Гарри Поттер. Второй шанс.

Большинство студентов в мире начинают обучение с восьми лет, и первые пять посещают только лишь дневную школу. Ученики уходят домой после обеда и возвращаются на следующее утро. После этого они идут в среднюю школу, в которой учатся до девятнадцати. Потом есть ещё один уровень, для учеников с девятнадцати до двадцати четырех. Будущие студенты сдают конкурсные экзамены, чтобы поступить в такие школы, и там уже начинается специализация по предметам, которыми они намерены заниматься. Остальной мир считает европейское образование ужасно отсталым и неадекватным. И они правы. Студенты Хогвартса не отвечают требованиям никаких других школ, — объяснил Гарри, видя их потрясение и зная, что эти новости обернутся для Гермионы настоящими проблемами.

— Почему мы ничего об этом ни слышали? — спросила миссис Уизли.

— Я даже и не знаю. Полагаю, что об этом умалчивают, а если иностранцы кому-то и рассказывают, то их игнорируют, потому что все так преданны Хогвартсу. Однако это и вправду не слишком качественная школа. Уехавшие отсюда — единственные, до кого это действительно доходит. Бегство не позор, если его цель — лучшее образование. К тому же, они в безопасности, — ответил Гарри. Он надеялся, что его друзей можно убедить уехать. На них обрушится реальность настоящего мира, о котором они, за исключением Гермионы, имели весьма наивное представление, но зато они получат лучшее образование и будут в большей безопасности. Однако выбирать придется им самим.

— Вы уже воспользовались зельем? — спросил Гарри.

— Не-а, храним его на случай атаки Упивающихся, — проговорил Рон. — У Ремуса появилась идея заложить его в специальные полости в нашей обуви или носить на шее в ожерельях, — Гарри кивнул — он ещё увидится с Ремусом до отъезда. Он тоже скучал по Люпину — возможно, забежит повидать и Невилла.

Гарри уехал на день раньше, чем планировал. Всего за несколько часов он чрезвычайно устал от Гермионы и Джинни с их стараниями разговорить его, да и от Рона с его не слишком искусными попытками убедить Гарри остаться. Они прямо-таки прилипли к нему — их жизни, казалось, настолько вращались вокруг его, что эти люди и не мыслили себя отдельно, без Гарри. Его беспокоило, что они не могут с ним расстаться на несколько лет и прямо-таки одержимы идеей знать о том, что он изучает и где этим занимается.

— Так ты и в самом деле собираешься просто оставить нас в неведении? — спросила Джинни, когда Гарри уходил.

— Да. Прости, но я и в правду не могу ничего сказать, — проговорил Гарри, крайне уставший от повторения.

— Гарри, позволят ли нам поступить в эту школу? Может, мы переведемся в неё и присоединимся к тебе? Полагаю, тогда проблема с невозможностью нам рассказать разрешилась бы сама собой, — предложила Джинни.

— Нет. Они не принимают учеников в середине учебного года. И я не уверен, получится ли у вас. Это очень суровое место, вам придется самим лечить все свои раны и тому подобное. И предметы совершенно другие, — проговорил Гарри, думая, что после стольких лет пользования палочками ни у одного из Уизли не получится магия нитей. А Рон был ещё и слишком ограничен. Да вампиры разорвут его в клочья.

— Гарри, мы же друзья, — сердито заметила Гермиона — она злилась с тех пор, как он отказался рассказать им, что изучает.

— Вы — мои друзья, так пожалуйста, будьте добры и оставьте эту тему. Увидимся через пару лет, а то и скорее. Почему с этим нельзя смириться? — спросил Гарри. Никто из них не смог ничего на это ответить.

— Потому что мы — твои друзья, и очень беспокоимся о тебе, — сказала Джинни.

— Спасибо, но лучше не надо — я в безопасности.

— Ага, с вампирами-то, — заметил Рон.

— Мне вообще-то нравятся некоторые их тех вампиров, Рон, они вполне неплохие ребята.

— Пожалуйста, Гарри, нельзя так поступать, — умоляла Гермиона.

— Можно. И нужно, — отрезал Гарри и аппарировал обратно в гостиницу.

