Децима Понтиуса Пилата, получившего ценз претора, ввели в состав Сената. Не жалко. Всё равно, недалёкий вояка ни на что не претендует, а снова отправляется в армию — легатом-заместителем к Гаю Цильнию Меценату. И сам злобный и ужасный Меценат тоже покидает Рим, готовить свою Британскую кампанию — вот уж действительно, праздник, так праздник. Британия теперь — пиратское гнездо, где собрались все сбежавшие от Друза варвары-германцы. Собрались эти дикари на острове, отдохнули, снюхались с кельтами и принялись грабить беззащитное побережье сенатских провинций в Галлии. В кой-то веки, Меценат может послужить на пользу Риму, или сгинуть там, что тоже только на пользу.

За победу в Британии, Гаю Цильнию Меценату пообещали триумф, а его шесть легионов приняли на содержание Сената на три года. Вот как правильно делаются дела. Учитесь, 'умные' императоры.

Префектом Претория и Вигилов Рима утвердили Гнея Азиния Бебия. Представителя древней плебейской ветви патрицианского рода Азиниев, полностью обнищавшей, а потому неконкурентной. Всё так. Конкурировать за сенаторские кормушки Бебий не собирался, ему было обещано графство. Это сенаторы пока не воспринимают имперских феодалов всерьёз, а Гней Бебий, доверенный человек Мецената, и потому очень информированный, такую перспективу ценил гораздо выше любых проконсульств (даже в Египте и Сирии), сенатской тоги и места в нынешнем высшем обществе Вечного Города.

На Новый, 749-й год, римлян снова 'угостили' салютом. На этот раз, в честь триумфатора и консула Публия Квинтилия Вара и его славной победы. Римляне отметили, что и салют теперь поднимается повыше, и огненные цветы в небе раскрываются пошире. А ещё они отметили, что в этом году исчезли очереди на хлебных раздачах. Народ по-прежнему собирается возле куриальных пунктов раздачи, но не за хлебом, а поговорить — обсудить получателей-голодранцев. Жители Вечного Города начинали бравировать своей независимостью от 'подачек'. Это очень хорошо, в добрый путь!

* * *

На Тибрском острове царил переполох, большая часть его населения готовилось к переезду в далёкую и холодную Германию. В город, названный Германским Римом — что может быть нелепее такого идиотского названия? Варварский патриций? Дикарский сенатор?

Ректор Римского Университета и начальник всех опытовых и малосерийных производств Тибрского острова, Гай Юлий Гигин пребывал в полном отчаянии. Только ему удалось сработаться душа в душу с Гаем Цильнием Меценатом, как и тот решил отправиться на очередную дурацкую, никому ненужную войну в Британии. Вернулся Публий Квинтилий Вар, но только для того, чтобы сломать уже налаженную жизнь. Прекрасную жизнь, полную удивительных научных открытий.

— Нет, Гигин, этот вопрос уже решённый. На Тибрском острове уже слишком мало места и слишком слабый поток воды. Для первичного обучения этого хватало, а для серьёзных дел этот остров уже не подходит. Самой географией он признан непригодным, а с географией не поспоришь, она такая, какая есть. В Германском Риме, у нас всего будет в достатке. Но ты можешь отказаться, Гигин, остаться в Риме и организовать себе новый Университет. Обещаю всё профинансировать — и покупку участка, и строительство.

Гигин смотрел на императора Публия Вара взглядом побитой собаки. Вместо любимых учеников и интереснейшей работы, ему хотят навязать толпу неучей и кучу забот? За деньги? Теперь для Гигина деньги тоже были лишь заботой, отвлекающей от настоящей жизни

Всё! Жизнь кончилась. Гигин выдохнул со стоном.

— Прекрати вздыхать, дружище Гигин. У тебя ведь есть выбор.

— Выбор из чего? Оба хуже!

— Брось. Ты ведь ещё не видел Германский Рим, а уже судишь. Я уверен, что тебе там очень понравится. А не понравится, так вернёшься. Дорога отличная, прокатишься туда-сюда, хоть мир посмотришь. Итак, твой выбор?

