметил ли Волдеморт кого-нибудь так же, как Малфоя, — в таком же небывало юном возрасте? Узнать или выяснить подробности у Ракеша возможности не имелось. Однако всё это интересовало его не столько, сколько должно было бы. Слишком уж его занимали Акрен и поиски неуловимых хоркруксов. Дело их обнаружения не двигалось настолько, что Ракеш потихоньку сосредотачился на школьных занятиях и на некоторое время бросил хоркруксы на произвол судьбы. Если даже он смог бы их найти, то понятия не имел, как уничтожить, так есть ли смысл тогда искать?

За несколько месяцев вдали от друзей и Хогвартса начал назревать новый вопрос. Хочется ли ему вообще вернуться домой? Или домом стало другое место? Да, он должен убить Волдеморта — и он это сделает, однако хочется ли ему и в самом деле проводить в Англии больше времени, чем в принципе необходимо? Он все сильнее склонялся к ответу: "Нет".

Ракеш уселся за стол и принялся за работу — ему предстояло догнать класс по беспалочковой магии. Два месяца учебы — не то, чтобы он чего-то ещё не знал, однако работы оказалось много.

Его друзья поддержали его решение поменять предмет — они все, кажется, думали, что для Ракеша будет лучше, если он вернется к магии нитей позднее. И, конечно же, Дарэй и Сайлас соглашались со всем, что говорил Тристан Намак.

Но он без всякого удовольствия ожидал высказываний некоторых настроенных против смертных вампиров.

* * *

— Как дела? — раздался ленивый, сонный вопрос. При звуке постороннего голоса Ракеш замер; его перо зависло над чернильницей. Кто-то сумел войти в комнату незаметно для него. Ракеш огляделся, уже зная, что обнаружит.

Похожий на какого-то огромного ленивого кота Дарэй развалился на громадной и пышной зеленой кушетке, стоявшей у одной из стен, и выглядел очень довольным собой. Он был единственным из всех, кого знал Ракеш, кто мог пробраться внутрь и проделать весь путь через кабинетную зону по комнате так, чтобы его не заметили. Кто-нибудь другой, вероятно, попал бы под действие проклятия уже через пару шагов. Даже профессор Марлак в конечном счете попался — и тут же заинтересовался, с какой стати Ракеш настолько параноидален. Тристан Намак не пытался, однако Ракеш был уверен, что и ему, и профессорам, отвечающим за классы маскировки, ловкости рук и шпионажа, не составит проблем пройти. Никому больше этого не удавалось уже пару недель. Однако Дарэй всегда обнаруживался на кушетке, когда Ракеш был уверен, что никто больше в комнату не входил. Всегда — именно на ней, как будто она ему принадлежала, и всегда — в той же самой позе. Ракеш однажды даже ударил его, чтобы удостовериться, что это не иллюзия.

Тогда он попытался добавить в комнату освещения, чтобы теней стало меньше и прокрасться оказалось бы некуда. Но добился лишь того, что Дарэй перестал заявляться на кушетку одетым во все черное, подтвердив этим факт, что все-таки использовал тени — чтобы спрятаться, как может только вампир, — однако теперь обнаружил новый путь в комнату.

Мало того, если Дарэя не наблюдалось на кушетке, тогда там обязательно раскидывала крылья его летучая мышь-вампир. В данный момент зверек на животе растянулся по верху — в самой что ни на есть не-мышиной позе. Поганый зверь и его владелец, казалось, нашли общий язык по поводу мебели Ракеша. Обычно обнаруживались либо мышь, либо вампир, пока Ракеш не настоял на том, чтобы увидеть их в комнате одновременно, и не использовал определитель волшебной подписи, дабы удостовериться, что мышь не является на самом деле замаскированным близнецом Дарэя. Дарэй смеялся над этим случаем до икоты. Ракеш же полагал, что его подозрение обосновано. Они действовали схожим образом, и Дарэй часто был одет в черную кожу, похожую на шкурку своего питомца. Летучая мышь даже ухмылялась как Дарэй; Ракеш не знал, что мыши вообще способны усмехаться. Теперь они оба появлялись всякий раз, когда Ракеш отвлекался. Откуда эти существа узнавали о том, что он сосредоточен на домашней работе или на тренировке по беспалочковой магии, он и понятия не имел, однако именно так всегда и было.