* * *

Вернувшись к обычному облику, Ракеш скользнул на место напротив Ремуса и Невилла. Они сидели в Хогсмиде; он послал им письменное предложение встретиться с ним в баре. Прошло несколько дней с тех пор, как он сбежал из Норы. За это время он выяснил, где находятся все владения Поттеров и Блэков. И он ещё вернется в Гринготтс, чтобы забрать несколько вещей из хранилищ.

— Кто вы? — поинтересовался Невилл. — Ох, Гарри?

— У меня теперь новое имя. И не говорите так громко. Я маскируюсь не просто так, — улыбнулся Гарри. Простите, что не могу назвать вам моего нового имени, однако чем меньше вы знаете, тем лучше.

— Зелья роста? — спросил Ремус.

— Ага. Просто замечательный результат. О, а волосы так выглядят постоянно, — добавил Гарри. Ремус улыбнулся.

— Джеймс провел несколько лет, пытаясь добиться подобного эффекта.

— Где ты был? — спросил Невилл. Гарри открыл меню.

— Давайте сначала закажем; я расскажу вам все за ланчем.

— Хорошо, — сказал Ремус через несколько минут, когда они принялись за еду. — Что с тобой случилось?

— Я нашел новую школу. Ту, в которой научат большему, чем в Хогвартсе. Она мне очень нравится — фактически, я её люблю. Там я в безопасности, причем в полной, от убийц и Волдеморта. Простите, что не могу сказать вам больше, но это просто небезопасно, да мне и не позволено, — извинился Ракеш.

— Ничего больше нам не поведаешь? — спросил Невилл. Гарри пожал плечами и попытался подумать, что бы такого ещё рассказать.

— У одного из моих учителей — волшебная плащеносная ящерица в качестве любимца. У директрисы — волшебный ирбис. Я надеюсь изучить волшебство, которое позволит мне отыскать хоркруксы намного легче, чем возможно сейчас. Плюс не дать себя убить, когда я их уничтожу.

— Магия души, — пробормотал Ремус. — Боже правый! Будь осторожен, Гарри.

— Обязательно. Я знаю о риске. И обучение займет несколько лет.

— Ты уже видел Рона и Гермиону? — поинтересовался Невилл.

— Ага. Встреча прошла не очень-то хорошо. Они слишком назойливы и не прекращают попыток заставить меня рассказать им, где я нахожусь, — ответил Гарри.

— Что ж, их нельзя осуждать — они были твоими друзьями много лет, — заметил Ремус.

— Именно поэтому я их и осуждаю. Они знают, что я бы так не поступал, если можно было бы сделать иначе, и если я не хочу рассказывать ничего, тогда следует уважать мое решение — в любом случае, их это практически не касается, — отрезал Гарри. Ремус подумал и кивнул. — Тебе, вероятно, там бы понравилось, Ремус. У нас есть студенты всех видов, и оборотней много. Каждый месяц они пользуются ликантропным зельем, так что все умеют его варить. Тебе понравился подарок? — Ремус просиял — он получил ликантропного зелья на несколько месяцев. Последнюю версию, которую можно было хранить до полугода.

— Да, спасибо. Оно и вправду помогает, — уверил он.

— А у тебя как дела, Невилл? — задал вопрос Гарри.

— Просто отлично. Бабушка передает благодарность за зелье, кстати. Школа без тебя уже не та, ты же знаешь. Слизеринцы просто-напросто достали. Все так напуганы, — проговорил Невилл. — Но никто на самом деле не знает, чего же боится. Как будто страх каждого подкармливается потихоньку страхами других, пока не приумножится — и вот вдруг все в ужасе. Никто не хочет злить потенциально темных слизеринцев, потому что боятся, что убьют либо их самих, либо их семьи. Слизеринцы же от этого в восторге, — Невилл однозначно рассказал Гарри о ситуации в Хогвартсе гораздо больше, чем кто-либо ещё. Гарри протянулся через стол и пододвинул другу пергамент.

— Это — список заклинаний. Запомни их и тренируйся накладывать; Выручай-комната — отличное место. Они великолепны. Ими очень хорошо заканчивать бой, к тому же они вполне законны, — отметил он. Ремус чуть не подавился.