— Еду, — простонал Гай Юлий Гигин.

* * *

Обоз командующего Римской армией в Британской кампании, императора и пожизненного Народного трибуна, Гая Цильния Мецената, растянулся километров на десять.

Да, километры, килограммы, гектары и прочие единицы измерения системы СИ, уже прочно закрепились в обиходе, для этого не понадобилось решения Сената. На них перешла армия, а армия теперь — главный законодатель мод в Римском обществе. Приняли метр не от балды — в главном храме Марса, статуе Бога втихаря заменили меч на новый, длиной в 54,05 пальца* (*digitis, =18,5 мм), а потом торжественно сняли с него мерку и объявили метром — мерой длины для всего военного и всех военных.

Метр получился не эталонный, ровно одной сорокамиллионной длины экватора он не соответствовал, но это не беда. Главное, что СИ — это очень удобная десятичная система, которая интуитивно понятна и очень быстро учится, а что ускорение свободного падения будет отличаться в четвёртом-пятом знаке — вообще не важно. Кто эти значения помнит с такой точностью? Только учёные, а они всё рассчитают очень точно, когда им это понадобится.

В общем, приняла новую систему армия, а за ней очень быстро подхватили и все остальные, что совсем не удивительно. Площади, в том числе и продающейся недвижимости, теперь измеряется гектарами и квадратными метрами; объёмы литрами и кубическими сантиметрами: веса тоннами, килограммами и граммами; а длина обоза Гая Мецената — километрами. С ума сойти. На войну собрался, ага. И тянется этот его обоз, со скоростью неспешно шагающих волов.

Торопиться, в общем-то некуда. Децим Понтиус Пилат, бывший легат 'Четвёртого Македонского', а теперь заместитель командующего Британской кампанией, давно в Германском Риме, контролирует постройку флота и подготовку легионов, так что сам Меценат там не нужен, но такое неторопливое движение очень раздражало Счастливчика, который этим обозом и командовал, в качестве офицера Ставки.

— Ты уверен, что всё это понадобится в Британии? Одних статуй две сотни...

— Не сомневайся. Обязательно понадобится. Мы не должны жить как дикари, даже на войне.

* * *

Иерусалим находился в осаде уже второй месяц. Агриппа приказал осадить проклятый город в середине февраля, как только вернулся из Рима. Пора. Легионы уже начали передислокацию; арабы, армяне и даки-герулы-геты на подходе, в конце сентября-октябре можно будет начинать войну с Парфией, а пока нужно избавиться от этого чирья. Избавиться надёжней, чем это сделали в той истории, разрушив город и храм.

Глупцы. Виноваты не камни, виноваты люди. От людей нужно избавляться, а город пусть останется. Был Иерусалим, столица Иудеи, станет столицей Империи — Римом Восточным, а храм Соломона — храмом Марса. Заселять придётся заново, но это и к лучшему, основу нового населения составят отслужившие легионеры и центурионы, которые, за употребление старых иудейских названий в разговорах, будут выбивать зубы. Так, всё иудейское, забудут гораздо быстрее, чем если разрушить город.

В Иерусалиме было не протолкнуться от беженцев. Там царил страшный голод, и только фанатичная вера иудеев в то, что их Бог, имя которого почему-то нельзя называть, обязательно им поможет, давала этим сумасшедшим силы к сопротивлению. Иудеи ждали чуда и готовились принять бой. Победный. Несомненно победный, ведь иначе неназываемый Бог потеряет весь свой избранный народ, некому будет славить Его, некому будет приносить жертвы во искупление грехов* (*ритуальные жертвоприношения в иудаизме прекратились после разрушения Второго храма).

Иудеи жевали кожаные ремни, пили собственную мочу, но не сдавались. Римляне же никуда не торопились. Почти год, мятежников и им сочувствующих загоняли в этот город. Загоняли со всех сторон, если и удалось кому-то уйти из этой ловушки, то считаным единицам. Ничего, и они далеко не уйдут. Иудейская секта признана враждебной Римским богам и объявлена вне закона, а поклонение иудейскому Богу — святотатством. Любому, кто выследит святотатца, будет выплачена неплохая премия, а потому можно не сомневаться, что выследят их всех до единого. Это несложно. За кем нужно приглядывать — всем известно, эти дураки сами себя пометили так, что ничем не сотрёшь — крайнюю плоть обратно уже не прирастишь.

