Волчица и пряности. Том 18

То, что у неё есть сейчас, не продлится вечно. Они оба знали и решили пройти через это, стараясь не замечать.

— Ты не сможешь вечно оставаться в Ньоххире. Ты не сможешь обманывать их слишком долго со своим всегда молодым видом. Когда все умрут, ты бы ведь не смогла продолжать жить как дух-хранитель, как когда-то на пшеничных полях Пасро?

Хоро, казалось, чуть вздрогнула, и слёзы упали в оловянную чашку, которую она крепко сжимала. Лоуренс не мог отвести взгляд от этих слёз.

— Ты мой самый любимый человек. Но... — он не решался это сказать. Однако молчание стало бы предательством его любви. — Ты не человек. Когда ты уйдёшь, тебе надо будет жить с Арамом и другими.

Хоро подняла глаза. Её губы задрожали.

— Но это... Будто я готовлюсь к твоей смерти...

— Это верно. Так и есть. Я уже проводил твои похороны. И теперь настала твоя очередь.

Прежде чем поражённая Хоро смогла что-то ответить, Лоуренс положил руку ей на щеку, большим пальцем вытирая слёзы.

— Я знаю, мы пообещали, что пока не наступит время, мы будем жить, будто это продлится вечно. Но пока мы спали на берегу реки, пришла лодка. Ты ничего не потеряешь от того, что поймёшь это, пока не достигнешь другой стороны в далёком будущем.

Лоуренс грустно улыбнулся, глядя на Хоро, потому что она смотрела на него, будто он уже умирает. Он сел перед ней.

— Ты жена торговца и должна действовать как будто одна.

Она вздрогнула.

— Это страховка. Прежде чем отправиться в приключение, где можешь потерять всё, готовишься потерять всё. Но если действительно не хочешь потерять ничего, идеальная страховка — не рисковать. Давным-давно ты хотела выбрать последнее.

Прощание до прощания оказывалось слишком болезненным.

— Но тогда упустишь прибыль, которую могла бы получить. Хорошо, допустим, ты поможешь Араму и другим, и их дело пойдёт хорошо. Предположим, ты могла бы жить мирно с другим народом с такой же долгой жизнью. Подумай, об этом. Вы всё будете знать друг о друге, и если ты хочешь сохранить "Волчицу и Пряности", ты сможешь попросить их помочь сохранить её после моей смерти. Если будешь уходить из Ньоххиры к Араму каждые тридцать лет или около того, люди Ньоххиры не догадаются, и ты сможешь сохранить купальню навсегда. Конечно... до тех пор, пока ты не станешь расточительной и не обанкротишься.

Он озорно улыбнулся, и Хоро, глядя на него, ответила улыбкой.

— Дурень...

— Я не думаю, что это плохая идея. Никто ничего не теряет. Ну, нам нужно сохранить некоторые секреты, пока мы будем соперничать с купальней Арама и людьми Ньоххиры, ломающими себе мозги, — Лоуренс взял руку Хоро и легко тряхнул её. — Я думаю, что с тобой всё будет в порядке, даже если пойти немного против учения Бога.

Улыбка Хоро выглядела болезненной, когда Лоуренс постарался шутить, и она заставила себя улыбнуться шире. Но этого было достаточно. Пусть принуждая себя, они сначала привыкли бы к этому, а затем и приняли. Если они решат пойти против мира, ему придётся, по крайней мере, приложить столько усилий, сколько сможет.

— Хорошо?

Лоуренс посмотрел на Хоро, она постаралась закрыть глаза, но не сумела.

— Мы поможем Араму и Селим. Ты должна быть подружелюбней к ним.

И тогда Хоро, наконец, сделала недовольное лицо, и Лоуренс не смог не рассмеяться.

— Ты довольно застенчива при незнакомцах.

— Что? — Хоро сделала глоток и вдруг жёстко посмотрела на Лоуренса. — Я гордая!

Она разжала кулак и звонко ударила Лоуренса по щеке. Он взял ударившую его руку. Хоро смотрела на него с гневом, а её хвост, виляя, слегка шуршал.