— Заставь человека описаться, а потом сотвори у него на руках фурункулы?

— Такое оскорбляет, а если не можешь держать в руках палочку, то трудно принять ответные меры, — со злобой заметил Гарри. — Сломать запястье тоже неплохо. И даже если тебе поставят отработку, Филч отнесется к тебе гораздо лучше, если напомнить ему, что слизеринцы желают ему смерти, потому что он — сквиб, ну или почти сквиб. О, а вон то, внизу списка, стирает заклинания из памяти палочки, и приори инкантем ничего не покажет. Просто скажи тому, кто попытается обвинить тебя в нападении, наложить приори, и все будут думать, что ты здесь ни при чем. Это очень редкое заклинание, так что никому больше его не показывай. Только вы с Ремусом можете прочитать пергамент.

— Ловко, — без всякого осуждения сказал Ремус. — Никогда не слышал о таком заклинании.

— И никогда не услышишь. Вот, — Гарри передал ему два маленьких флакончика, — антидот к Веритасеруму. Знаю-знаю, не существует реально работающего антидота, однако это он и есть. Я говорил вам, что учусь в отличной школе.

— Зачем антидот? — спросил Невилл.

— На случай, если твой новый преподаватель защиты или Амбридж вызовет тебя к себе в кабинет для беседы за чашечкой чая. Они могут подлить тебе зелье в чай, чтобы ты им все рассказал, — сказал Гарри. Невилл убрал свой флакончик, а Ремус сунул свой в карман на груди.

— Ремус, Орден использует Площадь Гриммо 12 или наблюдает за домом?

— Насколько мне известно — нет, — ответил Ремус. — Есть в этом что-то странное; я знаю, ты говорил Дамблдору, что не против использования дома, но тот не пускает нас внутрь.

— Возможно, это тот треклятый домовик, — задумался Гарри, гадая про себя, насколько прав. — Значит, я убью Кричера перед отъездом. Нельзя допустить, чтобы он раскрыл секреты кому-то ещё и ухудшил положение, — Ремус вздрогнул, а потом покачал головой.

— Нет нужды, он уже мертв. Умер несколько месяцев назад. Никто не знает, как — возможно, из-за старости, а, может, благодаря Добби; да никто и не собирается спрашивать, — Гарри улыбнулся; он послал Добби две пары носков, одни — шелковые, а другие — из овечьей шерсти, и письмом поблагодарил эльфа за помощь в течение всех этих лет. Гарри отодвинул тарелку и положил голову на руки. — Ремус, ты знал брата Сириуса?

— Что? Откуда такой интерес? — спросил Ремус.

— Хоркруксы. У того, кто забрал последний, были инициалы Р.А.Б., — ответил Гарри. Он обдумывал этот вопрос первые недели в школе.

— О. Регулус, да. Я никогда не знал его второго имени. Младше нас, на несколько лет младше. Учился в Слизерине. Они с Сириусом ненавидели друг друга. Но Сириус ни с кем из своих братьев и сестер не ладил. Он был белой вороной. Хотя Регулуса убили, Гарри, он был Упивающимся Смертью и покинул Волдеморта. Волдеморт его убил.

— Правда? — засомневался Гарри. — Я так не думаю; вероятно, он послал для этого Упивающегося. Регулус мог сбежать, а Волдеморту никто не станет докладывать, что провалил задание, — Ремус не сводил с него глаз несколько минут.

— Гарри, ты рассказывал мне о записке, — припомнил Невилл. — В ней говорится, что написавший её человек должен быть уже мертв, — Гарри кивнул.

— Да, возможно. Дамблдор чуть не потерял руку, уничтожая один из хоркруксов. Однако нельзя знать наверняка, умрет ли уничтожающий их человек. Кстати, не знаете случайно, где Флетчер? — поинтересовался Гарри.

— Мандагнус? Он — в Европе до лета. Понятия не имею, почему, — отчитался Ремус. — А зачем тебе знать? — Гарри посмотрел на них и задумался. Можно обсудить теорию и с ними — альтернативы все равно нет.