Ракеш хмуро уставился на своего самодовольного друга; парень раздражался, даже зная, что проку от этого не будет. В один прекрасный день он все равно поймает вампира.

— Знаешь, когда-нибудь я поставлю напротив той кушетки растяжку. Вот будет смешно, когда ты разобьешь себе нос, попытавшись прокрасться мимо меня, а? — заметил он. Дарэй ничуть не обеспокоился.

— Ничего, они же не заставляют тебя падать — лишь споткнуться, — сказал Дарэй, не соизволив даже приоткрыть глаза из-за угрозы.

— Прекрасно — значит, растяжку под напряжением. Пара тысяч вольт — просто чтобы заставить тебя подпрыгнуть и упасть замертво, — не сдавался Ракеш, подписывая свое эссе. Теперь глаза Дарэя приоткрылись и сузились; вампир уставился на Ракеша, как будто сомневаясь в его здравом уме.

— Сначала это был Сайлас в электрической сети, затем шокеры, вмонтированные тобой в дверь, потом — тэйзеры[1] — я знаю, что они точно спрятаны где-то в этой комнате, а теперь — электрические растяжки. У британских волшебников нет смертной казни. Так почему же ты так увлечен битьем людей электрическим током?

— Это весело, — заметил Ракеш, на самом деле не зная ответа. — Что ты вообще здесь, кстати, делаешь? Разве ты не должен быть сейчас на дуэли с как-его-там — Солом? — Дарэй закатил глаза.

— Я знаю, что ты озабочен сменой своих предметов, но нельзя же так, Ракеш! Сейчас — восемь вечера, дуэль состоялась два с половиной часа назад, — заметил Дарэй. Ракеш посмотрел на часы — ой! В тот вечер он ужинал в комнате, работая над проектом, и полностью потерял счет времени. Проект требовалось сдать завтра, а предыдущий день Ракеш потратил на мудрёное зелье, отнявшее у него на несколько часов больше, чем он рассчитывал.

— Ты победил? — спросил он; возлежавшая на опиравшейся на кушетку руке голова вампира резко вздернулась, дабы вперить в него негодующий взор. — Не обращай внимания — конечно же, победил. И каким же был приз на этот раз? — Дарэй редко дрался, не обговорив какой-нибудь поощрительный приз для победителя. Вампир самодовольно осклабился, став похожим на счастливого кота среди валяющихся перьев.

— Он. — Ракеш кивнул; конечно же, что-то вроде этого он и предполагал. Дарэй и Сол не ладили. Что-то попроще было бы слишком милосердным со стороны Дарэя.

— Хорошая кровь?

— Я не имел в виду его кровь, — мурлыкнул Дарэй в ответ. — Хотя и кровь получил тоже, — добавил вампир и нахмурился. — И то, и другое — не высший класс. — Ракеш покачал головой; он никогда не понимал философии вампиров о том, что суть жизни — это секс и кровь. Сол, должно быть, был очень уверен в своих бойцовских качествах, если согласился на подобную ставку. Или, по всей вероятности, Дарэй, который был намного умнее Сола, загнал вампира в споре в такой угол, что тот попросту не смог отказаться, не показавшись при этом трусом и, очевидно, не мог согласиться, не показавшись глупцом. При подобном раскладе Сол выбрал бы участь глупца, но не труса. Он мог перенести необходимость предстать идиотом; потерять же лицо из-за трусости было недопустимо.

Что ж, Сол ещё не скоро пошутит о том, что Ракеш поменял предметы.