— Это правда.

Он взял у неё чашку, помог подняться на ноги и обнял.

— Потому что ты принцесса.

— Невероятный дурень.

Хоро всегда будет Хоро. Если бы он ослабил бдительность, она бы сбила его с ног. Лоуренс вдруг понял, что забыл закрыть окно, но сегодня праздник. Это не было проблемой. Через открытое окно он увидел ясное небо.

Луна много раз смотрела на них, но, к счастью, солнце не должно было их видеть.

* * *

Для стороннего зрителя та другая сторона противостоит Ньоххире и гильдии менял. Явись Лоуренс и Хоро к ним открыто, было бы плохо, если бы кто-то их увидел. И потому Лоуренс выбрал подходящего посредника.

Когда они с Хоро вошли в комнату ожидания гостей, градоначальник Жан Милике приветствовал их недовольной гримасой.

— Когда вы двое появляетесь, я нервничаю, ожидая каких-нибудь волнений.

— Извините за вторжение в такое напряжённое время.

— Сейчас действительно напряжённо, но, когда тайный важный для этого города человек пришёл с волчицей и велел мне открыть ворота, у меня не было выбора, — Милике, сидя на стуле с красной подушкой, громко вздохнул. Он был не столько недоволен, сколько устал. Суматоха праздника была весьма беспокойной. — Но я не ожидал увидеть вас на Празднике Мёртвых. Я не понял. Толпа была невообразимой, и, оказалось, кое-кто забил волчий запах серой.

— В конце концов, менялы получили больше всех мяса.

Они оправдали свою репутацию. Лоуренс, желая поделиться своим счастьем с Хоро, посмотрел на неё, но она не отреагировала. Раз она помогла, этого и следовало ожидать, казалось, считала она. И сейчас предпочитала заниматься сладостями, предложенными Милике. Она столько плакала, во рту, вероятно, у неё было до сих пор солоно.

— И вы просите встретиться с теми, у кого есть специальное разрешение на исследование у старых руин монастыря, верно? — спросил Милике и, когда Лоуренс кивнул, наклонился вперёд, как бы пытаясь остановить своего гостя. — Ты уверен, что это не вызовет неприятностей?

Милике беспокоился. Больше пятнадцати лет назад Лоуренс и его спутники были вовлечены в большие события и пришли в этот город, надеясь на помощь. Милике не удалось остаться в стороне, и сейчас выглядел так, будто на него опять сваливалась катастрофа. Хотя в тот раз всё как-то обошлось, восемь из десяти на то, что он сохранил не лучшие воспоминания

— На самом деле, сейчас не будет никаких проблем.

— Хм? — засомневался Милике.

Но Хоро, с удовольствием съев засахаренный лиловый цветок, облизала пальцы и спросила:

— Почему ты скрыл их от нас? Или почему ты скрыл нас от них? Такие честные люди, должно быть, первым делом пришли приветствовать тебя, хозяина города. Ты должен был знать.

Она не давила словами, и Милике лишь слегка приподнял бровь:

— Верно. Они беспокоились, действует ли их заплесневелое разрешение. Они пришли подтвердить его.

— Значит, ты не сказал им, что в Ньоххире есть волчица, хоть они и сообщили, что хотят открыть купальню.

Милике посмотрел на Хоро, пытаясь угадать её истинные намерения. Хоро, похоже, не возражала и, радостно повернувшись, с энтузиазмом принялась за что-то фантастическое из сладостей хозяина. В конце концов, Милике вздохнул и откинулся на спинку стула.

— Есть две причины, — он взял что-то из быстро уменьшающейся кучки сладостей. — Во-первых, я хочу сохранить развитие этого города. Что работает на город, работает на меня.

Глава гильдии менял объяснил, что доход от двух деревень с горячими источниками будет больше.

— Во-вторых, они напомнили мне вас двоих тех лет.

— В таком же ужасном состоянии? — спросил Лоуренс, и Милике слегка пожал плечами.

— На первый взгляд, они цепляются за мятежные мечты и недостаточно готовы, если ты понимаешь, о чём я.

Жан Милике всегда был суров.