— Не факт, что Регулус мертв. Если это так, тогда у него была куча лет вдали от Волдеморта, чтобы собрать хоркруксы. Его брат прохлаждался в Азкабане, так что Площадь Гриммо была полностью в его распоряжении, и он знал, что сможет там что-нибудь спрятать. Типа найденных им хоркруксов. Понятно, что уничтожать их — опасно, поэтому если он намеревался умереть, что, возможно, и произошло, то необходимо было разрушить их все сразу. Но так как и Площадь Гриммо, и другая собственность во владении семьи Блэков стоят себе до сих пор (Гарри проверил это несколько дней назад), я полагаю, что он этого так и не сделал. Мандагнус Флетчер крал вещи из этого дома и продавал их — возможно, он нашел и хоркруксы, а потом продал их, не понимая, что сбывает? Это бы объяснило, почему Регулус не смог их уничтожить, — выложил теорию Гарри. Он понимал, что теория довольно-таки шаткая — очень, очень шаткая, но он знал, что Регулус жив.

— Интересная мысль, хоть это и маловероятно, — сказал Ремус.

— К тому же существует больше одной интерпретации слова "мертв". В конце концов, вампиров называют немертвыми, и Регулус мог стать одним из них, — предположил Гарри, пока ещё не думавший над этим вопросом.

— Это если только исходить из того, что Регулус жив, — напомнил Невилл. — Волдеморт или кого он там послал, мог, как-никак, и убить Регулуса.

— Если Регулус был бы жив, то он единственный смог бы противиться тому, как я поступил с Площадью Гриммо. Он мог не позволить людям войти в дом, — заметил Гарри. — Даже не знаю, что ещё там могло произойти.

— Это и в самом деле выглядит так, как будто кто-то другой отменяет или вмешивается в твое влияние на дом, — согласился Ремус. Они почти в полной тишине доели десерт, лишь Невилл рассказывал Гарри о кое-каких событиях в школе.

— Ремус, Невилл, кто-нибудь из вас думал о том, чтобы уехать из Англии? — поинтересовался Гарри.

— Гм, нет, — произнес Невилл. — Бабушка будет против. — Гарри повторил то, что рассказал другим о качестве — то есть недостатке такового — образования в Хогвартсе.

— А ты, Ремус?

— Ох, даже не знаю. Мне бы хотелось быть рядом и помогать остановить Волдеморта, — сказал Ремус; у Гарри сложилось впечатление, что или оборотень не знал, или ему было все равно, что существуют и другие возможности.

— Ты знаешь, что почти во всех неевропейских странах у оборотней полностью равные права? — проинформировал его Гарри и по удивленному взгляду Ремуса предположил, что тот совершенно не в курсе.

— Что? Серьезно?

— В Канаде, Соединенных Штатах, во всех странах Южной Америки, в Японии, Китае, Индии, Корее... так или иначе, даже в Южной Корее... в России. Ты мог бы уехать куда угодно, — сказал ему Гарри. И это — правда; поменять гражданство в волшебном мире было намного проще, потому что население во всех странах было настолько мало, что новичков везде принимали радушно — в отличие от большинства магловских стран, ограничивающих иммиграцию.

— Гм. Вообще-то, никогда не думал о том, чтобы уехать из Европы. Может быть. Но сначала я хочу пережить эту войну, — ответил Ремус. Гарри кивнул, понимая по тону Ремуса, что оборотень не изменит точки зрения.

После того, как пара ушла, Гарри на миг расслабился на стуле, заметив, но притворившись, что не видит, когда кое-кто в плаще невидимости присел напротив.

— Гарри, — он кивнул, встал, ощущая, что невидимый человек поступает точно так же, и вышел из бара. Очутившись снаружи, Гарри лениво обошел бар. Хмури стянул свой плащ и сунул его в карман. Потом они оба отправились бродить по Хогсмиду; Гарри был очень доволен тем, что замаскировался.

— Ты подслушивал, — без затей сказал Гарри. Хмури, кажется, не собирался приносить извинений, он лишь восхищался тем, что Гарри все же заметил.