— Знаешь, ты мог бы заявить, что призом станет ещё одна дуэль, а победитель первой дуэли будет выбирать оружие. Ты же в курсе, что он абсолютно не способен драться невербально. Ты мог бы подвесить его с потолка в столовой и периодически бить его током, чтобы он дергался всем на развлечение, — предложил Ракеш — ему тоже не нравился Сол, но мерзкий высокомерный вампир Ракеша пока не вызывал. Сол все ещё не оправился от первой стычки с ним перед входом в долину Акрен.

— И я снова спрашиваю: да что у тебя за пунктик по поводу битья людей током? — сказал Дарэй; Ракеш опять пожал плечами.

— Ну, это заставляет их кричать?.. — предложил он слабый аргумент, о чем немедленно пожалел, когда вампир фыркнул и расплылся в восхищенной зубастой улыбке.

— Я знал, что ты скрытый садист. Когда сопляк в следующий раз снова выведет тебя из себя, можешь сам позабавиться с ним. Может, если его сильно унизить, он перестанет быть такой задницей. Все знают, на что мы спорили. А ещё все знают, что он проиграл — представляешь, дуэль длилась всего пять минут, и в зале собралась аж треть школы, так что я буду удивлен, если он вообще хоть раз явит нам свое личико на следующей неделе, — высказался Дарэй. Ракеш вынужденно засмеялся — Дарэй ничего не делал наполовину, и если уж собирался выбить пыль из Сола, то чем больше народу это увидело бы, тем лучше. Особенно когда народ — это вампиры, среди которых принято какое-то невербальное общение и взаимопонимание, которого Ракеш пока не мог уловить. К тому же все ненавидели Сола и его абсолютно необоснованный снобизм; именно из-за этого его терпеть не могли даже другие вампиры. В том числе и те, которые считали себя лучше людей, потому что у Сола не имелось никаких выдающихся способностей, ценившихся в Акрен. Да, он был намного сильнее, чем подавляющее большинство одноклассников Ракеша в Хогвартсе, но лишь с вербальной магической формулой и палочкой, что в Акрен совершенно не котировалось, — и, несмотря на это, вампир ожидал к себе какого-то особого отношения.

Сигра сползла с полки над его столом и свернулась поверх его домашней работы — знак того, что Ракеш работал уже слишком долго. И почему Сигра не заметила, как вошел вампир?

— Я спала. Обычно я замечаю, но меня веселит то, что его не замечаешь ты, — ответила змея на незаданный вопрос. Они действительно думали похожим образом. Она всегда улавливала то, что он собирался у неё спросить. Его друзья знали о кобре, однако понятия не имели, что он способен говорить на серпентарго. Об этой его способности не следовало знать никому. Слишком велик был шанс, что кто-то соединит отсутствие одного говорящего на языке змей в Англии и Ракеша Асмодеуса, новичка в Акрен из той же самой страны.

— Возможно, я просто оставлю Сигру на кушетке, — вслух задумался Ракеш. — Она может укусить и тебя, и ту мышь, когда вы усядетесь. Разве это будет не забавно?

— Укус ядовитой змеи в задницу? Нет, совершенно не смешно, — ответствовал Дарэй. — Если твоя змея меня укусит, то я пошлю Сатану укусить тебя.

— Тогда мне понадобится всего лишь сильное освещающее — он ненавидит свет.

— Проехали. Держи свою змею в клетке. Это не смешно.

— А я думаю — да. Тем более убить тебя она не убьет — ты ведь уже мертв. И я уже могу представить, как ты звизжишь как девчонка, — сказал Ракеш, преднамеренно подначивая вампира.

— Я не визжу. Никогда, — с негодованием заявил тот.

— Значит, заорешь. Змеи больно кусаются, — со смехом выдавил из себя Ракеш, беря Сигру и разрешая ей обернуться вокруг своей руки и плеча.

— Ты и в самом деле садист. Никогда не думал о том, чтобы стать вампиром? Такую мерзопакостность следует приберечь именно для нашего вида, — сказал Дарэй, а Ракеш просто закатил глаза. Если по степени мерзопакостности судили бы на предмет принадлежности к вампирьему племени, тогда Северус Снейп однозначно являлся бы их королем.

