Fugitive Prince

С того самого времени Гарри стал медленно замыкаться в себе. Сириус пугал его не только тем, что был аврором — одним из тех, кого Гарри привык бояться и ненавидеть, — но еще и тем, что мужчина был раздражающе счастлив. Сириус все время пытался каким-то образом расшевелить Гарри, или, по крайней мере, заставить его понять испытываемое им по отношению к крестнику "чувство долга". Но каждый раз Гарри лишь отталкивал его.

На первых порах общения Сириус осуждал Гарри за его робость и постоянно настаивал на более близкой дружбе, даже не подозревая, что Гарри пугала сама его природа, что мальчик презирал то пресловутое "чувство долга", которое он все время пытался объяснить. И, опять же, первые несколько месяцев в новом доме были не из легких для Гарри не только из-за его страха перед аврорами, но еще и потому, что в "Пророк" просочились сведения о пророчестве. Казалось, не проходило и дня без того, чтобы очередной репортер не засунул в их дом свой нос в поисках сенсации об "Избранном".

Ремус был наемным борцом с нечистью и изгонял из домов волшебников темных существ, начиная от боггартов и упырей и заканчивая вампирами и чересчур жадными до людского общества дементорами. Первые несколько месяцев после того, как война официально завершилась, он работал ежедневно, а его график работы порой был расписан на целые месяцы вперед. Ведь тогда, когда армия темных существ Волдеморта только-только распалась, всевозможные волшебные твари то и дело нападали на дома мирных волшебников. И это сыграло свою роль в том, что он не смог остановить растущее напряжение между крестным и крестником. А когда он наконец вернулся, Гарри успел уйти слишком глубоко в себя, не выдержав многочисленных непредумышленных ударов от крестного.

И только после того, как Ремус вернулся и увидел разрушительные последствия попыток Сириуса "узнать своего крестника получше", он сумел более или менее примирить их друг с другом. Каждый раз, когда они принимались ругаться, он решал их проблемы.

Лео тоже в какой-то степени мирил их, но только потому, что Гарри был твердо убежден, что не имеет права ругаться с кем-либо на глазах у своего брата. Если в тот момент, когда он был зол, поблизости появлялся Лео, его злость мигом испарялась. И это было совсем неплохо, но при появлении Лео Гарри замолкал еще и тогда, когда был готов наконец выговориться, наконец сказать, что его мучает, из-за чего он отвернулся от всего мира, кроме своего брата.

Вначале, когда Ремус только-только вернулся, он подумал, что все дело в приобретенной Лео известности. Он решил, что Гарри в какой-то мере завидует брату. Но вскоре он обнаружил, что Гарри ненавидит быть в центре внимания, ненавидит, когда его выделяют из общей массы, словно думает, что слишком пристальное внимание может ему каким-то образом навредить. Ремус заметил, что Гарри почти рад тому пренебрежению, которое проявляют к нему репортеры.

"Классный шрам, парень, — сказал ему однажды один из репортеров. — А теперь отвали с дороги. Мы здесь из-за твоего брата, а не из-за пустышки вроде тебя".

И, как Ремус сказал когда-то Сириусу, Гарри так и не смог преодолеть смерть родителей. Он был там, когда умерла его мать, он видел смерть отца и даже сжег их тела в своеобразном погребальном костре. Не то, чтобы кто-либо знал об этом. Широко известная история состояла в том, что Гарри пытался убежать, но был поражен неизвестным проклятием, которое и оставило ему странный шрам. А потом, в то время как его родители лежали мертвые, а сам он умирал, Лео призвал фантастические силы, которыми обладал лишь он один, и навсегда избавил мир от Темного Лорда.

Но, как уже было сказано, Гарри ушел в себя. А теперь ему казалось, что Лео отвернулся от него, и это стало последней песчинкой, упавшей на мост, который соединял Гарри с остальным миром. Этой малости удалось разрушить его. Когда Гарри пошел в Хогвартс, то оказался студентом, совершенно не готовым к общению, так и не сумевшим преодолеть произошедшей с ним трагедии и заранее отвергающим всех людей, готовых к нему приблизиться.