— Они пришли сюда, цепляясь за туманные сведения, и сказали, что хотят открыть купальню, как только смогут найти на горе горячий источник. Они сказали, что в конечном итоге они хотят основать свою деревню. Как думаешь, что было бы, если бы я сказал, что в Ньоххире живёт волчица и уже работает с купальней? Они пошли бы прямо к тебе. Но если бы это произошло, я думаю, что они были бы для вас настоящей неприятностью.

— Мы встретили их только сейчас, и они стали настоящей неприятностью, — Хоро, отхлёбывая горячий чай из цветочных лепестков, казалась до сих пор довольной сладкой конфетой. Однажды она сказала Лоуренсу, что если представится случай выпить чай, то она не станет его пить, однако, его аромат, похоже, ей понравился. Сувернер был намного богаче, чем думал Лоуренс. Всё, что демонстрировало гостеприимство, было привезено с юга, такое можно было увидеть только в особняках аристократов.

— Осознав, что было бы слишком направлять эту неприятность к вам, я подумал, что было бы разумнее, чтобы вы, в конце концов, встретились сами в какой-то момент, — в его глазах читалась настороженность, и Лоуренс, вздрогнув, кивнул. — Но вдруг бы вы набросились друг на друга, тогда это бы стало не так. Зачем мне говорить им вместо вас? Ты уверен, что это не станет проблемой?

Милике нахмурился, и Лоуренс посмотрел на него, решив объяснить ситуацию. Но вспомнил, как Хоро тогда расплакалась, и времени с их разговора в комнате гильдии прошло очень мало, потому его сейчас беспокоило, какими словами объяснять.

— Ну, это... на самом деле... — он споткнулся о свои слова и смолк.

— Когда мы их встретили, — заговорила тогда Хоро, — всё, что они сделали, это попросили помощи. В тот момент мы не могли ответить, поэтому вернулись в нашу гостиницу и обсуждали это некоторое время. Но сейчас эта возможность упущена.

Лоуренс был впечатлён. Она не лгала, но это было невероятно далеко от истины. Хоро меж тем хладнокровно отхлебнула чая.

— И к чему вы пришли? — Милике хотел бы знать это заранее, раз они хотят действовать через него. Лоуренс взглядом подал знак Хоро, она безразлично фыркнула.

— Мы поможем им. Иногда я хочу отвлечься от всего.

Если бы Лоуренс сказал: "Это я предложил!", она, вероятно, не стала бы разговаривать с ним три дня и три ночи.

— Если так, тогда всё в порядке, — вздохнул с облегчением Милике и посмотрел открытое окно. — Я придерживаюсь того же мнения.

— А? — удивился Лоуренс, и Милике сузил глаза, будто увидел глупца.

— Я здесь уже давно. Пришло время снова открыть этот город.

Имя Жан Милике он получил от предыдущего градоначальника. Он был аристократом по имени Хабриш. Ему приходилось иногда притворяться больным, а потом для всех умирать, чтобы вернуться, выдав себя за родственника, который унаследовал всё богатство и землю. В былые времена благородное сословие могло прятать родных и близких родственников, защищая родословную. Это делалось повсеместно, никто ничего не стал бы подозревать.

— Хорошо, что у меня есть борода.

— Мм. Хотя я не могу скрывать своего прекрасного лица.

— Это действительно хлопотно.

Помогая в купальне Арама, кто-то, не будучи человеком, сразу бы понял, для чего она используется. Но, к сожалению, Лоуренс — человек и не может вписаться в их круг. Несмотря на это, он думал, что Хоро и Милике ладили удивительно хорошо. Когда он умрёт, если Мьюри решит осесть где-нибудь на своём пути, возможно, Хоро уже не придётся по-прежнему ухаживать за своим хвостом.

— В любом случае, я пойду и позову их, хорошо?

— Да, пожалуйста. Если горожане узнают, что мы общаемся с ними, это может вызвать некоторые проблемы в будущем.

— Как же вы похожи на торговцев, — вздохнул Милике и позвал слугу. Тут же раздался стук в дверь, и появился мальчик в накрахмаленной одежде. Милике велел ему позвать Арама, и мальчик почтительно поклонился и вышел.