— Вы, вампиры, слишком серьезно себя воспринимаете. Это вредно для здоровья.

— Змеи — больше наш конек, нежели людей.

— Это не так, — не согласился Ракеш; вампир не понимал, о чем говорит. Ни Волдеморт, ни Ракеш не были вампирами. — Ты и малейшего понятия не имеешь, о чем толкуешь. Животные не принадлежат ни одному из гуманоидных видов. Змеи вовсе не темные, как и сами вампиры. Вы не можете заявлять на них какие-то права. Сигра — моя любимица, поэтому если я попрошу её подождать на кушетке, чтобы тебя укусить, то она так и поступит.

— В следующий раз я просто проверю кушетку. — Ракеш отметил неуверенную нотку беспокойства в голосе вампира.

— Не сработает, — зловредно ухмыльнулся он и мышу, и вампиру, растянувшимся на его кушетке. — Я достану тебя, моя прелесть, и тебя, мышонок, тоже, — пропел он тоненьким голосочком. Дарэй засмеялся.

Ракеш засунул Сигру в клетку и уставился на мышиную нору на нижнем уровне. Попавшие туда первыми грызуны размножились, и у Сигры вошло в привычку питаться мышатами. Она полагала, что повзрослевшая только наполовину мышь вкуснее. Ракеш и понятия не имел, что у змей есть вкусовые рецепторы. Сейчас в клетке появился новый выводок — на этот раз трое или четверо мышат.

— Восхитительно, — прошипела Сигра, всматриваясь в грызунов с верхнего уровня. Взрослые, как всегда, задрожали от страха при виде змеи.

— Твоя змея — поистине садистка. Так мучить этих бедных мышек, — заметил Дарэй, присоединившись к нему в наблюдении за тем, как кобра терроризирует маленьких созданий.

— Пожалуй, это действительно несколько жестоко с её стороны. Но довольно забавно, — заметил Ракеш, закрывая верх обиталища. — Ей нравится иметь выбор в живой еде. Когда закончится зима, я сделаю ей клетку побольше и вынесу на балкон. Там хватит места, чтобы мыши смогли самостоятельно прокормить себя с помощью растений. Я даже подумываю о том, чтобы запустить к ним парочку землероек или кротов. — Поверхность земли в новой клетке составила бы почти шесть квадратных футов.

— Ты собираешься с нами вечером на источники? — спросил Дарэй. Ракеш вспомнил, что сейчас — суббота, и в расписании значилось, что у них нет занятий до завтрашнего полудня. Обычно это означало, что где-то с дюжину студентов при таком раскладе отправлялись плавать ночью на горячие источники. Стоял ноябрь, и на земле уже лежало два фута снега. И старшекурсники говорили, что это ещё мягкая зима. В Акрен, находившейся на такой высоте и отделенной от всего остального мира — и в самом деле, своя собственная карманная вселенная, — зима не походила на ту, что царила в той части магловского мира, с которой территорию и скопировали.

Однако даже в самые холодные месяцы студенты частенько посещали горячие источники, несмотря на то, что в школе существовали совершенно приемлемые горячие ванны, а внизу — бассейн с подогревом. Зимой, когда все вокруг белым-бело, источники служили развлечением. Настоящие горячие источники были слишком теплыми, чтобы в них плавать, однако там, где они впадали в реку или в тех местах, где небольшой поток стекал с гор, было достаточно прохладно для плавания. Таких местечек насчитывалось порядка нескольких дюжин, и даже во время снежных бурь студенты ходили туда поплавать и потусоваться, а совсем уж небольшие зоны были популярны у парочек, желающих некоторого уединения вдали от школы. Ракеш с нетерпением ждал ежегодной вечеринки, которая проводилась на горячих источниках, когда налетала первая буря. Придти и посидеть в горячей водичке во время первого настоящего бурана было давней традицией.