К сожалению, мир не согласился просто так отпустить Гарри Поттера — судьба не пожелала оставить в покое настоящего ребенка Пророчества. И как бы он ни старался избегать человеческого общества, оно само настигло Гарри в тот год, когда его привычный мир в очередной раз перевернулся вверх дном.

* * *

— Это весело! — воскликнул Лео. Он бежал по улице, на несколько шагов опережая своего брата. Окружающие замирали и провожали его взглядами, а Лео любил привлекать к себе внимание. — Тебе надо было еще давным-давно пойти в школу, Гарри!

Он говорил об их совместном походе по магазинам за школьными вещами для Гарри. Многое досталось мальчику от родителей, но некоторых вещей, вроде совы и котла, у него еще не было. Вскоре после того, как Министерству удалось убрать Знак Мрака из бывшей квартиры Поттеров, Гарри забрал оттуда свою метлу и другие вещи. Никто кроме Флетчера и Фигг не знал, что Гарри когда-либо возвращался в свою старую квартиру, а сам он абсолютно забыл об этом упомянуть, когда рассказывал о смерти родителей Ремусу. Однажды Сириус обнаружил в комнате Гарри школьные книги его родителей и попросил объяснить, как они попали к ним в дом. Но Гарри ответил, что позаимствовал их из огромной горы книг, которые регулярно посылали Лео поклонники, умоляя оставить на них автограф. К счастью, Сириус так и не заглянул в эти учебники, поэтому у него не было возможности заметить размашистую подпись Джеймса или аккуратные пометки Лили.

Все уже знали, что у Гарри есть волшебная палочка, знали с того самого дня в магазине Олливандера, когда на него изумленно пялились все вокруг. Они не обращали особого внимание на его шрам. Несомненно, он был необычным, но не впечатляющим. Все считали его просто результатом какого-то Темного проклятия, поразившего Гарри в ту ночь, когда его брат спас мир. А любые другие необычные вещи, которые люди могли бы в нем заметить, мигом забывались в присутствии Лео. Но Гарри был этому только рад, потому что ему никогда не нравилось внимание репортеров, которое их семья неизменно привлекала своим появлением.

— А я говорил об этом уже давно, — весело сказал Сириус. Он махал рукой фотографам, которые снимали их шествие по Косому Переулку. — Иди в школу, Гарри, веселись! Просто пойди туда. Но никто не хотел меня слушать.

Ремус застонал, пряча лицо в ладонях и качая головой.

— Ты так же невыносим, как и Лео, — обвиняющее сообщил он. Сириус лишь рассмеялся и беспомощно пожал плечами. — Как насчет того, чтобы взять Лео и немного прогуляться? А я пойду с Гарри покупать оставшиеся вещи.

Сириус кивнул, и Лео, который слышал их разговор, тут же потащил своего дядю за мороженым. Ремус положил руку на плечо Гарри и ободряюще ему кивнул, и мальчик благодарно улыбнулся в ответ. Репортеры и зеваки двинулись вслед за Мальчиком-Который-Выжил в сторону кафе Флориана Фортескью.

— Спасибо.

— Не за что. Я заметил, что ты чувствовал себя довольно неуютно.

Гарри пожал плечами, и они направились к Совятне Айлопа.

— Я не особо хорошо получаюсь на фотографиях, — честно ответил он, восхищая Ремуса своей непосредственностью. — Кроме того, они в любом случае вырежут мои снимки.

Ремус уже собирался что-либо сказать, но Гарри прервал его, указывая на одну из сов:

— Она симпатичная.

Это была прекрасная сова. Снежно-белая, а самые кончики ее перьев, казалось, были окрашены черной краской. Ее глаза тоже были черными и такими блестящими, что Ремус видел в них собственное отражение. Как только Гарри указал на сову, она резко повернула к нему голову, и Ремус, стоящий позади мальчика, почти физически ощутил прошедшую между ними волну напряжения.