— Что случилось? — взглядом спросил Милике Лоуренса.

— О, нет... Я просто подумал, какой он хороший мальчик.

— У нас в городе сейчас сильная нехватка людей. Всех мальчиков, которые могут работать, берут на себя компании.

— В самом деле, — сказал Лоуренс, будто сдаваясь, Милике слегка приподнял бровь.

— Что, набираете людей для вашей купальни? У тебя есть молодой, Коул, и твоя дочь тоже.

Раз Милике упомянул об этом, Лоуренсу пришлось объяснить про Коула и Миюри.

— Ясно. Вы не можете сопротивляться своей природе.

— Да. Мы подумали, что было бы неплохо нанять кого-то в этом городе.

— Хм. Тогда вы можете нанять кого-нибудь из этих наёмников, верно?

— Я почти хочу учесть эту возможность.

И Лоуренс посмотрел на Хоро рядом с собой, она нахмурилась.

— Я слышал, что они родственники волков. Разве это не идеально?

— Это правда. Что случилось?

Уловив внимание Лоуренса и Милике, Хоро сделала вид, будто в сладостях попались камешки. Но потом решила, что глупо пытаться обмануть их, посмотрела со вздохом в другую сторону, потом неохотно произнесла:

— Я Хоро Мудрая. У меня есть достоинство, которое я должна сохранить.

Достоинство? Лоуренс посмотрел на Милике, глава Сувернера пожал плечами. Он был довольно строг с ней.

— Она думает, что перед своими родичами она не сможет беззаботно выпить или вздремнуть в течение дня.

Он почти чувствовал, как Хоро смотрит на Милике, который был, конечно, не в восторге.

— Это неправильно?

— Но я думаю, что Селим трудолюбивая. Она всегда доказывает это, каждый день выполняя работу, которую я ей поручаю. Она, скорее, верная гончая, чем волк, — сообщил Милике.

Хоро разочарованно застонала.

— Определенно, она обладает преданностью и энергией, которые больше подходят собаке, — продолжил глава Сувернера. — Но, с другой стороны, она недальновидна. Она верит, что правильная вещь была и останется правильной. Причина, по которой они трудом выжили, как наёмники, хотя и не были людьми, связана не с их способностью, а с их природой.

У всех в этом мире были свои сильные и слабые стороны. Сказав, что правильно делать правильные вещи, Хоро рассердилась.

— Новая деревня с горячими источниками, хм. Наверное, сейчас с ними можно согласиться, но... — Милике замолчал.

— Есть проблема? — спросил Лоуренс.

Милике устало вздохнул.

— Это их разрешение. Оно, вероятно, подлинное, но я просто не могу подавить какое-то плохое чувство. Тогда вы пришли и сказали мне позвать их, поэтому я посмотрел на верха, — казалось, у его сомнений было основание.

— То есть, какая-то поддержка... Например, кто-то с властью, кто пытается удовлетворить жажду захвата земель или что-то в этом роде.

Милике мог судить, настоящее ли разрешение, с такими вещами он часто имел дело. Но если это так, то кое-что было странным. Арам и остальные были наёмниками с юга, и они не просто верят в заплесневелое разрешение. Необычное заключалось в том, что разрешение могло проходить через разные руки, путешествовать от аристократа к аристократу, и имя на нём при этом могло меняться.

Милике ущипнул бровь, будто вспомнил что-то важное.

— Разрешение написал папа.

— Папа? Это разрешение написано главой церкви? — переспросил Лоуренс.

Тогда Арам и его спутники, работавшие на юге, не могли быть точно уверены в разрешении, и было странно, что Милике мог определить его подлинность. Сеть Церкви была разбросана по всему миру.

— Но я слышал, что в этом районе есть старый монастырь. Должно быть, разрешение написано для него, — продолжил Лоуренс.

— Обычно, да.

Что ещё было, кроме очевидного? Этот вопрос, должно быть, написан на лице Лоуренса. Милике тихо простонал и раздражённо уточнил: