Эти герои, со своими странными, сверкающими на солнце повозками, выстроились перед трибунами 'Амфитеатра Марса', полукругом замкнувшего излучину Тибра у Марсова поля, отгородив приличную территорию, на которой, на самом мысу, был выстроен типичный Германский бург. Небольшой, примерно на полторы-две тысячи жителей, но совсем как настоящий. Пленные германские дружинники, под руководством пленных вождей, разделённые на две небольшие армии, готовились драться. Одним предстояло этот бург оборонять, а другим штурмовать.

Германцев было много, тысяч десять-двенадцать, и кинься они все разом на триумфальный легион, до трибун амфитеатра наверняка бы кто-нибудь добрался, но нет, стали резать друг дружку, причём, с большим энтузиазмом.

В общем-то, это объяснимо — у германцев друг на друга обид накопилось гораздо больше, чем на римлян, а возможность расквитаться с давними врагами они считали подарком судьбы. Богам такое понравится.

Дрались германцы свирепо — и осаждаемые и осаждающие, но у тех, которые обороняли бург, положение было изначально лучше, поэтому штурм они отбили. Атакующие откатились и в этот момент...

С Тибрского острова, с диким воем, начади взлетать огненные змеи, и набрасываться на осаждённую крепость и её защитников.

'Вжих-вжих-вжих', шипели змеи в полёте, а когда последняя из них нашла свою добычу — деревянный бург уже пылал как жерло вулкана.

Осаждающие в испуге кинулись подальше от огня, к трибунам амфитеатра, и тут...

Те самые странные повозки плюнули огнём и чёрном дымом, сопровождаемым громом небесным, в набегающую толпу германских дикарей.

Комосик почти оглох, но не ослеп. Он видел, как на месте набегающих германцев возникают кровавые облака — они на бегу разлетались на куски мяса и кровавые брызги. Комосик даже зажмурился от ужаса.

'Спасибо тебе, Луций Антоний Випсаниан, я твой должник на веки'.

А как стемнело был первый в этой истории салют. Заранее оповещённые римляне наблюдали, как над Тибром, из огненных змей, вспухают огненные цветы. Это было зрелище достойное Богов. Салют, в честь Победы над Германией.

Победы 'малой кровью на чужой территории'.

* * *

В сентябре 748 года от основания Города (5 г. до н.э.), Римскую общественность очень удивили Гай Цильний Меценат и Октавия-младшая. Шестидесятидвухлетние старик со старухой сочетались браком. Зачем им это, если оба уже вышли из детородного возраста? У Октавии уже правнуки рождаются, а она снова замуж... Ладно, Меценат, он по жизни ненормальный, но Октавия-то...

А Октавия готовилась заменить Гая Мецената, который собрался на войну в Британии, в Риме, в качестве руководителя Службы Внутренней Безопасности. Тайной службы, мафии, опутавшей сетью своего влияния всю Римскую Республику, а сеть эта была сплетена, в основном, из клиентов самого Мецената. Теперь они клиенты и Октавии, а отношения патрон-клиент прочнее родственных, они освящены самими Богами. Даже в законах Рима эта святость отражена — клиент не имел права свидетельствовать против своего патрона, даже если бы у него повредился рассудок и возникло такое желание; а вот против родственников, даже против родного отца, свидетельствовать было можно — это не святотатство, а обычная человеческая подлость.

Бабушка Октавия-младшая, очень деятельная особа, довольно быстро замкнула на себя координацию действий как 'Марсианского комитета' своих зятьёв, так и более узкого комитета 'Посвящённых в главную тайну'. Вы воюйте, мальчики, воюйте, а должный порядок в Риме я сама наведу.

К тому-же, Гаю Цильнию Меценату требовалось избавиться от большого количества дорогущей и бесполезной недвижимости — более полусотни шикарных вилл в Италии, Греции и на средиземноморских островах, многие из которых он ни разу в жизни так и не посетил. Оно, конечно, элитная недвижимость — вложение довольно надёжное, цены на неё постоянно растут, но деньги сейчас понадобились в другом месте — в Британии. Причём, деньги в очень больших количествах, столько даже у Мецената в наличности не имелось. С продажей лишней недвижимости, Октавия тоже справится лучше всех. Через баб, римских матрон, она сумеет разогреть спрос до ажиотажного.

Ну и третье, о чём пока никто не знал, Гай Меценат и Октавия-младшая переписали свои завещания в пользу единственного наследника — Германика Августа Феликса. Никто об этом не знал, даже сам Счастливчик.

* * *

— Нет, граф, твои воины в легион не годятся. Ты их лучше в гладиаторы продай, там такие ценятся. Их уже не переучить, давай набирать новых, молодых. Лишь бы молодые, здоровые и послушные были, остальному я их научу.

Да, Комосик Дакийский, Герульский и Гетский тоже стал графом, феодальным вассалом императора Друза Германика. В сущности, имперским графом быть даже выгоднее — в своём графстве, бывшем царстве, он полновластный наследный владетель, признанный Римом, защищаемый Римским законом и, следовательно, Римской армией. Появились вассальные обязательства, но не односторонние, встречные обязательства принял на себя сюзерен. Налоги? Приличную часть этих налогов можно тратить у себя же в графстве — на дороги, мосты, плотины, храмы — на то, что нужно всей Империи Германия и, соответственно, Риму.

На собственный легион, в конце концов, на его создание и содержание. Легион — это не дружина, легион никогда не бездельничает — если он не воюет, то работает. А вот если своего легиона у феодала не будет — тогда ему придётся платить налоги на содержание чужих. Чужих легионов, которые тебя, твоё владение, охраняют. В том числе и от мятежей твоих собственных подданных. Это унизительно.

Римский центурион заметил расстройство на лице Комосика, и поспешил утешить.

— Через год уже готовы будут. Со старыми легионами, им, конечно, долго ещё будет не сравниться, но этих твоих 'гладиаторов', уже через год сожрут как кроликов.

Бывший царь Даков, Гетов и Герулов, имперский граф Комосик, в словах центуриона не сомневался, Комосик жадно и усердно учился всему Римскому, и историю Римской армии, он знал уже довольно хорошо. Легионеру не нужно уметь виртуозно владеть оружием, легионеры поодиночке не сражаются — легионы сильны строем, дисциплиной и коллективной выучкой. Держи свой скутум и коли своим гладиусом в щель влево, если соседа начали теснить, и такая щель появилась, а того, кто перед тобой, заколет твой сосед справа. Все движения по команде-свистку центуриона. Кажется всё просто, но, чтобы готовить такие Легионы нужна Система. У Рима она есть.

Через год сожрут. Восемнадцатилетние молокососы от сохи порвут воинскую элиту трёх племён — именно так и будет. И куда их теперь девать, элитариев этих? В гладиаторы не продашь, шутит центурион, там, среди них, половина родичи, или свояки. Куда бы их с пользой потратить?

Вигитор, имперский граф Маркоманнов, отправил свою дружину на восток, к Марку Агриппе. Умный шаг. На востоке эта дружина и Риму послужит, и добычу возьмёт, богатую добычу, от которой графу Вигитору отойдёт солидная доля. Но дружину Маркоманнов увёл на восток сын Вигитора, а у Комосика взрослых сыновей-воинов пока нет. Просто отправить? Если бы навсегда, то можно было бы и просто отправить, но они ведь вернутся. Вернутся с авторитетным командиром, авторитетным и для самих воинов, и для римских полководцев, а это очень опасно. Придётся вести это войско самому, другого выхода нет.

— Набирай молодых, центурион Квинт Скрибоний, — вздохнул Комосик, — кого сочтёшь годными — тех и набирай.

* * *

Решать 'Иудейский вопрос' Агриппа не торопился. Собственно, такого отдельного вопроса для него и не существовало, Принцепс Римского Сената, Голос Марса, пожизненный Народный трибун, император Марк Випсаний Агриппа готовил 'Парфянскую кампанию' по образу и подобию 'Германской'.