Гарри встряхнул головой, словно пытаясь привести мысли в порядок, и направился вглубь магазина. Ремус последовал за ним.

— Ах, ну да, твой брат — знаменитый Леонард, не так ли? — спросил владелец магазина вместо приветствия, когда Гарри к нему обратился. — А что насчет тебя? Особо и взглянуть не на что, да? Слишком тощий. Это не особо хороший признак, если собираешься покупать животных, — он указал на собственный выпирающий живот. — Эти совы знают, что на меня лучше не нападать, потому что я для них слишком велик. Но тощий недокормыш вроде тебя... Другое дело — твой брат. Похоже, у него есть все задатки, чтобы стать когда-нибудь превосходным дрессировщиком. Конечно, если бы от него ожидали этого, а не того, что он станет спасителем и все...

— Сэр, извольте попридержать свои комментарии при себе, — сквозь зубы прорычал Ремус, но Гарри ничуть не выглядел уязвленным таким обращением.

— Сколько стоит та сова? — спросил он, указывая на птицу, которую заприметил на входе. — Белая с черными пятнышками?

— Я знаю, о чем ты, нет нужды уточнять, — рявкнул торговец. — Птицы пугаются, когда в них тыкают пальцем. — Ни одна сова не выглядела хоть немного обеспокоенной, но Гарри все равно опустил руку. — Не то, чтобы я ожидал, что тебе это известно, ты же не второй ребенок Поттеров и вообще, — продолжая ворчать, он прошаркал ко входу в магазин и внимательно осмотрел приглядевшуюся Гарри сову. Он по очереди поднял крылья птицы, а сова оскорблено ухала и пыталась уклониться от его холодных пальцев.

Закончив осмотр, торговец хрипло рассмеялся.

— Выходит, ты выбрал эту сову. Она провела здесь уже четыре года в полном безделье и, скорее всего, уже стала слишком старой, чтобы выполнять свою работу. Держу пари, когда ты родился, твоя мать приберегла твои мозги для брата. Не то, чтобы он в них нуждался. Как я слышал, он уже выучил все заклинания и считает дни до отправления в Хогвартс. Представляю, какую это вызовет суматоху. Скорее всего, им придется перевести его сразу на старший курс, просто чтобы остальные не слишком сильно от него отставали...

— Я все еще хочу купить эту сову, сэр, — оборвал его Гарри. Ремус, стоящий позади него, пылал от гнева и был настолько зол, что боялся открыть рот, чтобы не сказать что-нибудь по-настоящему ужасное. Владелец магазина уставился на Гарри.

— Невежа, мог бы хотя бы помолчать и дать мне договорить, а не перебивать, — проворчал он, но все же стащил сову с насеста, посадил ее в клетку и свирепо проинформировал Гарри о стоимости птицы. Гарри молча отсчитал требуемое количество галеонов. — Если она умрет, ко мне никаких претензий, — крикнул он Гарри вслед, когда тот уже выходил из магазина. — Она слишком стара, и я не могу давать на нее гарантий. Тебе придется покупать новую птицу.

Гарри лишь кивнул, показывая торговцу, что ему это известно, и захлопнул за собой дверь. Едва они оказались на улице, Ремус взорвался.

— Как ты мог позволить ему разговаривать с собой в подобном тоне? — воскликнул он. — Тебе надо было сразу же перебить его, приказать ему заткнуться, просто уйти — а не тихо сидеть и слушать, как он поливает тебя грязью, а тем более не покупать у него сову, которую он же и раскритиковал! Тебе надо сейчас же туда вернуться и...

— И что? — спросил Гарри в ответ. Его зеленые глаза полыхали от гнева. — Тебе станет легче, если я с ним поругаюсь? Может быть, мне самому станет легче, если я вернусь туда, разгромлю его магазин, собью с насестов всех сов и унижу таким образом себя в его глазах? — мальчик вдруг остановился, словно удивленный собственными словами. Он отступил на шаг и просунул пальцы сквозь прутья клетки, чтобы погладить свою новую сову. — Это был просто разговор, Ремус. А разговор не может причинить мне боли.