Несмотря на паузу в военных действиях, занятий у Марка Випсания Агриппы хватало. Слишком много знающий о возможном развитии истории, Агриппа планировал устроить великое переселение народов, населяющих его будущую Империю. Не иудеев, нет. Этих, как народ, он переселять не собирался, их путь — обратно в рабы, только на этот раз не к египетскому фараону, а к императору Публию Квинтилию Вару, далеко на север, где нужно валить и сплавлять лес, добывать селитру на Каме и всякие руды в Уральских горах. Переселить, для начала, планировалось арабов в Индию. И им самим так будет лучше, и Тиберию лояльные подданные пригодятся, будет на кого опереться поначалу, пока от легионеров на расплодятся в достаточном количестве индийские римляне. Сколько поколений для этого потребуется? Шесть? Десять? Больше? Вот-вот. А править Индией ему как-то нужно уже сейчас.

Все арабы, конечно, не переселятся, прибрежники живут морем и живут неплохо, а вот кочевники свою каменистую пустыню на благодатные края сменят охотно. Они ведь не от хорошей жизни сейчас кочевники. В другой истории, арабы создали множество государств, построили тысячи городов и отлично жили оседло. После падения Рима и погружения Римского мира в тёмные века, именно арабы развивали цивилизацию. Значит, толковый народ, вот и дадим ему шанс проявить себя пораньше. Из арабов могут получиться отличные римские граждане, ничуть не хуже, чем из этрусков, или самнитов.

— Это очень хорошее предложение, император. Но ведь в Индии нет свободных земель.

— Для кочевий, скорее всего, нет, вождь. В Индии вам придётся пасти не овец, а людей. Поддерживать Римский порядок, собирать налоги, вершить суды и так далее. Служить Риму, как служим ему все мы. Стать римлянами, одним словом.

— И римскими гражданами?

— И римскими гражданами в Индии. В Индии у вас будут все права римских граждан, в том числе права основывать Курии и создавать трибутные комиции. Для начала в Индии, а дальше будет видно. Отслужившие в наших легионах, гражданство получают, без ограничений, а легионов нам понадобится очень много. Возможно, мы зачтём службу в ауксилариях, но служба — это, в любом случае, обязательное условие. Думай, вождь, советуйся с остальными вождями, время у вас ещё есть.

— Сколько времени, император?

— До окончания войны с Парфией.

* * *

Британская кампания императора Гая Цильния Мецената началась пятнадцатого апреля 749 года от основания Города (4 г. до н.э.). Триста двадцать кораблей нового типа — двухмачтовых галер, способных, по расчётам, выдержать океанский шторм в четыре балла, с закрытыми вёсельными портами; везли в своих трюмах шесть легионов. Два к бургу Лондиний на Тамезе* (*Темзе), два в устье Мерси и Ди, где находился бург Дева, и два на реку Йорк, к бургу Эборак.

Меценат, как до него Марк Агриппа, во время Германской кампании, и Публий Вар в Понтийско-Боспорскую, своей Ставкой сделал преторий 'Четвёртого Македонского'. А чего мудрить? От добра — добра не ищут, Фортуна этот легион любит. 'Четвёртый Македонский' и 'Тринадцатый Парный' шли к Лондинию на ста двадцати галерах. Десять тысяч легионеров, сорок пушек с расчётами, семь тысяч двести моряков и три тысячи императорской свиты, с его весьма объёмным багажом. Официально этим корпусом командовал сам Меценат, а фактически, от его имени, офицер Ставки, трибун-ангустиклавий 'Четвёртого Македонского', Германик Август Феликс, Счастливчик Майкл О Лири. Тоже не великий полководец, но хоть что-то. Хоть послужить успел, узнал легионы изнутри, совсем не затупит и этого должно хватить. В Лондинии всё население сейчас чуть больше двадцати тысяч, а к ним только легионеров пожалует десять, да с пушками, да с моряками на подстраховке.

