Твёрдая Надежда. Второе рождение

— Круто. Тётя, а он что — умный?

— Да. Только сказать не может.

Потеряшка покивал камерой. Предложила:

— Позови его.

— А как его зовут?

— Потеряшка.

Мальчишка протягивает руку и зовёт:

— Потеряшка, иди ко мне!

Осторожно подвела дрон поближе к руке. Камера глянула в пустую ладошку и опять уставилась пацану в лицо. Пацан вдруг скорчил рожу. Дрон резко взлетел вверх, завис на уровне верхушек деревьев и поглядел оттуда.

— Ну вот — ты его напугал. Он теперь не будет с тобой дружить.

— А со мной? — осторожно спросил второй мальчишка — более робкий.

Подняла руку и Потеряшка спустился. Осторожно взяла его под животик. Винты остановились. Опустила его и погладила.

— Хочешь его погладить? — предложила робкому мальчишке.

— Хочу.

Подошел и погладил его тоже. Очень осторожно — кончиком пальца.

— И я хочу! — потребовал первый, как только его приятель убрал руку. Но Потеряшка тут же взлетел и снова завис на большой высоте. На экране телефона сама себе показалась совсем крошечной. Пояснила:

— Он тебя теперь боится. Нельзя пугать просто так. Теперь придётся ждать — пока он вернётся.

Села на лавочку у подъезда и прикрыла глаза, подставив лицо весеннему солнцу. Сверху двор кажется ещё более серым и скучным. Подняла камеру. Потеряшка потихоньку поднимается всё выше — и видно всё дальше. Дома выглядывают из-за домов. Где-то вдали за домами зеленеет лес. В другой стороне блеснула на солнце река. Успела даже немножко разглядеть не очень далёкое море. Но батарея начинает быстро садиться — и пора возвращать своего маленького друга. Камера глядит вниз и двор начинает быстро приближаться. Уже сама услышала жужжание пропеллеров. Тогда открыла глаза, встала с лавочки и подняла руки над собой. Спуск замедлился. Потеряшка осторожно подлетел и сел прямо в подставленные ладони.

— Круто, — дружно заключили мальчишки. Снова погладила по белой пластиковой спинке.

— Умница, Потеряшка. Пошли домой.

— А почему его так зовут? — спросил менее робкий.

— Он однажды потерялся, но я его нашла. С тех пор так его и зову. Если ты однажды потеряешься — тоже станешь Потеряшкой.

— Я не хочу быть Потеряшкой, — насупливается пацан. — Я Вася.

— Тогда не теряйся, Вася, — кинула через плечо, уходя в подъезд.

* * *

Это похоже на игру. Игру в шпиона. Потому, что сперва Серёжа провожает до дома, а потом нужно, оставаясь незамеченной, проводить его. Приходится снять светлую курточку, вывернуть её наружу серой подкладкой и повесить на оранжевую сумочку. Тёмно-синюю водолазку и юбку в темноте видно не очень хорошо, а на лице — тёмно-серая маска. Потом по дороге где-нибудь подобрать подходящий камень. Бросать их научилась довольно метко и сильно. И это не раз пригодилось. Но чаще всё проходит тихо. Может быть — уже немного распугала местную шпану. И в награду — увидеть, как вечерний автобус увозит милого человека. Теперь он в безопасности. Можно так же незаметно вернуться домой. А можно снять маску, надеть курточку и идти — весело покачивая яркой сумочкой. Чтобы услышать из тёмной подворотни:

— Эй, тёлка. Есть чо?

И ответить:

— У меня нет. А у тебя?

— И у нас нет. А чо?

— А если найду?

* * *

Дни становятся всё длиннее. И вместе с ними удлиняются вечера. На газонах пробивается первая зелень. Она живая и растёт. И ей можно позавидовать. А можно не завидовать — а просто неторопливо идти, держась под руку. А потом остановиться возле памятника Пушкину и читать Серёже любимые стихи. Чтобы не сбиваться — они загружены в телефон. Он дослушивает молча, а потом тихо произносит:

— Надя, больше никогда не называй себя пустой куклой.

— Почему?

— Я знаю девчонок, которые гораздо более пустые, чем ты. И кроме нарядов у них в голове ничего нет.