К тринадцати новым классическим пехотным легионам, сформированным в 745-746 годах от основания Города, для войны на востоке уже добавились семь воссозданных легионов Марка Красса, получивших боевой опыт в Германии, и четыре кавалерийских — внушительная мощь, но пока недостаточная, чтобы прихлопнуть Парфянской царство за одну зиму, а раз так, то и начинать ещё рано. Не хватало прежде всего кавалерии, ведь парфяне пешими не воюют, они же кочевники в недавнем прошлом, что с них взять; вот Агриппа и собирал кавалерию — и конную, и верблюжью.

Уже прибыли пять тысяч маркоманнов графа Вигитора, в пути семь тысяч даков, гетов и герулов графа Комосика, двенадцать тысяч лучников на верблюдах собирают арабы и примерно столько-же катафрактариев* (*тяжёлая конница) пообещали прислать армяне. Вот как все соберутся, проведут слаживание, так и придёт время войны, а пока легионеры строят блокпосты-посёлки во всех оазисах, возле всех колодцев по периметру границ Иудеи, берут под контроль воду — самую большую ценность в пустыне.

Египет от иудеев очищен уже полностью, а Александрия-Египетская ещё и от греков. После того, как 'Двадцать восьмой Германский' отступил из города к Мемфису, уводя римских граждан, иудеи устроили грекам кровавую баню. Из полутора сотен тысяч, проживавших в Александрии, потомков победоносного войска Александра Великого, из города удалось бежать едва ли пятой части, да и то ограбленными до нитки. Измельчали эллины, резали их как курей. Но радовались и праздновали победители очень недолго.

Отбитая у неверных Александрия оказалась в блокаде со всех сторон, кроме Иудеи, а оттуда, кроме голодных банд, ждать было нечего — ни подкреплений, не продовольствия, поэтому только на слухах о том, что в Египет направляется сам Агриппа с двумя легионами германских ветеранов, из города начался исход.

'Седьмой Старейший' и 'Четырнадцатый Марса Победоносного' легионы, во главе с Марком Випсанием Агриппой, заняли уже полностью опустевший город. Ограбленный до нитки город, но зато теперь почти полностью бесхозный. Вся частная городская недвижимость мятежников-иудеев и неудачников-эллинов, стала собственностью Римской армии. Удачно зашли, ага.

В сентябре 748 года от основания Города, командующий Марк Випсаний Агриппа приказал казнить, попавших в плен, мятежных иудеев утоплением в выгребных ямах лагерей Римских легионов — с мешком на голове, связанными руками и ногами и камнем на шее. Если яма почти пустая — то немного притапливать; со временем она наполнится — торопиться некуда, ни нам, ни преступникам. Тот ещё затейник.

В октябре, с шестью легионами, начал свою имперскую кампанию в Африке Луций Домиций Агенобарб. Решение разумное по двум причинам: первая — такое большое количество пехоты, Агриппе в Парфии было не нужно, четырнадцати классических легионов там хватит за глаза; и вторая — египетскую недвижимость Римской армии нужно было продать как можно быстрее и как можно выгоднее, и для этого требовалось привлечь в Египет римлян, а лучше всего их привлечёт передача провинции Сенату в проконсульское управление. Сложившийся стереотип — проконсульские провинции безопасны, как сама Италия. Вот и нужно эту безопасность обеспечить, захватив, для начала, столицу Нубии — Напату, а потом утвердиться в слиянии Белого и Голубого Нила. Шести легионов для этого должно хватить, а кавалерия совсем не нужна — всё передвижение по реке, или по волокам, в обход порогов.