Корпус, отправленный на запад: 'Четвёртый Скифский' и 'Шестой Победоносный' легионы, на ста галерах, с сорока пушками и шестью тысячами моряков, возглавлял Децим Понтиус Пилат; а точно такой-же 'Северный' корпус, с 'Двенадцатым Молниеносным' и 'Пятнадцатым Аполлоновым' — легат 'Двенадцатого', Марк Папий Мутил.

Общий план первого этапа кампании был прост, как железный лом — высаживаемся, кошмарим самые большие бурги на острове, берём добычу, берём рабов и начинаем строить города на самых крупных реках. Дороги подождут, для связи и снабжения есть флот. Пусть дикари убиваются о наши укрепления, а там видно будет. Сенат оплатил легионы на три года, так что сильно торопиться не стоит — сначала осмотримся.

* * *

В начале мая 749 года от основания Города, император Публий Квинтилий Вар начал вторую летнюю кампанию — зачистку степи между Танаисом-Доном и Волгой-Ра, с выходом к верховьям рек, к лесам — к строительному материалу и топливу. Конечно, лучше лес для этих целей валить зимой, когда деревья 'спят' и не гонят сок, только где сейчас взять лесорубов, способных валить лес при отрицательных температурах?

Понтийские и Боспорские греки передохнут в таких условиях за неделю, да и легионеры проживут ненамного дольше, поэтому лес придётся валить летом, и первые стройки начинать из сырого. Ничего, главное — зацепиться, начать копить опыт, завязать отношения с северными 'лесниками' и учиться у них. У них и нанимать-покупать мастеров деревянного строительства, архитекторов-прорабов всяких срубов-теремов.

Селитра сейчас настолько дорога, что только ради неё, легионные каструмы* (*долговременные лагеря), можно по два-три раза перестроить.

'Третий Галльский' и 'Шестой Железный' легионы, с десятью тысячами рабов, Вар отправил в узость между Доном и Волгой, а остальных погнал на север, за лесом. Валить и сплавлять. Валить гораздо больше, чем успеют сплавить — пусть сохнет. Главное, на втором этапе имперской экспансии — закрепиться в узости, построить между реками нормальную римскую дорогу, а дальше по ней пойдёт регулярное снабжение, летом — по воде, а зимой — по льду Дона-Танаиса.

Кочевники: скифы, сарматы и роксоланы, получили задание зачистить внутреннюю территорию от кочевников-конкурентов, каждый в своей зоне ответственности, в зоне своих интересов. Они и так чуть ли не каждый год воевали за эти пастбища с северными соседями, а теперь Рим за это ещё и платил, так что к делу приступили с большим энтузиазмом — собственные стада и кочевья остались охранять только старики и подростки, все воины пошли в набег на север.

* * *

Бург Лондиний пылал, подожжённый самими кельтами. Военная дружина вождя Сеговакса увела жителей Лондиния на север сутки назад, оставив небольшой конный отряд, чтобы сжечь крепость со всеми постройками, а потом понаблюдать за римлянами.

Догнать эту толпу было можно, за сутки она вряд ли прошла больше двадцати километров, но можно — не значит нужно. Пусть идут, никуда они с острова не денутся. Задача первого этапа Британской кампании — закрепиться на крупнейших реках и пресечь набеги на Галлию, а внутренние территории зачищать уже после тщательной разведки. Кроме того, Гай Цильний Меценат небезосновательно рассчитывал найти в Британии союзников. 'Понаехавшие' германцы 'достали' на острове уже многих. Они ведь не только Галлию грабили, но и местных своим жадным вниманием не обделяли. В общем, дипломатия может оказаться очень эффективной. Нет пока такого народа — британцы, все их племена враждуют друг с другом с незапамятных времён, и их всеобщее объединение намного более невероятно, чем союз значительной части с Римом. А в проведении политики 'разделяй и властвуй', Гай Меценат значительно превосходит всех прочих императоров, даже самого Агриппу.