— Но мне ведь тоже нравится наряжаться. Разве ты не заметил?

Он пожимает плечом.

— Заметил. И чо? Тебе можно.

— Потому, что я — кукла?

— Потому, что ты классно читаешь стихи.

Положила руки ему на плечи и спросила:

— Может быть — мне всё-таки пойти в артистки?

* * *

День уже близился к вечеру. Серёжа проводил до подъезда и смотрит в глаза. Поправила ему волосы на лбу.

— Ты не устал со мной ходить?

— Нет.

Надеялась, что он скажет "устал", поэтому просто приходится сказать:

— Хочешь зайти?

Он улыбается и кивает. К этому готовилась заранее. Поэтому сразу потащила его за собой. Лифт поднял на самый верх. За дверью уже встречает Потеряшка. Представила их друг другу. Серёжа удивляется:

— Он у тебя вместо котёнка?

Потеряшка кивает камерой.

— Прикольно.

Завела гостя на кухню. Потеряшка влетел следом и пристроился на холодильнике. Сразу воткнула своего летающего котёнка на зарядку, обмыла руки горячей водой и принялась за быструю готовку. Несколько бутербродов, чай, вазочка с печеньем. Поставила, сама села напротив. Серёжа удивляется:

— А ты? Ты не будешь?

— Я такое не могу.

— Тогда откуда у тебя...

— Я ждала тебя.

* * *

Надя кладёт руку на стол. Переложил бутерброд в левую руку, а правой погладил её по ладони. Вот ладони у неё на ощупь — почти обыкновенные. И сейчас даже тёплые. Она улыбается и ласково ловит за пальцы. Наверно — надо знать, насколько сильно она умеет держать, чтобы оценить её нежность вдвойне. Не заметил, как управился с ужином. Но за окном уже темно. Надя обходит стол и наклоняется к лицу. Касается носом и просит.

— Пожалуйста — не уходи. Побудь со мной ещё.

Ей трудно отказать. Поэтому молча встал и поцеловал. Она берёт за руку и ведёт в комнату. Даже не верится, что остался с ней наедине. А она усаживается на диван и подгибает ногу. Можно сесть рядом. Она вдруг смущается.

— Серёжа, ты ведь не подумаешь обо мне плохо?

— Надь, что-то не так?

— Но я так вот сама тебя зазвала...

Тронул её щеку пальцами.

— Нет. Не подумаю.

— Я... Понимаешь... Я... Я же... Пластмассовая... Но... Ты, наверно... — сбивчиво пытается она объяснять. Подсел ближе и положил руку на её ногу. Нога твёрдая и прохладная. Но стоило к ней прикоснуться — Надя обняла обеими руками, прикрывая глаза. Когда коснулся её губ — она тихо охнула. Она дышит как-то необычно. Словно непрерывно едва слышно шелестит. Немного послушал её дыхание и снова тронул губами.

— Я люблю тебя... — шелестит она, едва шевеля губами. Перед прикрытыми глазами чернеют её волосы. Собственное дыхание заглушает её тихий шелест. Провёл рукой по её спине. Она вдруг отворачивается.

— Что случилось, Надь?

— Я боюсь.

— Чего, милая?

— Ты увидишь меня и уйдёшь.

— Я тебя вижу. И ведь не ушел.

— Ты не видел...

Она вдруг вскакивает на ноги и отворачивается. Приходится тоже подняться, обнять её и шепнуть, наклонившись над её плечом:

— Я хочу увидеть.

Она снова подставляет губы для поцелуя и начинает медленно расстёгивать блузку. Расстёгнутая юбка падает не пол. Она выворачивается из объятий, вышагивает из лежащей юбки и закрывает лицо руками. Присел перед ней, осторожно развёл блузку ладонями и приобнял Надю за талию. Если присмотреться — по бокам живота можно разглядеть пару вертикальных тёмных линий. Словно неглубокие, не до крови, порезы. Осторожно тронул одну из них.

— Теперь ты... уйдёшь? — спрашивает Надя упавшим голосом.

Осторожно отвёл ей руки от лица и сбросил с плеч блузку. Надя стоит смущённая в колготках и нежно — голубом нижнем белье с кружевами. Осторожно взял её ладонями за бока и скользнул вниз. Ничего не приходит в голову, как сказать:

— Ты лучше, чем я ожидал.

— Ты ожидал увидеть что-то ужасное?

— Я не ожидал увидеть настолько классное.

— Тебе... нравится?

Осторожно обнял её и молча поцеловал. Она снова тихо охнула.

* * *

Надя лежит на раскрытом диване, отвернувшись к стене. Сидя рядом, осторожно тронул её плечо.

— Надь, ну ты чего?

— Я предупреждала, — тихо отвечает она. Погладил её по руке. Она поймала за пальцы и держит.

— Я не ухожу.

Надя лежит и молчит. Действительно — она предупреждала, что сексом с ней заняться нельзя. Но всё начиналось так хорошо, что кажется — она сама забыла об этом. Осторожно высвободил руку, лёг, прижался к её спине и обнял одной рукой.

— Ты ведь больше не придёшь? — спрашивает она так, будто всё уже решено. Но при этом гладит руку, которая её обнимает.

— А ты хочешь, чтобы я пришёл?

— Я не знаю. Зачем?

Приподнялся на локте и потянул её за плечо, переворачивая на спину. Она сразу обняла обеими руками и молча смотрит в глаза. Грустно смотрит.

— Надь, можно тебя спросить?

Она кивает почти одними глазами.

— Скажи — почему ты такая?

— Я была нормальной девушкой. Живой и мягкой. Даже немножко пухленькой. А потом сгорела на пожаре. Почти совсем сгорела. Но меня нашли и сделали мне... Всё это. И теперь я — кукла с живым мозгом. Но когда ты меня поцеловал, я забылась. Мне показалось, что меня можно...

Надя отпускает и глядит в сторону.

— Я просто глупая кукла. Прости.

Она лежит в нижнем белье. Если присмотреться — на её коже видны стыки. Их можно нащупать. И под кожей она действительно твёрдая, как кукла. Наверно — у Нади в детстве были куклы. Сам тоже в детстве иногда играл со старой маминой куклой. Она была довольно большая и её можно было водить за руку, а если её наклонить — она говорила "мамма". Папа посмеивался, что это тренировка — гулять с подружкой. И вот теперь встретил большую куклу, которая ходит и говорит.

— Когда я был совсем маленький — я спал с плюшевым мишкой. У тебя такого не было?

— Я клала рядом с собой куклу. Давно. Когда ещё в школу не ходила. Мне её папа подарил. У неё была своя подушечка и одеялко.

Лёг рядом с Надей. Она тоже повернулась на бок и накинула одеяло. Одеяло узковато и пришлось придвинуться поплотнее, чтобы уместиться вдвоём. Приобнял за талию. Её глаза совсем близко.

— Серёженька, ты будешь со мной играть? — тихо спрашивает она.

— Как с куклой?

Она прикрыла глаза и мелко покивала. Погладил её по спине, от чего она тихо охнула. Потёрся носом. Она осторожно взяла за плечо и коснулась губами. Тронул губами тёплую щёку и шепнул:

— Ты лучше любой куклы.

* * *

Утро и пора собираться на работу. Надя сидит напротив, подперев руками щёки, и следит, как истребляется приготовленный ей скромный завтрак. Её собственный завтрак — небольшая порция непрозрачной жидкости янтарного цвета. Будто приняла лекарство. А ещё — в розетку воткнут шнур от небольшого блочка, который прилеплен к её правому боку. На кухне достаточно светло и хорошо видны стыки на её коже. Но даже с ними она не кажется куклой. Скорее — пережившей какую-нибудь жутко трудную операцию. Дотянулся через стол и погладил её по руке.

— Как завтрак? — спрашивает она.

— Отличный. Жаль, что ты не можешь попробовать.

— Я много чего не могу, — соглашается она с лёгкой грустью.

— А другие не могут того, что можешь ты.

— Так ты... Придёшь ещё?

— А ты приглашаешь?

— Да, Серёженька.

* * *

Глава 14.

Закрыла дверь за Серёжей и юркнула под одеяло. Постель всё ещё хранит его тепло. Это уже не первая ночь вдвоём, но не покидает ощущение, что всё это происходит не на самом деле. Кажется, будто пластмассовой кукле снится чудесный сон, что она снова стала живой. Но иногда хочется думать, что это живой девушке, у которой всё хорошо, снится длинный страшный сон. И ущипнуть себя — совсем не больно, как во сне. И достаточно проснуться — и всё станет по-прежнему. И можно будет пойти в кафе и попробовать пирожные. И вместо зарядного устройства — пицца в микроволновке. И курносый носик будто бы ощущает запах любимого на подушке. Но запаха нет — есть только его тепло, которое быстро заканчивается. Но остаётся счастливая улыбка непослушных губ. И за окнами расцветает южная весна. И — оказывается — не так уж важно, что конструктора не додумали одну деталь. И можно быть счастливой и доставить приятные минуты. После которых спросила:

— Тебе хорошо?

А он ответил "угу", будто большой мурчащий кот. А потом заснул. И обняла его твёрдой рукой, стараясь не разбудить. И вдруг приходит в голову, что с первым парнем было почти так же. Нет — так не было. Не было так хорошо. Хотя тогда сама ещё была живой, мягкой и тёплой. И что же? Выходит — не это главное? Выходит, главное — что он принял такой, какая есть? И больше нет страха, что такая никому не нужна. А Потеряшка висит в воздухе возле кровати, и его камера видит хорошенькую и счастливую.

* * *

Майские праздники. На улице тепло почти по-летнему и Мишка предложил отпраздновать шашлыками во дворе у его родителей. Благо — сами родители укатили на все праздники в Константинополь, оставив дом в пригороде под его присмотром. Долго сомневалась — звать ли на шашлыки Надьку, но на всякий случай решила позвать. А она сразу сказала, что будет с Серёжкой. В назначенное время забрала парочку с автобусной остановки.

— Вы будете наслаждаться шашлыками, а я — природой, — пояснила Надька, плюхнувшись на заднее сиденье Реношки. Серёжка устроился рядом и взял её за руку. Прежде, чем заехать за Ленкой — предупредила:

— Надь, я остальным про тебя до сих пор не сказала. Придумаешь что-нибудь?

— Мне и придумывать не надо. Проблемы с желудком, — пожимает она плечами. А потом открывает сумку и показывает бутылку.

— Я даже завтрак взяла с собой на случай — если задержимся.

* * *

Миша встретил на пороге дома. Чмокнул в щеку Катю, Серёже пожал руку, как знакомому, сказал:

— Прошу Вас, сэр.

Взял за руку.

— Проходите, леди. Вы подмёрзли?

Спрятала руки за спину.

— Миш, у меня вообще руки мёрзнут.

Миша сочувственно протянул:

— Ааа... Не знал.

Остальные уже на месте. Серёжа сразу подключился к подготовке, а Катя на правах старой подруги повела в дом. Оказалось, что с балкона второго этажа — шикарный вид на пруд. Многие деревья стоят ещё без листьев, другие — уже зелёные.

— Отдыхай, дыши свежим воздухом, — подмигнула Катя. — И не говори, что тебе не надо.

— Дышать мне точно надо. И отдых иногда нужен.

— Тем более! — весело восклицает Катя и заговорщицки понижает голос:

— Надь, ты с каждым разом оказываешься всё более живой. Ты точно не свистишь, что ты — кибер?

— Точно.

— А то смотри — шашлычок Мишка с Коляном делают что надо. Ух. Какой у тебя бок твёрдый. Ой! Не щипись! Ладно — я побежала помогать с салатиками.

— Я тоже помогу. Я всё-таки официанткой когда-то была.

— Иди ты!

— Когда ещё не была кибером.

— Надька, а когда ж это было?

— Каких-нибудь полтора года назад... Ну чуть больше. Сама никак не привыкну.

— Чорд... Но всё равно ты кайфовая. И парня ты себе нормального нашла. Надька, я тебе уже завидую. Пошли.

* * *

Насаживая мясо на шампуры, услышал за спиной голос Катерины:

— Надька, порежь ещё лука.

Обернулся. И правда — Надя присоединилась к готовке и лихо нарезает лук. Подумал, что ей, наверно, и глаза не щиплет.