* * *

В октябре 748 года, со взятием Пантикапеи, столицы объединённого Понтийско-Боспорского царства, закончилась одноимённая война Публия Квинтилия Вара. Плацдарм, для дальнейшей экспансии получен, союзы заключены — вожди сарматов и роксоланов, Савмах и Игдумпай, пообещали выставить следующим летом девять и восемь тысяч всадников, причём от сарматов тяжёлую кавалерию, почти катафрактариев, а от роксоланов четыре тысячи 'тяжёлых' и четыре конных лучников. Итоги просто отличные, а взятая на мятежных боспоропонтийских греках добыча превзошла самые оптимистичные ожидания. Города Вару достались целые — в них только ворота поломали, плюс рабы, плюс их бывшее имущество — даже рядовому легионеру раннего срока службы причиталось больше тысячи денариев, а ведь это трёхлетнее жалование, и это уже после отчисления приличной доли в 'армейский общак'. Выгодно повоевали.

Зимовать в холодной Тавриде (Крыму) и 'пасти' рабов, оставили 'Третий Галльский' и 'Шестой Железный'; 'Четвёртому Македонскому', а с ним Германику Августу Феликсу, и 'Тринадцатому Парному', на следующий год предстояло принять участие в Британской кампании императора Гая Цильния Мецената.

* * *

На шестой пленум 'Марсианского комитета', на стыке 748 и 749 годов от основания Города, в Риме собрались все императоры, кроме Луция Домиция Агенобарба-Африканского.

Год предстоял очень насыщенный на события — Начало Парфянской войны Агриппы и Британской кампании Мецената, завоевание северных территорий Друзом Германиком, выход на Волгу и Каму Публия Вара и продолжение похода к истокам Нила Луция Агенобарба. Да и начало имперских кампаний Тиберия Клавдия Нерона и Павла Фабия Максима уже не за горами — едва Агриппа выйдет к берегу Персидского моря* (*Персидского залива), сразу начнётся строительство флота, а флот в Риме строят сами легионы, вот легионы и собрались делить.

Германия успокаивалась быстро, и двадцать четыре легиона там теперь занимались, в основном, строительством, что излишне расточительно, при таком избытке рабов. У папы-Друза их имелось почти полмиллиона, поэтому он совсем не возражал против значительного сокращения войск на территории Империи Германия. Шести легионов на континенте хватит, плюс два понадобятся для похода в Скандинавию, а остальные забирайте.

Забрали. Ещё четыре, в придачу 'Четвёртому Македонскому' и 'Тринадцатому Парному', получил Меценат для Британской кампании; четыре Вар, для рывка на Волгу и Каму за селитрой; по два Тиберий и Максим, для строительства флотов; и четыре 'отписали' Агенобарбу — от него зависели поставки древесины для строительства кораблей флота Индийского океана, ближе Африки, лесов там нигде нет.

Марку Випсанию Агриппе дополнительных легионов не досталось, если не считать таковыми легионы Тиберия и Максима, которые, в любом случае, примут участие в его кампании, пусть и на подстраховке.

Гай Цильний Меценат представил программу перехода на бумажные деньги и предложил всем поучаствовать капиталом в учреждении банка, но интересантов не нашёл. Благородные императоры были слишком умны, чтобы вкладывать деньги в заведомо провальную авантюру 'отмороженного' Мецената. Это старому дураку больше некуда денег девать, кроме как устраивать заведомо провальные, идиотские эксперименты, а нам деньги ещё пригодятся. Так они все тогда думали.

* * *

Итоговая сессия Сената прошла в праздничной атмосфере. По итогам победы Публия Квинтилия Вара в Понтийско-Боспорской войне, Римская Республика приросла ещё тремя очень богатыми провинциями, в её состав добровольно вошли: Тракия, Галатия и Каппадокия. Пока три, но их точно поделят, как минимум, на шесть проконсульских кормушек.

Публия Вара, без выдвижения Агриппой, во второй раз выбрали Римским консулом и наградили триумфом. Вара, который кампанией командовал из Херсонеса, то есть, не командовал ей вовсе. Не командовал, но организовал, а значит — заслужил. Именно ему Римская армия обязана пушками и взрывчаткой, всё справедливо.