Оборотень потерял дар речи, но в глазах Гарри не промелькнуло и тени торжества и он больше ничего не добавил. Он просто развернулся и направился в сторону магазина котлов, чтобы приобрести требуемый.

— Почему ты купил эту сову? — спросил Ремус минуту спустя, не зная, чем еще можно нарушить повисшее между ними молчание.

Гарри пожал плечами:

— Если честно, не знаю. Она просто... заговорила со мной. — Сова распушила перья и издала негромкое уханье. Гарри чуть улыбнулся и открыл клетку, позволяя птице вылететь наружу и устроиться на его плече. — Держу пари, ее зовут Хедвиг.

— Хедвиг?

Но Гарри уже скрылся за дверью в магазин. Ремус покачал головой и последовал за ним.

* * *

— Ах, мистер Поттер, — волшебник согнулся в низком поклоне. — Для меня такая честь встретиться с вами. Я не мог и помыслить, что...

— Мистер Поттер, не будете ли вы против, если я оплачу ваше мороженое, сэр?

— Можно получить ваш автограф, мистер Поттер, сэр?

— Подвинься, ведьма! Сейчас моя очередь. О, о, Великий Мерлин, это... это и правда вы! Можно пожать вашу руку?

Лео сидел в кафе, очаровательно улыбаясь и пожимая людям руки, и время от времени отвечал на вопросы журналистов и позировал фотографам. Он с каждой минутой все отчетливее ощущал собственную известность. Очередь перед входом в кафе-мороженое стремительно росла. Сидящий напротив него Сириус рассмеялся.

— Ты напоминаешь мне своего отца, — прошептал он, и Лео пришлось наклониться к нему, чтобы разобрать, что он говорит. Камеры вспыхнули, навечно запечатляя их изображение. — Он тоже пользовался огромной популярностью, когда был молод. Его семья была очень известна, и когда они шли по улице, люди фотографировали их, прямо как тебя сейчас. Ему тоже это очень нравилось.

— Правда? — Лео просиял, совершенно очарованный. Гарри редко рассказывал ему об их мертвых родителях. — А где были эти фотографы, когда он умер?

Сириус болезненно улыбнулся этому невинному вопросу, но покачал головой:

— Их там не было. Просто в какой-то момент твой папа устал от фотографов, и вскоре они оставили его в покое. Как сейчас они оставили в покое Гарри.

— О, — Лео откинулся на спинку стула, скрывая свою внезапную угрюмость за очередной ложкой мороженого.

У стойки кафе управляющий обсуждал со своими сыновьями марку мороженого. (Если сам Леонард Поттер ест это мороженое, чего вам еще надо?)

— Не думаю, что когда-нибудь устану от этого, — признал Лео. — И не думаю, что когда-нибудь они устанут от меня.

Сириус поднял бровь:

— Все может измениться в будущем, когда ты станешь взрослым, как Гарри.

Но Лео покачал головой.

— Никогда, — уверенно сказал он. — Никогда.

И он снова принялся позировать для фотографов, улыбаясь своей коронной улыбкой, которая неизменно покоряла сердца всех волшебников и волшебниц.

— Приходите, приходите и покупайте то же самое мороженое, которое выбрал Леонард Поттер! А за отдельную плату вы можете даже сесть за соседний с ним столик!

* * *

Когда они снова встретились, Лео зевнул и спросил, во сколько они сегодня лягут спать.

— Мы переночуем в Дырявом Котле, ладно? — предложил Сириус. Лео кивнул, думая лишь о том, чтобы как можно скорее оказаться в мягкой постели. Сириус повернулся к Ремусу и рассмеялся: — Зная окружающих, мы получим лучшую комнату в гостинице.

Они прошли по Косому Переулку и повернули к пабу, который служил проходом в маггловский мир, а также гостиницей для усталых волшебников. Позади них вспыхивали фотокамеры, а люди неистово махали Лео — символу всего самого светлого в этом мире.